Сейчас скорее опустошение, такой тяжёлый путь проделан.

Компания "Акелла" сообщила приятную новость: многообещающий 3D–шутер "Опустошение" отправлен в печать. Опустошение | Новости 7-40, 3.3.2022 – просмотров, продолжительность: 1:00:20 мин. Смотреть бесплатно видеоальбом Радика Янахметова в социальной сети Мой Мир. ВС РФ довели «до истерики» бойцов ВСУ: новости СВО на утро 16 апреля.

В России – Опустошение

Разрушение, выворачивание наизнанку, увядание, опустошение, деградация, апокалипсис. также Опустошение (от латинского языка, заимствованного из латыни: Wastus = далеко пустой, пустой) - в целом, разрушение или разрушение. Компания "Акелла" сообщила приятную новость: многообещающий 3D–шутер "Опустошение" отправлен в печать. Опустошение,разрушение 5 букв.

опустошение

Опустошение. 24 октября 2023 г. Песен: 7, 25 мин. ℗ 2023 Kapманы. Сейчас скорее опустошение, такой тяжёлый путь проделан. Выгорание, опустошение и хронический стресс: 5 признаков, что вы в зоне риска, и советы от психолога.

FA: из-за деятельности человека мировой океан переживает "эволюцию в обратном порядке"

Ответы на кроссворды. Подбор слов. Опустошение, разрушение. Слово из 9 букв, 5-я буква Р: разорение. Академик Бартольд в «Работах по исторической географии» писал: «опустошение Хорезма монголами в 1221 г. и разрушение плотин совершенно изменили течение Аму Дарьи. сложное для понимания. ю - юмор. Духовности разрушение. в Нет страшнее нищеты - чем духовная. а Материальное разрушает духовное. Инсайдер из штата Netflix рассказал о скорой премьере фильма от авторов "Рейд". Главную роль в картине сыграет Том Харди, а тестовое название произведения "Опустошение". Разрушения и опустошение. Поиск. Смотреть позже.

Опустошение, разрушение

Вопрос 1 из 20 Аномалия развития: малые размеры языка макрокефалия микрокефалия макроцефалия Слова из слов Подбор слов по буквам Рифма к слову Значение слов Определения слов Сочетаемость Ассоциации Предложения со словом Синонимы Антонимы Морфологический разбор Слова, с заданным количеством определённой буквы Слова, содержащие букву Слова, начинаются на букву Слова, заканчиваются на букву Немецко-русский словарь Англо-русский словарь Ответы на кроссворды Играть в слова! Время загрузки данной страницы 0.

Встроенное стрелково-пушечное: 1 x 30-мм пушка 2А42, боекомплект 250 снарядов. Предназначена для поражения легкобронированной техники на дальности 1500 м, живой силы до 4000 м и малоскоростных воздушных целей до 2500 м. Для повышения точности стрельбы, ствол амортизирован. Боекомплект состоит из бронебойных и осколочно-фугасных снарядов. Пушка синхронизирована с прицелом.

Что думаешь? Подписывайтесь на «Газету. Ru» в Дзен и Telegram.

Бурно развивающийся Китай. Ослабление Европейского Союза и многосторонних институтов. Назревание противоречий российского режима. Нынешняя ситуация требует, чтобы мы сосредоточились на первом. В июле денег больше не будет В марте Соединенные Штаты при поддержке демократов и республиканцев одобрили крупнейшую в истории финансовую помощь: 2 триллиона долларов. Знаменитый «Закон об уходе». Это гигантский ливень государственных денег для крупных компаний и их акционеров. Эти деньги позволяют им управлять ситуацией по своему усмотрению. Нет ни условий, ни цели конверсии: например, авиакомпании, в том числе опора военно-промышленного комплекса Боинг, получают 46 миллиардов. Семьи и народные массы получают только то, что член законодательного собрания Александрия Окасио-Кортез называет «крохами». К июлю деньги, которые это позорное «еще столько же для тех, у кого больше» выделено на социальную помощь 2,2 миллиарда , уже будут в значительной степени израсходованы. Это означает, что миллионы американцев столкнутся с серьезными трудностями. Таким образом, июль станет решающим месяцем в Соединенных Штатах. Эти трудности сопровождаются свидетельством того, что самая сильная нация в мире стала жертвой одной из самых нерадивых администраций «пандемии».

Жители РТ столкнулись с градом и разрушением домов

FA: из-за деятельности человека мировой океан переживает "эволюцию в обратном порядке"
Новости Красноярска - главные новости сегодня | НГС24.ру - новости Красноярска
Другие альбомы исполнителя
Опустошение разрушение

Бездна новостей

Однако нет ничего непредсказуемого в военных расходах, страданиях, опустошениях, разрушениях и вызванных ею смертях. Видео Опустошение и видеоматериалы Опустошение, все бесплатно роялти. Ответы на кроссворды. Подбор слов. Опустошение, разрушение. Слово из 9 букв, 5-я буква Р: разорение.

Новости регионов: сильный ураган привел к разрушениям в некоторых районах Татарстана

город, катастрофа, конец мира, Апокалипсис, Пожар, молния, строительство, дым, опустошение, разрушение, сила природы. Разрушения и опустошение. Поиск. Смотреть позже. тысячелетнее царств. «Закончилась "Новая волна — 2021", и вдруг внутри полное опустошение, радость от того, что все успешно завершилось, и грусть, что это уже не повторить». Ответы на кроссворды. Подбор слов. Опустошение, разрушение. Слово из 9 букв, 5-я буква Р: разорение. р, последняя - е): разорение.

Душераздирающие фотографии запечатлели полное опустошение из-за лесных пожаров в Австралии

Ему кажется, что, работая не покладая рук, он искупит свою вину, что, наказывая себя работой, он решит свои психологические проблемы и получит прощение. Но это ошибка. Поскольку эти импульсы остаются не выведенными на уровень сознания, а мотив текущей деятельности — не является результатом душевной работы. Иными словами, деятельность не продиктована любовью к людям, за ней стоит невротическая, а значит, болезненная мотивация. Такой человек действует не из любви к людям, а для того, чтобы закрыть дыру в своей душе. Очень скоро его ждет разочарование и неизбежное выгорание вплоть до ненависти и цинизма в отношении тех, кому он еще вчера «помогал». Это ошибочная позиция. Мы не должны сгорать на работе, мы должны уметь на ней себя сохранить. Забота о себе — это не эгоизм. Если мы не поможем себе, мы не сможем помогать другим.

Перестают заботиться о себе, прислушиваться к своим чувствам, желаниям и потребностям. Тогда психика пытается сигнализировать о неблагополучии через синдром выгорания. В этом случае необходимо взять паузу и подумать, пересмотреть свое отношение к работе. По моему наблюдению, общая ошибка людей помогающих профессий — это нацеленность на непременный, скорый результат. Иными словами, больной немедленно должен выздороветь, ученик быстро все понять и так далее. Первое, что необходимо осознать: результат ваших трудов и усилий может проявиться только через определенное время. Иногда годы или десятилетия должны пройти, чтобы семя проросло, и нужно спокойно к этому относиться. Зависимости усугубляют кризис — Какие симптомы у эмоционального выгорания? Может нарушиться сон.

Например, человек просыпает и опаздывает на работу или возникают бессонница, ночные кошмары, прерывистый сон. Так психика дает понять, что идет серьезный сбой. Как его не пропустить? Подробнее — В психологическом плане есть три очень важных признака эмоционального выгорания. Их можно определить как степени или стадии развития этого процесса. Первый — это равнодушие. Человек ощущает, что у него наступило какое-то отупение и опустошение. Он впадает в такое состояние, когда ничего не хочется: ни видеть, ни слышать, ни реагировать на что-либо. Возникает стремление отгородиться от аффективно заряженной информации, чтобы сохранить хотя бы какие-то силы.

Второй признак выгорания — раздражительность. Когда человек не хочет мириться с надвигающейся на него апатией и равнодушием, он заставляет себя совершать «нужные поступки», это приводит его к крайней раздражительности, переходящей в истерику и открытые конфликты с клиентами, пациентами, коллегами, руководством. Чем больше человек подавлял и игнорировал свои чувства на предыдущем этапе, тем сильнее он выплескивает на окружающих свое недовольство. Если здесь не начать решать проблему, в дальнейшем это может перейти в стойкую неприязнь к окружающим. Эта неприязнь может закрепиться в структуре личности, стать выраженной чертой характера. Появляются нотки цинизма, и работа все больше приобретает формальный характер. Третий признак глубокого выгорания — это потеря личностных ориентаций, утрата представления о смысле жизни. Иногда на этом этапе люди пытаются сменить род деятельности. Те, кому «некуда пойти», могут дойти и до социальной дезадаптации.

Например, человек может начать алкоголизироваться или принимать наркотики. В особых случаях дело может дойти до суицидальных тенденций.

Смиренное состояние сознания позволяет адекватно взглянуть на себя со стороны и признать ограниченность своих человеческих сил. Смирение позволяет остановиться там, где мы «гребем» на себя больше, чем позволяют наши ресурсы. Хотя это зависит от индивидуальных особенностей личности, от ее адаптивных способностей. Понимаете, у разных людей разные эмоциональные ресурсы. Один человек может пережить много эмоций, а у другого эмоциональное пресыщение наступает очень быстро.

Но когда человек утрачивает смысл жизни, закрадываются мысли о суициде — без постороннего вмешательства вряд ли можно обойтись, хотя я допускаю и такой вариант. Я сторонник того, чтобы человек учился и не боялся обращаться за помощью к людям, которые могут и готовы ему помочь. Православная Церковь называется соборной. Это, если хотите, ее основной принцип. То есть проблемы мы решаем сообща, все вместе. Не бойтесь обращаться за помощью! Это вполне нормально.

Ненормально — копить напряжение, а потом ломаться под грузом стресса, нерешенных проблем и противоречий. Отстраниться от жизненного шума и осознать свои эмоции — Насколько безопасно для душевного здоровья подавлять свои эмоции? Иными словами, когда он долго игнорировал самого себя: загонял эмоции внутрь, копил напряжение и неудовлетворенность. Один из важнейших показателей зрелости и здоровья личности — умение «экологично» выражать свои чувства. Под этим я, прежде всего, подразумеваю процесс вербализации чувств, при котором внутреннее душевное состояние облекается в слово и за счет этого человек переживает психологическую разрядку. Умение безопасно выражать свои чувства приобретается следующим образом. Во-первых, определить свои чувства, сфокусировавшись на них.

Для этого нужно отстраниться от жизненного шума и научиться осознавать свои эмоции. На первом этапе прислушаться к себе. Дальше, ощутив связь со своими чувствами, назвать их. Чувства могут быть сведены к простым словам. То есть важно научиться различать эмоции: что именно я чувствую и по какому поводу. Есть всего четыре базисных чувства: радость, гнев, грусть и страх. Для начала можно просто выбирать, которое из них вы сейчас чувствуете.

Подробнее Справившись с определением базисных чувств, можно приступить к размышлению об оттенках чувств. Есть большая разница между «испытывать удовольствие» и «прийти в экстаз», между «испугаться» и «оцепенеть». Другой ценный прием, помогающий в прояснении чувств — определение степени, в которой человек испытывает каждую отдельную эмоцию. Вы «немного» удовлетворены или «очень» довольны? Вы «несколько» обеспокоены или «очень» беспокоитесь? После этого необходимо научиться брать ответственность за свои эмоции. То есть уметь присваивать эмоцию себе.

Не упрекать и не обвинять других людей в своих проблемах: не меня вывели, а я позволил себя вывести. Дальше попробуйте регулировать свое эмоциональное состояние, преодолевайте, и безопасно, свои негативные чувства. Это отдельная большая тема. Прежде всего, речь идет о чувстве гнева, страха, уныния, вины, стыда и других. Затем учитесь распознавать чувства других людей. Разделяйте свои и чужие чувства.

Ранее британским зданиям предрекли массовое обрушение, поскольку они были построены из некачественных материалов. Речь идет об армированном автоклавном ячеистом бетоне — его широко использовали при строительстве одно- и двухэтажных общественных зданий в Британии в 1950-1990 годах. Такой материал легче обычного бетона, менее долговечен и сильнее подвержен разрушению от влаги. На этом фоне возникли опасения, что десятки школ, детских садов, больниц и других строений могут быть повреждены.

Специалисты заявили, что в этом регионе раз в пятьдесят лет происходят сильные подземные толчки. На сегодняшний день в Калифорнии слишком давно установилось затишье, которое вот-вот обернется катастрофой. Давление в земной коре за последние 150 лет достигло максимального пика. Она также заявила о колоссальных разрушениях, ожидающих в этом случае регион.

«К концу года завал и ничто не радует». Как избежать эмоционального выгорания

В любом случае, наличие миллионов возмущенных людей на улицах вызывает беспокойство. Со своей обычной неуклюжестью и жестокостью трампизм угрожает вывести на внутреннюю арену то, что является нормой в нынешней внешней войне Империи: стрельбу по гражданскому населению, использование против него военных. Министр обороны Марк Эспер заверил Трампа, что Пентагон «доминирует на поле боя», но у системы есть и другие рецепты интеграции протеста и придания ему респектабельности. Олигархи Демократической партии стоят на коленях. Не только трус Обама, но и сам Джордж Буш-младший, несущий прямую ответственность за сотни тысяч смертей в Ираке, выражает свое «сочувствие» протесту. Все эти институты, которые поддерживают и увековечивают господство расизма и империализма, усердно работают над кооптацией движения с обычным лицемерием. Если бы протест против расизма установил логические связи, которых требует ситуация, нацелившись на ЦРУ, зарубежную преступность, Пентагон, Федеральный резерв или голливудскую пропагандистскую машину, это была бы совсем другая история.

Но даже если ничего из этого не произойдет, ситуация остается значимой. Борьба элит усиливается То, что мы наблюдаем в Соединенных Штатах, — это кризис внутри консервативной плутократической коалиции, господствовавшей в стране сорок лет. Брешь, открытая Трампом в истеблишменте, росла вместе с турбулентностью «пандемии» и различиями в стилях реагирования на протесты граждан против насилия в отношении чернокожих. Раскол страны стал более очевидным. Атаки на памятники, памятник президенту Линкольну, южным генералам и т. Предположение, что чужая война возвращается в страну, не ерунда.

Явно неконституционный, его сообщение было поставлено под сомнение даже высокопоставленными военными чиновниками.

Psychoanalytic Dialogues, 1, 29—51. Epic and Novel. Holquist Ed. Austin: Univ. Benjamin, J. Beyond doer and done to: An intersubjective view of thirdness. Psychoanalytic Quarterly, 73, 5—46.

Bion, W. Attacks on linking. The International Journal of Psychoanalysis, 40, 308—315. Learning from experience. London: Heinemann. Botella, C. The work of psychic figurability: Mental states without representations. London: Routledge.

Boulanger, G. Wounded by reality: Understanding and treating adult onset trauma. NJ: Analytic Press. Britton, R. Belief and imagination. Interpretation: Selected fact or overvalued idea? The International Journal of Psychoanalysis, 75, 1069—1078. Brody, S.

Entering night country: Reflections on self-disclosure and vulnerability. Psychoanalytic Dialogues, 23, 45—48. Vitalizing enactment: A relational explanation. The International Journal of Relational Perspectives, 28 3 , 340—354. Didion, J. The year of magical thinking. Durban, J. Shadows, ghosts and chimaeras: On some early modes of handling psycho-genetic heritage.

The International Journal of Psychoanalysis, 92 4 , 903—924. Eisley, L. The night country. New York, NY: Scribners. Feinberg, L. NJ: New Horizon Press. Ferenczi, S. Confusion of tongues between adults and the child.

Balint Ed. NY: Basic Books. Freud, S. Mourning and Melancholia Vol. XIV, pp. London: Hogarth. New introductory lecture on psycho-analysis Vol. Frommer, M.

Living in the liminal spaces of mortality. Psychoanalytic Dialogues, 15, 479—498. Detachment and continuity. Contemporary Psychoanalysis, 33, 549—571. Traumatic events and their impact on symbolic functioning. NY: Routledge. Gawande, A. Being mortal.

Gerhardt, J. Response to commentaries on "Libidinal and destructive envy". Psychoanalytic Perspectives, 13, 32—40. When the third is dead: Memory, mourning and witnessing in the aftermath of the Holocaust. The International Journal of Psychoanalysis, 90, 1341—1357. On private madness. Gurevich, H. Regression to malignant relations.

Harris, A. Ghosts in the consulting room: Echoes of trauma in psychoanalysis. Hoffman, I. The risk of therapeutic passivity and the potentials of constructivist influence. Psychoanalytic Dialogues, 26, 91—97. I always wished I could stop time: An adolescent girl, unresolved mourning, and the haunted third. Harris, M. Klebanoff Eds.

Klein, M. Mourning and its relation to manic-depressive states. The International Journal of Psychoanalysis, 21. On the sense of loneliness. In Envy and gratitude and other works: 1946—1963 pp. NY: Macmillan. Kubler-Ross, E. On death and dying.

Kuchuck, S. Laub, D. Grand Eds. Levine, H. Unrepresented states and the construction of meaning: Clinical and theoretical contributions. London: Karnac. Levy, S. The perversion of loss: Psychoanalytic perspectives on trauma.

Lewis, C. A grief observed. NY: Harper Collins. Merwin, W. Garden time. Morrison, A. Trauma and disruption in the life of the analyst. Gerson Ed.

Mahwah, NJ: Analytic Press. Newirth, J. Overcoming the shame of cancer. Psychoanalytic Dialogues, 27, 213—217. Indian Journal of Pharmacology, 83, 767—782. Reprinted in: T. Ogden, T. On three types of thinking: Magical thinking, dream thinking and transformative thinking.

The Psychoanalytic Quarterly, 79, 314—347. Reclaiming Unlived Life. Fear of breakdown and the unlived life. International Journal of Psychoanalytics, 91, 205—224. Truth and psychic change: In place of an introduction. Ogden Ed. Peskin, H. Who has the right to mourn?

Psychoanalytic Dialogues, 29, 477—492. Witnessing and otherness. Journal of the American Psychoanalytic Association, 48, 17—34. Rorty, R. Heidegger, Kundera and Dickens. Rorty Ed. Cambridge: CUP. Salberg, J.

The texture of traumatic attachment: Presence and ghostly absence in trans-generational transmission. Slobin, D. Social interaction, social context and language: Essays in honour of Susan Ervin-Tripp. NJ: Erlbaum Associates. Slochower, J. Out of the analytic shadow: On the dynamics of commemorative ritual. Psychoanalytic Dialogues, 21, 676—690.

В том же духе C. Lewis 1961 описывает свое невообразимое горе в связи со смертью жены, но он также оплакивает еще одно удивительное «несчастье»: потерю памяти. Он нуждался в том, чтобы его жена вернулась, чтобы восстановить его разум, портал в его прошлое, а также в их общее прошлое. Как понять это психическое отсутствие? Снова возвращаясь к Lewis, я была тронута выразительным описанием его воспоминаний после смерти жены: «Медленно, тихо... Выборочные впечатления Льюиса, рассеивающиеся, искажающие образ его потерянной жены, говорят сами за себя. В отличие от этого, мое внутреннее состояние было более тревожным, чем маленькие пушинки искажения, хотя за многие месяцы смерти моего мужа искажения идеализации и ярости, безусловно, получили свое должное. По большей части, однако, я чувствовала оцепенение. Gerson 2009 описал это состояние в терминах, которые стали теоретическими обозначениями в психоанализе: «присутствие отсутствия», такое, что огромные пробелы в памяти оставляют человека «преследуемым следами событий, которые [я не могу] ни полностью вспомнить, ни полностью забыть» стр. Учитывая мою пустоту, растерянность и отсутствие последовательного Другого, который помог бы перенести мучительную боль, неудивительна бесполезность траура. Оглядываясь назад, я теперь понимаю, что по мере того, как мой муж становился все слабее, все более истощенным — «упадок тела прокрадывается как виноградная лоза» Gawande, 2014, стр. Конечно, он был опустошен, учитывая ужас его медленной, но неуклонной кончины. И все же я тоже становилась опустошенной — хотя в то время этот опыт не был ментализирован и оставался за пределами смысла. В то время как его зашифрованная, неудовлетворенная настойчивость и страх проецировались на меня через мириады невысказанных жестов и аффектов — смешиваясь с моими собственными фантазиями, обусловленными интернализацией его ужаса, тоски и печали — у меня также было свое собственное надвигающееся чувство потери. Я теряла свою собственную субъективность Aron, 1991; Hoffman, 2016 ; по словам Salberg 2017 , я не просто чувствовал себя «потерянной, но и терроризированной потерянностью» стр. С эдипальной точки зрения, надвигающаяся потеря отца семейства приводила к регрессивному страху перед осиротевшей семейной жизнью. Время от времени мой муж напоминал мне, когда видел мои страдания и страх: «Дорогая, это я умираю! Периодически мое отрицание брало верх надо мной, и я торговалась: я поклялась дважды за ночь менять промокшие простыни, с которых капал пот, если он будет упорствовать. И он проявил настойчивость. Держась за жизнь, чтобы наша дочь могла начать свое школьное путешествие, чувствуя поддержку ее двух родителей, ее отец изо всех сил пытался ценить новости о ее новых классах, учителях и друзьях. Затем, в конце первой недели школьных занятий, раздался предсмертный хрип. А потом он исчез. Больше психоаналитической литературы для контейнирования и опосредованного свидетельствования Опираясь на основополагающий текст Фрейда 1917 «Горе и меланхолия», пустоту и отсутствие, постигшие меня, можно рассматривать как «тень», отбрасываемую бессознательной идентификацией с моим умершим мужем, чтобы избежать сокрушительной боли потери; то есть держаться любой ценой — фирменный троп меланхолии — так, что «потеря объекта [трансформируется] в потерю эго» Тем не менее, именно призрак пустоты emptiness и дезориентации ощущался наиболее мощным и оставил меня застрявшей в вакууме за психическим порогом бессознательной идентификации с потерянным объектом. Как будто не было никакой самости, которую можно было бы упрекнуть или умертвить; и не было внутреннего объекта, который можно было бы обвинить или удержать; никаких чувств болезненного уныния, разочарования или нарциссической ярости; никакого раскола в моем эго, только фрагменты. По словам James Wood 2015 , «собор все еще существует — массивный, серый, длинный, торжественный — но большая часть остального этого мира исчезла» стр. Точно так же ктуба еврейский брачный договор — АЛ , фотографии, его куртки все еще были там, но его живое, любящее прикосновение исчезло. И я тоже. В одном из своих фирменных эссе «Чувство одиночества» Klein 1963 подтверждает гегемонию внутрипсихического над межличностным, утверждая, что одиночество возникает из обедненного внутреннего мира независимо от внешних обстоятельств. Другими словами, когда отколотые части самости отвергаются и проецируются, следы этих частей самости остаются неметаболизированными, оставляя носителя этой динамики томиться в одиночестве, созданном ею самой. Проблема с кляйнианским объяснением, как и с фрейдистским, однако, заключается в том, что обе формулировки предполагают мощную бессознательную динамику, действующую на психически значимые репрезентации — предположение, которое, хотя, возможно, и верно, не резонировало с моей громкой внутренней тишиной и страхом. После смерти моего мужа друзья нерешительно спрашивали, не чувствую ли я себя одинокой. Сканируя свой внутренний ландшафт, я думала: «Хотела бы я чувствовать себя одинокой — по крайней мере, я бы что-то почувствовала». Вместо этого чувства отсутствовали [11]. Исчезла и большая часть мысленных образов моей жизни с мужем. Когда я пишу, я ловлю себя на том, что вспоминаю воспоминания Jean Amery 1980 о поразительном моменте в Освенциме. Ожидая, что когда-то любимое стихотворение Холдерлина вызовет эмоциональное эхо изнутри, на самом деле он не мог вернуть себе «чувство Холдерлина... Я также вспоминаю предупреждение Maureen Murphy, коллеги из PINC, не позволять затянувшемуся периоду смерти моего мужа омрачить воспоминания — о нашей совместной жизни до того, как он заболел. По словам Merwin 2016 , «остается только печаль... Действительно, потребовалось время, чтобы моя печаль и боль проявились и достигли психической образности, не говоря уже о радости. До тех пор инстинкт самосохранения принимал форму бегства: «Почему ты выбегаешь из магазина, мама? Опыт того, как моя дочь вызвала меня в настоящем на фоне волнующей мелодической линии, которая еще не поддалась ревери, был еще одним ключом. Я еще не постигла ничейную землю травматической потери, которая опустошит память и приостановит время «Клэр де Люн» была нашей свадебной песней , что приведет к симптоматическим нарушениям в функционировании эго. К счастью, все еще пытаясь понять свое призрачное положение, я остановилась на современной психоаналитической литературе о травматической потере, которая базируется на попытке построить теоретический мост между психическим функционированием и травматическими событиями реального мира. Наряду с повторным открытием новаторской работы Ferenczi 1933 , я имею в виду новаторскую работу Garland 2004 , Levy and Lemma 2004 , Stubley 2004 и Boulanger 2007 , каждая из которых обеспечивает убедительную теоретическую основу для концептуализации влияния травматических событий на психику. Меткость этого изображения остановила меня на полпути. Чтобы защитить себя от знания, мой разум отключился. Хорошей новостью, однако, было то, что в этих объяснительных отчетах я начала узнавать свою раздробленную самость. По словам Garland, наследие несконтейнированной, неметаболизированной травматической потери может привести к массовым нарушениям в мышлении — особенно в способности символизировать и репрезентировать предтравматические события. Garland теоретизирует этот «разрыв в способности символизировать» стр. Основываясь на работе Garland, Levy and Lemma связывают способность символизировать с процессом траура таким образом, что повреждение этой способности порождает «разрушение или перверсию способности скорбеть» стр. Размышляя о связи между провалом символизации и осложненным горем, я начала понимать, почему мои попытки скорбеть казались такими далекими, почти пустыми. Я не смогла вызвать нарративно проработанные воспоминания для сканирования и обзора жизни Volkan, 2007 , а также для гиперкатекции, а затем декатекции Фрейд, 1917 воспоминаний о нашей совместной жизни. Только гораздо позже я смогла эмоционально пережить свою потерю через медленно возникающее чувство интеграции и преемственности с моим покойным мужем посредством внутренних идентификационных связей, которые в какой-то момент сдвинули диссоциацию. В то же время я обнаружила, что медленно продвигаюсь к середине кровати — движение, указывающее на то, что я начинала чувствовать его присутствие внутри, а не шок от его отсутствия. Динамика «держаться и отпускать» Sussillo, 2005 , которая включала примирение реального человека, которым он когда-то был, с неизбежными потерями, понесенными метастазирующим раком, была частью процесса «активного траура», проницательно охарактеризованного Klebanoff 2016. Вклад Garland о том, как неметаболизированная травма приводит к тому, что литература о горе образно описывает как «туман в мозгу», принес огромное облегчение. Возможно, мой психический туман после потери был не таким уж странным. В этот момент я начала медленно читать литературу, пока символы и их значения не появились и не заговорили со мной на фоне мертвого, бессмысленного шрифта. И, наконец, мой консультант по скорби, а затем мой аналитик сбросили мантию сдержанности и подтвердили ужас того, каково это — шагнуть в зазеркалье и признать медленное, но безжалостное ухудшение, разложение и гибель моего мужа. Я медленно начала переживать. Горевать и в конце концов оплакивать. Я до сих пор помню, как мой аналитик мягко предположил, что мой муж, похоже, готов к медицинской кровати. Не теряя ни секунды, я тут же огрызнулась: «С какой стати? Как утверждает Ullman 2006 , свидетельствование проливает свет на правду о травматических событиях — а также на их серьезность — и приносит облегчение предыдущему состоянию стойкого отрицания у выжившего. Наконец, я заново открыла для себя эссе Green 1986 «Мертвая мать», которое теоретически обосновывало ту самую ситуацию, в которой я оказалась. Green изображает чувство пустоты и даже пустого психоза маленького ребенка, вызванного отчуждением депрессивной, психически мертвой матери, которая когда-то была источником жизненности и витальности для ребенка. На теоретическом диалекте у Green трансформация со стороны матери приводит к «негативной галлюцинации» в психике ребенка и приводит к «массивному декатексису, как радикальному, так и временному, который оставляет следы в бессознательном в виде «психических дыр», прежде чем быть заполненным «рекатексис» деструктивностью» стр. Хотя Green прямо заявляет, что имаго «мертвой матери» не предназначено для того, чтобы охватить психические последствия реальной материнской смерти, а скорее является имаго, сформированным в сознании ребенка в результате материнской депрессии, больше всего меня поразило в эссе Green его описание перехода в сознании ребенка от живости к мертвенности, «трансформация живого объекта, который был источником жизненной силы... То же самое и со мной, когда я беспомощно наблюдала за ослабляющей трансформацией моего мужа, когда он лежал при смерти. Со временем его огромная жизненная сила угасла — как в реальной жизни, так и в моей психике, и в результате я была поглощена негативной галлюцинацией. Как и в модели Green, гнев, ярость и негодование были вторичным продуктом моего состояния опустошения. В то время как Green говорит об уходе основного материнского объекта, я переживала ухудшение состояния и кончину моего мужа как уход с его стороны в замкнутое состояние безнадежности и отчаяния, которое я больше не могла оживить или предотвратить. Мое чувство беспомощности перед лицом этого сначала ощущалось как нарциссическая травма, а затем трансформировалось в опустошенную самость. Основываясь на утверждениях Winnicott 1971 и Green 1986 , оба из которых описывают процесс «декатектирования» объекта с течением времени из-за его реального или психологического отсутствия, Levine et al. В их собственном объяснительном жаргоне, «когда внешний объект оказывается чрезмерно травмирующим или слишком долго отсутствует, способность репрезентировать этот объект внутри будет нарушена, регрессивно утрачена... Распространяя это утверждение на контекст травматической потери, мой опыт в качестве опекуна моего умирающего мужа соответствует их рассказу о репрезентации или, более прозаически, воспоминаниях, становящихся слабыми, неопределенными и, как таковые, «разрушающимися», когда объект «слишком долго отсутствует», а также их описанию психической структуры как присутствующей, но «функционально неработоспособной» там же. Конечно, мои воспоминания были где-то, но временно за пределами; это было так, как если бы щедрость воспоминаний и образов моей жизни с мужем исчезла — чтобы не возвращаться в цвете, пока я не буду готова взглянуть правде в глаза, реальности его упадка и смертности, а также реальности моей собственной уязвимости и ограничений в желании вернуть его к жизни. Клиническая виньетка: изгиб в рамке — непрошенный третий Через два года после наших сессий лицом к лицу два раза в неделю и до болезни моего мужа я узнала о невысказанном разыгрывании в переносе-контрпереносе, в которое мы были погружены с 45-летней мисс Х. Хотя мисс Х. Этот разыгрываемый регистр невербального взаимодействия резко контрастировал с образом самодостаточности мисс Х. Взаимная аффективная регуляция, поддерживающая наше телесное выравнивание, указывала на пока еще несимволизированный реляционный контейнер, лежащий в основе нарратива о материнском пренебрежении, и медленно втягивала меня в диссоциированную часть прошлого мисс Х. Она была пятым из шести детей из обедневшей семьи, единственным ребенком женского пола, родившимся за два года до того, как у брата при рождении диагностировали синдром Дауна. Ее отец, которому она обязана своим статусом «Менса» люди с очень высоким IQ — АЛ и который остается идеализированным родителем, бросил семью в этот критический момент, оставив ее мать заботиться обо всех детях. При крайне ограниченных ресурсах мисс Х. Мисс Х. К тому времени, когда она пришла в анализ в связи с депрессией, мисс Х. В какой-то момент, пытаясь понять ее страдания с коллегами-женщинами на работе, я почувствовала, что было бы полезно выразить словами наш невербальный регистр высоко со-настроенного эмоционального контакта — и добавила, что это было «мило и, казалось, рассказывало историю о ее матери и ней, отличную от истории пренебрежения». Сначала мисс Х. Затем, после нескольких месяцев отказа от моих комментариев, мисс Х. На фотографии была изображена мисс Х. Фотография, наряду с непрошеными слезами мисс Х. В разгар этого исследования мой муж заболел, и я была вынуждена перенести сессии, а затем отлучиться на две недели. В то время как я смогла взять бразды правления своей клинической работой с большинством моих пациентов и поговорить с ними об их восприятии и фантазиях относительно рака и смерти моего мужа, а также о влиянии этого на меня и терапию, я чувствовала, что с мисс Х. Будучи успешным финансовым директором в Силиконовой долине, чьи мысли передавались на плотном, быстро меняющемся диалекте цифровой информации наряду с обилием умных метафор и требовательных деталей, мисс Х. Andrew Morrison 1996 выделяет состояние самости аналитика как фактор, наиболее вероятно влияющий на клиническую работу перед лицом личной травмы и потери аналитика. Действительно, мое беспокойство по поводу того, что я не могу идти в ногу с мисс Х. Затем, все еще чувствуя себя подавленной ее плотным дискурсивным стилем, я сообщила ей, что буду делать заметки в блокноте в краткосрочной перспективе. В то время как мисс Х. Как бы мы ни пытались исследовать значения моей потери, а также моих заметок, было выраженное ощущение того, что между нами было потеряно что-то ценное. Каждый взгляд вниз, чтобы сделать заметку, которая была полезна для меня в управлении моим чувством подавленности, переживался мисс Х. Наша близкая связь распадалась; хуже того, в нее вторгались. Мои расспросы о том, как мисс Х. Очевидно, я навязывала пациентке свои собственные потребности, а также вводила напоминание блокнот для записей о реальности моя связь с мужем, потеря которого иногда отвлекала мои мысли от нее , которая казалась инвазивной в нашем некогда интимном диадическом пространстве. В терминах Бенджамин 2004 , мы были заперты в комплементарных отношениях, где мисс Х. В какой-то момент, чтобы выйти из тупика, я заговорила о травматическом повторении, в которое мы, казалось, были вовлечены, и прокомментировала мисс Х. Эти заряженные события активировали воспоминание о более ранней потере в ее жизни, когда она оказалась не только брошенной, но и замененной: «Болезненная потеря вашей матери из-за вашего младшего брата была пережита заново, когда вы почувствовали, что потеряли меня — и теперь, вероятно, снова ощущается, когда я отвлекаюсь на тень другого и пытаюсь загладить свою вину, делая заметки на коленях». После нескольких вариантов этой реконструктивной интерпретации мисс Х. Мне нужно оставить это позади». Моя защита взяла верх надо мной, и я возразила: «Я бы сказала, что это то, на что вы подписались — так как это то, как вы оставили это позади — переживая это со мной по-новому». Поймав себя на том, что я борюсь с мисс Х. После долгой паузы она добавила, что ей нужно немного подумать и она свяжется со мной, когда будет готова вернуться. Потом она ушла. Еще одна потеря! В течение следующих нескольких дней я была ошеломлена. Осознавая переплетение нитей вины и стыда за воссоздание раннего эмоционального опыта, пытаясь уговорить мисс Х. Через несколько дней я оставила мисс Х. Прошло три месяца, прежде чем я получила сообщение с просьбой о встрече. На наших следующих нескольких сессиях мисс Х. Она также упрекнула меня в том, что я «лицемерная», поскольку я была той, кто привлек ее внимание к нашей телесной со-настройке — в первую очередь только для того, чтобы «бросить ее и заменить ее, когда ситуация станет тяжелой». Комментарии мисс Х. Мы явно находились в эпицентре разрыва, который требовал восстановления. Поэтому дальше, когда я слушала мисс Х. Я знала, что должна взять на себя ответственность — не только за то, что причинила ей вред, но и за то, что, возможно, могла бы лучше справляться со своим чувством затопленности перед лицом ее скорострельной речи. Всем этим я с ней и поделилась. Не теряя ни секунды, мисс Х. Я была ошеломлена.

Когда эти водоросли погибают и попадают на дно моря, они разлагаются, уменьшая таким образом количество кислорода в воде, необходимого для поддержания сложной жизни морской фауны и флоры. Кроме того, при цветении некоторых водорослей образуются токсины, способные убивать рыб, а также отравлять людей, употребляющих морепродукты. В результате образовались участки, которые морские специалисты называют "мертвыми зонами" dead zones — это акватории, лишенные той части морской жизни, которую люди больше всего ценят. Высокая концентрация питательных веществ в реке Миссисипи, попадающих затем в Мексиканский залив, стала причиной образования сезонной морской мертвой зоны, которая по своей площади превышает территорию штата Нью-Джерси. Еще большую по площади мертвую зону — самую большую в мире — можно обнаружить в Балтийском море, и она сопоставима по своему размеру с Калифорнией. Дельты двух крупнейших рек Китая, Янцзы и Желтой реки, также лишились своей сложной морской жизни. С 2004 года общее число подобных водных пустырей в мире увеличилось более чем в четыре раза — со 146 до более 600. Научили человека ловить рыбу — а что потом? Еще одной причиной истощения океанов является то, что люди просто убивают и съедают слишком много рыбы. Эти данные стали основанием для споров между учеными и менеджерами рыболовной промышленности. Но последующие исследования подтвердили данные о том, что количество рыбы значительно сократилось. Как показали исторические экологи, мы далеко ушли от тех дней, когда Христофор Колумб сообщал о большом количестве морских черепах, мигрировавших вдоль берегов Нового света; от того времени, когда 5-метровые осетры, наполненные икрой, выпрыгивали из вод Чесапикского залива; от того времени, когда Континентальная армия Джорджа Вашингтона смогла избежать голодной смерти, питаясь шедами, стаи которых поднимались вверх по течению реки для нереста; от той поры, когда устричные отмели практически перекрывали реку Гудзон; от того времени, когда американский приключенческий писатель начала 20-го века Зейн Грей Zane Grey восхищался огромными рыбами-мечами, тунцами, королевскими макрелями и морскими окунями, обнаруженными им в Калифорнийском заливе. Сегодня человеческий аппетит стал причиной почти полного исчезновения этих рыб. Неудивительно, что стаи хищных рыб постоянно уменьшаются в размерах, если принять во внимание тот факт, что один голубой тунец может быть продан за несколько тысяч долларов на рынках Японии. Высокие цены — в январе 2013 года 230-килограммовый тихоокеанский синеперый тунец был продан на аукционе в Японии за 1,7 миллиона долларов — оправдывают применение самолетов и вертолетов для сканирования океана в поисках оставшейся рыбы; и обитатели морских глубин ничего не могут противопоставить использованию подобных технологий. Но не только крупные рыбы находятся в опасности. В большом количестве мест, где когда-то обитали тунец и рыба-меч, хищные виды рыб исчезают, и рыболовные флотилии переключаются на таких более мелких и питающихся планктоном рыб, как сардины, анчоусы и сельди. Чрезмерный вылов более мелких рыб лишает пищи более крупных рыб, остающихся еще в этих водах; водяные млекопитающие и морские птицы, в том числе скопы и орлы, также начинают страдать от голода. Морские специалисты ссылаются на этот последовательный процесс, следуя вниз по пищевой цепи. Проблема не только в том, что мы едим слишком много морепродуктов; она также состоит в том, как мы их вылавливаем. В современном промышленным рыболовстве используются линии волочения с большим количеством крючков, которые тянутся за судами на расстоянии в несколько километров, а промышленные траулеры в открытом море опускают свои сети на тысячи метров в глубину моря. В результате многие виды, не предназначенные для вылова, в том числе морские черепахи, дельфины, киты, а также крупные морские птицы например, альбатросы , попадают в сети или запутываются в них. Ежегодно миллионы тонн не представляющих промышленного интереса морских живых существ погибают или получают ранения в результате промышленного рыболовства; на самом деле, треть того, что рыбаки вылавливают из морских глубин, им совершенно не нужна. В мексиканском заливе, к примеру, на каждый килограмм выловленных траулером креветок приходится более трех килограммов морских обитателей, которых просто выбрасывают. По мере того, как океаны оскудевают, а спрос на морские продукты растет, развитие морской и пресноводной аквакультуры могут представлять собой привлекательный вариант решения существующей проблемы. В конце концов, мы увеличиваем поголовье домашнего скота на суше для производства пищевых продуктов, а почему мы не можем сделать то же самое на морских фермах? Количество рыбных ферм увеличивается быстрее, чем любые другие формы производства продуктов питания, и сегодня большинство коммерчески продаваемой рыбы и половина импортируемых в Соединенные Штаты морепродуктов поступают от предприятий аквакультуры. Если правильно заниматься этим делом, то рыбные фермы могут быть приемлемыми с точки зрения охраны окружающей среды. Однако воздействие аквакультуры может быть весьма различным в зависимости от специализации, тогда как используемые методы, месторасположение и некоторые другие факторы способны осложнить устойчивое производство. Многие выращиваемые на фермах виды рыб сильно зависят от диких рыб, используемых для корма, и это сводит на нет достоинства аквакультуры в области сохранения рыбного богатства. Выращиваемые на фермах рыбы могут также попадать в реки и океаны, создавая угрозу для представителей дикой природы из-за заразных болезней или паразитов, а также в результате конкуренции с местными обитателями за получение пищи и мест для нереста.

Новости опустошение разрушение