Новости фанфики война и мир

Война и мир. Скачать Word (4021 KB). Завоеватель (Альтернативная история). Электронная библиотека ""» Проза» Современная проза» Лорд Эмма» Война и мир в твиттере.

«После Войны. Часть I», Мёриел

Malloy, Война и мир - Лев Толстой | War and Peace - Leo Tolstoy. На этой странице представлена подборка книг «Фанфики ВРИ», в нее входит 65 книг. Подборку добавил пользователь Insanity Moral. Read Война и мир from the story Недотрога by WMin_AgustD (All_) with 8,853 reads. омегаверс, jimin, bts. Через час, Чимин уже сидел в самолёте в Штаты. В фанфике все происходит по желаемому сценарию и герои меняются ролями: Поттер и Грейнджер влюблены друг в друга.

Сообщество Империал: Война и Мир - Сообщество Империал

Иллюстрации: Екатерина Самсоненкова 1 , Стас Якимов 2 , Сергей Ивкин 3 Как верно заметил автор 9-й главы Александр Феденко, получилась мозаика из 24 субъективных взглядов на героев, сюжет и даже на наше с вами время. И тут же «получил» от читателей, которые искренне возмутились тем, что он сделал с двумя главными героями, заставив их страдать и ревновать. Владимир Березин, которому досталась 20-я глава, сделал практически невозможное - вернул повествование романа к первоисточнику, к Толстому. Свою часть он писал, ориентируясь на своих учеников Березин - не только писатель, но и школьный учитель. Это было дело веселое, а без веселости, как известно, нельзя обойтись ни в детской, ни даже во взрослой литературе», - отметил он и добавил, что в идеале надо было всех 24 писателей запереть в одном пансионате на недельку, не забыв нанять сильного охранника, чтобы разнимал драки, и вот так дружно и весело, споря и воруя друг у друга рукописи, они бы и написали идеальный коллективный роман. Альтернативный финал к роману написали и те, для кого он, собственно, и задумывался, - подростки, финалисты Всероссийского литературного конкурса для школьников «Класс».

Выслеживает записки? Следит, чтобы не разговаривали? Да ну, ерунда. Ремус никогда не был параноиком. Никогда не зверствовал.

Что же происходит? Потом она заметила, что и ученики ведут себя как-то странно. В классе было тихо, как в гробу, никто не шептался, не хихикал. Если кто-то обменивался взглядами или кивками, то это происходило без улыбок, с серьёзными лицами. В глазах у них Гермионе чудилась затаённая решимость. Но он, кажется, и не собирался переходить к этой теме. Урок уже подходил к концу. Ремус сказал: - К следующему занятию — эссе на полсвитка, в котором вы должны провести сравнительный анализ отношений магов и магглов в начале и в конце двадцатого века. Вызубрите эту тему хорошенько, что-нибудь в этом роде обязательно будет на СОВ. Гермиона отметила, что он по-прежнему называет учеников на «ты» и по имени.

Но взгляд у него почему-то был как у волка, которого травят собаками. Тема — меры, принимаемые магическим сообществом относительно вредного влияния маггловской техники на экологию. Когда она ещё работала во французском министерстве магии, там ходили упорные слухи о каком-то законопроекте, призванном сократить производство маггловской техники за счёт обеспечения их потребностей с помощью волшебства. Кажется, где-то на территории Китая открыли экспериментальный завод, на котором вся продукция производится механизмами, приводящимися в движение волшебством. Кажется, одним из разработчиков этого проекта даже была Чжоу Чанг… И вообще во всём мире нынче говорят о магии как об альтернативном виде топлива. А когда же тогда по программе Волдеморт? Класс затаился. Но Гермиона видела, как он напряжён. Всего лишь забыли рассказать вашим ученикам о двух войнах с одним из самых великих тёмных волшебников в истории. Генри не смог сдержать восторженного крика.

Гермионе показалось, что она ослышалась. Вам ли, члену Ордена Феникса, не знать об этом. Вам ли, имеющему Мерлина Третьей Степени за эту войну? А ваша подруга, наша новая учительница трансфигурации, тоже забыла, кто такой Волдеморт? Она ведь магглорождённая, её это всё касается ещё больше, чем вас… Ну что, юная леди, хоть вы-то помните? А в детстве вы верили своему другу…этому мальчику…Гарри Поттеру…когда он сказал, что Тёмный лорд возродился. Тогда тоже все делали вид, что ничего не происходит…и объявили Дамблдора сумасшедшим… Ах да, молодой человек. Если Волдеморта никогда не существовало, то куда же делся директор? При нём всё было бы по-другому. Никто бы не посмел сказать… - Профессор Биннс, замолчите!

Остальные ученики поддержали его нестройным гулом. В полном молчании ученики собрали сумки и покинули класс. Точнее, вы-то только играет в этом спектакле. Режиссёр тут другой… Но я, слава Мерлину, теперь больше не состою в труппе и могу говорить всё, что мне заблагорассудится. Быть может, даже тюрьма! Как славно быть привидением! Поверьте, после смерти перестаёшь страшиться жизни. И старое привидение, бормоча себе ещё что-то под нос, просочилось сквозь книжный шкаф и исчезло. Что же это? Я хотел тебе рассказать, но не имею права.

Ремус поднял на неё страдальческий взгляд. Вернувшись в свою спальню, она долгое время мерила её шагами это уже, кажется, входит у неё в привычку — и, наконец, решилась. Она взяла щепотку летучего пороха и, опустившись на колени, сунула голову в камин. Мне нужно поговорить с тобой наедине… Ты не против? Через минуту слегка закопчённая Гермиона стояла посреди гостиной Поттеров уже целиком. Что за секретность? Почему всё так? Она тщательно подбирала слова. Ей хотелось топнуть ногой, зарыдать, зайтись истерическим хохотом, крикнуть, что она всё знает. Но она решила, пока это в её силах, держать себя в руках.

Она даже не посмела с порога заявить, что ей что-то известно. В голове у неё всё так перепуталось, что она хотела заставить его рассказать всё по порядку. Почему при имени Волдеморт все опять вздрагивают? Почему все бросаются затыкать мне рот, когда я пробую поговорить с ними о прошлом? Всё-таки это были тяжёлые и страшные для всех времена. И теперь, после того, как всё немного зажило и затянулось, самое время говорить о них. И потом, ты думаешь, я не вижу разницу? Одно дело, если бы вы с Роном не захотели вспоминать о той пьянке на шестом курсе и что вы тогда делали… - Гермиооона, - застонал Гарри, хватаясь за голову, как будто у него с той ночи всё ещё не прошло похмелье. Этот вопрос всерьёз поднимался на голосование, и я был одним из тех, кто голосовал против. К счастью, некоторое количество мозгов у наших чиновников ещё осталось.

Вижу, ты ничего не можешь понять. Ладно, с самого начала… - Гарри прошёлся по комнате. В общем, дело в том…что в один прекрасный день министр магии решил, что будет лучше для всех забыть всё, что связано с Волдемортом и с обеими войнами, как страшный сон. Понимаешь, они решили…всем сказать, что ничего не было. Что никакой войны не было. Что Волдеморт — вовсе не один из величайших магов на свете, а просто…Том Реддл. Понимаешь, это был не просто совет, вроде как: забудьте то плохое, что было, и живите дальше. Это был настоящий, официальный закон. Его приняли через год после твоего отъезда во Францию. Разрабатывался он в условиях строжайшей секретности, в Отделе Тайн… Я был одним из его разработчиков.

Я пытался отговорить, я сделал всё, что мог…но что я мог сделать? Ты должен был уйти! Подать в отставку! Закон всё равно бы приняли, а я, отстранённый от всех дел, возможно, со стёртой памятью, никак и ни на что не смог бы уже повлиять. Что это ведёт к необратимой деформации личности и мы просто не имеем на это права. Они хотели стереть людям память! Во всей магической Британии осталась бы только горстка людей, которая знает, что и как было на самом деле. И не факт, что это была бы горстка самых достойных людей. Кто мог поручиться, что, дорвавшись до корректировки памяти а в таких масштабах каждое заклинание Забвения невозможно было бы контролировать , они бы не скорректировали её, сообразуясь с какими-нибудь своими выгодами? Была бы новая война, Гермиона… - И о ней бы мы тоже не подозревали, - с горечью закончила Гермиона.

Если бы я ушёл из министерства — куда бы я пошёл? Ты учитываешь, что к этому времени у меня уже была семья из жены и троих детей?.. Гермиона оглушительно фыркнула, а потом спросила: - Но как же убитые? Погибшие на войне? С ними вы что сделали? Понимаешь, взрослые волшебники — те, которые всё это видели — по крайней мере, в глубине души, в недрах своей памяти знают правду. А вот дети… Волдеморт был изъят даже из курса Истории Магии. Он сказал, что он призрак и ему уже всё равно нечего бояться, но насилия над историей он не потерпит. Хотя… Между прочим, он всё равно никогда в своих лекциях не добирался дальше Войны с великанами…Родителям под страхом Азкабана запрещено рассказывать детям о Волдеморте. И вообще запрещено говорить о нём.

Поэтому они так напряглись тогда за обедом, когда речь зашла о Волдеморте? Сказал, что все родители рассказывают детям на ночь сказки, и я не думал, что они так долго будут верить во всю эту чушь. Сказал, что, конечно, хотел, чтобы мои дети гордились мной и считали меня спасителем мира. А на самом деле это всё были сказки на ночь. Для них есть как бы два отца. Один из них герой, Спаситель мира, победитель Волдеморта. А второй — трус и подлец, убивший этого первого отца-героя, чтобы подлизаться к министру. И память первого отца они чтут и оплакивают, а второго считают подделкой, фальшивкой и убийцей. Как ты мог! Как ты допустил!

Она бросилась к камину, схватила, не глядя, горсть летучего пороха из небольшой вазочки на каминной полке. И, когда её обступило со всех сторон гудящее пламя, губы её прошептали почему-то сами собой: «Хогвартс. Кабинет профессора Снейпа…» Глава 5. Но это не уменьшило его удивления, когда он увидел, как из его камина на холодный каменный пол вывалилась новая преподавательница трансфигурации, причём, как он сразу отметил, в совершенно невменяемом состоянии. Что с вами? Она не могла больше сдерживаться. Она закричала и зарыдала в голос. Гермиона закашлялась. Что это?! Закройте его, ради Мерлина!

Я уже пришла в себя. Чувствуя, что поступает опрометчиво, Гермиона всё-таки рискнула понюхать зелье. Пахло приятно. Снейп страдальчески возвёл очи к потолку. Если даже вы уже не помните таких элементарных вещей, то боюсь представить, каковы остаточные знания прочих моих учеников. Полагаю, если они через восемнадцать лет после выпуска помнят, с какой стороны подходить к котлу, я уже должен быть благодарен небесам. Гермиона про себя отметила его деликатность — он не спросил, что ей понадобилось в его кабинете, да ещё в такой час, да ещё в таком состоянии. Но всё-таки она посчитала необходимым извиниться. Я не знаю, как это вышло. Не знаю, почему именно ваш камин… - Мисс Грейнджер, - прервал он её.

Гермиона почувствовала, как будто её облили холодной водой. Дура несчастная! Она уже утомилась накладывать на подушку охлаждающее заклятие. Она переборщила. Несчастная подушка скукожилась и стала влажной ото льда, который похрустывал и таял внутри неё. Но Гермионе её подушка всё равно казалась противно горячей. С каким-то остервенением она всё шептала и шептала: «Refrigerare! Гермиона поднялась с постели и подошла к окну. Скоро должно было начать светать. Не зная, чем себя занять, не в силах читать или ещё раз пересмотреть планы предстоящих занятий, Гермиона взяла со стола свой ежедневник.

В нём пока не было записей, она купила его незадолго до побега из дома и теперь хотела использовать для пометок и наблюдений. Она не имела привычки вести дневник. Но сейчас что-то побудило её взять в руки перо и, пососав кончик, неуверенно написать: «3-е сентября, 20… г. Пора, пожалуй, признаться, хоть и страшно. Я влюбилась в Северуса Снейпа на шестом курсе…» Вдруг, словно очнувшись, Гермиона недоумённо уставилась на строки, только что вышедшие из-под её пера. Она еле смогла сдержать испуганный вскрик — и выронила ежедневник, неловко чиркнув по станице пером. Потом бросила и перо. Некоторое время она в глубокой задумчивости смотрела в окно. Потом, нагнувшись, подобрала и перо, и ежедневник — и продолжила писать уже без остановок: «…Может быть, я стала достаточно взрослой, чтобы забыть детские обиды и это его параноидальное выслеживание студентов по ночному Хогвартсу. Просто однажды я задумалась, почему он этим занимается.

И версия, что по причине бессмысленной злобности, показалась мне уж слишком наивной. Так что всё началось, пожалуй, с его одиночества. Мною же для него благополучно и придуманного. Я рассуждала так: счастливый человек не станет по ночам бродить по пустой школе. Наверное, у него бессонница. Он не может спать и бродит, чтобы хоть куда-то себя деть. Счастливый человек не увидит смысла в том, чтобы подкарауливать по ночам студентов и служить им живым пугалом. И тут же я сообразила, что сама же поймала себя в ловушку: стоп, сказала я себе. Ты видишь в этом смысл. Значит, ты сама несчастна.

Так что поводом послужило ещё и это сроднившее нас несчастье, о котором никто не подозревал. Я ходила задумчивая, каждую минуту помня, что я ношу в себе своё несчастье — и порой осторожно трогая его у себя внутри. Потом, когда выяснилось, что мне понадобятся Продвинутые Зелья, я признала, что он ещё и хороший преподаватель. И необыкновенно умный человек. А потом…видимо, всё-таки сказались семнадцать лет. Вдруг всё в нём начало меня волновать. В горле пересыхало, когда он пролетал мимо. В голове вдруг что-то горячо и липко взрывалось, и я по вечерам уснуть не могла, ощущая на прямо-таки пылающей коже прикосновения. И я мысленно словно аппарировала к нему по частям — вдруг резко и коротко, вспышкой чувствовала его то ногой, то животом. Порою я задумывалась, а когда Рон или Гарри окликали меня и спрашивали, о чём, я даже терялась: не могла же я сказать, что вот уже минут пять как мысленно целуюсь со Снейпом и хотела бы вернуться к этому занятию, а их квиддич мне до лампочки.

Иногда я ловила себя на мысли, что мне нестерпимо хочется обнять, прижаться, повеситься на какого-нибудь парня — любого парня, чужого, постороннего, чтобы хоть немного унять непроходящую жажду. У меня даже ногти тянуще и тоскливо выли по ночам на луну. Была-была нормальной и вдруг стала оборотнем. Как-то так это всё ощущалось. И хотелось идти к нему и просить антиликантропное зелье. Но…что было делать? Я сколько угодно могла себя убеждать, что всё это совершеннейший бред и скоро пройдёт. О том, что многие студентки влюбляются в своих преподавателей. Но какая, к чёрту, из меня любовница, в самом-то деле? Смешно даже.

Любовница — это что-то такое…такое…ну, не знаю. Никак не могу представить себя в данном качестве. Всезнайка с растрёпанными волосами, вот я кто. И к тому же гриффиндорка, а у нас все эти любовницы-не любовницы на лбу написаны. Я удивлялась, как он ещё до сих пор всё не понял. И главное, я всё никак не могла поверить, что это всё гормоны. Как же так, гормоны? Какие гормоны, когда меня просто вы-во-ра-чи-ва-ло? И я для себя решила разбираться: что это такое? Решила уяснить, то ли я смертельно влюблена в его мозги, то ли что.

И я подумала: мне интересно что-нибудь про него? И поняла, что интересно мне всё. Какие книги он читает, что любит есть, почему всё время ходит в чёрном и так далее, и так далее. И я решила тогда: когда я вырасту, когда я выучусь и чего-нибудь уже добьюсь, когда я перестану быть студенткой, а он — преподавателем и эта наша разница в возрасте перестанет быть такой уж пугающе огромной…тогда я приду к нему и…и…и что-нибудь скажу. Или сделаю. Поцелую его, даже насильно. Даже если прогонит. Теперь все эти детские воспоминания нахлынули на меня и больше не отпускают. Ох, помню… Никто ничего не замечал, конечно. Гарри и Рону даже в голову не могло прийти присматриваться к моему состоянию.

Они привыкли, что Гермиона Грейнджер всегда ровна, спокойна, в бодром настроении. А если она вдруг раздражена и язвительна, значит, у неё что-нибудь не ладится с заданием по трансфигурации, или она устала, - и её лучше не трогать. Вот так и получалось, что в те минуты, когда мне больше всего нужна была чья-то помощь, я оставалась совсем одна. Тогда я первые пожалела, что у меня нет закадычной подружки, с которой можно было бы пошептаться, посплетничать, похихикать…которая бы, чёрт возьми, заметила, что со мной что-то не так! Что я удручена и задумчива, что я не сплю. И которая бы обязательно подумала, что я влюбилась. И я бы, конечно, страшно возмущалась и обвиняла её в легкомыслии…но краска, бросившись мне в лицо, выдала бы меня. И она бы ходила за мной, и нудела, и выспрашивала, и приставала бы до тех пор, пока я бы не открыла ей имя…И она бы не стала смеяться, и не отпрянула бы от меня с криком ужаса…а, возможно, поняла бы меня…и, может, даже сказала бы, что Снейп и правда незаурядный экземпляр. В общем, мне нужна была подруга, которой я могла бы открыть тайну, мучавшую меня. Но когда я смотрела вокруг, я понимала, что это невозможно.

Об этом надо было думать раньше, много раньше…А теперь у Парвати была Лаванда, а у Лаванды была Парвати. И только у меня не было никого. С другой стороны, утешала я себя, может, это даже и лучше. Неужели я действительно могла бы кому-нибудь открыть, что я сохну по Снейпу? Что я спать не могу, лежу и представляю…О Мерлин, стыд-то какой. Нет, всё-таки хорошо, что нет подруги, что никого нет. Это значит, никто ничего не заметит…ни о чём не догадается. И у меня есть время прийти в себя. Я попробую влюбиться в кого-нибудь другого. Мерлин, ну почему, почему он?!

Почему я не могла влюбиться в кого-нибудь более…ожидаемого? Ну, вот хотя бы в Гарри. Помню, девчонки курса до четвёртого упорно считали, что я в него влюблена. Потом появился Виктор… но ведь Гарри и правда неплохая кандидатура. Вспомни, Гермиона, как однажды, когда он вернулся вечером с квиддичной тренировки, от него прямо тебе в лицо остро пахнуло мужчиной. Вспомни, как у тебя даже в горле пересохло…и как тебе потом было стыдно за это. Но это было после того, как ты всю ночь ворочалась, мечтая о Снейпе, а когда всё-таки заснула, тебе приснилось… Вот за что тебе должно быть стыдно, Гермиона Грейнджер, а вовсе не за то, что ты что-то почувствовала, когда мимо прошёл одноклассник. Пусть даже он и твой лучший друг. Потом у меня был роман с Роном…Просто потому, что я уже больше не могла одна. Мне уже начало казаться, что однажды ночью я не выдержу и прямо в ночной рубашке отправлюсь в слизеринские подземелья, стучаться под дверью его кабинета.

А если по дороге меня поймает Филч, я изнасилую Филча. Тем более что он сквиб и не сможет защищаться…» Гермиона кончила писать и на некоторое время застыла с пером в руке. В чувство её привёл звук хлопка, произведённый упавшим дневником, который соскользнул с её коленей и снова шлёпнулся на пол. Встряхнувшись, Гермиона в смятении, в ужасе спросила себя: «Господи, что я такое написала? Зачем, зачем я всё это придумала? Как это вообще всё могло прийти мне в голову? Эти слова, эти чувства? Откуда всё это взялось, из каких потёмок выползло? Ведь не было, не было ничего подобного, ничего похожего… Я что-то почувствовала вот только тогда, когда увидела его в Большом зале, на празднике в честь начала учёбы… Зачем же я придумала всё это? Поему-то плакала до утра.

Глава 6. Глаза жгло от слёз и бессонной ночи, к нестерпимо болевшей голове она прижимала подтаявшую подушку, и холодные капли периодически стекали за воротник, заставляя ёжиться. Она наблюдала, как за окном медленно сереет небо, и надеялась, что с наступлением утра так же просветлятся мысли в её голове. Но они шевелились всё медленнее и медленнее — и только уже почти свалившись с подоконника, Гермиона поняла, что начинает клевать носом. Но спать было нельзя — занятия у неё сегодня начинались сразу после завтрака. Со вздохом она всё-таки заставила себя слезть на пол. Всё окоченевшее тело ныло — от долгой неподвижности, от неудобной позы, от усталости. Кое-как Гермиона добралась до тумбочки, в которую уместились все вещи, которые она взяла с собой, сбегая из дома, и нашла там небольшую аптечку, в которой маггловские средства соседствовали с магическими. Гермиона выпила таблетку от головной боли, запив её несколькими глотками Бодрящего зелья. Флакончик с этим зельем она ещё во Франции привыкла всегда носить с собой.

Там у неё часто бывала бессонница, а это зелье было действеннее, чем кофе. У него было только два недостатка: во-первых, оно довольно быстро теряло эффективность: после года более или менее регулярного использования, даже двойная доза не оказывала на неё почти никакого действия. Во-вторых, оно действовало не сразу. Гермиона знала, что лучше бы ей сейчас хотя бы в течение получаса держаться подальше от собственной кровати, чтобы, не дай Мерлин, не уснуть. Кое-как приведя себя в порядок, она решила погулять по Хогвартсу до завтрака. И ноги сами привели её в библиотеку.

Может любовник? А может бывший парень? Кто он вообще такой? Брюнет открыл двери в свою машину, усадив гостей и продолжил разговор с другом. Кстати, на счёт того спора. Чимин мой муж. Ты проиграл, Хенвон- хмыкнул старший и одной рукой прижал к себе Кима. Только вот реакция на эту новость была довольно странная. Чтоб тебя.

А теперь позвольте представить вам Джека. Когда он не пытается выбраться из тени более успешного брата-близнеца, то работает в гастрономии своей семьи. Однажды известная бургерная крадет их фамильный рецепт сырных тостов, и Джек понимает, что сделает все что угодно, чтобы отомстить. И сделает он это твит за твитом.

Community Imperial: Война и Мир - Сообщество Империал

Завоеватель (Альтернативная история). Драко Малфой Валерий Малыгин - Б Смотрите видео онлайн «Война Убеждений. В фанфике все происходит по желаемому сценарию и герои меняются ролями: Поттер и Грейнджер влюблены друг в друга. В нашей библиотеке есть возможность читать онлайн бесплатно «Война и мир в твиттере» (целиком полную версию) весь текст книги представлен совершенно бесплатно. Кроссоверы в мире фанфиков по русской классике не редкость, бывают и такие, где действует вся компания из школьной хрестоматии: к Онегину с Печориным добавляются Базаров, Раскольников, Чацкий.

Cкачать Война и мир в твиттере бесплатно в epub, fb2, pdf, txt без регистрации

• 5 фанфиков, ставших знаменитыми | Пикабу
• Война и миръ. Реванш Николая Романова
• Война Убеждений - Серия 1. Озвучка фанфика. Драмиона. Гарри Поттер.
• Война и мир сериал

«После Войны. Часть I», Мёриел

Война и Мир: 200-летию победы в Отечественной войне 1812 года посвящается. Фандом: Гарри Поттер, Толстой Лев «Война и мир» Название фанфика: Инструкция по выживанию Автор или переводчик: PolAlex Пэйринг и персонажи: Федор Иванович Долохов, Рейтинг: PG-13 Категория: Джен. войнаРабота №1 Название: Держи меня за руку Рейтинг: NC-17 Фандом: Первородные Сезон: начало 2-го Персонажи: Хейли/Клаус, фоном Элайджа Краткое содержание: Хейли. Скачать книги бесплатно c » Проза» Война и мир в твиттере. События развиваются дальше, и уже приближается война в сверхъестественном мире Японии, где каждый сам за себя и против всех остальных.

Фанфики по фэндому «Толстой Л.Н. «Война и мир»»

Информационно-аналитический ресурс о событиях в мире: текущие новости, еженедельные обзоры, обсуждения. Здесь можно скачать книгу «Война и мир в твиттере» Эмма Лорд в формате fb2 либо читать ее онлайн. войнаРабота №1 Название: Держи меня за руку Рейтинг: NC-17 Фандом: Первородные Сезон: начало 2-го Персонажи: Хейли/Клаус, фоном Элайджа Краткое содержание: Хейли. Крупнейший архив фанфиков и других фанатских работ по миру Гарри Поттера. Украинские войска не прекращают попытки прорвать линию обороны у Артемовска в ДНР, ежедневно теряя порядка батальона личного состава, сообщил РИА Новости подполковник ЛНР в отставке.

HP: A New World / Новый мир. Звёздные Войны и Гарри Поттер

Кто ты из романа-эпопеии "Война и мир". Пройди тест и узнай кто тебе из главных героев произведения ближе всего по характеру P.S Если ты не читала, то. После долгого перерыва,это мой первый достаточно необычный и не все его захотят читать,но надеюсь,что хоть один человек прочтет. "Война и Мир" была переведена на множество языков, но японцы поразили меня тем, что сделали мангу! Украинские войска не прекращают попытки прорвать линию обороны у Артемовска в ДНР, ежедневно теряя порядка батальона личного состава, сообщил РИА Новости подполковник ЛНР в отставке. фанфики ребята: Форум о трилогии Элен и ребята Мы приветствуем Вас на форуме, посвященном фан-работам по сериалу След. Читать онлайн Война и Мир — Великолепный эпос, действие которого происходит в Москве в разгар наполеоновских войн в начале XIX века.

Скачать книгу «Война и мир в твиттере»

• фанфики ребята
• Фанфик 《Война и мир》 часть 1
• Фанфики по Звёздным войнам | Коллекция Иван Орхин
• HP: A New World / Новый мир. Звёздные Войны и Гарри Поттер
• Фанфик 《Война и мир》 часть 1

Фанфик 《Война и мир》 часть 1

Даже если это бесконечная межзвездная война в невозможном мире. Война не меняется. Но можешь измениться ты сам. Особенно в мире, где правят плазменные мечи, огромные звездолеты и древняя магия, где существуют великие злодеи, великие герои и конечно же великая любовь — все, как и положено в страшной сказке… которая жаждет превратиться в реальность. Администрация паблика раскрыла завязку сюжета. Одному мне она напоминает Everlasting Summer? Я раскрыл глаза. И замер. Мир вокруг был… чужим. Стол с любимым компьютером исчез, исчезли книжный шкаф и стул с одеждой.

Тогда тоже все делали вид, что ничего не происходит…и объявили Дамблдора сумасшедшим… Ах да, молодой человек. Если Волдеморта никогда не существовало, то куда же делся директор? При нём всё было бы по-другому. Никто бы не посмел сказать… - Профессор Биннс, замолчите! Остальные ученики поддержали его нестройным гулом. В полном молчании ученики собрали сумки и покинули класс. Точнее, вы-то только играет в этом спектакле. Режиссёр тут другой… Но я, слава Мерлину, теперь больше не состою в труппе и могу говорить всё, что мне заблагорассудится.

Быть может, даже тюрьма! Как славно быть привидением! Поверьте, после смерти перестаёшь страшиться жизни. И старое привидение, бормоча себе ещё что-то под нос, просочилось сквозь книжный шкаф и исчезло. Что же это? Я хотел тебе рассказать, но не имею права. Ремус поднял на неё страдальческий взгляд. Вернувшись в свою спальню, она долгое время мерила её шагами это уже, кажется, входит у неё в привычку — и, наконец, решилась.

Она взяла щепотку летучего пороха и, опустившись на колени, сунула голову в камин. Мне нужно поговорить с тобой наедине… Ты не против? Через минуту слегка закопчённая Гермиона стояла посреди гостиной Поттеров уже целиком. Что за секретность? Почему всё так? Она тщательно подбирала слова. Ей хотелось топнуть ногой, зарыдать, зайтись истерическим хохотом, крикнуть, что она всё знает. Но она решила, пока это в её силах, держать себя в руках.

Она даже не посмела с порога заявить, что ей что-то известно. В голове у неё всё так перепуталось, что она хотела заставить его рассказать всё по порядку. Почему при имени Волдеморт все опять вздрагивают? Почему все бросаются затыкать мне рот, когда я пробую поговорить с ними о прошлом? Всё-таки это были тяжёлые и страшные для всех времена. И теперь, после того, как всё немного зажило и затянулось, самое время говорить о них. И потом, ты думаешь, я не вижу разницу? Одно дело, если бы вы с Роном не захотели вспоминать о той пьянке на шестом курсе и что вы тогда делали… - Гермиооона, - застонал Гарри, хватаясь за голову, как будто у него с той ночи всё ещё не прошло похмелье.

Этот вопрос всерьёз поднимался на голосование, и я был одним из тех, кто голосовал против. К счастью, некоторое количество мозгов у наших чиновников ещё осталось. Вижу, ты ничего не можешь понять. Ладно, с самого начала… - Гарри прошёлся по комнате. В общем, дело в том…что в один прекрасный день министр магии решил, что будет лучше для всех забыть всё, что связано с Волдемортом и с обеими войнами, как страшный сон. Понимаешь, они решили…всем сказать, что ничего не было. Что никакой войны не было. Что Волдеморт — вовсе не один из величайших магов на свете, а просто…Том Реддл.

Понимаешь, это был не просто совет, вроде как: забудьте то плохое, что было, и живите дальше. Это был настоящий, официальный закон. Его приняли через год после твоего отъезда во Францию. Разрабатывался он в условиях строжайшей секретности, в Отделе Тайн… Я был одним из его разработчиков. Я пытался отговорить, я сделал всё, что мог…но что я мог сделать? Ты должен был уйти! Подать в отставку! Закон всё равно бы приняли, а я, отстранённый от всех дел, возможно, со стёртой памятью, никак и ни на что не смог бы уже повлиять.

Что это ведёт к необратимой деформации личности и мы просто не имеем на это права. Они хотели стереть людям память! Во всей магической Британии осталась бы только горстка людей, которая знает, что и как было на самом деле. И не факт, что это была бы горстка самых достойных людей. Кто мог поручиться, что, дорвавшись до корректировки памяти а в таких масштабах каждое заклинание Забвения невозможно было бы контролировать , они бы не скорректировали её, сообразуясь с какими-нибудь своими выгодами? Была бы новая война, Гермиона… - И о ней бы мы тоже не подозревали, - с горечью закончила Гермиона. Если бы я ушёл из министерства — куда бы я пошёл? Ты учитываешь, что к этому времени у меня уже была семья из жены и троих детей?..

Гермиона оглушительно фыркнула, а потом спросила: - Но как же убитые? Погибшие на войне? С ними вы что сделали? Понимаешь, взрослые волшебники — те, которые всё это видели — по крайней мере, в глубине души, в недрах своей памяти знают правду. А вот дети… Волдеморт был изъят даже из курса Истории Магии. Он сказал, что он призрак и ему уже всё равно нечего бояться, но насилия над историей он не потерпит. Хотя… Между прочим, он всё равно никогда в своих лекциях не добирался дальше Войны с великанами…Родителям под страхом Азкабана запрещено рассказывать детям о Волдеморте. И вообще запрещено говорить о нём.

Поэтому они так напряглись тогда за обедом, когда речь зашла о Волдеморте? Сказал, что все родители рассказывают детям на ночь сказки, и я не думал, что они так долго будут верить во всю эту чушь. Сказал, что, конечно, хотел, чтобы мои дети гордились мной и считали меня спасителем мира. А на самом деле это всё были сказки на ночь. Для них есть как бы два отца. Один из них герой, Спаситель мира, победитель Волдеморта. А второй — трус и подлец, убивший этого первого отца-героя, чтобы подлизаться к министру. И память первого отца они чтут и оплакивают, а второго считают подделкой, фальшивкой и убийцей.

Как ты мог! Как ты допустил! Она бросилась к камину, схватила, не глядя, горсть летучего пороха из небольшой вазочки на каминной полке. И, когда её обступило со всех сторон гудящее пламя, губы её прошептали почему-то сами собой: «Хогвартс. Кабинет профессора Снейпа…» Глава 5. Но это не уменьшило его удивления, когда он увидел, как из его камина на холодный каменный пол вывалилась новая преподавательница трансфигурации, причём, как он сразу отметил, в совершенно невменяемом состоянии. Что с вами? Она не могла больше сдерживаться.

Она закричала и зарыдала в голос. Гермиона закашлялась. Что это?! Закройте его, ради Мерлина! Я уже пришла в себя. Чувствуя, что поступает опрометчиво, Гермиона всё-таки рискнула понюхать зелье. Пахло приятно. Снейп страдальчески возвёл очи к потолку.

Если даже вы уже не помните таких элементарных вещей, то боюсь представить, каковы остаточные знания прочих моих учеников. Полагаю, если они через восемнадцать лет после выпуска помнят, с какой стороны подходить к котлу, я уже должен быть благодарен небесам. Гермиона про себя отметила его деликатность — он не спросил, что ей понадобилось в его кабинете, да ещё в такой час, да ещё в таком состоянии. Но всё-таки она посчитала необходимым извиниться. Я не знаю, как это вышло. Не знаю, почему именно ваш камин… - Мисс Грейнджер, - прервал он её. Гермиона почувствовала, как будто её облили холодной водой. Дура несчастная!

Она уже утомилась накладывать на подушку охлаждающее заклятие. Она переборщила. Несчастная подушка скукожилась и стала влажной ото льда, который похрустывал и таял внутри неё. Но Гермионе её подушка всё равно казалась противно горячей. С каким-то остервенением она всё шептала и шептала: «Refrigerare! Гермиона поднялась с постели и подошла к окну. Скоро должно было начать светать. Не зная, чем себя занять, не в силах читать или ещё раз пересмотреть планы предстоящих занятий, Гермиона взяла со стола свой ежедневник.

В нём пока не было записей, она купила его незадолго до побега из дома и теперь хотела использовать для пометок и наблюдений. Она не имела привычки вести дневник. Но сейчас что-то побудило её взять в руки перо и, пососав кончик, неуверенно написать: «3-е сентября, 20… г. Пора, пожалуй, признаться, хоть и страшно. Я влюбилась в Северуса Снейпа на шестом курсе…» Вдруг, словно очнувшись, Гермиона недоумённо уставилась на строки, только что вышедшие из-под её пера. Она еле смогла сдержать испуганный вскрик — и выронила ежедневник, неловко чиркнув по станице пером. Потом бросила и перо. Некоторое время она в глубокой задумчивости смотрела в окно.

Потом, нагнувшись, подобрала и перо, и ежедневник — и продолжила писать уже без остановок: «…Может быть, я стала достаточно взрослой, чтобы забыть детские обиды и это его параноидальное выслеживание студентов по ночному Хогвартсу. Просто однажды я задумалась, почему он этим занимается. И версия, что по причине бессмысленной злобности, показалась мне уж слишком наивной. Так что всё началось, пожалуй, с его одиночества. Мною же для него благополучно и придуманного. Я рассуждала так: счастливый человек не станет по ночам бродить по пустой школе. Наверное, у него бессонница. Он не может спать и бродит, чтобы хоть куда-то себя деть.

Счастливый человек не увидит смысла в том, чтобы подкарауливать по ночам студентов и служить им живым пугалом. И тут же я сообразила, что сама же поймала себя в ловушку: стоп, сказала я себе. Ты видишь в этом смысл. Значит, ты сама несчастна. Так что поводом послужило ещё и это сроднившее нас несчастье, о котором никто не подозревал. Я ходила задумчивая, каждую минуту помня, что я ношу в себе своё несчастье — и порой осторожно трогая его у себя внутри. Потом, когда выяснилось, что мне понадобятся Продвинутые Зелья, я признала, что он ещё и хороший преподаватель. И необыкновенно умный человек.

А потом…видимо, всё-таки сказались семнадцать лет. Вдруг всё в нём начало меня волновать. В горле пересыхало, когда он пролетал мимо. В голове вдруг что-то горячо и липко взрывалось, и я по вечерам уснуть не могла, ощущая на прямо-таки пылающей коже прикосновения. И я мысленно словно аппарировала к нему по частям — вдруг резко и коротко, вспышкой чувствовала его то ногой, то животом. Порою я задумывалась, а когда Рон или Гарри окликали меня и спрашивали, о чём, я даже терялась: не могла же я сказать, что вот уже минут пять как мысленно целуюсь со Снейпом и хотела бы вернуться к этому занятию, а их квиддич мне до лампочки. Иногда я ловила себя на мысли, что мне нестерпимо хочется обнять, прижаться, повеситься на какого-нибудь парня — любого парня, чужого, постороннего, чтобы хоть немного унять непроходящую жажду. У меня даже ногти тянуще и тоскливо выли по ночам на луну.

Была-была нормальной и вдруг стала оборотнем. Как-то так это всё ощущалось. И хотелось идти к нему и просить антиликантропное зелье. Но…что было делать? Я сколько угодно могла себя убеждать, что всё это совершеннейший бред и скоро пройдёт. О том, что многие студентки влюбляются в своих преподавателей. Но какая, к чёрту, из меня любовница, в самом-то деле? Смешно даже.

Любовница — это что-то такое…такое…ну, не знаю. Никак не могу представить себя в данном качестве. Всезнайка с растрёпанными волосами, вот я кто. И к тому же гриффиндорка, а у нас все эти любовницы-не любовницы на лбу написаны. Я удивлялась, как он ещё до сих пор всё не понял. И главное, я всё никак не могла поверить, что это всё гормоны. Как же так, гормоны? Какие гормоны, когда меня просто вы-во-ра-чи-ва-ло?

И я для себя решила разбираться: что это такое? Решила уяснить, то ли я смертельно влюблена в его мозги, то ли что. И я подумала: мне интересно что-нибудь про него? И поняла, что интересно мне всё. Какие книги он читает, что любит есть, почему всё время ходит в чёрном и так далее, и так далее. И я решила тогда: когда я вырасту, когда я выучусь и чего-нибудь уже добьюсь, когда я перестану быть студенткой, а он — преподавателем и эта наша разница в возрасте перестанет быть такой уж пугающе огромной…тогда я приду к нему и…и…и что-нибудь скажу. Или сделаю. Поцелую его, даже насильно.

Даже если прогонит. Теперь все эти детские воспоминания нахлынули на меня и больше не отпускают. Ох, помню… Никто ничего не замечал, конечно. Гарри и Рону даже в голову не могло прийти присматриваться к моему состоянию. Они привыкли, что Гермиона Грейнджер всегда ровна, спокойна, в бодром настроении. А если она вдруг раздражена и язвительна, значит, у неё что-нибудь не ладится с заданием по трансфигурации, или она устала, - и её лучше не трогать. Вот так и получалось, что в те минуты, когда мне больше всего нужна была чья-то помощь, я оставалась совсем одна. Тогда я первые пожалела, что у меня нет закадычной подружки, с которой можно было бы пошептаться, посплетничать, похихикать…которая бы, чёрт возьми, заметила, что со мной что-то не так!

Что я удручена и задумчива, что я не сплю. И которая бы обязательно подумала, что я влюбилась. И я бы, конечно, страшно возмущалась и обвиняла её в легкомыслии…но краска, бросившись мне в лицо, выдала бы меня. И она бы ходила за мной, и нудела, и выспрашивала, и приставала бы до тех пор, пока я бы не открыла ей имя…И она бы не стала смеяться, и не отпрянула бы от меня с криком ужаса…а, возможно, поняла бы меня…и, может, даже сказала бы, что Снейп и правда незаурядный экземпляр. В общем, мне нужна была подруга, которой я могла бы открыть тайну, мучавшую меня. Но когда я смотрела вокруг, я понимала, что это невозможно. Об этом надо было думать раньше, много раньше…А теперь у Парвати была Лаванда, а у Лаванды была Парвати. И только у меня не было никого.

С другой стороны, утешала я себя, может, это даже и лучше. Неужели я действительно могла бы кому-нибудь открыть, что я сохну по Снейпу? Что я спать не могу, лежу и представляю…О Мерлин, стыд-то какой. Нет, всё-таки хорошо, что нет подруги, что никого нет. Это значит, никто ничего не заметит…ни о чём не догадается. И у меня есть время прийти в себя. Я попробую влюбиться в кого-нибудь другого. Мерлин, ну почему, почему он?!

Почему я не могла влюбиться в кого-нибудь более…ожидаемого? Ну, вот хотя бы в Гарри. Помню, девчонки курса до четвёртого упорно считали, что я в него влюблена. Потом появился Виктор… но ведь Гарри и правда неплохая кандидатура. Вспомни, Гермиона, как однажды, когда он вернулся вечером с квиддичной тренировки, от него прямо тебе в лицо остро пахнуло мужчиной. Вспомни, как у тебя даже в горле пересохло…и как тебе потом было стыдно за это. Но это было после того, как ты всю ночь ворочалась, мечтая о Снейпе, а когда всё-таки заснула, тебе приснилось… Вот за что тебе должно быть стыдно, Гермиона Грейнджер, а вовсе не за то, что ты что-то почувствовала, когда мимо прошёл одноклассник. Пусть даже он и твой лучший друг.

Потом у меня был роман с Роном…Просто потому, что я уже больше не могла одна. Мне уже начало казаться, что однажды ночью я не выдержу и прямо в ночной рубашке отправлюсь в слизеринские подземелья, стучаться под дверью его кабинета. А если по дороге меня поймает Филч, я изнасилую Филча. Тем более что он сквиб и не сможет защищаться…» Гермиона кончила писать и на некоторое время застыла с пером в руке. В чувство её привёл звук хлопка, произведённый упавшим дневником, который соскользнул с её коленей и снова шлёпнулся на пол. Встряхнувшись, Гермиона в смятении, в ужасе спросила себя: «Господи, что я такое написала? Зачем, зачем я всё это придумала? Как это вообще всё могло прийти мне в голову?

Эти слова, эти чувства? Откуда всё это взялось, из каких потёмок выползло? Ведь не было, не было ничего подобного, ничего похожего… Я что-то почувствовала вот только тогда, когда увидела его в Большом зале, на празднике в честь начала учёбы… Зачем же я придумала всё это? Поему-то плакала до утра. Глава 6. Глаза жгло от слёз и бессонной ночи, к нестерпимо болевшей голове она прижимала подтаявшую подушку, и холодные капли периодически стекали за воротник, заставляя ёжиться. Она наблюдала, как за окном медленно сереет небо, и надеялась, что с наступлением утра так же просветлятся мысли в её голове. Но они шевелились всё медленнее и медленнее — и только уже почти свалившись с подоконника, Гермиона поняла, что начинает клевать носом.

Но спать было нельзя — занятия у неё сегодня начинались сразу после завтрака. Со вздохом она всё-таки заставила себя слезть на пол. Всё окоченевшее тело ныло — от долгой неподвижности, от неудобной позы, от усталости. Кое-как Гермиона добралась до тумбочки, в которую уместились все вещи, которые она взяла с собой, сбегая из дома, и нашла там небольшую аптечку, в которой маггловские средства соседствовали с магическими. Гермиона выпила таблетку от головной боли, запив её несколькими глотками Бодрящего зелья. Флакончик с этим зельем она ещё во Франции привыкла всегда носить с собой. Там у неё часто бывала бессонница, а это зелье было действеннее, чем кофе. У него было только два недостатка: во-первых, оно довольно быстро теряло эффективность: после года более или менее регулярного использования, даже двойная доза не оказывала на неё почти никакого действия.

Во-вторых, оно действовало не сразу. Гермиона знала, что лучше бы ей сейчас хотя бы в течение получаса держаться подальше от собственной кровати, чтобы, не дай Мерлин, не уснуть. Кое-как приведя себя в порядок, она решила погулять по Хогвартсу до завтрака. И ноги сами привели её в библиотеку. Зелье пока ещё не действовало, и читать она не могла, потому что в голове мутилось и першило в глазах. Да и устроиться за каким-нибудь столиком с книгой она опасалась — заснуть за столом, подложив какой-нибудь фолиант под голову, она могла с тем же успехом, что и в своей постели. Так что она просто бродила между полок, вынимая одну книгу за другой и бездумно их пролистывая. Вдруг за соседним стеллажом она услышала какой-то шорох — и её спутанное, отуманенное сном сознание почему-то решило, что это снова Ремус.

Встречаться с ним сейчас ей не хотелось, и она принялась медленно красться в противоположную сторону, стараясь не привлечь его внимание, чтобы спрятаться в дальнем углу библиотеки. Добравшись туда и решив, что она в безопасности, Гермиона вздохнула с облегчением. Зелье постепенно начинало действовать, медленно наполняя измученный организм энергией. Вдруг она услышала шаги — Ремус явно продвигался в её сторону. Гермиона заметалась вдоль стеллажа, за которым пряталась, — и поняла, что сама себя загнала в ловушку. Она сжалась в углу, надеясь, что Люпину не придёт в голову заглянуть сюда, и, схватив с полки первую попавшуюся книгу, сделала вид, что читает. Подняв глаза от книги, Гермиона увидела, что в проходе стоит Альбус Поттер, держа в руках небольшую стопку книг. Он уже овладел собой, и в голосе его зазвучала светская невозмутимость.

Вы ведь ничего не знали о том, что происходит, не так ли? Альбус задумчиво кивнул. Потом поставил одну из книг на полку. Гермиона, заинтересовавшись, подошла ближе и прочитала название: «Новейшая история Хогвартса». На корешках других книг, которые юноша держал в руках, было написано: «Законодательство магической Британии», «Туманы и дурманы», «Сонные зелья и яды под редакцией Клавдия Морфеуса, том I». Альбус смотрел на неё без улыбки. Гермиона открыла «Новейшую историю» на главе, посвящённой последнему пятилетию двадцатого века. Выпускники, очки факультетов, соревнования по квиддичу, биографии и научные достижения преподавателей… - Это последняя редакция, - сказал Альбус.

Она захлопнула книгу и поставила её на место. Некоторое время они молчали. Но мне нужно ещё расставить эти книги, взять другие и успеть на завтрак. Кивнув на прощание, он направился к выходу из закутка, где они оба находились. Гермиона направилась за ним. Я понимаю ещё — «Законодательство магической Британии». Но при чём здесь «Сонные зелья»? Это ведь не школьная программа.

Гермиона почувствовала, как у неё пересохло в горле. Альбус только пожал плечами. Но Гермиона не отставала.

Расставив, наконец, стулья, мужчина замер на месте, любуясь своей работой, и, подойдя к какому-то старому деревянному столу, поставил играть пластинку. Музыка была тихой и приятной слуху, поэтому вряд ли здесь намечалось что-то шумное и веселое. Спустя несколько минут эту идиллию прервал настойчивый стук в дверь. Парень, недолго думая, присел на ближайший стул и стал ждать, пока подтянутся другие участники. Буквально через пять минут в комнате было уже довольно много народу: тут были и богатые, и победнее, и нищие. Внезапно в дверь опять постучали.

Он всегда вращался вокруг человека, который стоял между ним и любой угрозой. Он всегда находил дорогу к мужчине. Сейчас не было исключением. Хотя на самом деле он не ожидал, что Эндрю узнает, кто он такой. Услышав голос Эндрю, произносящий его имя, он понял, что ожидал услышать " Кто это?

Фанфики по Звёздным войнам

Фанфики по русской классике появляются наравне с альтернативными продолжениями романов о Гарри Поттере и истолкованиями сериала «Шерлок». Фанфики, как правило, ассоциируются с массовой культурой — фэнтези, телесериалами или аниме — и иногда сами становятся основой для сюжетов. Например, герои «Теории большого взрыва» не только коллекционируют комиксы и посещают конвенты, но и увлекаются фанфиками по «Звездному пути». А в «Шерлоке» показаны карикатурные фанатки героя, строящие версии, как он выжил, и фантазирующие о романтических отношениях Холмса и Мориарти. Первый академический исследователь фанфикшна Генри Дженкинс писал об особом характере фанатских практик. Они словно дают линзы, новые способы работы с текстами.

Многие, узнав про фанфикшн, вспоминают, как в детстве тоже придумывали продолжения любимых книг, но вне фанатского сообщества из этого не получалось полноценного творчества. Расширяющиеся фанатские практики преобразуют отношение даже к признанной литературной классике. Становится возможным игровое взаимодействие с литературой, которая обычно определяется как «великая», «неприкосновенная» и «священная», — что особенно важно, — с литературой, которая нормативно изучается в средней школе. Читатели фанфикшна часто сначала знакомятся с бесчисленными историями об одиноком и загадочном профессоре Снейпе, докторе Хаусе или капитане Споке, а потом проходят «Отцов и детей» и «Героя нашего времени» в школе, ставя Базарова и Печорина в тот же ряд.

Очевидно, она захотела приобщить к сонму своих поклонников ещё одного, решил Долохов. Он ответил Наташе самым холодным и ледяным взором из многочисленного репертуара отработанных им для себя взглядов. Было очевидно, что её очередным поклонником он становиться не собирается. Наташа вспыхнула от досады и с обиженным видом отвернулась. И слава Богу, подумал Долохов. Его сердце уже было несвободно.

Ему смертельно хотелось подойти к Софи и завязать с ней разговор, но она, как назло, разговаривала с Николаем, стоя у клавикордов. Кузен сказал ей что-то смешное, и она улыбнулась — радостно и мило. Долохов снова почувствовал, как земля словно встряхнулась у него под ногами — на щеках Софи появились две ослепительные и очаровательные ямочки. С ними она стала совершенно неотразимой. Воистину, эта девушка в его глазах была будто поцелована богиней красоты. В ней словно собрались все женские совершенства, и все они действовали на Долохова, как крепкий, опьяняющий любовный напиток. Он уже хотел подойти к Николаю и Софи, чтобы вмешаться в их беседу и наконец-то обратить внимание девушки на себя, но, к счастью, Николай в это время отошел. Софи осталась у клавикордов и задумчиво смотрела на кипу нот, лежащих на инструменте. Долохов решил воспользоваться моментом. Когда он подошел и встал рядом с ней, она несколько настороженно подняла на него свои колдовские глаза.

Но тут же опустила их, и на её лице появился прелестный румянец смущения. Видимо, взгляд Долохова, обращённый на неё, был слишком красноречив. Он и сам понимал, что негоже с такой страстью и нескрываемым желанием смотреть на невинную девушку, но поделать с собой ничего не мог. Но сегодня переменил мнение. Долохов ожидал, что она спросит что-то насчет того, что заставило его переменить мнение, и тогда он заявит, что переменить мнение заставил его вид музицирующей Софи. А уж потом он может осыпать её комплиментами по поводу её игры и внешности. Так завязалось бы его ухаживание за ней. Но она, видимо, поняла это и не подыграла ему, как на её месте сделала бы любая другая барышня. Вместо этого она сказала: — А я всегда очень любила музыку. Не представляю своей жизни без неё.

Тогда Долохов решил действовать прямо. Пришли из какой-то сказки — настолько вы хороши собой. Софи испуганно глянула на него, но снова опустила глаза на ноты и тихо сказала: — Пожалуйста, не надо такого говорить. Я не из сказки, я самая обыкновенная. Вы самая необыкновенная девушка, которая когда-либо мне встречалась, — понизив голос, сказал ей Долохов. Лёгкий румянец на щеках Софи стал ярче. Я не люблю комплиментов, особенно таких выспренних. Долохов улыбнулся её скромности. Но Долохов покачал головой. В тот день, когда я впервые увидел вас здесь, вы вели себя на редкость мужественно для барышни нашего круга.

Я имею в виду вашу находчивость и помощь раненой горничной. В отличие от своих кузин, вы не растерялись и помогли ей. Красная, как маков цвет, Софи стрельнула взглядом в сторону своей тётки-графини, которая о чем-то беседовала с мужем. Ага, подумал Долохов, видимо, взбучка ей за смелость и решительность досталась немалая два дня назад. И она боится повторения. Больше такого не будет, — скованно произнесла Софи, как заученный урок. Пожалуйста, больше не надо, — Софи отложила прежние ноты и схватила какие-то другие. Глядеть на Долохова она по-прежнему упорно отказывалась, и весь её вид показывал, что разговор не доставляет ей ни малейшего удовольствия. Примечание: [1] Мейсенский фарфор — с 1710 года и по наши дни в немецком городе Мейсен работает мануфактура по изготовлению фарфора. Долохов 1806 год " следует...

Кейт Уолкер: Вот честно, я не понимаю ни героиню, ни автора. Ну какое будущее, в самом деле, могло ждать Наташу, если бы она сбежала с Анатолем? Не верю, что Анаталь бы женился, поиграл бы, обесчестил и бросил, как ненужную уже куклу. Наташа вряд ли мечтала о статусе вечной любовницы, особенно если учесть, какой для того времени это был позор. Наташа Соне спасибо должна сказать, а не выливать ежедневно на неё свою ненависть. А может, ей нравится, что, если, как она считает, жизнь не удалась, то и у ненавистной Сони всё тоже плохо, и в этом активно помогли "любящие" родственники? Кстати, Виктор Никитич ненавидел, когда мы писали так, как обычно велено было думать. Ну, вроде того, что Наташа хорошая, а Соня - нет. Когда однажды я принесла критические статьи сидела за первой партой обычно, перед ним, поэтому он сразу всё понял , мне был устроен основательный разбор полётов. Он приучал нас думать самостоятельно, и это очень ценно и важно.

И те исключительные случаи, когда ему не нравились мои опусы, были связаны с биографиями поэтов. Но вот там при всём желании своего мнения не вставишь в рассказ. Кстати, Виктор Никитич водил нас по театрам, учил разбираться в том, хорошая постановка или "так себе". Анатоль при всем желании не смог бы жениться на Наташе честным образом - он уже был женат! На дочери какого-то польского помещика, которую он соблазнил, пока со своим полком стоял в Польше. А папаша, видимо, их застукал, пригрозил Анатолю крупными неприятностями и заставил жениться. Но Анатоль свою женитьбу скрывал. Поэтому и не ездил в дом Ростовых, не ухаживал за Наташей, как это положено честному человеку, который влюблен в девушку и хочет жениться на ней. Поэтому и склонил ее на побег. Чтоб организовать фальшивое венчание.

Их должен был венчать расстриженный поп, то есть священник, который был лишен сана за какие-то проступки. Значит, законной женой Наташа не стала бы Анатолю, но верила бы в то, что обвенчана по всем правилам и позволяла бы ему периодически затаскивать ее в постель. И я согласна с вами - Анатоль не способен любить, он действительно наигрался бы и бросил. Соня все это понимала, когда уговаривала Наташу не поддаваться влиянию Анатоля перед побегом. Хотя причин поведения Анатоля Соня не знала не знала, что он женат , но догадалась, что тот ведет какую-то бесчестную игру. Она в этой ситуации показала себя в тысячи раз умнее, чем Наташа. А у Наташи остатки разума выбило бешенство гормонов, как мне кажется. Она настолько втюрилась в Курагина, что у нее мозги окончательно отказали. Она тогда говорила Соне, что Курагин - ее властелин, а она - его раба. Что у нее своей воли нет - что он прикажет, то она и сделает.

Отказывалась даже слушать все резоны Сони. Да и не была Наташа умной изначально, еще до своей глупой влюбленности в Анатоля. Как Пьер про нее сказал? Это, так сказать, тактичный эвфемизм. Влюбленный по уши в Наташу Пьер не мог сказать: девушка не очень умна. Он выразился типа "прелесть, какая дурочка". А для того времени поступок Наташи действительно стал бы вечным позором. Никто не принял бы ее оправданий. Тогда правила были не просто строгие к женщинам, а прямо таки жестокие. Двойная мораль цвела и пахла.

Мужчины могли хоть сотню любовных связей иметь, и никто им слова бы не сказал. А вот к женщинам, особенно незамужним девушкам, отношение было гораздо строже. Потеряла девушка невинность до свадьбы и все об этом узнали: все, ее делают изгоем, несмотря на любые оправдания. Так что Соня просто спасла Наташе репутацию, не дала загубить свою жизнь. Кейт Уолкер писал а : Кстати, Виктор Никитич ненавидел, когда мы писали так, как обычно велено было думать. Вам повезло с учителем. Впрочем, как и мне. Я уже писала выше, что наша Александра Сергеевна тоже поощряла наше "критическое мышление". Даже если мы шли против официальной точки зрения на литературных героев. Кейт Уолкер: Ну, я сама отлично знаю личностей, похожих на Анатоля Курагина.

И могу сказать, что эти товарищи, к сожалению, бывают очень убедительными. Когда я писала роман-дневник "Осенняя соната", поняла это отчётливо. У меня самой, правда, мозги тогда были на месте, но от этого не легче. Умом-то я прекрасно понимала, что к чему, но всё равно втайне надеялась на чудо. Не люблю вспоминать тот период своей жизни, слишком тяжело всё это было. Я и не думала, что можно реально настолько зависеть от другого человека... Поэтому я считаю, что любовь Наташи к Анатолю имела право на существование, но опять же, она жила совсем в другое время, когда честь и репутация значили для человека всё. Если она даже теоретически допускала, что Соня может быть права, всё равно, получается, готова была опозорить семью и стать любовницей Анатоля. Оправдать жестокость Наташи по отношению к Соне я, увы, не могу. Не знаю, какого будущего я бы хотела для Сони.

Но никогда не видела её, честно говоря, с Николаем Ростовым. Сама не знаю, почему. Конечно, преданность и верность Сони достойна всяческого восхищения, и её в самом деле очень жаль. Пролог прочитала, нравится, как написано. Когда прочитала ее, то поняла, что писателем мне не стать никогда - нет того, о чем писал в этой прекрасной книге Паустовский. Спасибо уважаемому Константину Георгиевичу за то, что избавил меня от ненужных иллюзий. Тем не менее, вы может, лучше всё-таки на "ты"? Впрочем, я не настаиваю уже являетесь писателем. Иначе вы бы не решились на написание и выкладку истории Сони. Моим первым серьёзным литературным экспериментом, кстати, стала "Ошибка врача или Новая жизнь доктора Катцеля" по сериалу "Петербургские тайны" снят по роману Всеволода Крестовского "Петербургские трущобы".

Правда, я потом потеряла всё написанное, однако годы спустя сочинила историю заново уже по-другому и в итоге осталась довольна сюжетом. Долгие годы я думала написать о "профессоре зелий" Джоан Роулинг, потому что меня совершенно не устроил финал для этого весьма интересного героя. Но смогла я всё воплотить в реальность не так уж давно - "Фея для Северуса Снейпа" появилась внезапно и неожиданно даже для меня самой, и имела весьма отдалённое сходство с первоначальной идеей. Да, чисто по человечески я это понимаю. Хотя я сама - весьма и весьма "рассудочный" человек. В этом, наверное, похожа на Соню недаром именно она стала объектом моего пристального внимания при прочтении романа Но видела людей, которые попадают в зависимость от личностей типа Анатоля. У меня в юности была подружка, пережившая несчастнейшие отношения с одним парнем, который так же водил ее за нос, как Анатоль водил за нос Наташу. И сколько бы мы, все ее подруги, которые смотрели на этого типа без "розовых очков" ни говорили ей, что он дрянь-человек и обманывает ее, она и слушать не хотела. Кончилось все печально, он попользовался и бросил, а она потом долго пребывала в депрессии. Так что с какой-то стороны я понимаю безумную влюбленность Наташи.

Но до конца проникнуться не могу - не тот характер, скорее всего Кейт Уолкер писал а : Оправдать жестокость Наташи по отношению к Соне я, увы, не могу.

В принципе, мне понравилось то, как локализаторы поиграли с именами, оставляя в нужных местах просто транскрипцию на кириллице например, с именем Пеппер и переводя те названия, которые в этом нуждались для передачи всего смысла. Но важное уточнение: мне понравилось то, как дела обстоят внутри книги, но я недовольна тем, что снаружи. Название этой книги в оригинале звучит "Tweet cute". Перевести это можно по-разному.

Например, "Твитнуть мило" или "Твит милый". Или "Милый в твиттере" это мой фаворит, потому что... Хотя если обратить внимание на обложку оригинальную, конечно , то заметите, что "tweet" и "cute" находятся как бы разных сообщениях, поэтому первые два перевода можно рассматривать, например, как: 1 "— Твитнуть! Так что ладно насчёт "в твиттере", да это даже есть в названии так или иначе, но "война и мир" откуда взялись то?

И не факт, что это была бы горстка самых достойных людей. Кто мог поручиться, что, дорвавшись до корректировки памяти а в таких масштабах каждое заклинание Забвения невозможно было бы контролировать , они бы не скорректировали её, сообразуясь с какими-нибудь своими выгодами?

Была бы новая война, Гермиона… - И о ней бы мы тоже не подозревали, - с горечью закончила Гермиона. Если бы я ушёл из министерства — куда бы я пошёл? Ты учитываешь, что к этому времени у меня уже была семья из жены и троих детей?.. Гермиона оглушительно фыркнула, а потом спросила: - Но как же убитые? Погибшие на войне? С ними вы что сделали?

Понимаешь, взрослые волшебники — те, которые всё это видели — по крайней мере, в глубине души, в недрах своей памяти знают правду. А вот дети… Волдеморт был изъят даже из курса Истории Магии. Он сказал, что он призрак и ему уже всё равно нечего бояться, но насилия над историей он не потерпит. Хотя… Между прочим, он всё равно никогда в своих лекциях не добирался дальше Войны с великанами…Родителям под страхом Азкабана запрещено рассказывать детям о Волдеморте. И вообще запрещено говорить о нём. Поэтому они так напряглись тогда за обедом, когда речь зашла о Волдеморте?

Сказал, что все родители рассказывают детям на ночь сказки, и я не думал, что они так долго будут верить во всю эту чушь. Сказал, что, конечно, хотел, чтобы мои дети гордились мной и считали меня спасителем мира. А на самом деле это всё были сказки на ночь. Для них есть как бы два отца. Один из них герой, Спаситель мира, победитель Волдеморта. А второй — трус и подлец, убивший этого первого отца-героя, чтобы подлизаться к министру.

И память первого отца они чтут и оплакивают, а второго считают подделкой, фальшивкой и убийцей. Как ты мог! Как ты допустил! Она бросилась к камину, схватила, не глядя, горсть летучего пороха из небольшой вазочки на каминной полке. И, когда её обступило со всех сторон гудящее пламя, губы её прошептали почему-то сами собой: «Хогвартс. Кабинет профессора Снейпа…» Глава 5.

Но это не уменьшило его удивления, когда он увидел, как из его камина на холодный каменный пол вывалилась новая преподавательница трансфигурации, причём, как он сразу отметил, в совершенно невменяемом состоянии. Что с вами? Она не могла больше сдерживаться. Она закричала и зарыдала в голос. Гермиона закашлялась. Что это?!

Закройте его, ради Мерлина! Я уже пришла в себя. Чувствуя, что поступает опрометчиво, Гермиона всё-таки рискнула понюхать зелье. Пахло приятно. Снейп страдальчески возвёл очи к потолку. Если даже вы уже не помните таких элементарных вещей, то боюсь представить, каковы остаточные знания прочих моих учеников.

Полагаю, если они через восемнадцать лет после выпуска помнят, с какой стороны подходить к котлу, я уже должен быть благодарен небесам. Гермиона про себя отметила его деликатность — он не спросил, что ей понадобилось в его кабинете, да ещё в такой час, да ещё в таком состоянии. Но всё-таки она посчитала необходимым извиниться. Я не знаю, как это вышло. Не знаю, почему именно ваш камин… - Мисс Грейнджер, - прервал он её. Гермиона почувствовала, как будто её облили холодной водой.

Дура несчастная! Она уже утомилась накладывать на подушку охлаждающее заклятие. Она переборщила. Несчастная подушка скукожилась и стала влажной ото льда, который похрустывал и таял внутри неё. Но Гермионе её подушка всё равно казалась противно горячей. С каким-то остервенением она всё шептала и шептала: «Refrigerare!

Гермиона поднялась с постели и подошла к окну. Скоро должно было начать светать. Не зная, чем себя занять, не в силах читать или ещё раз пересмотреть планы предстоящих занятий, Гермиона взяла со стола свой ежедневник. В нём пока не было записей, она купила его незадолго до побега из дома и теперь хотела использовать для пометок и наблюдений. Она не имела привычки вести дневник. Но сейчас что-то побудило её взять в руки перо и, пососав кончик, неуверенно написать: «3-е сентября, 20… г.

Пора, пожалуй, признаться, хоть и страшно. Я влюбилась в Северуса Снейпа на шестом курсе…» Вдруг, словно очнувшись, Гермиона недоумённо уставилась на строки, только что вышедшие из-под её пера. Она еле смогла сдержать испуганный вскрик — и выронила ежедневник, неловко чиркнув по станице пером. Потом бросила и перо. Некоторое время она в глубокой задумчивости смотрела в окно. Потом, нагнувшись, подобрала и перо, и ежедневник — и продолжила писать уже без остановок: «…Может быть, я стала достаточно взрослой, чтобы забыть детские обиды и это его параноидальное выслеживание студентов по ночному Хогвартсу.

Просто однажды я задумалась, почему он этим занимается. И версия, что по причине бессмысленной злобности, показалась мне уж слишком наивной. Так что всё началось, пожалуй, с его одиночества. Мною же для него благополучно и придуманного. Я рассуждала так: счастливый человек не станет по ночам бродить по пустой школе. Наверное, у него бессонница.

Он не может спать и бродит, чтобы хоть куда-то себя деть. Счастливый человек не увидит смысла в том, чтобы подкарауливать по ночам студентов и служить им живым пугалом. И тут же я сообразила, что сама же поймала себя в ловушку: стоп, сказала я себе. Ты видишь в этом смысл. Значит, ты сама несчастна. Так что поводом послужило ещё и это сроднившее нас несчастье, о котором никто не подозревал.

Я ходила задумчивая, каждую минуту помня, что я ношу в себе своё несчастье — и порой осторожно трогая его у себя внутри. Потом, когда выяснилось, что мне понадобятся Продвинутые Зелья, я признала, что он ещё и хороший преподаватель. И необыкновенно умный человек. А потом…видимо, всё-таки сказались семнадцать лет. Вдруг всё в нём начало меня волновать. В горле пересыхало, когда он пролетал мимо.

В голове вдруг что-то горячо и липко взрывалось, и я по вечерам уснуть не могла, ощущая на прямо-таки пылающей коже прикосновения. И я мысленно словно аппарировала к нему по частям — вдруг резко и коротко, вспышкой чувствовала его то ногой, то животом. Порою я задумывалась, а когда Рон или Гарри окликали меня и спрашивали, о чём, я даже терялась: не могла же я сказать, что вот уже минут пять как мысленно целуюсь со Снейпом и хотела бы вернуться к этому занятию, а их квиддич мне до лампочки. Иногда я ловила себя на мысли, что мне нестерпимо хочется обнять, прижаться, повеситься на какого-нибудь парня — любого парня, чужого, постороннего, чтобы хоть немного унять непроходящую жажду. У меня даже ногти тянуще и тоскливо выли по ночам на луну. Была-была нормальной и вдруг стала оборотнем.

Как-то так это всё ощущалось. И хотелось идти к нему и просить антиликантропное зелье. Но…что было делать? Я сколько угодно могла себя убеждать, что всё это совершеннейший бред и скоро пройдёт. О том, что многие студентки влюбляются в своих преподавателей. Но какая, к чёрту, из меня любовница, в самом-то деле?

Смешно даже. Любовница — это что-то такое…такое…ну, не знаю. Никак не могу представить себя в данном качестве. Всезнайка с растрёпанными волосами, вот я кто. И к тому же гриффиндорка, а у нас все эти любовницы-не любовницы на лбу написаны. Я удивлялась, как он ещё до сих пор всё не понял.

И главное, я всё никак не могла поверить, что это всё гормоны. Как же так, гормоны? Какие гормоны, когда меня просто вы-во-ра-чи-ва-ло? И я для себя решила разбираться: что это такое? Решила уяснить, то ли я смертельно влюблена в его мозги, то ли что. И я подумала: мне интересно что-нибудь про него?

И поняла, что интересно мне всё. Какие книги он читает, что любит есть, почему всё время ходит в чёрном и так далее, и так далее. И я решила тогда: когда я вырасту, когда я выучусь и чего-нибудь уже добьюсь, когда я перестану быть студенткой, а он — преподавателем и эта наша разница в возрасте перестанет быть такой уж пугающе огромной…тогда я приду к нему и…и…и что-нибудь скажу. Или сделаю. Поцелую его, даже насильно. Даже если прогонит.

Теперь все эти детские воспоминания нахлынули на меня и больше не отпускают. Ох, помню… Никто ничего не замечал, конечно. Гарри и Рону даже в голову не могло прийти присматриваться к моему состоянию. Они привыкли, что Гермиона Грейнджер всегда ровна, спокойна, в бодром настроении. А если она вдруг раздражена и язвительна, значит, у неё что-нибудь не ладится с заданием по трансфигурации, или она устала, - и её лучше не трогать. Вот так и получалось, что в те минуты, когда мне больше всего нужна была чья-то помощь, я оставалась совсем одна.

Тогда я первые пожалела, что у меня нет закадычной подружки, с которой можно было бы пошептаться, посплетничать, похихикать…которая бы, чёрт возьми, заметила, что со мной что-то не так! Что я удручена и задумчива, что я не сплю. И которая бы обязательно подумала, что я влюбилась. И я бы, конечно, страшно возмущалась и обвиняла её в легкомыслии…но краска, бросившись мне в лицо, выдала бы меня. И она бы ходила за мной, и нудела, и выспрашивала, и приставала бы до тех пор, пока я бы не открыла ей имя…И она бы не стала смеяться, и не отпрянула бы от меня с криком ужаса…а, возможно, поняла бы меня…и, может, даже сказала бы, что Снейп и правда незаурядный экземпляр. В общем, мне нужна была подруга, которой я могла бы открыть тайну, мучавшую меня.

Но когда я смотрела вокруг, я понимала, что это невозможно. Об этом надо было думать раньше, много раньше…А теперь у Парвати была Лаванда, а у Лаванды была Парвати. И только у меня не было никого. С другой стороны, утешала я себя, может, это даже и лучше. Неужели я действительно могла бы кому-нибудь открыть, что я сохну по Снейпу? Что я спать не могу, лежу и представляю…О Мерлин, стыд-то какой.

Нет, всё-таки хорошо, что нет подруги, что никого нет. Это значит, никто ничего не заметит…ни о чём не догадается. И у меня есть время прийти в себя. Я попробую влюбиться в кого-нибудь другого. Мерлин, ну почему, почему он?! Почему я не могла влюбиться в кого-нибудь более…ожидаемого?

Ну, вот хотя бы в Гарри. Помню, девчонки курса до четвёртого упорно считали, что я в него влюблена. Потом появился Виктор… но ведь Гарри и правда неплохая кандидатура. Вспомни, Гермиона, как однажды, когда он вернулся вечером с квиддичной тренировки, от него прямо тебе в лицо остро пахнуло мужчиной. Вспомни, как у тебя даже в горле пересохло…и как тебе потом было стыдно за это. Но это было после того, как ты всю ночь ворочалась, мечтая о Снейпе, а когда всё-таки заснула, тебе приснилось… Вот за что тебе должно быть стыдно, Гермиона Грейнджер, а вовсе не за то, что ты что-то почувствовала, когда мимо прошёл одноклассник.

Пусть даже он и твой лучший друг. Потом у меня был роман с Роном…Просто потому, что я уже больше не могла одна. Мне уже начало казаться, что однажды ночью я не выдержу и прямо в ночной рубашке отправлюсь в слизеринские подземелья, стучаться под дверью его кабинета. А если по дороге меня поймает Филч, я изнасилую Филча. Тем более что он сквиб и не сможет защищаться…» Гермиона кончила писать и на некоторое время застыла с пером в руке. В чувство её привёл звук хлопка, произведённый упавшим дневником, который соскользнул с её коленей и снова шлёпнулся на пол.

Встряхнувшись, Гермиона в смятении, в ужасе спросила себя: «Господи, что я такое написала? Зачем, зачем я всё это придумала? Как это вообще всё могло прийти мне в голову? Эти слова, эти чувства? Откуда всё это взялось, из каких потёмок выползло? Ведь не было, не было ничего подобного, ничего похожего… Я что-то почувствовала вот только тогда, когда увидела его в Большом зале, на празднике в честь начала учёбы… Зачем же я придумала всё это?

Поему-то плакала до утра. Глава 6. Глаза жгло от слёз и бессонной ночи, к нестерпимо болевшей голове она прижимала подтаявшую подушку, и холодные капли периодически стекали за воротник, заставляя ёжиться. Она наблюдала, как за окном медленно сереет небо, и надеялась, что с наступлением утра так же просветлятся мысли в её голове. Но они шевелились всё медленнее и медленнее — и только уже почти свалившись с подоконника, Гермиона поняла, что начинает клевать носом. Но спать было нельзя — занятия у неё сегодня начинались сразу после завтрака.

Со вздохом она всё-таки заставила себя слезть на пол. Всё окоченевшее тело ныло — от долгой неподвижности, от неудобной позы, от усталости. Кое-как Гермиона добралась до тумбочки, в которую уместились все вещи, которые она взяла с собой, сбегая из дома, и нашла там небольшую аптечку, в которой маггловские средства соседствовали с магическими. Гермиона выпила таблетку от головной боли, запив её несколькими глотками Бодрящего зелья. Флакончик с этим зельем она ещё во Франции привыкла всегда носить с собой. Там у неё часто бывала бессонница, а это зелье было действеннее, чем кофе.

У него было только два недостатка: во-первых, оно довольно быстро теряло эффективность: после года более или менее регулярного использования, даже двойная доза не оказывала на неё почти никакого действия. Во-вторых, оно действовало не сразу. Гермиона знала, что лучше бы ей сейчас хотя бы в течение получаса держаться подальше от собственной кровати, чтобы, не дай Мерлин, не уснуть. Кое-как приведя себя в порядок, она решила погулять по Хогвартсу до завтрака. И ноги сами привели её в библиотеку. Зелье пока ещё не действовало, и читать она не могла, потому что в голове мутилось и першило в глазах.

Да и устроиться за каким-нибудь столиком с книгой она опасалась — заснуть за столом, подложив какой-нибудь фолиант под голову, она могла с тем же успехом, что и в своей постели. Так что она просто бродила между полок, вынимая одну книгу за другой и бездумно их пролистывая. Вдруг за соседним стеллажом она услышала какой-то шорох — и её спутанное, отуманенное сном сознание почему-то решило, что это снова Ремус. Встречаться с ним сейчас ей не хотелось, и она принялась медленно красться в противоположную сторону, стараясь не привлечь его внимание, чтобы спрятаться в дальнем углу библиотеки. Добравшись туда и решив, что она в безопасности, Гермиона вздохнула с облегчением. Зелье постепенно начинало действовать, медленно наполняя измученный организм энергией.

Вдруг она услышала шаги — Ремус явно продвигался в её сторону. Гермиона заметалась вдоль стеллажа, за которым пряталась, — и поняла, что сама себя загнала в ловушку. Она сжалась в углу, надеясь, что Люпину не придёт в голову заглянуть сюда, и, схватив с полки первую попавшуюся книгу, сделала вид, что читает. Подняв глаза от книги, Гермиона увидела, что в проходе стоит Альбус Поттер, держа в руках небольшую стопку книг. Он уже овладел собой, и в голосе его зазвучала светская невозмутимость. Вы ведь ничего не знали о том, что происходит, не так ли?

Альбус задумчиво кивнул. Потом поставил одну из книг на полку. Гермиона, заинтересовавшись, подошла ближе и прочитала название: «Новейшая история Хогвартса». На корешках других книг, которые юноша держал в руках, было написано: «Законодательство магической Британии», «Туманы и дурманы», «Сонные зелья и яды под редакцией Клавдия Морфеуса, том I». Альбус смотрел на неё без улыбки. Гермиона открыла «Новейшую историю» на главе, посвящённой последнему пятилетию двадцатого века.

Выпускники, очки факультетов, соревнования по квиддичу, биографии и научные достижения преподавателей… - Это последняя редакция, - сказал Альбус. Она захлопнула книгу и поставила её на место. Некоторое время они молчали. Но мне нужно ещё расставить эти книги, взять другие и успеть на завтрак. Кивнув на прощание, он направился к выходу из закутка, где они оба находились. Гермиона направилась за ним.

Я понимаю ещё — «Законодательство магической Британии». Но при чём здесь «Сонные зелья»? Это ведь не школьная программа. Гермиона почувствовала, как у неё пересохло в горле. Альбус только пожал плечами. Но Гермиона не отставала.

И как? Альбус остановился и обернулся к ней. Я даже не знаю, что это может быть за зелье или какое это может быть колдовство. Но я пытаюсь это узнать. Это только догадки. У меня нет никаких доказательств.

Альбус внимательно посмотрел на неё. Гермиона глубоко вздохнула и, поколебавшись, ответила: - Я, как и ты, считаю, что некоторые вещи…нельзя объяснить одним только законом. Почему все так странно себя ведут? Я хорошо знала твоего отца, и то, что он так поступил…это просто невероятно. Но, понимаешь, его в жизни слишком много защищали. А точнее сказать — ему много врали.

Поэтому у него всегда было какое-то…обострённое чувство правды. Странно, что он позволил… Тот Гарри, которого я знала, обязательно сделал бы что-нибудь. Возможно, сделал бы глупость… Альбус едва заметно улыбнулся. Он бы просто не смог сидеть на месте и смотреть на этот бред. Он бы обязательно кинулся в самую гущу событий. Он бы стал бороться — тайно, явно…хоть как-нибудь.

Он на этой войне потерял столько друзей. Волдеморт убил его родителей…ваших бабушку и дедушку. Нет, тот Гарри, которого я знала, ни за что не позволил бы так просто всё забыть. Для него эта память — всё, что осталось от родителей. И от Сириуса. И от всех остальных.

Он бы желал, чтобы все знали, что они были героями. Улыбка Альбуса по мере того, как Гермиона говорила, становилась всё бледнее. Помолчав, он сказал: - Мне очень нравится тот человек, о котором вы говорите. Но он — не мой отец. Вы рассказываете про кого-то другого. Это одна из тех вещей, которая не укладывается ни во что.

Мой отец пытался бороться…первое время. Я, конечно, был тогда маленьким, но я хорошо помню. Он хотел написать мемуары. Сразу после выхода закона он был очень подавлен. И он хотел написать о войне. О Волдеморте.

В общем, всю правду. Сначала он хотел найти все документы того времени. Всё, что сохранилось. Какие-то письма, ещё что-нибудь. Но ничего не нашёл. Всё куда-то пропало.

Логичная догадка. Министерство каким-то образом выкрало все бумаги, чтобы ничто не напоминало. Но это только подстегнуло его решимость. И он принялся писать. Он писал по ночам, а утром мы находили в камине в его комнате кучу бумажного пепла. Ходил такой издёрганный.

И однажды я решил посмотреть, что он там такое пишет. Я дождался, пока он заснёт…он часто засыпал прямо за столом, в процессе работы. Прокрался в его кабинет и принялся читать его писанину.

Полка настенная белая лофт интерьер

Заканчивается всё безобразным насилием в духе фильма «Дау» и трогательным примирением. Алексей Замков. Иллюстрация к роману «Обломов». Его охватил внезапный приступ нежности. Byxoi Kot. Этим романтическим отношениям посвящено большинство текстов, вдохновлённых Гончаровым. Порой тут встречаются довольно кучерявые периоды: «недолгую дрёму нашего ленивца прерывает весёлый смех немца, заставляющий вздрогнуть и приподняться, глядя на смеющегося юношу немного мутными глазами цвета полевых трав с примесью бутонов чабреца». Стилистика русских классиков не пропала даром. Кстати, вот эти «ленивец» и «немец» — характерное для фанфиков проявление страсти к перифразам: в самодельных историях о трудной любви Гарри Поттера и Драко Малфоя герои тоже постоянно именуются «гриффиндорцем» и «слизеринцем». А вот жёсткой эротики в фиках по «Обломову» почти не бывает.

Уж очень нежный исходный материал. Во время последнего свидания с другом Штольц проявляет чуть большую настойчивость: «Люблю! Любовь вновь творит с Обломовым чудеса: Ольга, Агафья Пшеницына и маленький Андрюша Обломов позабыты, Штольц увозит Обломова в своём экипаже, «крепко сжимая его ладонь в своей». Впереди у героев новая жизнь, но это уже совсем другая история. На романтику тут только глухие намёки. Постаревший Штольц вспоминает покойного друга и в мыслях с ним разговаривает: «Твой сын, Андрей... Я до сих пор не перестаю удивляться твоей смелости. Назвав сына моим именем, ты решил создать из этого маленького, костлявого мальчишки меня? Ты всегда был глупцом, Илья, всегда.

Начиная с твоего бездействия и заканчивая твоей всеобъемлющей любовью ко мне». Сын по характеру больше похож на покойного отца — он даже сумел отыскать любовно сбережённый Штольцем старый халат Обломова. Почему-то «Обломов» особенно располагает к цветастой стилистике. Этому тексту идёт штамп «культовый», а самая благодарная его аудитория — как раз молодые люди в возрасте фикописательства. Участвующая в романе нечисть позволяет скрестить «Мастера» с «Сумерками» или с «Гарри Поттером»; идея «Сатана придёт, порядок наведёт» годится, чтобы запустить Воланда и компанию в постапокалиптическое метро Глуховского. О популярности в фикрайтерском сообществе «Мастера и Маргариты» свидетельствует хотя бы такой метаироничный факт: есть фанфик, в котором Воланд и его свита обсуждают фанфики про самих себя Гелла краснеет и плачет, узнав, что люди любят её сводить «с мессиром»: «Бред какой, я же ему и в подмётки не гожусь…». Ну и, конечно, ершалаимские главы — отдельная история: эротики тут немного свят-свят , зато оригинальных размышлений о мотивах Пилата хватает. Вечность — «болото, в котором тонешь без надежды на спасение»: Маргарита понимает, что её любовь к Мастеру уходит, но не может никуда от него деться. Она пробует покончить с собой хотя мы знаем, что земные тела Мастера и Маргариты остались — и давно истлели — в Москве , но безуспешно.

К ней является Воланд и осыпает вежливыми издёвками: «Вот взять, к примеру, вас, Марго, вы не любили своего мужа, полагали, что жизнь с ним похожа на болото, а в любовники себе нашли такого же мужчину». Оказывается, безрадостный Вечный Приют — месть Воланда, который сам был бы не против стать любовником Маргариты. На самом деле разочарование в Мастере — нередкий мотив фанфиков: есть тексты, в которых Маргарита соединяет-таки свою судьбу с Князем тьмы, а есть и совсем фантасмагорические — про внезапно вспыхнувшую любовь к обворожительному Коровьеву. Иешуа просит Воланда, «друга своего и брата», взять под своё покровительство новорождённую девочку Сивиллу, в которой вот-вот проснутся невероятные магические способности. Воспитывает её Гелла; Воланд и его свита тем временем оказываются в Англии времён Елизаветы I — которую им и предстоит привести на трон. Здесь смешаны мотивы «Фауста», Книги Иова, конечно, самого булгаковского романа; в целом этот фанфик за авторством Liatta — один из самых интересных, нами прочитанных. Данила Лисовский. Комикс по мотивам романа «Капитанская дочка». Издательство «Эксмо».

Москва, 2010 год «Капитанская дочка»: русский яой, бессмысленный и беспощадный Гринёв прижимается своим достоинством к паху Алексея, еле заметно трясь об него. Как может потерпеть такое душа фикрайтера и фикридера?

Жаль, что просчитывать безумцев — бесполезная затея. Для кого-то — хлюпик и нытик, для кого-то — пример героического упорства и глубокий, реалистичный персонаж. Он выжил там, где многие из нас умерли бы сотню раз, став в конце во главе Комплементации. Но в этот раз победу придётся добывать куда более высокой ценой. Ведь куда-то потерялась его сюжетная броня, оставив ему лишь путь через сотни трупов. В основном — собственных. Neglesor, Иной в Евангелионе заморожен Однажды Синдзи Икари приходит письмо от человека, про которого он и вовсе позабыл — собственного отца, некогда отдавшего его под чужую опеку.

Раздираемый любопытством, Синдзи едет на встречу, еще не зная, что его ждет. Он не обычный подросток, в свои четырнадцать он выглядит куда старше, и это — лишь верхушка айсберга его тайн. Sai, Евангелион: Фантазия на тему финала закончен Название этого фанфика говорит само за себя. Можно добавить только, что повествование ведётся по двум линиям: после неудавшейся Комплиментации и в одном из дочерних миров. Красивая сказка, мне понравилась. Vega, Берсерк. Живущий вопреки закончен Это история о людях. О тех, кто на людей похож, о тех, кто ими только прикидывается и тех, кто не имеет с людьми ничего общего. Не имеет ли?

Это история о людских желаниях. Кто-то хочет любви, кто-то — признания, а кто-то просто живет, пусть и не хочет этого. Но тоже чего-то желает. У каждого желание свое, но на какую жертву придется пойти ради ее достижения? Чем придется платить за мечту? Это история о тараканах. О чудовищах, нашедших себе приют в разуме главного героя — во вполне человеческом разуме. И о младших и более безопасных собратьях, живущих в головах остальных персонажей этого фанфика. История о людях, которым дано защитить мир.

О людях, которым не дано защитить свой разум. Жизнь героев — жизнь бойцов на два фронта, и кто скажет где враги страшнее? Те, кого зовут Ангелами? Или те, что поселились в глубинах «я»? Да, первых убить нелегко — нужно сжигать себя, нужно открывать душу перед неведомой тварью. А еще нужно заглянуть в себя, заглянуть — и увидеть врага куда страшнее, врага, которого можно убить только вместе с собой. Может ли сделать сильнее нежелание жить? Способен ли человек разглядеть в другом «своего»? Где она — черта, делящая колючее, неудобное, но свое существование и мир другого человека?

Если и вправду есть дилемма дикобразов, то что грозит дикобразу с самыми длинными иглами? Смерть в холоде. Умение приспосабливаться. Жизнь вопреки. Walter, Игрок заморожен Тема попаданцев в Икари заезжена до дыр, но всё же. Так вот, в тело четырехлетнего «Всадника Апокалипсиса», который только что потерял мать и был выброшен отцом к дяде с тетей попадает. Икари Синдзи. Вот только наш наш главный герой за прошедшие тысячелетия малость двинулся по фазе. Так что, будет много психоделики, выноса мозга окружающим, а на заднем плане будет происходить спасение мира.

Впрочем, спасение ли? Кто вообще знает, что на уме у этого существа? Вервольф, Истинная свобода воли заморожен Выполнив заказ на устранение безвестного студента, наемный убийца попадает в лапы нанимателей и с их посильной помощью отправляется. Следом за своей жертвой! Вбоквел на «Чужую жизнь». Одобрено С. Дмитрий Д, Евангелион 1. Хорошо еще, что дядя и тетя оказались прекрасными заботливыми людьми. Жили мы не сказать, чтобы бедно, но довольно скромно, так что, к четырнадцати годам я твердо знал, что рассчитывать могу только на себя.

И тут я получаю письмо, в котором отец вызывает меня в Токио-3. Интересно, что ему от меня надо? Дмитрий Д, Евангелион 2. Не смогли. Зато я стал лейтенантом войск ООН, три раза спас мир, а также встретил прекрасную девушку. И все это за каких-то два месяца! Но сделанное мной — это пока что лишь малая часть того, что еще предстоит совершить. Дмитрий Д, Евангелион 3. Ноль-первая заморожена вместе с растворившимся в ней пилотом Икари.

Остальные пилоты подавлены. Однако, несмотря ни на что, жизнь продолжается, а главное — ничего еще не закончилось! А значит, остается только одно — собрать волю в кулак и продолжать работать! Дмитрий Д, Евангелион 4. Токио-3 лежит в руинах, Ева-00 уничтожена, Ева-02 еще долго будет небоеспособна, я остался единственным, кто еще может продолжать сражаться. Справлюсь ли я? Смогу ли я оправдать возложенные на меня ожидания? Я не знаю. Ким Сергей, 1.

Чужая Жизнь закончен Мир, изменённый Третьей Мировой войной и чередой глобальных катаклизмов. Мир, который мог стать нашим будущим. Где-то глубоко под ним скрыто нечто, ставшее целью вторжения могучего инопланетного врага, и единственное, что человечество может противопоставить пришельцам — Проект Е. Поняв, что обычное оружие бессильно против непонятного врага, ООН бросает против пришельцев свой последний козырь — гигантские биомеханические комплексы типа «Евангелион». И по чьей-то прихотливой воле пилотом единственной боеспособной машины становится человек из нашего мира — обычный русский парень Виктор Северов, оказавшийся в теле четырнадцатилетнего подростка-японца. Ему знаком этот мир и окружающие его люди, потому что когда-то всё это он видел. Но реальность оказывается удивительнее любой выдумки, и теперь Виктору придётся сделать всё, чтобы выжить самому и спасти своих новых друзей и товарищей. Война за будущее всего мира начинается. Ким Сергей, 2.

У него появились новые друзья, он многому научился и возможно даже чему-то научил других. Но чем дальше, тем сложнее становится Виктору. Ангелы оказываются куда более опасными, чем их сериальные прототипы; возникают совершенно новые угрозы, о которых в сериале даже и не упоминалось. Постепенно Виктор приходит к пониманию того, что мир, в котором он оказался, гораздо шире и сложнее, чем это может показаться. И Виктор Северов, он же теперь Синдзи Икари, пытается найти своё место в этом мире. Тяжело оказаться в чужом теле, в чужой стране и в чужом мире, вдали от Родины и родных. Но ещё тяжелее стать здесь своим. Жизнь Синдзи Икари уже больше не кажется чужой, но и своей ещё не стала. А значит, что пока что эта жизнь — ничья.

Ким Сергей, 3. Своя Жизнь закончен Человек привыкает к любым условиям. Даже к самым фантастическим. Так что нет ничего удивительного, что Виктор Северов, он же лейтенант Икари, теперь считает собственную жизнь только своей и ничьей больше. Попавший в горнило странной, но страшной войны он постепенно превращается в солдата — опытного и беспощадного. Чтобы выжить у Виктора просто нет другого выхода. Вновь и вновь ему, Рей и Мисато приходится сражаться не только с Ангелами, но и с людьми и порождениями их фантазий. Возможно, что она окажется напастью похлеще, чем все враги Виктора вместе взятые. Ким Сергей, 4.

Обычная Жизнь закончен Проснуться, сходить в школу, увидеться с друзьями. Поехать на службу, посетить ежедневные тренировки по стрельбе и рукопашному бою. Поругаться с напарником, влипнуть в какую-нибудь неприятность, получить выволочку от начальства. Сесть в кабину робота, сразиться с инопланетным монстром, чудом победить. Вот такая вот самая обычная жизнь у Виктора Северова и других пилотов Евангелионов, живущих в славном городе Токио-3. Но иногда и сильнейшим солдатам планеты хочется немного побыть всего лишь четырнадцатилетними подростками, которыми они и являются. Ким Сергей, 5. Линия жизни закончен Линия жизни Виктора Северова уже не кажется простой и предсказуемой, как раньше. Куда она его ведёт и куда выведет?

От школьного фестиваля к новому витку противостояния с международными террористами и атаке очередного Ангела. От гор Японии к песчанным барханам Африки. От ответов на старые вопросы к новым загадкам прошлого, настоящего и будущего. Линия жизни прихотливо тянется вперёд. Ким Сергей, 6. Вторая — жизнь Мари Илластриэс, драйвер-примы экспериментальной субмарины «Морриган». Судьба свела их вместе, но вот для чего? Ответ может быть в Токио-3, на руинах Сиднея или в околоземном пространстве. Ливидус, Imaginarium liberum arbitrium Мнимая свобода воли пишется Фанфик по Евангелиону.

Точнее фанфик по мотивам фанфика Шипарева «Кто ты, Каору? За будущее человечества схлестнулись не только сильнейшие державы, корпорации и тайное общество, но и новый, неведомый враг. Враг, который грозит стереть с лица Земли привычный для нас мир. Волею судеб Икари Синдзи оказывается в самом центре событий, без своего на то желания. Сможет ли он принять своё прошлое, от которого убежал? Сможет ли удержаться в бурном течении настоящего? И сможет ли выбрать своё будущее? Пен-Пен, Трикстер — 1. Вкусивший плоти Ангела закончен Попаданец в n-степени попал в мир Евангелиона.

Внимание, в тексте присутствуют сцены эротического содержания. Переладов Владимир, Судьба закончен. Синдзи Икари. Парень, выросший без родителей, брошенный всеми и никому не нужный. Но будет ли так всегда? Жизнь покажет, ведь у Судьбы есть свои планы на этого паренька. Чистовая версия. Проект завершен. Романов Андрей, И целого мира мало закончен Бесконечная история все того же героя нагибатора.

Теперь в теле Синдзи Икари. Сабденов Талгат, Чужой среди чужих закончен Кто знает, какой кровью покупается мир и счастье? Кто определит, в какой момент цель перестает оправдывать средства? И чем герой отличается от обычного убийцы? Он никогда не задумывался над такими вопросами, ибо его жизнь — это залитый кровью путь в пропасть безумия, как плата за силу, что превосходит человеческое понимание. Но когда среди мутных фантасмагорических видений полыхнут алые глаза без презрения и страха, даже среди обратившейся в пепел душе может пробиться живой росток. ГГ попаданец в Синдзи Икари. У меня случилась депрессия и вот, что-то накатило. Шипарев Святослав, Кто ты, Каору?

Фанфик на «Чужую Жизнь» Сергея Кима. Что делать, если ты — попаданец во вселенной Евангелиона? Да ещё в теле главного героя. И всё оказывается всерьёз, по настоящему. Люди, ангелы, Евангелионы. Вот они, перед тобой — настоящие, живые, во плоти. Попытаться выжить, изменяя ход событий и поступки оживших вокруг тебя персонажей. Конечно, сюжет аниме тебе известен. Ты старше того, в чьём теле оказался, ты опытнее и умнее, ты знаешь, кто есть кто, ты знаешь, с какими ангелами придётся сражаться, в какой очерёдности они будут нападать.

Сакиил, Самсиил, Рамиил, Гагииил. Да, есть отличия, и, порой значительные. И победы даются куда тяжелей, чем персонажам сериала. И врагами оказываются не только монстры-пришельцы, но и обычные люди. И боль, кровь, страдания, смерть вокруг самые, что ни на есть настоящие. Ты начинаешь жить новой жизнью, такой же реальной, как и прежняя. Конечно, всё это преодолимо, врагов можно победить, проблемы можно решить. А что делать, если всё начинает идти не так? Если предпоследний ангел появляется раньше положенного срока?

И не оттуда, откуда его ждёшь? Если он не тот, кого ожидаешь встретить? Если это не он, а ОНА? И она так похожа на. Да и ангел ли она вообще? А может, это и не враг, а друг? Как быть, что делать, как поступить? Когда знание сюжета оказывается бесполезным, когда остаётся полагаться только на собственную интуицию и жизненный опыт. Всё начинает казаться сложным, запутанным, непонятным.

Но главное задание пока никто не отменял — выжить и победить. Не смотря ни на что. Юрченко Сергей, Игра Стражей пишется , редко Миры появляются и исчезают, отбрасывают тени и отражения, которые, в свою очередь порождают тени теней и отражения отражений. И во всех мирах кипит война и льется кровь. Разумные как смертные так и бессмертные делят земли, нефть, уран. И даже если всего достаточно — продолжают сражаться за Веру. Слишком велик соблазн определять, что есть Свет и вести к этому Свету других. И потому вновь и вновь катятся кости брошенных жребиев. Идет Игра.

Взгляните же на отражение судьбы лишь одного мира в бесконечно маленьком эпизоде Игры, эпизоде, затронувшем миллионы жизней. Автор женщина. Каждый может сделать ошибку, и я не исключение — но моя ошибка имела чудовищные последствии, и я лишилась всего, чем дорожила, даже своего мира. Пытаясь вернуться, я сделала еще более глупую ошибку, заключив контракт с одной из сущностей Междумирья, и теперь сама не знаю, окончится ли этот контракт вообще когда-нибудь. Пишущая, никогда не отпускала своего. Вот только это расходится с моими планами, и расходится сильно. И я не я, если не справлюсь! Дайте только один шанс, и я смогу понять, смогу найти путь и снова стать свободной. Идти против Пишущей глупо и рискованно?

Не имеет значения. Пусть я не обладаю уникальной способностью изменения реальности, отстаю по силе и мне не хватает опыта, но у меня есть мощное оружие, сама моя суть менталиста — воля, чтобы продолжать идти вперед, и разум, чтобы достичь цели. Вслед за Плотниковым С. В отличие от других авторов у меня попаданец в необычного персонажа. События развиваются дальше, и уже приближается война в сверхъестественном мире Японии, где каждый сам за себя и против всех остальных. Что же ждёт наших героев? Планируется кроссовер с иными вселенными по мотивам. В основном юмористическо-ироничной направленности фик. Постараюсь уделить больше внимания самим аякаси.

Серьезно подходить к произведению не собираюсь, поэтому возможны ляпы, логические нестыковки, воровство сюжетных поворотов и имен из чужих фанфиков и прочие прелести. Текст изобилует подробными описаниями работы магии и несколькими постельными сценами. Волею Судьбы парень перенесённый из нашего обычного мира в мир волшебный манги Omamori Himari должен пройти по пути своего придуманного автором манги героя. Однако реальность порой так не похожа на оригинальный мир Охотников на Демонов. А куда деваться? Надо идти вперёд. Плотников Сергей, Паутина Света. Том 1 закончен Попал в мир по гаремной «этти» манге? Оу, кажется, мечта сбылась, и можно расслабится!

Вот только через несколько лет тебя будут пытаться убить. И съесть. Знания, как защитить себя, катастрофически отсутствуют, а клановая «сила» — довольно, гм, специфичная. А между тобой и толпой голодных демонов — двинутая на всю голову кошка-защитница. Можно попробовать тупо следовать канону — с неясными перспективами в конце. А можно — попытаться разобраться с «приданым». В конце концов научный подход, даже в магии, никто не отменял. Том 2 закончен Прошло 2,5 года, как наш соотечественник «попал» в мир, где мистика — это часть существующего порядка вещей. Оказавшись на месте девятилетнего Юто Амакава, «последнего принца» соответсвующего клана, ГГ не захотел сидеть и ждать развязки, и попытался строить свое будущее своими руками.

И да — еще и денег заработать надо. Зато приз — просто чудесен! Можно будет выжить! Том 3 закончен Двенадцатый день рождения пройден! События в мире и в Японии продолжают набирать обороты, и молодой возрожденный клан номер 6 вынужден прилагать все больше усилий, что бы не только не «остаться на плаву», но и продолжать развиваться. Если с экономикой пока удалось разобраться, то политика как межкланового, так и государственного уровня уже сейчас требует серьезных возможностей. Нужна сила — сила, с которой будут считаться. А сила клана Амакава — в его вассалах-демонах. Нет, научные изыскания тоже будут, но пока — «Британские ученые объявили год Социологии!

Количество головняков с демоническим населением Такамии удваивается. Том 4 закончен Четыре года назад цель «выжить» казалась простой и понятной: набрать и выставить между собой и врагом щит из тех, кто с этим врагом справится. Если в качестве пушечного мяса молодой лидер Амакава устраивает решительно все «традиционные силы» «старой элиты» Японии они бы про него даже не вспомнили , то в качестве пусть и номинального, но политического игрока? Пытаясь защитить своих людей, своих демонов, свои земли и свои сбережения, глава клана просто вынужден влезть во внутреннюю политику островной Империи: независимой «пешки» политики устроившихся на «Олимпе» власти кланов просто не потерпят. Тем более, что прижатый «более родовитыми» кланами и экономическим кризисом «клан университетов» тоже вынужден идти ва-банк, разыгрывая свою единственную по-настоящему сильную карту. Том 5 серия закончена Вместо тихой японской глубинки — «Особая Зона» Такамия, место, где люди, маги и демоны наконец-то смогут жить вместе, защищая общие интересы. Твои интересы. Вместо работы под патронажем Круга Экзорцистов — собственная Игра, и никто из твоих «патронов» не представляет полностью, какую шкатулку пандоры они умудрились открыть. У тебя было семь лет форы, и пять из них ты потратил, что бы встретить надвигающуюся опасность во всеоружии.

Ты хотел изменить будущее? У тебя получилось, Юто Амакава! Вот только. Что же ты породил, экзорцист, если туча выпущенных тобой бабочек закрывает небо над городом? Время собирать камни. Время платить по счетам. Время подвести черту и узнать, чего стоят все потраченные тобой усилия в деле. Ты искал ответы свои неудобные вопросы? Они уже здесь и стучаться в твою дверь!

Плотников Сергей, Хроники Вернувшегося. Книга I. Все «достижения» сброшены — кроме памяти. Все «плюшки» потеряны — осталась только одна. Магии нет, «света» нет, положения в обществе — нет, накопленные знания практически бесполезны. Зато — все проблемы, задвигаемые «на потом» остались. Здесь нет противника — только ты сам. Здесь нет условий и «гонки» — только лабиринт не очевидных решений и призрачных альтернатив. Зато есть — время.

Или — не так уж много?

Успешные или нет - время покажет. Ибо ещё одна из вероятных причин мятежа на мой взгляд - это опять таки все те же... Читать далее 1.

ОЧЕНЬ ДОЛГАЯ и местами яб таки сказал немного нудная инфильтрация героя который с большим для себя удивлением узнает, что стать рядовым бойцом милиции ему просто не светит — при том что «опыта у него как у дурака махорки» Далее начинается ох как не простая инфильтрация и поиски выхода «на нужное решение». Параллельно с этим — появляется некий «криминальный Дон» местного разлива с которым у ГГ разумеется сразу начинаются «терки» Вообще-то сразу хочу предупредить — если Вы ищете чего-то «светлого» в стиле «Квинт Лециний» Королюка или «Спортсменки, комсомолки» Арсеньева , то «это Вам не здесь» Нет... ГГ же «сходу» начинает путь вверх что впрочем все же не влечет молниеносного взлета как в Поселягинском «Дитё» , да и описание криминального мира того времени преподнесено явно на уровне. С другой же стороны, именно «данная отмороженность» позволит понравиться именно «настоящим знатокам» милицейской тематики — ее то автор раскрыл почти на отлично Правда меня как и героя данной книги немного удивила сложность выбора данной профессии в то время и все требуемые к этому «ингридиенты» прям конкурс не на должность рядового ПэПса или опера, а вдумчивый отбор на космонавта покорителя Луны Впрочем — автору вероятно виднее...

S Да и если есть выбор между аудиоверсией и книгой, советую именно аудиоверсию Книгу то я прочел дня за 2, а аудиоверсию слушал недели две А так и восприятие лучше и плотность изложения... Однако - отсутствие иного выбора и низкая цена после 3 или 4-го захода в книжный все таки "сделали свое черное дело" и книга была куплена Не собирался же ее брать изначально поскольку давным давно до этого после прочтения одной "явно неудавшейся" книги автора, навсегда зарекся это делать... Но потом до меня все-таки дошло что это все же не "очередная злободневная" читай подробнее... Так что я окончательно решил сделать исключение и купить данную книгу о чем я впоследствии не пожалел. Вообще - пересказывать историю можно по разному. Можно сыпать сухими фактами и заставить читателя дремать уже на второй странице... А можно как автор излагать все вмолне доступно и весьма интересно. По стилю данных хроник мне это все сдорово напомнило Гумилева, с его "от Руси, до России" хотя это сравнение все же весьма весьма субьективно В общем "окончательный вердикт" таков - если Вы все же "продеретесь сквозь начало и втянетесь", книга обязательно должна Вас порадовать...

И конечно кто-то здесь обязательно начнет "нудный бубнеж" про: "жонглирование фактами" и почти детективный стиль подачи материала... Но на то и нужна такая подача - ибо как еще заинтересовать "в подобных веСчах", не "узколобую профессуру" сыпящую датами и ссылками на научные труды очередного "заслуженного и всепризнанного... За сим и откланиваюсь блин вот же прицепилось P. Книга 3 Боевая фантастика Третья часть делает еще более явный уклон в экзотерику и несмотря на все стсндартные шаблоны Eve-вселенной базы знаний, нейросети и прочие девайсы все сводится к очередной "ступени самосознания" и общения "в Астралях" А уж почти каждодневные "глюки-подключения-беседы" с "проснувшейся планетой" в виде галлюцинации - в образе симпатичной девчонки так и вообще... В общем герою лишь формально вникающему в разные железки и нейросети подробнее... Ленина приходится по факту проходить совсем другое обучение в стиле "... Читается хорошо. Есть много нелогичности в механике условий, заданных самим же автором.

Ну например: Зачем наделять мечи с поглощением душ и забыть об этом. Как у игрока вообще можно отнять душу, если после перерождении он снова с душой в своём теле игрока. Я так и не понял как ГГ не набирал опыта занимаясь ремеслом, особенно когда служба якобы только за репутацию закончилась и групповое перераспределение опыта подробнее...

Похожие новости: