Чичерин аксаков кропоткин мартов

Среди либеральных теоретиков, либеральных мыслителей выделялись «государственники» — К.Д. Кавелин, С.М. Соловьев, Б.Н. Чичерин. Константин Дмитриевич Кавелин (1818-1885) родился в богатой дворянской семье. После революции, с 1917 по 193 3 г., «Записки революционе­ ра» издавзлись девять раз, не считая выпусков с сокращениями и публикаций отдельных отрывков. В академическое издание 193 3 г. вошел текст рукописей Кропоткина на русском языке.

Чаадаев грановский кавелин чичерин аксаковы хомяков

Результатом реформ будет переход к «истинной монархии». Если же реформы не будут осуществлены, то неизбежно произойдет переход к республике революционным путем, где «необузданная вольность и безначалие представляется единым средством к свободе». Истинная монархия или конституционная монархия, подчиненная закону, представлена в его проектах государственного преобразования и базируется на принципе разделения власти. Разделение власти. Сперанский, в развитие идей Ш. Монтескьё, предложил традиционную схему разделения государственной власти на три ветви дополнить применительно к России отдельным органом — Государственным советом.

Его задачей являлась бы координация действий всех трех ветвей власти и обеспечение, таким образом, их эффективное взаимодействие. Законодательная власть в стране осуществляется двухпалатной государственной думой, избираемой думами губернскими. Она обсуждает и принимает законы. Во главе исполнительной власти — монарх, а непосредственное управление страной осуществляется министерствами, ответственными перед Государственной думой. Судебная власть представлялась Сперанским в виде следующей системы судов: губернские, волостные и окружные суды, а также Верховный суд члены суда — сенаторы.

Высшая апелляционная инстанция - Сенат, назначаемый императором их числа кандидатов, рекомендованных губернскими думами. Государственный совет заседает под председательством монарха и состоит частично из лиц назначаемых царем, а частично избираемых. Совет рассматривает законопроекты и ежегодный бюджет государства, заслушивает отчеты министерств. Источником права по Сперанскому является польза и безопасность людей. Право он считал фундаментальной социальной ценностью, основой и обязательным условием человеческой свободы.

Большую роль в духовно-нравственном воспитании народа, по его мнению, должна играть и религия. Именно формирование нравственного и просвещенного сознания народа лежит в основе создания правового государства, построенного на принципе уважения всех членов общества к закону. Сперанский предлагал произвести правовое оформление прав и обязанностей сословий: дворянство должно иметь политические права включающие право избирать и быть избранными и гражданские права «безопасность лица и имущества» ; среднее сословие владельцы любых форм недвижимости — гражданские права, политические же в зависимости от размера собственности, а рабочий народ крепостные крестьяне, рабочие, прислуга он наделял только гражданскими правами. Крепостное право Сперанский не только критиковал, но и считал необходимым его поэтапную отмену: вначале ограничить повинности крестьян, затем произвести личное их освобождение, оставив за помещиками землю с предоставлением крестьянам права ее приобретения. Сперанский придавал большое значение систематизации и обновлению законодательства.

Под его руководством подготовлено Полное собрание и Свод законов Российской Империи, просуществовавшее до октября 1917 г. Одной из причин создания Полного собрания явилась необходимость привести в систему огромный правовой материал общее количество законодательных актов и правительственных распоряжений превышало 53 тыс. Полное собрание законов представляло собой хронологическое собрание русских законов и подзаконных актов, начиная с Соборного уложения 1649 г. В свою очередь, Свод включал в себя только действующие законы, систематизированные не по хронологическому, а по предметному принципу. В него вошли тексты около 36 тыс.

Консервативная идеология Н. Карамзина В среде высшей бюрократии и образованного дворянства в первой половине XIX в. Первую попытку обобщения таких консервативных идей предпринял Н. Карамзин в «Записке о древней и новой России» 1811 , где впервые были сформулированы важнейшие положения отечественной консервативной мысли. Карамзин Николай Михайлович 1766-1826 гг.

В 18 лет поступил на военную службу в гвардейский полк. Вскоре вышел в отставку и уехал в Симбирск, где вел светский образ жизни, однако жизнь эту Карамзин прервал после знакомства с масонами, которые пригласили его в Москву. Проведя среди масонов 4 года и разочаровавшись в их идеях, он уехал за границу, где пробыл с 1789 г. Кантом, И. Гете, слушал речи Дантона, был знаком с М.

Возвратившись на родину, принял решение не служить и не заниматься хозяйством, а посвятить себя литературной работе. Основал в 1791 «Московский журнал». В 1803 Александр I назначил его историографом и определил достойную пенсию. В течение 23 лет до самой кончины жизнь его была спокойна, заполнена трудом, семейными радостями и беседами с друзьями. Умер Карамзин, не успев закончить 12-й том своей «Истории государства Российского».

Основные произведения: «Записка о древней и новой России», «История государства Российского», а также «Бедная Лиза», «Письма русского путешественника». Политико-правовая концепция Н. Карамзина получила название охранительная идеология, главными составляющими которой являются сильное монархическое правление, опирающееся на законы, мораль и православие. Форма правления. Явное предпочтение Карамзин отдает формам правления, основанным на законе, подвергая критике тиранические режимы, выделяя в них, прежде всего, беззаконие и самоволие властвующих так, правление Ивана Грозного он называл незаконным «свирепствованием».

Тирания, по Карамзину, это образ правления, при котором нарушаются естественные, положительные и нравственные законы. Наилучшей формой правления для современной ему России он считал абсолютную монархию необязательно наследственную , опирающуюся на законы и православие, принимающую меры к просвещению народа. В обоснование своей позиции он приводил доводы о недостаточной нравственности и политической грамотности русского народа, обращал внимание и на географические факторы, полагая, что обширность территории России, большая численность ее населения предопределили страну к монархической форме правления идея Ш. Монтескье о зависимости формы государства от его размеров. Разделение власти в таком государстве недопустимо, так как оно может привести к непрерывным конфликтам, к «вражде и смуте».

Государь и соединяет в одном лице все власти, являясь «единственным законодателем, единственным источником власти». Много внимания Карамзин уделял критике государственного аппарата некомпетентность, взяточничество, безответственность чиновников и принципам его перестройки. Он считал, что нужно не создавать новые учреждения в этом было его расхождение со Сперанским, предлагавшим реформировать государственный аппарат, создав Государственный совет и министерства , а подготовить специально обученные кадры. Чиновников необходимо правильно организовать, то есть распределить по чинам и должностям в соответствии с их знаниями и способностями, всемерно поощрять к добросовестному исполнению долга системой наград и наказаний. И тогда, по мнению Карамзина, Россия превратится в «нравственное государство».

Будучи сторонником естественно-правовой теории, Карамзин утверждал, что в «нравственном государстве» законы гражданские должны полностью соответствовать законам естественным. Под законами гражданскими Карамзин понимал нормы поведения, извлеченные из «собственных понятий нравов, обыкновений, местных обстоятельств». Он был против непродуманного введения общероссийских законов без учета специфики многонациональности российского государства, особенно национальных окраин Финляндия, Польша. Неоднократно отмечал назревшую необходимость пересмотра всех российских законов путем проведения инкорпоративных и кодификационных работ в это его взгляды совпадали с позицией М. Крепостное право.

Карамзин был убежденным сторонником сословного права, выступая против уравнении всех граждан в правах, то есть против замены сословного права на общероссийское. Признавая за каждым человеком естественное неотъемлемое право на свободу, Карамзин все же выступал против освобождения крестьян, за установление над ними «благоразумной власти помещиков»: введение умеренного оброка, хорошего личного обращения и т. Политические и правовые идеи декабристов. Муравьева На формирование идеологии декабристов значительное влияние оказало несколько исторических факторов: прекращение реформаторской деятельности Александра I, Отечественная война 1812 г. Общей идейной основой движения была философия французского Просвещения Вольтер, Ж.

Руссо, Д. Дидро, Ш. Объективно декабристы явились продолжателями демократического направления в русской общественной мысли А. В начале 1816 г. Трубецкой, братья Муравьевы-Апостолы, Н.

Муравьев, П. Пестель, М. Пестелем «Русская правда» работа над рукописью не была завершена. В том же году другие участники распавшегося «Союза благоденствия» образовали «Северное общество» во главе с Н. Муравьевым, который составил свой проект будущего устройства России — так называемую Конституцию.

Декабристы — члены тайных антиправительственных обществ, существовавших в Российской империи в 1810-20-х гг. Южное общество — тайная организация декабристов на Украине в 1821-1825 гг. Политической программой была «Русская правда» П. После поражения Черниговского полка [1] Южное общество было разгромлено. Пестель Павел Иванович 1793-1826 гг.

Участвовал в Отечественной войне, в Бородинской битве был тяжело ранен, награжден золотым оружием «За храбрость». Участвовал в заграничных походах 1813-1814 гг. В 1816 вступил в Союз спасения, в 1818 — в Союз благоденствия. После роспуска Союза на квартире Пестеля в Тульчине бывшими там членами тайного общества было решено «общество продолжить». Так возникло Южное общество, главой которого стал П.

Арестован 13 декабря 1825 г. Верховный уголовный суд приговорил Пестеля к сметной казни. В 1826 он был повешен в Петропавловской крепости. Пестель различал государство и гражданское общество, полагая, что общество возникло в силу природного разделения людей на повинующихся и повелевающих, а государство - это приведенное в законный прядок общество, в котором повелевающие получили название правительства. Цель государства - всеобщее благо, если же оно заботится о немногих, то оно в своей основе порочно.

Все законы Пестель разделял на: духовные, содержащиеся в Священном Писании они связывают «жизнь бренную с жизнью вечной» ; естественные, происходящие из законов природы и «нужд естественных» никто не может их «низвергнуть ; гражданские, представляющие собой постановления государства, цель которых — общее благоденствие издаются в соответствии с духовными и естественными законами. В современной ему России и духовные, и естественные законы нарушаются, отсюда Пестель делает вывод, что народ имеет право на революционное ниспровержение правительства, эти законы нарушающее. Программа социальных и политических преобразований. В России в результате революции устанавливается президентская республика с разделением власти: законодательная власть принадлежит однопалатному Народному вече, которое избирается всеми лицами мужского пола, достигшими двадцатилетнего возраста за исключением находящихся в личном услужении сроком на пять лет. Вече принимает законы, имеет право объявления войны и заключения мира; исполнительную власть осуществляет державная Дума, состоящая из пяти человек, избираемых сроком на пять лет.

Она «ведет войну и производит переговоры... Все министерства и вообще все правительствующие места состоят под ведомством и начальством державной Думы»; блюстительная власть, осуществляющая надзор за деятельностью первых двух ветвей власти, принадлежит Верховному собору, состоящему из 120 человек, которые назначаются пожизненно по предложению губерний. Верховный собор проводит экспертизу и утверждает законы, которые лишь после этой процедуры получают юридическую силу.

Человек, по факту принадлежности к животному миру, оказывается наделенным от природы чувством взаимовыручки. Мыслитель полагает, что не борьба, а взаимопомощь является основной движущей силой истории [9].

Данное положение связывает этику П. Кропоткина с его историко-социальной концепцией, а также практической деятельностью политика, революционера. Поставив в основание этический вопрос солидарности людей [7], он противопоставляет общинности природной, естественной, предполагающей равенство людей, искусственную организацию иерархического типа, где главное место занимает государство. Под государством П. Кропоткин понимает «общество взаимного страхования, заключенного между земледельцем, воином, судьей и священником, чтобы обеспечить каждому из них власть над народом» [8].

Армия, суд и церковь заинтересованы в укреплении государственных основ и порабощении масс, исходно строящих жизнь на общежитийной основе [6]. При анализе истории различных государств и народов П. Кропоткин предлагает свою периодизацию мировой истории. Он предполагает наличие длительного первобытного безгосударственного периода, который заканчивается возникновением оного[16]. Расцветом торжества государственного начала становится Римская империя с ее огромной территорией, прекрасной армией, разветвленной администрацией и образцовыми законами.

В Риме, по мнению П. Кропоткина, воплотился дух государственности, ставший впоследствии символом порабощения свободного общинного начала иерархической системой власти. Но как противоестественная система принуждения государственная иерархия не может существовать долго, поэтому внутренние сопротивление общества и внешние угрозы приводят Римскую империю к гибели, следствием чего становится зарождение периода свободного общинного существования с ограниченным государственным присутствием. Весь период раннего и зрелого феодализма до ХV века П. Кропоткин склонен рассматривать как период слабого государственного начала с яркими элементами самоуправления и сохранения родового быта и формата самоуправляемых городов.

В умении городов строить сложную торгово-ремесленную социально-экономическую жизнь на основе народного управления ученый видит положительную тенденцию, которая впоследствии разовьется в индустриальную революционную эпоху, ярким примером чего станет Парижская коммуна. Для мыслителя важно, что город — это сообщество свободных людей, которые сами выбирают власть и умеют управлять усложняющимся со временем торгово-ремесленным укладом. Тенденция доказывает, по мнению Кропоткина, возможность устройства на безгосударственных началах и индустриальной жизни. Причину падения городов и их подчинения феодальным правителям П. Кропоткин видит в неправильной политике самих городов, которые отказались вступить в союз с другими народными объединениями, сельскими общинами, поставили жесткие запреты на проникновения в город селян, а во многих случаях стали подчинять и эксплуатировать сельские окрестности.

Этот писатель и переводчик служил в николаевское время в трёх министерствах: финансов, внутренних дел и народного просвещения. Греч был автором романов, издавал журналы. К консервативному направлению царствования Николая I можно отнести и славянофилов. Например, братьев Киреевских и Хомякова, которые критиковали преклонение перед Западной Европой, осознавали самобытность России и её особый путь. Славянофилы были сторонниками самодержавия, но выступали за отмену крепостничества. Революционные кружки и западники Несмотря на усиление цензуры и подавление инакомыслия, в среде учащихся в годы правления Николая I возникали тайные кружки. Создателем одного из них были братья Критские, а другой организовал Николай Сунгуров.

Они действовали недолго, вскоре их члены были арестованы представителями власти.

Основная цель работы кружка - увлечение западной философской мыслью, особенно большое внимание уделяли работам Гегеля. Станкевич Н. Станкевич В отличие от декабристов, новое поколение считало, что изменить политическую и социальную ситуацию в России необходимо не с помощью революционных выступлений, а с помощью просвещения, публикаций в прессе. Правительство Николая 1 стремилось создать в России идеологию, которая отвечает потребностям государства. Реализацию этой идеи доверили С. Уварову - министру народного просвещения. В этом докладе он отмечал, что в России есть только три незыблемых понятия: С. Уваров С. Уваров Самодержавие.

Уваров искренне верил, что русский народ не разделяет таких понятий как «царь» и «страна». Для людей это все является единым, гарантирующим счастье, силу и славу. Народ в России является религиозным, и почитает духовенство наравне с государственной властью. Религия можно решать вопросы, которые нельзя решить самодержавием. Основа России кроется в единении всех народностей. Петр Яковлевич Чаадаев Предвестником либерального направления можно считать Чаадаева-образованный офицер, внук историка кн. Щербатова, друг А. Который в 1836 году в ответ на признанную Николем теорию официальной народности, опубликовал в журнале «Телескоп» свои размышления, под названием «Философические письма». Чаадаев П. Чаадаев В которых, он говорил о том, что рабство, существующее в России грозит ей катастрофой.

Министр народного просвещения Уваров резко отреагировал на эту «бессмыслицу», журнал закрыли, редактора сослали, а Чаадаева признали сумасшедшим и заключи под домашний арест , с дельнейшим запретом когда-либо печататься. Но несмотря на это публикация Чаадаева стала неким громом среди ясного неба и толчком для дальнейших публикаций. Началом славянофильства можно считать публикации поэта Хомякова и философа Киреевского. Далее к этому направлению примкнули братья Аксаковы, Самарин, Даль - все они были связаны с литературой и происходили из числа среднепоместных дворян. Они выступали против крепостного права, но считали, что Россия развивается путем, отличным от Запада, с которого она было свернула после Петровских реформ. Для них западноевропейский путь был неприемлем из-за того, что он сопряжен с революциями. Вторая особенность России - существование в России сельской общины. Они считали в России заложена особая сила. При этом источник этой силы это православие. Основные положения : Восстановить орган сословного представительства - Земский собор, который бы высказывал общественное мнение Отменить крепостное право Николай I относился к славянофилам терпимо.

В 1849 г. Аксакова следователю III отделения, он начертал на них ряд отеческих внушений и повелел шефу жандармов А. Орлову: «Призови, прочти, вразуми и отпусти! Грановский, С. Соловьев, П. Кудрявцев, К. Кавелин, Б. Впрочем, среди западников тоже были литераторы — П. Чаадаев, П. Анненков, В.

Боткин, М. Примыкали к ним и такие классики отечественной литературы, как И. Тургенев, Н. Некрасов, И. Гончаров, М. Представители дворянства и нарождающейся буржуазии. Идеи западников возникли несколько позднее в 1840-х годах и во многом они возникли как критика славянофилов. Западники считали что Россия должна идти по европейскому пути развития. Идеализировали личность Петра Первого. Также как славянофилы они отрицали революционный путь развития, считали, что все преобразования должны идти «сверху» в виде реформ.

Основные положения: Ликвидация самодержавия: республика , парламент , конституция Отмена крепостного права Права и свободы людей , их равенство перед законом и тд. Как написал А. Герцен : «Западники и славянофилы это двуликий Янус. Смотрят в разные стороны, но по сути одно и тоже». Это означало что и те и другие хотели реформ , и были непримиримыми противниками на бумаге, но при этом вместе сидели в салонах и коротали время. Социальный состав движения был несколько иным, чем у либералов. Было достаточно представителей недворянского сословия: чиновники, студенты. В МГУ, например, дворяне составляли только треть студентов, а две трети-это были малоимущие разночинцы, для которых образование должно было стать социальным лифтом. Стали возникать многочисленные кружки студентов-революционеров. Они были не многочисленны, один из самых больших - Сунгуровский- насчитывал 30 человек.

Одним из самым радикальных стал кружок Герцена и Огарева. А Александр Герцен Был незаконнорождённым сыном дворянина Яковлева. Фамилия - вымышленная, «ребенок сердца». Огарев был другом его детства, они вместе выросли в Москве, вместе поступи в МГУ.

Общественное движение при Николае 1

На основе широкого круга первоисточников, ряд которых впервые вво-дится в научный оборот, автор изучает вклад в партологию таких известных либеральных мыслителей, как Б. Н. Чичерин, М. Я. Остро-горский, П. Н. Милюков, В. М. Хвостов. Данное обстоятельство можно объяснить тем, что чаще всего история при анализе наследия мыслителя рассматривается не в качестве самостоятельного объекта исследования, а как контекст, на фоне которого описываются различного рода вопросы, поднятые Кропоткиным. А безрелигиозными продолжателями Чаадаева явились идеологи русского либерализма: Грановский, Кавелин, Чичерин. С западничеством связано и увеличение не зрелой студенческой молодежи 60-х годов нигилизмом.

Мятежный князь. Перед Кропоткиным преклонялись цари и коммунисты

Чернышевскому разрешили вернуться в европейскую часть России. Он жил в Астрахани, затем переехал в Саратов, где в 1889 г. На средства, собранные почитателями Чернышевского, на его могиле поставили железную часовню. Его книги получили широкую известность в либеральных и революционных кругах: знакомство с романом «Что делать? Свернуть «Земля и воля» представляла собой объединение кружков, которые были созданы в 13—14 российских городах, в том числе Москве и Петербурге. Общая её численность составляла около 3 тыс. Одним из важнейших программных требований организации был созыв народного собрания на основе бессословных всеобщих выборов. Чернышевский был сторонником теории «крестьянского русского социализма», разработанной Герценом. Он считал, что Россия может перейти к социализму через крестьянскую общину, минуя капиталистический строй. Был разработан план агитации с помощью листовок.

Наибольшую известность получило воззвание «Барским крестьянам от их доброжелателей поклон». Словами источника Из воззвания «Барским крестьянам от их доброжелателей поклон», 1861 г. Да сами вы посудите, мудрёно ли это разобрать? Значит, знал. Ну, и рассуждайте, чего надеяться вам на него. Оболгал он вас, обольстил он вас. Не дождётесь вы от него воли, какой вам надобно. Надо всеми одно начальство, суд для всех один и наказание всем одно. Вот у англичан есть воля, а воля у них та, что рекрутства у них нет: кто хочет, иди на военную службу, всё равно, как у нас помещики тоже юнкерами или офицерами служат, коли хотят.

А кто не хочет, тому и принужденья нет. А солдатская служба у них выгодная, жалованье солдату большое даётся; значит, доброй волей идут служить, сколько требуется людей. А то и вот ещё в чём воля и у французов и у англичан: подушной подати нет. Вам это, может, и в ум не приходило, что без рекрутчины да без подушной подати может царство стоять. А у них стоит. Вот, значит, умные люди, коли так устроить себя умели. А то вот ещё в чём у них воля. Пачпортов нет; каждый ступай, куда хочет, живи, где хочет, ни от кого разрешенья на то ему не надо. А вот ещё в чём у них воля: суд праведный.

Чтобы судья деньги с кого брал, у них это и не слыхано. Они и верить не могут, когда слышут, что у нас судьи деньги берут. Да у них такой судья одного дня не просидел бы на месте, в ту же минуту в острог его запрятали бы. А то вот ещё в чём у них воля: никто над тобою ни в чём не властен, окроме мира. Миром всё у них правится. У нас исправник, либо становой, либо какой писарь, а у них ничего этого нет, а заместо всего староста, который без миру ничего поделать не может и во всём должен миру ответ давать. Потому что у них царь, значит, для всего народа староста, и народ, значит, над этим старостою, над царём-то, начальствует. Хорош царь, послушествует народу, так и жалованье ему от народа выдаётся, а чуть что царь стал супротив народа делать, ну так и скажут ему: ты, царь, над нами уж не будь царём, ты нам неугоден, мы тебя сменяем, иди ты с Богом, куда сам знаешь, от нас подальше, а не пойдёшь, так мы тебя в острог посадим да судить станем тебя за твоё ослушанье. Можно это дело обработать; и не то, чтобы очень трудно было, надо только единодушие иметь между собою мужикам, да сноровку иметь, да силой запастись.

Задания Какие преобразования в обществе предлагали провести авторы воззвания? Что из перечисленного было реализовано в ходе реформ 1860—1870-х гг.? Как вы думаете, находили ли высказанные идеи поддержку у крестьян? Объясните свою точку зрения. Что в содержании воззвания привело к суровому приговору для Чернышевского, которого обвинили в его создании 14 лет каторги и пожизненная ссылка в Сибирь? Свернуть Арест лидеров «Земли и воли» летом 1862 г. Надежды на крестьянское восстание, которого ожидали в 1863 г. В результате в начале 1864 г. Однако революционные настроения, прежде всего среди молодёжи, никуда не исчезли.

Широко распространился нигилизм, выражающий отношение демократических кругов к существующему общественному строю. Нигилизм — философия, которая ставит под сомнение или абсолютно отрицает общепринятые ценности, идеалы, нормы нравственности и культуры. В России в 60—70-е гг. XIX в. Идеологами нигилизма считали Чернышевского и Добролюбова, а позже — Писарева. Популярным слово «нигилист» стало после публикации романа И. Тургенева «Отцы и дети», где писатель представил одного из своих героев — Базарова, не согласного со взглядами «отцов». Нигилисты отрицали исторический опыт России, так как не видели в нём ничего, что помогло бы разрешить стоящие перед страной проблемы. Но и опыт Запада они не принимали, так как считали, что положение пролетариата при капитализме более тяжёлое, чем положение российских крестьян.

Они стремились к построению строя, при котором могли бы реализоваться интересы большинства населения. Нигилисты считали, что важно развивать доступное для всех образование и применять достижения естественных наук и техники, чтобы облегчить жизнь людей. Они призывали перейти от мечтаний к практической деятельности, увеличить производство необходимых обществу благ. Внешний вид нигилистов подчёркивал их презрительное отношение к условностям, которые отвлекают от полезной деятельности, например к моде и правилам приличия. В конце 1860-х гг. В 1863 г. Первоначально он примыкал к «Земле и воле», но после самоликвидации последней стал действовать самостоятельно. Ишутину удалось объединить разрозненные революционные кружки в Москве и установить связи с петербургскими революционерами. Под воздействием романа Чернышевского «Что делать?

Программа организации предполагала ведение широкой пропаганды социализма среди крестьян, создание сети тайных кружков в провинции, подготовку заговора для осуществления государственного переворота. Каракозов стрелял в императора у ворот Летнего сада, но промахнулся. По официальной версии, его руку оттолкнул шапочный мастер Осип Комиссаров, который впоследствии получил дворянство. Дмитрий Каракозов. Фотография неизвестного автора. Всего по делу проходило около двух тысяч человек, Верховный уголовный суд осудил 32 человека. Каракозова казнили, Ишутина приговорили к каторжным работам, остальных сослали в Сибирь. Оставшиеся на свободе ишутинцы присоединились к последующим революционным организациям. В сентябре 1869 г.

Дискуссия о путях переустройства и развития России продолжалась. Радикальные теории и методы переустройства российского общества были предложены декабристами — представителями революционного дворянского движения, которые восприняли идеи Александра Николаевича Радищева 1749 - 1802 о революционном низвержении самодержавия как царства произвола. Управляющий П етербургской таможней Радищев стал наиболее известен благодаря своему основному произведению «Путешествие из Петербурга в Москву», которое издал анонимно в 1790 году. Книга попала в руки Екатерины П. На допросах декабристов на вопрос «с какого времени и откуда они заимствовали первые вольнодумческие мысли» многие декабристы называли имя Радищева.

Р уководитель Южного общества Павел Иванович Пестель 1793 - 1826 свои республиканские взгляды изложил в работах «Конституция. Государственный завет» и «Русская Правда». В них обобщались такие политические понятия как государство, народ, власть, их взаимные права и обязанности, давалась характеристика существующих политических порядков. В «Русской Правде» предусматривалось уничтожение всех сословных перегородок и установление единого сословия — гражданского. Согласно концепции Пестеля, верховную власть необходимо разделить на законодательную, исполнительную и блюстительную.

Наилучшей формой государственного устройства для России Пестель считал унитарное государство с предоставлением права самостоятельности только Польше. Средством достижения поставленных целей Пестель видел в военно-революционном перевороте с немедленной ликвидацией монархии. Меньшим радикализмом отличалась программа Северного общества. Никита Михайлович Муравьев 1795 - 1843 в своем конституционном проекте выступал за переход от царского самодержавия к конституционной монархии. Проект предусматривал разделение властей и федеральное устройство России, в связи с чем высший представительный орган — Народное вече — должен был включать две палаты — Палату народных представителей и Верховную Думу, представляющую субъекты федерации.

Высшая исполнительная власть сохранялась за наследственным монархом, получавшим статус «верховного чиновника правительства» с правом отлагательного вето при принятии законов. Муравьев выступал за равенство всех перед законом, неприкосновенность личности, жилища, свободу печати. После подавления восстания декабристов с воцарением Николая I 1825-1855 проявилось стремление властей погасить оппозиционные настроения, причем не только путем прямых репрессий, но и с помощью идеологических средств. Этой цели призвана была служить теория официальной народности, разработанная в трудах царских сановников: министра просвещения, графа Сергея Семёновича Уварова 1786 - 1855 , А. Шишкова, а также историка М.

В основу своей теории они положили вывод о незыблемости коренных устоев российской государственности, к которым относили самодержавие, православие, народность. В легенде о добровольном призвании варягов они усматривали несомненное доказательство исторического согласия между самодержавной властью и народом, а в верности православию — признак истинной духовности русских людей, понимающих относительную ценность мирского успеха и не стремящихся к политическим амбициям. В этих условиях политического застоя огромное впечатление на мыслящую часть русского общества произвело резкое и открытое выступление против официальной идеологии друга А. Пушкина и многих декабристов, одного из идейных основателей западничества Пётр Яковлевич Чаадаева 1794 - 1856. Произведение Чаадаева «Философические письма» 1836 произвело, по выражению А.

Герцена, впечатление выстрела в глухой ночи. С чувством глубокой горечи и печали Чаадаев характеризовал исторический путь России, страны, упершейся, по выражению публициста, одним локтем в Китай, а другим — в Европу, но не сумевшей дать ничего ценного в копилку мирового развития. Слепое подражательство, рабство, духовный и политический деспотизм - вот чем, по мнению Чаадаева, Россия отличается в семье народов. Основными виновниками бедственного положения России Чаадаев считал самодержавие и православие, то есть как раз те самые устои, на которых базировалась теория официальной народности. Воздействие чаадаевского «Письма» проявилось в возникновении на рубеже 40-50-х гг.

XIX в. Ядро западников составили группы петербургских профессоров, публицистов и литераторов, ведущую роль среди них играли К. Кавелин, Т. Грановский, В. Боткин, Б.

Чичерин, П. Анненков и др. Поначалу к западникам примыкали В. Белинский, А. Герцен и другие деятели социалистической ориентации.

В основе идей западничества лежал тезис об общих закономерностях в историческом развитии всех цивилизованных народов. Своеобразие России они видели лишь в том, что она отставала в своем культурном и общественном развитии от стран Европы. Поэтому важнейшей задачей общества и власти западники считали скорейшее восприятие уже готовых форм экономической, культурной и политической жизни. О снователь охранительного либерализма профессор права Борис Николаевич Чичерин 1828 - 1904 активно разрабатывал идею правового государства, выступая за верховенство закона, ограничивающего всякую власть.

Сначала он приучил нас ходить в темной комнате, а потом и по саду поздно вечером. Бывало, во время прогулки Пулэн положит свой неразлучный складной нож со штопором под скамейку в саду и посылает нас за ним, когда стемнеет. В деревне не было конца приятным впечатлениям леса, прогулки вдоль реки, карабканье на холмы старой крепости, где Пулэн объяснял нам, как русские защищали ее и как татары взяли ее, иногда — случайные встречи с волками. Бывали приключения.

Во время одного из них мосье Пулэн стал героем на наших глазах: он вытащил из реки тонувшего Александра. Иногда отправлялись на прогулку большой партией, всей семьей, с горничными, по грибы. Тогда пили чай в лесу, на пчельнике, где жил столетний пасечник с маленьким внуком. Или же мы отправлялись в одну из наших деревень, где был вырыт глубокий пруд, в котором лавливали тысячи золотых карасей Часть улова шла помещику, остальное распределялось между крестьянами. Моя кормилица жила в этой деревне. Ее семья была из беднейших. Кроме мужа в семье был маленький мальчик, уже помощник, да девочка, моя молочная сестра, ставшая впоследствии проповедницей и «богородицей» в раскольничьей секте, к которой принадлежала. Кормилица бывала страшно рада, когда я приходил повидать ее.

Угостить меня она могла лишь сливками, яйцами, яблоками и медом. Но глубокое впечатление производили на меня ее любовь и ласки. Она накрывала стол белоснежной скатертью чистота — религиозный культ у раскольников , подавала угощение в сверкающих деревянных тарелках, ласково говорила со мной, как с родным сыном. Я должен сказать то же самое о кормилицах двух старших братьев моих Николая и Александра. Они тоже принадлежали к семьям, принимавшим видное участие в двух раскольничьих толках в Никольском. Немногие знают, как много доброты таится в сердце русского крестьянина, несмотря на то что века сурового гнета, по-видимому, должны были бы озлобить его. В ненастные дни у мосье Пулэна был большой запас историй для нас, в особенности про войну в Испании. Мы постоянно просили рассказать нам опять, как он был ранен в сражении, и каждый раз, как он доходил до того места, что почувствовал, как теплая кровь льется в сапог, мы бросались целовать его и давали ему всевозможные нежные имена.

Все, по видимому, подготовляло нас к военному поприщу: пристрастие отца единственная игрушка, которую он, как припоминаю, купил нам, — ружье и настоящая будка , военные рассказы Пулэна, более того, даже библиотека, имевшаяся в нашем распоряжении. Эта библиотека принадлежала когда то деду нашей матери генералу Репнинскому, видному военному деятелю XVIII века, и состояла из сочинений, большею частью французских, по истории войн, тактике и стратегии, прекрасно переплетенных в кожу и украшенных многочисленными гравюрами. Нашим величайшим удовольствием в ненастные дни было просматривать эти картинки, изображавшие различное оружие со времени евреев и планы всех битв со времен Александра Македонского. Увесистые томы были также великолепным строительным материалом для сооружения сильных крепостей, которые некоторое время выдерживали удары тарана и метательные снаряды архимедовой катапульты она, впрочем, скоро была запрещена, так как камни неизбежно попадали в окна. Тем не менее ни я, ни Александр не стали военными. Литература шестидесятых годов вытравила все, чему нас учили в детстве. Пулэн держался того же мнения о революциях, как и орлеанистский журнал «Illustration Francaise», старые номера которого он получал от приятеля француза, красильщика на Арбате, и все рисунки которого были нам отлично знакомы. Долгое время революция представлялась мне не иначе как смертью, скачущей на коне, с красным флагом в одной руке, с косой в другой, чтобы косить людей.

Так было нарисовано в «Illustration» Теперь я думаю, однако, что нелюбовь Пулэна ограничивалась лишь революцией 1848 года, так как один из его рассказов о революции 1789 года произвел на меня глубокое впечатление. Княжеский титул употреблялся в нашем доме впопад и невпопад при всяком удобном случае. По всей вероятности, это раздражало Пулэна, потому что раз он принялся рассказывать нам то, что знал о великой революции. Я не могу теперь вспомнить всего, что он говорил, припоминаю только, что Пулэн рассказывал нам, как «граф Мирабо» и другие отказались от своих титулов и как Мирабо, чтобы выразить свое презрение к аристократическим претензиям, открыл мастерскую с вывеской «Портной Мирабо» передаю историю как слышал ее от Пулэна. Долгое время после того я все думал, какое бы занятие я бы избрал, чтобы изобразить на вывеске «Таких-то дел мастер Кропоткин». Впоследствии мой русский учитель Н. Смирнов и общий демократические дух русской литературы понудили меня к тому же, и когда я начал писать повести что было на двенадцатом году, — я стал подписываться просто «П. То же делал я и впоследствии, когда был и в военной службе, несмотря на замечания моих начальников.

В окрестностях Никольского было много имений помещиков. Трудно найти в Центральной России более красивые места для жизни летом, чем берега реки Серены. Высокие известняковые холмы спускаются местами к реке глубокими оврагами и долинами, а по ту сторону реки расстилаются заливные луга; темнеют уходящие вдаль тенистые леса, пересекаемые лощинами с быстро текущими речками. Там и сям виднеются помещичьи усадьбы, окруженные фруктовыми садами, а с вершины холмов можно насчитать сразу не менее семи церковных колоколен. Десятки деревень раскинуты среди ржаных полей. Наша семья мало с кем из соседей водила знакомство. Только ближайшие к нам помещики иногда навещали нас. Самыми близкими нашими соседям были Точмачовы.

Редкая неделя проходила без того, чтобы во дворе не раздавалось дребезжанье их старой большой кареты, запряженной парой шершавых лошадей. Как только карета останавливалась у парадного крыльце из нее вылезала вся семья — отец, мать и дети. Иван Сидорович Толмачов, глава семьи, был представительный мужчина высокого роста. Он постоянно вел разные тяжбы со своими крестьянами, писал жалобы в Петербург на местных представителей власти и был занят составлением всевозможных проектов для усиления власти помещиков над крестьянами. По обыкновению, Толмачов, не успев еще войти в комнату, говорил громким голосом: — Здравствуйте, дорогая княгиня, а, знаете, вчера я написал в Петербург министру. Я ему пишу вторично; и первое свое письмо я не получил ответа. В Петербурге не заботятся о наших нуждах, а что мы можем поделать с этими скотами крестьянами? Подумайте только, недавно один из них грозил мне, мне потомственному дворянину, пробывшему восемнадцать лет на государевой службе и который столько лет пользуется расположением вашего сиятельства, — как вам это покажется?..

Другой брат Толмачова был генералом в отставке. Будучи полковником, он подобно многим другим нажил большое состояние, урезывая солдатские пайки и продавая сукно, выдававшееся на солдатские шинели. Кроме того, он заставлял солдат, знавших какое-нибудь ремесло, работать на себя. Генерал Толмачов был очень высокого мнения о себе. Он говорил всегда с большим апломбом и торжественностью. Своим соседям помещикам, которые были беднее его или ниже чином, он подавал только два пальца — и с таким видом, словно он делал этим великую честь. Но когда он подходил к «ручке» нашей мачехи, то он весь изгибался и всегда повторял одну и ту же фразу: — В Петербурге я всегда говорю, что для меня большое счастье иметь летом таких уважаемых и достопочтенных соседей, как вы, дорогая княгиня. После этого он сейчас же просил разрешения закурить и, раскуривая папироску, говорил: — Когда я был командиром полка, я пил всегда только русскую очищенную и курил простую махорку.

Ничего нет полезнее для здоровья, как чистая махорка. И это говорилось лишь для того, чтобы еще раз подчеркнуть свое уважение к дамам. Толмачовы обыкновенно приезжали к нам с двумя своими дочерьми и мальчиком сыном. Старшая дочь была очень тихой девочкой. К несчастью своему, она воспитывалась в фешенебельном петербургском институте для «благородных девиц» и там получила такое ложное представление о жизни и людях, что когда после окончания института она познакомилась с действительной жизнью, то разочаровалась в людях и кончила тем, что постриглась в монахини. Ее младшая сестра была ее полной противоположностью. Она была воплощением здоровья и веселья; о чем бы серьезном с ней ни заговаривали, она всегда разрасталась громким смехом, но не потому, что была истеричкой, но таков был ее веселый нрав. Иногда, сидя за обеденным столом, брат ее серьезно обращался к ней: — Посмотри, Катя, на потолок, видишь, как там мухи ходят кверху ногами?

И этого было достаточно, чтобы Катя залилась таким безудержным смехом, что единственным для нее спасением было выйти из-за стола и на некоторое время убежать в сад. Когда она не смеялась, то ее жизнерадостность проявлялась в поцелуях: она беспрестанно целовала своих товарищей по игре, девочек и мальчиков без различия. Пулэн, заметив это, сделал нам строгий выговор и сказал, если мы будем позволять девочкам часто целовать себя, то у нас на губах вырастут усы, а в нашем возрасте это позорно. Мы, дети, очень любили бывать в гостях у. У них был огромный фруктовый сад, и мы в этом саду играли «в разбойников». В саду была старая, заброшенная сторожка, и она нам служила разбойничьей пещерой. В наших играх принимали участие и девочки — Катя и ее две подруги Варенька и Юлия. Катя была незаменимым товарищем для игр, лучше нельзя было и желать, но любовью нашей пользовалась ее подруга Варенька, красивая, серьезная девочка.

В нее одновременно были влюблены брат Кати Толмачовой и мой брат Саша, а потом и я разделил их участь. Нужно заметить, что Варенька была на два года старше самого старшего из нас, ей было около пятнадцати лет, а нам лет по двенадцати-тринадцати. Варенька не обращала на своих поклонников ни малейшего внимания и смотрела на нас как на мальчишек. Ее же подруга Юленька замечала нашу влюбленность, зло вышучивала нас и очень ревновала к своей подруге. Однажды мы втроем — брат Кати Толмачовой, мой брат Саша и я — созвали «совет» и решили похитить Вареньку и Юленьку и заманить их в разбойничью пещеру, и там заставить Вареньку поцеловать каждого из нас. Мы выработали очень сложный стратегический план по образцу тех, о которых мы читали в истории о войнах древних персов с греками. Наш план удался. Мы заманили девочек к сторожке и, к ужасу Кати, похитили ее двух подруг.

Но Катя храбро ворвалась в разбойничью пещеру на защиту своих подруг и стала отбивать Вареньку. Юленька вырвалась и, плача, побежала жаловаться Пулэну. Я не знаю, чем кончилась бы вся эта история, если бы сама Катя Толмачова не примирила всех нас. После этого мы перестали дразнить Юлию, a Вареньку стали «обожать» еще больше. Но вскоре наступила осень, и мы переехали в Москву и здесь скоро ее забыли. Усадьба Толмачовых не отличалась чистотой и порядком. Коровы, гуси и куры свободно разгуливали по двору, а на обширном дворе достраивалась огромная постройка. Старый генерал очень любил живопись, и, когда он жил в Петербурге, он накупил сотни разных картин, большей частью довольно плохие копии с полотен старых мастеров.

Все стены его небольшого дома были увешаны картинами, а многие из них лежали нераспакованными в ящиках в амбаре. И вот генералу пришла мысль выстроить для картин специальный дом и устроить там своего рода «картинную галерею». Я никогда не видел более безобразной постройки в смешанном стиле барокко и готики. Нет надобности, конечно, говорить, что здание строилось трудом крепостных, и крестьяне Толмачовых не одну зиму возили кирпич и известь для дома из Калуги, отстоявшей за двадцать верст. Другой наш сосед по имению построил свою усадьбу среди огромного парка с бесконечным числом аллей, с прекрасным цветником, беседками, теплицами и вырытыми прудами. Он был также военным, генералом от артиллерии, и поэтому в парке устроил небольшую крепость с настоящими укреплениями и несколькими пушками, из которых делали салюты в дни семейных торжеств. Освобождение крестьян в 1861 году положило конец всем таким затеям. Картинная галерея у Толмачовых так и осталась незаконченной, а крепость вскоре обратилась в бесформенную груду валов.

Пруды заросли камышом и осокой, а памятники былого свидетельствовали лишь о сумасбродных затеях бывших владельцев крепостных. Всего печальнее было то, что все эти затеи исполнялись подневольным трудом крепостных в ущерб их хозяйству. Обычно все поместья, где помещики вели сытую и привольную жизнь, состояли из небольших деревень в двести триста душ, и на долю крестьян этих деревень выпадала тяжелая обязанность три дня в неделю отдавать работе на помещика. Крестьянские девушки и женщины кроме сельских работ выполняли еще различные рукоделия, ткали холст и т. Все имения у большинства помещиков были заложены и перезаложены. И все наши соседи были похожи в этом отношении друг на друга. Молодые помещики немногим чем отличались от старых. Один из таких помещиков, получивший высшее образование в Петербурге, поселившись в имении, решил вести хозяйство на новых началах.

Прежде всего он выписал английские машины и пригласил немца в управляющие. Но машины оказались не под силу для изнуренных крестьянских лошадей, и в случае поломки машины приходилось посылать для ремонта чуть ли не в Москву. Немец-управляющий так восстановил крестьян против себя своим презрительным отношением, что помещик вынужден был ему отказать от места. После неудачных попыток вести хозяйство на новых началах молодой помещик снова взял бывшего управляющего своего отца, ловкого и хитрого мужика, который своей жестокостью нагонял страх на крепостных. И так кончались почти все опыты во многих имениях. Нам, детям, больше всего нравилась семья небогатой помещицы Сорокиной. Мать, старая вдова, сама вела хозяйство и на небольшой доход, получаемый от имения, воспитывала семь дочерей и одного сына, который был студентом в Московском университете. Моя сестра Елена и я сам больше всего любили бывать в этой семье, хотя наш отец не любил старую помещицу и называл ее «гордячкой».

Но нам, детям, бесконечно нравился ее небольшой домик и старый запущенный сад. Все в этой семье, начиная со старшего сына-студента и старшей дочери, учившейся вместе с моей сестрой Еленой в институте, интересовались серьезными вопросами и любили литературу. Это было одно из тех семейств, которые описывал Тургенев в своих произведениях. Тургенев был любимым писателем и в этой семье. Как часто мы, сидя за круглым столом, читали повести Тургенева, а также последнюю книжку толстого журнала. Какую массу сведений о жизни мы почерпнули в этой семье. Из таких-то семей и вышли потом молодые интеллигентные силы, когда наступила пора действовать. Это произошло через несколько лет после освобождения крестьян от крепостной зависимости.

Крепостное право. Сдача в солдаты. До кадетского корпуса от нашего дома было верст семь, и хотя у нас держали десяток лошадей, но всегда как-то выходило, что, когда следовало послать сани в корпус за братом, все лошади были в разгоне. Николай приезжал домой очень редко. Относительная свобода, которую Александр нашел в военном училище, а в особенности влияние двух преподавателей литературы быстро содействовали его развитию. Дальше мне придется еще сказать о том благотворном влиянии, которое имел он на мое развитие. Мне выпало на долю большое счастье иметь любящего, развитого старшего брата. Я тем временем оставался дома.

Приходилось дожидаться, покуда придет мой черед поступить в Пажеский корпус, а он пришел, когда мне было почти пятнадцать лет. Пулэн уже в 1853 году получил отставку, и вместо него пригласили учителя-немца Карла Ивановича, оказавшегося одним из тех идеалистов, которые нередко встречаются среди немцев. В особенности помню я, как он читал Шиллера: наивная его декламация приводила меня в восторг. Прожил он у нас только одну зиму. Осенью 1853 года я поступил учиться в Первую московскую гимназию, а для домашних уроков отец пригласил студента Московского университета Н. Гимназия помещалась тогда на Пречистенке, почти рядом с нашим домом. Меня приняли в третий класс, мне было всего 11 лет, а уже приходилось проходить целый ряд предметов, большей частью выше детского понимания. Преподавались же все предметы самым бессмысленным образом.

Геометрии нас учил некто Невенгловский, шутливо-грубо обращавшийся с учениками. Большинство из нас ничего не понимало в тех премудростях, которые он вычерчивал на доске, и мы заучивали на память по книжке мудреные теоремы Эвклида. Мне Невенгловский ставил «пять», но я решительно не знаю за что. Я ровно ничему не выучился в гимназии из геометрии, и, когда четыре года спустя я снова стал учиться геометрии в Пажеском корпусе, все — с самых первых определений — было для меня совершенно ново. Я знал хорошо только четыре правила арифметики. Всего лучше обстояло дело с русским языком. Писал я совершенно правильно под диктовку, и «сочинения» на заданные темы вполне удовлетворяли учителя Магницкого, который был грозой всего класса, но мне он всегда ставил «пятерки» вплоть до экзамена, когда я жестоко срезался на каких-то деепричастиях и мне поставили «двойку». По истории дела у меня шли из рук вон плохо.

История преподавалась у нас таким образом: в класс приносилась доска, разграфленная на квадратики, каждые сто квадратиков изображали столетие, а каждый квадратик — год. Как только доску устанавливали, начиналась пытка. Во всех квадратиках были изображены значки: кружочки, палочки, кресты. Учитель брал трость и тыкал ею то в палочку, обозначавшую вступление на престол какого-нибудь царя, то в кружочек, обозначивший какую-либо войну, и грозно спрашивал: «Григорьев, что это обозначает; Николаев, а это что» и т. Начиналось всеобщее нервничанье. Отвечать надо было сразу, и хотя кружок или палочка уже по самому своему положению обозначали год и то, что в этом году произошла война, но второпях каждый из нас отвечал невпопад, на столетие раньше или позже. Мы перевирали войны и «вступления на престол», и «единицы» и «двойки» так и сыпались в классный журнал. По истории у меня неизменно красовалась «двойка» вплоть до экзамена.

На экзамене мне досталось царствование Александра I и война 1812 года, и мой связный и одушевленный рассказ о наполеоновских войнах, о которых я так много слышал от Пулэна, так понравился экзаменаторам, что мне единодушно поставили «пять», да еще с плюсом, уничтожая таким образом все следы моих неизменных «двоек». Горе у меня было также и с географией. Я любил географию и учился с удовольствием. Я с моим другом Николаевым составил даже географию нашей гимназии. Написали целый курс с картами и планами. Помню, наш третий класс мы описывали так: «С юга он омывается морем — «Пречистенкой», на востоке граничит с государством второклассников, а с запада прилегает к обширному государству четвероклассников, говорящих на чужестранном языке, именуемом латынью». Описывалась и «поверхность» нашего класса с «горою» — кафедрой, «вулканами», классной доской, перечислялись и «долины» между партами и характеризовались их «обитатели» — смирные и степенные на первой скамье и все более и более буйные по мере удаления от главного «залива», в который приплывают чужестранцы, сиречь учителя, несущие страх и смятение в нашу страну. Тут же мы рассказывали историю нашей страны и описывали, как один из чужестранцев был сброшен вместе со своим троном с горы-кафедры злокозненным обществом горных стрелков, которые ухитрились прорыть «канал» между кафедрой и стеной, то есть попросту отодвинули кафедру несколько от стены, поставили трон чужестранца на самый край «обрыва», вследствие чего иностранец, не заметивший козней своих врагов, усевшись, по обычаю, на трон, полетел на землю и стукнулся головой о стену.

Но все-таки я был на дурном счету у «чужестранца», учившего нас географии, и за что — за излишнее усердие. Учитель географии задавал нам чертить карты разных государств, но он заставлял нас просто копировать карты с географического атласа. Меня это не удовлетворяло, и поэтому я вместе с Н. Смирновым чертил карты на географической сетке и раскрашивал их. Когда я принес изящно раскрашенную карту Англии и преподнес ее учителю, он ужасно рассердился и, к великому моему огорчению, поставил мне «двойку». Научился я в гимназии очень немногому, но зима, проведенная в школе среди других мальчиков, бывших большей частью гораздо старше меня, — все это дало толчок моему развитию. С этих пор начинается моя сознательная жизнь. Все, что я помню из моего раннего детства, рисуется мне в виде отдельных сцен, отделенных друг от друга большими пробелами.

С весны же 1854 года, то есть с одиннадцати с половиной лет, я начинаю помнить все события, год за годом. Люди вокруг меня, их лица, их манеры все стало врезаться мне в память. С этих пор я стал более или менее сознательно читать, и с этих же пор начинаются мои первые детские литературные упражнения, которые развивал во мне мой учитель Н. Отсюда начинается переход от детства к отрочеству, и я расскажу теперь то, что я наблюдал вокруг себя в эти три года — лучшие годы моего детства, которые пронеслись между гимназией и Пажеским корпусом. Мой учитель Н. Смирнов к тому времени кончил университет и получил небольшое место в гражданской палате, где проводил все утро, я же оставался один до обеда. После приготовления уроков и прогулки у меня оставалось еще много времени, чтобы читать и в особенности чтоб писать. Осенью же, когда учитель возвращался в Москву, а мы все еще продолжали жить в деревне, я опять оставался один.

Уроков никаких не было, и, поболтавши в семье и поигравши с маленькой сестрой Полинькой, я мог вволю отдаваться чтению и письму. Крепостное право доживало тогда последние годы. Все это было еще так недавно, точно вчера, а между тем немногие в России ясно сознают, чем было крепостное право. Большинство, конечно, знает, что тогдашние условия были плохи; но как сказывались эти условия физически и нравственно на живых существах, едва ли многие понимают. Просто поразительно видеть, как быстро было забыто учреждение и общественные условия, порожденные им, едва только учреждение перестало существовать. Так быстро меняются обстоятельства и люди! Постараюсь поэтому рассказать, как жили при крепостном праве. Буду передавать не то, что слышал, а то, что сам видел.

Ключница Ульяна стоит в коридоре, ведущем в кабинет отца, и крестится. Она не смеет ни войти, ни повернуть назад. Наконец она прочитывает молитву, входит в кабинет и едва слышным голосом докладывает, что запас чая почти на исходе, что сахара осталось всего лишь фунтов двадцать и что остальная провизия также скоро выйдет. Голос его гремит на весь дом. Мачеха послала Ульяну, чтобы на ней разразилась гроза — Фрол, позови княгиню! Ты заступаешься за них! Затем отец принимается проверять счета. При этом он вспоминает о сене.

Посылается Фрол перевесить, сколько осталось его; мачехе приказывается присутствовать при взвешивании, а отец вычисляет, сколько должно быть сена на сеновале. Выходит, по-видимому, что исчезло много пудов, а Ульяна не может сказать, как израсходовано несколько фунтов какой-то провизии. Голос отца становится все более и более грозным. Ульяна трепещет. Теперь зовут к допросу кучера. На нем разражается гроза. Отец бросается на него и принимается бить. Кучер твердит одно: «Ваше сиятельство, изволили ошибиться».

Отец снова принимается считать. На этот раз выходит, что на сеновале больше сена, чем следовало. Крики продолжаются. Теперь отец ругает кучера за то, что он задает лошадям меньше корма, чем надлежит, но кучер призывает в свидетели всех святых, что лошади получают корма сколько следует. Фрол призывает в свидетельницы богородицу, что кучер говорит правду. Но отец не желает угомониться. Он призывает настройщика и поддворецкого Макара и высчитывает ему все недавние проступки и прегрешения. Макар на прошлой неделе напился и, наверное, был пьян также вчера, потому что разбил несколько тарелок.

В сущности, разбитые тарелки были первопричиной всей тревоги. Мачеха сообщила об этом отцу утром; в силу этого Ульяна была встречена большею бранью, чем обыкновенно в подобных случаях; в силу этого состоялась проверка сена. Отец продолжал кричать, что хамово отродье заслуживает всяческого наказания.

Аксаков, Ю. Самарин, А. Кошелев, В. Они стремились сочетать либеральные ценности с национальными традициями. В России, полагали славянофилы, неуместны парламентаризм, юридическое ограничение самодержавия; но страна должна получить вольности «неполитические» — свободу совести и слова, свободу местного самоуправления, право давать власти советы на совещательных Земских соборах. Среди славянофилов был популярен лозунг «сила власти — царю, сила мнения — народу». Такое сочетание, по мнению славянофилов, должно было разрушить чиновничье «средостение» между монархом и народом, устранить зависимость царя от бюрократии и придать его власти значение истинного самодержавия.

Звездным часом либерализма была вторая половина 1850-х — начало 1860-х гг. Тогда и западники, и славянофилы Кавелин, Самарин, Кошелев, Черкасский рука об руку работали над крестьянской реформой, имели единомышленников в правительстве. Но расцвет либерализма был недолог. После освободительных преобразований началась стремительная поляризация общества. Радикалы не удовлетворились реформами, правительство поворачивало к реакции. Многие либералы, видя неудачу, отошли от активной общественной деятельности: Кавелин в 1861 г. Либерализм на рубеже 1870—1880-х гг. С конца 1860-х гг. Основным печатным органом либерального направления с 1868 г. Опорой либеральных настроений были университеты, земства, новые суды, в особенности адвокатура.

Широко известны стали имена присяжных поверенных В. Спасовича, Ф. Плевако и др. Вновь либерализм оживился в годы кризиса на рубеже 1870—1880-х гг.

Термины и понятия 19 век

Террор народовольцев никак не противоречит Аксаковской антиреволюционности. Конечно, всё это никак не доказывает преемственность мысли, но говорит нам о том, что в какой-то степени и народники и славянофилы пользовались одним понятийным аппаратом, одним политическим языком, когда-то сформулированным Аксаковым и Хомяковым. Если переходить непосредственно к влиянию, то из анархистов, из левой мысли наибольшему подвергся, конечно же, А. Считается, что Герцен прародитель народничества, в том смысле, что его труды сделали акцент на народе крестьянстве как на субъекте. Но здесь опять прав был Бердяев, который определил славянофилов как первый этап народнической мысли [22, с. Действительно, через Герцена славянофилы буквально создали народническую идею. Они первые обратили внимание на народ, на общину, как на самоуправляющеюся структуру отдельную от государства.

Это понимание общины впоследствии использовалось народниками, в их теориях о переходе к социализму, минуя капитализм. Славянофилы первыми начали критиковать капитализм и буржуазную Европу, что положительно оценивал Герцен и что в немалой степени повлияло на него самого. Валицкий, называя это чистым примером связи между славянофилами и народниками [5, с. Экономическая мысль народников также напрямую зависела от экономической мысли славянофилов. Эту генеалогию впервые показал П. Струве в своей книге «Критические заметки по вопросу экономического развития России» [14].

В этой связи, также нужно отметить влияние конкретно Аксакова на народническую публицистику Щапова и Елесеева [5, с. V Основываясь на вышеизложенном, можно утверждать, что через Герцена идеи славянофилов повлияли на левую и анархическую мысль не меньше чем на консервативную. Более того, изначальные интенции «старших славянофилов» и, в частности, К. Аксакова, лучше сохранились в трудах анархистов и народников нежели в консервативных сочинениях второй половины XIXв. Аксаков, К. Победоносцев, М.

Катков, Н. Данилевский, К. Леонтьев и т. Аксаков или кто-либо из ранних славянофилов. Несмотря на все очевидные различия, которые есть между К. Аксаковым и «отцами анархизма», причисление его к этой славной традиции пусть и отчасти, является оправданным и аргументированным.

Хотя дать единственное определение анархизма, покрывающее всю историю развития этой мысли сложно, но, как минимум, можно отметить, что анархизм подразумевает некоторые интуиции. Недоверие власти; опора на социальное, а не политическое взаимодействие людей; стремление к свободе; поощрение децентрализации; отрицание возможности использования государственного насилия для построения нового общества. Все эти интенции присутствуют в сочинениях К. Аксакова, что было продемонстрировано в этой статье. Анархическое ядро во взглядах Аксакова значительно, и его изучение, возможно, откроет заново славянофильскую идеологию. Надеюсь, данная работа послужит одной из ступенек на пути к тому, чтобы посмотреть на знакомые нам идеи по-новому.

Называть К. Аксакова анархистом — не значит сделать нормативный вывод, это не подразумевает внесение дополнительных смыслов в его труды, чтобы оправдать или наоборот раскритиковать какую-либо идеологию, будь то анархизм или консерватизм. Данная статья обозначает проблематику определения политических взглядов К. Аксакова для их лучшего понимания и для более точного определения его позиции в истории русской мысли. Slavophilism and anarchism. Aksakov as an anarchist theorist Baranov I.

The article presents an analysis of the positions of Slavophiles and anarchists. In particular, the author compares the attitude of Konstantin Aksakov and Mikhail Bakunin to the state. Arguments are given in favor of the fact that there is an important anarchic core in the ideology of the Slavophils. Based on the analysis, conclusions are drawn that the basic premises of anarchists and Slavophiles are the same: both ideologies have a negative attitude to the state; belief in the self-organization of the people; philosophical positions are based on the views of the people themselves. Keywords: political thought of the slavophiles, liberalism of the slavophiles, anarchism of the slavophiles, populists and slavophiles. Бердяев, Н.

Русские мыслители. Бердяев Н. Истоки и смысл русского коммунизма. Блюменкранца; Худож. Харьков: Фолио; М. Вершины человеческой мысли.

Бродский Николай Леонтьевич. Ранние славянофилы: А. Хомяков, И. Киреевский, К. Сытина, 1910. LXV, [1], 206 c.

Историко-литературная библиотека; вып. Валицкий А. В кругу консервативной утопии. Структура и метаморфозы русского славянофильства Анджей Валицкий; пер. Серия Historia Rossica. Герцен А.

Иглтон Т. Был ли Иисус революционером? Неттлау М. Очерки по истории анархических идей и статьи по разным социальным вопросам. Письма М. Бакунина к А.

Герцену и Н. П, Ограрёву. Попов А. Социально-политические воззрения А. Русская социально-политическая мысль. Демин, А.

Ширинянц; подг. Мырикова, А. Репьева; под ред. Библиотека факультета политологии МГУ. С англ. Струве П.

Критические заметки к вопросу об экономическом развитии России [1894]. Приложение: воспоминания, революционные и марксистские труды П. Струве 1890-х гг. Исследования по истории русской мысли. На разные темы 1893-1901 гг. Колпинского, 1902.

Первый русский национализм... Толстой Л. Володин, Б. Шахматов; Общ. Хомяков А. Полное собр.

Цимбаев Н. Славянофильство из истории русской общественно-политической мысли XIX века. Чернышевский Н. Широкова, М. Барнаул, 2012. Шубин А.

Christoff P. An introduction to Nineteenth-Century Russian Slavophilism. A study of ideas. San-Francisco State College. Mouton, 1961. Gleason A.

European and Muscovite: Ivan Kireevsky and the origins of Slavofilism. Cambridge, 1972. Macintyre A. A short history of ethics a history of moral philosophy from the Homeric age to the twentieth century. Second edition. Riasanovsky N.

Russia and the west in the teaching of the slavophiles. A study of romantic ideology.

Пока процесс обсуждения не завершён, статью можн … Википедия Список выпускников Царскосельского лицея — Эта страница информационный список. В этом списке собраны сведения о выпускниках Царскосельского лицея. В разное время выходили Памятные книжки Лицея, в которых приводились сведения о судьбах выпускников.

В сияющей новгородской иконе, в синих главах угличских церквей. В «Слове о полку Игореве» и в «Житии протопопа Аввакума». Оно в природной языческой мудрости славянской песни, сказки и обряда. В пышном блеске Киева, в буйных подвигах дружинных витязей, «боронивших Русь от поганых». В труде и поте великоросса, поднимавшего лесную целину и вынесшего на своих плечах «тягло государево».

В воле Великого Новгорода и художественном подвиге его. В одиноком, трудовом послушании и «умной» молитве отшельника-пахаря, пролагавшего в глухой чаще пути для христианской цивилизации. В дикой воле казачества, раздвинувшего межи для крестьянской сохи до Тихого океана. В гении Петра и нечеловеческом труде его, со всей семьей орлов восемнадцатого века, создавших из царства Московского державу Российскую. Оно в бесчисленных мучениках, павших за свободу, от Радищева и декабристов до безымянных святых могил 23 марта 1917 года. Оно везде вокруг нас, в настоящем и прошлом — скажем твердо: и в будущем» 1. Эта длинная цитата есть краткий конспект всех текстов Федотова о России. Здесь партитура всей его культурософской симфонии. Пунктиром обозначен контрапункт русской истории. Россия Федотова полифонична.

И с этим подлинником он будет сличать лицо «новой России», от которого его удалила революция. Еще раз подчеркнем: в своем отвращении к революции Федотов признает правду социализма и в своем обращении к истории ищет для нее обоснование в духе. Но таким поискам в Советской России он не нашел места. Эмиграция усугубила старые проблемы и поставила новые вопросы. По-прежнему главная тема Федотова — русская культура. Но революция провела резкую грань между ее прошлым и будущим. Свою задачу Федотов видел в осмыслении этой грани 2. Положение эмигранта — всегда несчастное положение. Однако для русских эмигрантов, не ослепленных злобой к революции, несчастное положение оказалось счастливой позицией, уникальным историческим местом. Вознесенные вместе с Россией на высоту креста и смещенные от гибельного центра, они получили «огромное, иногда печальное преимущество — видеть дальше и зорче отцов, которые жили под кровлей старого, слишком уютного дома» 3.

Революция уничтожила многие наивности XIX века, обнажив целину русской истории для новой работы. Однако, чтобы достойно воспользоваться печальными преимуществами своего положения, нужно было осознать свое место, выяснить отношение к новой России, наконец оправдать свое существование вне России. Русская эмиграция должна была самоопределиться в русской культуре. Когда воспаленные страсти перегорели, эмигрантская жизнь осела и распределилась по некоторым направлениям, Федотов поставил вопрос прямо: «Зачем мы здесь? Правда, это сопровождалось возрастанием трезвости мысли и чувства действительности. Многими эмиграция болезненно переживалась как явное несчастье. Эмиграция стала страдать «эмигрантщиной». Федотов видит в эмиграции не только несчастье, но и «блаженство» — блаженство изгнанных «правды ради» не только болезнь, но и подвиг. Речь идет не об эмигрантском самодовольстве, чуждом Федотову, а об историческом призвании. Что должна сделать эмиграция для России?

Как она может участвовать в созидании русской культуры? Эти вопросы чрезвычайно обострялись в связи с готовящейся военной угрозой. Россия нуждалась в защите. Письма о русской культуре: 1. Зачем мы здесь? Оказавшись на чужбине, русские эмигранты в основной своей массе были обречены на бездействие и культурное вымирание. Эмиграция принесла себя в жертву. Но во имя чего? Федотов отвечает: во имя «правды». Как понять эту трудную «правду изгнанничества»?

Для нашего мыслителя слово «правда» означает сопротивление участию «в общей неправде, в общем неправедном деле, в строительстве, даже в подвиге, в основу которого положена коренная неправда» 1. По мнению Федотова, понять правду изгнанничества нелегко русскому человеку, так как он привык к круговой поруке, к общей ответственности, к участию в общем грехе. Федотов видит в русском религиозном сознании и в русской совести «болезненный уклон, который можно было бы грубо назвать соборностью общего греха» 2. С этой точки зрения те, кто остался в России, могли жить и работать только потому, что сняли с себя личную ответственность. А те, кто не пожелал участвовать в «общем деле», обречены на тюрьму и ссылку. Их путь есть путь «внутренней эмиграции», мученичества, путь хотя и более тяжелый, но в идее общий с эмиграцией внешней — изгнанничество за правду. Личная совесть приходит в противоречие с совестью общественной, и тогда или погибнуть за правду в России, или жить с правдой без России, то есть погибнуть дли России. Имеет ли смысл этот подвиг? Федотов убежден, что высшей целью и ценностью жизни человека является его жертва и способность на жертву. А нации оправдываются осуществлением высших человеческих ценностей, спасаются героизмом, подвижничеством, святостью, которые важны сами по себе.

Поэтому исход из Советской России миллионов людей, независимо от их частных и личных мотивов, независимо от «бесполезности» их эмигрантского существования, рассматривается Федотовым как спасение чести России в истории. Однако «вечная правда» изгнанничества может не покрывать всех целей, ради которых оно принимается во времени. Действительно, многие просто бежали из России, спасая свою жизнь. Личная обида часто переходила в ненависть к своему народу, в потребность отрезать себя от него. Федотов справедливо отличает эмиграцию от беженства. Не сам факт изгнания, а жизнь в изгнании отделяет «блаженство» изгнанных за правду от «несчастья» бежавших. Таким образом, «изгнанничество за правду» осознано Федотовым как труднейший подвиг, который. Русский мыслитель утверждает, что изгнание само по себе не есть служение родине, а лишь условие для этого служения. Возникают вопросы: «Что можем мы сделать для России и дать ей отсюда? Федотов в своем анализе активного самосознания эмиграции выделяет три ее группы: военную, политическую и культурную.

Ядро военной эмиграции состояло из воинов армии Врангеля, прошедших через «галлиполийское сидение». Эта группа жила мечтой о военном походе в Россию и надеждой на мировую войну. Между ней. Федотов указывает на психологические перегородки, которые мешали приблизиться к России и тогда, когда лучшая часть эмиграции отбросила грубые схемы и открыла глаза на реальный образ родины. Познание натыкалось на психологическое непонимание, на моральную невозможность «найти общий язык с новой Россией». Федотов отмечал отчуждение даже старой интеллигенции в России от современной эмиграции: «Там нас считают не изгнанниками, а дезертирами, уклонившимися от общей части всенародного горя» 1. За единым коэффициентом разноязычия, отвлекаясь от чисто политического содержания, Федотов разделяет политические группировки на три типа по их структуре. Представители первого типа «просто влачат свое дореволюционное бытие». Они отказались от всякой политической активности. Это бесполезные и безвредные клубы ветеранов.

Ко второму типу относятся люди равнодушные к политическим программам, но объединенные на принципах «активизма». Их вдохновляют только методы непосредственного боевого действия, что, по убеждению Федотова, является безумием в политике и ведет к окончательному разобщению с русским народом. Третий тип образуют «пореволюционные» группировки. Федотов сам тяготел к этому типу, и может условно быть назван и был признан создателем одного из вариантов «пореволюционной» идеологии. Но среди «пореволюционной» эмиграции, наиболее близкой к новым поколениям в СССР, он часто не находил достаточно критического изучения современной России. К тому же у большинства «пореволюционных» группировок он обнаруживал «дух утопизма», указывающий для него на кровную связь со старой русской интеллигенцией, с культом кумиров, которые «едва ли найдут почитателей в России» 2. Будущее этих направлений, по мнению Федотова, зависимо от обретения ими трезвой любви к России. В целом, не в политической активности видел Федотов заслугу эмиграции, ее призвание, оправдание и дар России. Ум и сердце мыслителя принадлежат делу культуры. В сфере культуры он нашел подлинные достижения и внутреннее оправдание русской эмиграции.

Федотов утверждает, что в Советской России «естественное творчество национальной культуры перехвачено», многие потребности человека не могут быть удовлетворены, мысль и совесть заглушаются «в шуме коллективного строительства». И вот русские в изгнании, за рубежом — «для того, чтобы стать голосом всех молчащих там чтобы восстановить полифоническую целостность русского духа» 3. Задача эмиграции, по Федотову, сохранить самое глубокое и сокровенное в опыте революционного поколения, завещать этот опыт будущему, стать «живой связью между вчерашним и завтрашним днем России». Могла ли эмиграция осуществить это историческое призвание, эту культурную миссию? Федотов отмечает «необычайно трудные условия, при которых удается здесь дистилляция духовной эссенции» 4. Русская культура за рубежом оказалась в безвоздушном пространстве. Писателю из России трудно было найти издателей, критиков, читателей. Не имея конкретного, постоянного круга читателей, писатель был обречен на культурное одиночество: «Это одиночество несет с собой неизбежную горечь сомнения в нужности своего дела, иногда чувство, близкое к удушению» 1. Одну из причин культурной пустыни вокруг носителей сознания русской эмиграции Федотов видел в ее социальном составе. Основная масса «серьезных читателей» — учащаяся молодежь, учительство и трудовая интеллигенция — осталась в России.

Военные и беженцы, преобладавшие в эмиграции, были потребителями культуры «легкого наслаждения», «патриотического лубка» и «интернационального романа-фельетона». Правда, художественная, философская и научная литература находились в разном положении. Русская наука получила возможность непосредственно войти в рамки европейской и американской культуры. Но «невероятно трудны материальные условия» для пишущих на родном языке, а не всякая научная дисциплина допускает чужую языковую форму. Это относится прежде всего к «наукам о духе», тем более о своем, национальном духе. Однако именно с «науками о духе» Федотов связывает культурное значение русской эмиграции. В оценке Федотова, с честью выдержала испытание эмиграцией и возросла духовно русская философия, от которой с XX века неотделимы русское богословие и историософская мысль. Они творчески продолжили, развивая и углубляя, традицию, прерванную революцией: «Это не линия эпигонов, а сама«акмэ» большого движения» 2. Федотов указывает, что в первом десятилетии нашего века в России из предпосылок немецкого идеализма и символизма «едва начала складываться совершенно оригинальная русская школа философии, теоретической и религиозной одновременно». Были поставлены новые проблемы.

Революция не отменила этих проблем, «она просто смахнула их, уведя молодое поколение России в реакционную глушь 60-х годов» 3. Федотов убежден, что в изгнании совершается эта работа, которая призвана утолить духовный голод России, здесь он видит пути в русское будущее. Правда, русский мыслитель сознает отчуждение отцов и детей, невозможность психологически принять в будущем известные моральные и культурно-общественные предпосылки философии начала XX века. Однако Федотов уверен: «Когда пройдет революционный и контрреволюционный шок, вся проблематика русской мысли будет стоять по-прежнему перед новыми поколениями России» 4. Сейчас многое склоняет к подтверждению этого предвидения. Таким образом, русский мыслитель, отвергая дореволюционную традицию в политике, считает ее еще плодотворной в духовной культуре. Но революция поставила духовную проблему, которая не стояла перед дореволюционными поколениями. Революция вызвала сильнейшую реакцию. Возникает вопрос: «Каков итог собственно духовной реакции на революцию? Нужно признать, что духовные контрреволюции были иногда весьма - плодотворны в истории.

По его мнению, реакция на русскую революцию предшествовала ее торжеству. Революция в России растянулась «чуть не на полтора столетия», медленно созревала, долго жила чужим опытом. Именно поэтому и сопротивление революции началось давно, и ответ на революцию уже был дан. Для Федотова великие русские «реакционеры» Достоевский, Леонтьев, Розанов и др. И революция, и контрреволюция в России живут очень старым запасом. Кроме того, Федотов считал, что европейская духовная атмосфера оказалась чрезвычайно неблагоприятной для духовного творчества русской реакции. Наш мыслитель убежден: никакая реабилитация капитализма, никакое оправдание погибшей в России хозяйственной системы невозможны, ибо все живое в Европе отвернулось от «буржуазного» строя. Симпатии Федотова на стороне «пореволюционной» мысли, представленной молодым поколением эмиграции. Правда, он отмечает недостаток школьной выучки и общей культуры, что затрудняло развитие всех возможностей этого направления. Здесь особенно Федотов выделяет евразийство, которое выдвинуло тему — Россия между Востоком и Западом.

Новые идеи заставили пересмотреть весь материал русской культуры. В этом русле происходило обновление «заброшенной со времен славянофилов» философии русской культуры. Итак, федотовская самооценка русской эмиграции в негативе утверждает крушение «политической мечты». Позитив и гордость — пореволюционная историософия вместе с дореволюционной философией и богословием. Это то, что «эмиграция принесет в Россию как живой фермент, который поднимет и заставит бродить ее огромные, но омертвевшие культурные силы» 1. Для Федотова вопрос первостепенной важности — какова внутренняя реакция русского духа на знамения нашей апокалипсической эпохи? Дать ответ на него свободно внутри России оказалось невозможно. Свою задачу, призвание всех русских за рубежом Федотов видел в том, чтобы «подать голос России», бросить его в историческое пространство, хотя бы в пустоту. Голос этот должен быть чист, и тогда время поймает его и передаст поколениям. Для Федотова залог чистоты духовного голоса — свобода, свобода «от всякой оглядки на мнимое «общественное мнение», на призрачные « массы», на несуществующую ответственность» 2.

Когда обнажилась последняя нищета бездомность изгнания, русского мыслителя заставляла говорить перед Богом в пустоте эмиграции только совесть. Дар свободы был правом изгнанника. Правом говорить правду. Правду о России нужно было не только выстрадать, но и осознать. Революция перевернула Россию, революция не могла и не перевернуть представления об ее истории. Федотов убежден, что «лишь полная свобода от дореволюционных традиций обеспечивает жизненность всякой пореволюционной национальной конструкции» 3. Он сознательно хочет создать «схему, совершенно независимую от дореволюционных публицистических направлений русской мысли.. От каких же традиций отталкивается и отходит Федотов? З Федотов Г. На роль последней наиболее значительной и новой схемы русской истории в дореволюционной историографии могла претендовать прежде всего история России В.

Ключевский являлся и самым «философичным» из русских историков такого масштаба. Федотов имел полное право утверждать: «Это не одна из многих, а единственная Русская История, на которой воспитаны поколения русский людей. Специалисты могли делать свои возражения. Для всех нас Россия в ее истории дана такой, какой она привиделась Ключевскому» 1. Освобождению от старых схем должен предшествовать анализ этих схем. Федотов пытается разложить на составные элементы образ России Ключевского, выяснить его идейные и общественные истоки для того, чтобы отделить живое от мертвого в дореволюционной русской историографии. Его подход к научным канонам национальной истории есть опыт переплавки устойчивых стереотипов в материал для новых конструкций. Федотов, в сущности, не исследует историю, а переосмысливает имеющиеся исследования, ибо они сами уже факт истории. В основе его методологии все тот же универсальный принцип строительства «Нового Града»: из старых камней по новым зодческим планам. Критики Федотова обнаруживали у него в деталях набор «выцветших шаблонов».

Но Федотов более мастер историософского синтеза, чем эмпирического анализа. В своей конкретной культурности он уподобляется художнику, который создает свой образ национального прошлого. Автором первого такого национального образа России в «большом стиле» был Карамзин. Классический форум империи Карамзина, разлагавшийся, по мнению Федотова, с 20—30-х годов под воздействием с разных сторон критики Каченовского, Полевого, западников и славянофилов, не пережил крушения николаевской России. Наш мыслитель считает, что никто не мог заменить равномасштабно карамзинского монумента государству Российскому. Соловьев писал для специалистов; его история не стала национальной. Костомаров не имел достаточно силы, чтобы стать новым, революционным Карамзиным. Шестидесятники охотно заменяли историю этнографией. На месте былого форума образовалось пустое место... Для Федотова Ключевский в определенном смысле был «шестидесятником», ставшим зачинателем новой эпохи.

Отсюда «реализм» Ключевского, неприязнь в истории к «созерцательному богословскому видению» и «философским откровениям». Отсюда и чуждость дворянской традиции Империи. Но Ключевский, как верно отмечает Федотов, перерос свое время до прямого отрицания 60-х годов и остался одиноким среди своего поколения. Федотов высоко оценивает стилистические особенности творчества Ключевского, и он сам воспринимает от Ключевского классическое наследие, вобравшее в античные формы всю образованность и жизненность русского московского говора XYII века. Федотов стал преемником стиля Ключевского в эпоху разрыва традиций, деструкции русской классичности. Проблематика славянофилов и западников была преждевременно сдана в архив. Трагическая тема этого спора врывается в конце XIX века в эпоху ренессанса века XX, с особенной силой звучит она для Федотова и его современников. Суть разрыва шестидесятников с историософскими течениями 40-х годов, по Федотову, в том, что они «сняли с порядка дня тему исторических идей» 1. Западничество, утрачивая свою идейность, овладевает историческим сознанием. Федотов указывает на элементы западничества, завещанные Ключевскому Чичериным и Соловьевым, но и резко подчеркивает разделяющие их грани.

Западничество жило гегельянскими идеями государства и исторической личности. По точному замечанию Федотова, «именно это и отрицает Ключевский», у него «не государство, не правительство и не властная личность , а народ , в смысле общественных групп и классов,— на первом плане» 2. В оценке Федотова, Ключевский по-новому подходит к истории учреждений, иначе, чем западники, ставит тему государственно-правовую. Социальная точка зрения здесь полностью вытесняет институциональную. Но размежевание с юристами, как пишет Федотов, не только не обогатило русскую историю, но и оставило в ней отрицательный след: «слабость формально-логической структуры, нечеткость исторических понятий» 3. Итак, Федотов отмечает особую социальную тему Ключевского, которую тот «противопоставил политической теме государства и завещал всей позднейшей русской историографии» 4. Но социальный историзм Ключевского Федотов никак не связывает с социализмом. Наш мыслитель сожалеет, что Ключевский мало уделял внимания «буржуазии» и «пролетариату» и писал историю в основном правящих классов. Для Федотова это есть свидетельство иных, чем у русского социализма, корней социальной темы Ключевского — более народных и вместе с тем личных. Федотов видит путь Ключевского параллельно пути революционной интеллигенции.

И там, и здесь, не отождествляясь, отмечается невозможность уже исходить из единства национального и общественного сознания России, известное отвращение к «чистой» политике, к демократии, к юридическому либерализму. Для Федотова с Ключевским связана линия умеренного антиюридизма и антилиберализма в русской историографии, которая не упраздняет государственную тему, но лишь оттесняет ее на задний план темой социальной. Такой же характер имеет, по мнению Федотова, и экономизм Ключевского. Наш мыслитель признает Ключевского основателем «научной экономической истории в России». Однако этот экономизм особого рода — почвенный и органичный. Истоки его Федотов вместе с П. Милюковым видит в славянофилах-почвенниках с их любовью к быту и этнографии. Здесь хозяйственный быт вводится в крут изучения русской народности. Экономизм Ключевского, по оценке Федотова, характерен для русской историографии и, «в отличие от западной науки, связан не с юридическими формами хозяйства, и не с техникой как в марксизме , а с бытом и нравственными основами жизни» 5. Россия Ключевского.

Самое удивительное, что здесь отмечает наш мыслитель, — «исключение всей духовной культуры при стремлении к законченному объяснению "процесса"» 1. Парадокс Ключевского, автора диссертации о «русских житиях святых» и многочисленных заметок о духовной культуре русского прошлого, Федотов объясняет его историософскими установками. Ключевский, в духе своего времени, пытался строить историю как «предварительную ступень к социологии». Чтобы осуществить этот замысел и не впасть ни в гегельянский идеализм, ни в экономический детерминизм, Ключевский пожертвовал в своем общем курсе темой духовной жизни. За всем этим Федотов видит драматическую борьбу историка с духом своего времени, с его «социальным заказом». От схематизма и бездушия в изображении истории Ключевского спасал художник. И сам Федотов в своих культурологических начертаниях больше доверяет художественному чутью, чем механизирующему уму. Таким образом, Федотов, желая преодолеть дореволюционную историографию России и осознавая ее как наследие живого и мертвого, в центр традиции ставит противоречивую фигуру Ключевского. С Ключевским он соотносит основное русло русской общественной мысли, находившейся с 90-х годов под «огромным и все растущим влиянием социализма». Для Федотова «марксизм был политическим и радикальным выражением той тенденции интеллигентской мысли, которая в границах научного историзма удовлетворялась школой Ключевского» 2.

Всю дальнейшую судьбу русской историографии Федотов связывает с Ключевским. Он утверждает: «Если в России исторический марксизм нашел для себя сравнительно благодарную почву, то это потому, что она была подготовлена для него Ключевским» 3. Федотов в революции видел селектор жизненности подходов к истории. И здесь проявились недостатки «школы» Ключевского. Революция остро выдвинула трагическую проблему государства в России. Для Федотова это означает необходимость возвращения к С. Соловьеву, обогащенному «всем социальным опытом и школы, и жизни». Другой «огромный провал» Ключевского и всей дореволюционной русской исторической науки обнаруживается в уклонении историков от проблем духовной культуры. Духовная культура была предметом преимущественно специальных дисциплин. Федотов заключает: «Русская историография оставалась и остается, конечно, наиболее «материалистической» в семье Клио» 4.

Революция потрясла не только государство, но и все русское сознание. Оценивая своих предшественников, Федотов видит выход из глубокого кризиса исторической мысли в постановке фундаментального вопроса о русской культуре, во всем объеме ее «идеи». Это понимается как возвращение к проблематике 40-х годов, «к переоценке вечного спора между западниками и славянофилами: о содержании и смысле древнерусской культуры, о ее всемирно-историческом "месте"» 5. Масштаб революционной катастрофы требовал выхода из «магического круга Ключевского», из тесной, социальной, бытовой темы в «мировые просторы сороковых годов». Для Федотова задача состоит в духовном возрождении Родины усилиями жизни и мысли, которая вопрошает: «Что умерло без остатка? Что замерло в анабиозе? Что относится к исторически изношенным одеждам России и что к самой ее душе и телу, без которых Россия не Россия, а конгломерат, географическое пространство Евразия, СССР? Очищенный революцией образ России Федотов наметил в основных чертах еще до эмиграции 2. Это образ а перспективе будущего, но на фоне прошлого. Прошлое и будущее постигаются мыслителем в живом единстве культуры, которое складывается из традиций, из соединенных усилий народа, из «общего дела» и дано в единстве направленности.

Федотов считает возможным для историка говорить лишь об этом общем фоне, общих предпосылках национального стиля. Размышления Федотова о России — не пророчества, даже не предвидения, но ожидания. Пафосом ожидания и надежды пронизано его слово о русской культуре. Он смотрит в будущее, думает о прошлом и говорит о настоящем. Однако в прошлом — до революции — русская культура имела свою направленность; «она обращала к будущему свои определенные вопросы» 3. Революция резко оборвала эту нить. Федотов тоскует по старой культуре, но он решительно против политической реставрации. Будущее реальной России для него связано только с тем поколением, которое воспитано Октябрьской революцией. В нем Федотов пытается разглядеть лицо России на фоне тысячелетней истории. Мощный взрыв революции привел этот фон в движение.

Федотов мыслит культуру многослойной, многоликой и многоголосой. Культурологический полифонизм и полиморфизм допускает надежду не на воскрешение разрушенных «верхних» слоев XIX века, а на выдвижение «нижних», старых и даже древних пластов русской культуры. Федотов ожидает, что в катастрофе революции могут подняться из глубины истории самые твердые и ценные породы культуры. Но что же скрывается за толщей веков? Первоначальный факт истории русской культуры Федотов видит в переводе греческой библии на славянский язык 4. Уже здесь зерно всех будущих расколов. Дар «учителей словенских», приблизивший образ Христа, облегчивший христианизацию народа, по убеждению Федотова, достался ценой «отрыва от классической традиции» 5. Отсюда далеко идущие культурно-исторические последствия. За богатством религиозной и материальной культуры великолепного Киева XI—XI веков Федотов усматривает нищету научной философской мысли. Совершился роковой разрыв славянской речи со вселенской мыслью.

Вопреки своему призванию — озвучить евангельским словом эллинскую мудрость, — Россия погрузилась в безмолвие. Софийная Русь, выразившая свои глубокие догматические прозрения в церковном зодчестве, в новгородской иконе, в особом тоне святости северных подвижников, оказалась чужда Логоса. По мнению Федотова, «этот паралич языка еще усилился со времени ее бегства с просторов Приднепровья» 2. Культура, история которой началась с перевода, была обречена снова стать «переводной» при Петре 1 и пробавляться немецкими переводами «до сих пор». Пути Запада и Руси разошлись, Запад отгородился «железной угрозой меченосцев», а Русь обратилась лицом в Востоку, где не было культуры, но были пустынные пространства.

Вероятно, коммунистам-большевикам нельзя было не учитывать и то обстоятельство, что именно князь Кропоткин был одним из первых русских коммунистов. Дело в том, что с того момента, как Карл Маркс поставил «утопический коммунизм» его предшественников на научную основу, в политической и экономической жизни Европы произошли немалые изменения. К началу XX века в России позиции прежних социалистов-народников сильно потеснили марксисты. И даже социалисты-революционеры, наследники «Народной Воли» и «Черного передела», заявили о включении марксистской теории в свой идейный багаж. Однако политический марксизм изменился по сравнению с 1848 годом, когда и был провозглашен «Манифест Коммунистической партии».

Существование программа-максимум по достижению высшего справедливого строя предполагалось просто по умолчанию, в первой программе РСДРП не звучало не только слово «коммунизм», но и социализм — не проговаривался. Даже наиболее радикальная фракция марксистов - большевики всю свою агитацию и пропаганду сосредоточила на программе-минимум — свержении самодержавия и установлении демократической республик, 8-часового рабочего дня и так далее. Аналогичная картина была и у эсеров, даром что они позиционировали себя более революционной силой, чем социал-демократы. По сути, почти все социалисты в Российской империи того времени выступали прежде всего за буржуазно-демократическую революцию. Еще более умеренная картина сложилась в Западной Европе, где после поражения Парижской Коммуны большая часть социалистов стала ориентироваться на мирную парламентскую борьбу и постепенное улучшение положения рабочего класса. На непримиримых позиция оставались прежде всего анархисты и революционные синдикалисты. Вот тут-то в Западной Европе и появился русский бунтарь Кропоткин со своим анархо-коммунизмом. Находясь в эмиграции во Франции и Англии, беглый российский революционер и участник знаменитого «хождения в народ» выступает за немедленный переход от капитализма и государства — к безвластному строю и коммунистическому обобществлению. И самое главное — ученый-революционер обосновывает возможность установления свободного от всякого гнета общества на земле с помощью биосоциального закона о взаимопомощи. В 1903 году Кропоткин и группа его приверженцев начинают издавать в Женеве газету «Хлеб и Воля», проповедующую «вольный коммунизм».

В самой же России к тому времени выросла и их целевая аудитория — рабочие и городская беднота, страдающие от кризисов, дороговизны и бесправия. В трущобах Белостока, Одессы и Екатеринослава с воистину религиозным рвением жаждали и хлеба, и воли. И с восторгом восприняли первых «апостолов» анархического коммунизма или «общинности», как иногда переводили тогда это иностранное слово. В начале XX века первые группы последователей Кропоткина возникают в Гродненской губернии и на других западных окраинах Российской империи. Прежде всего они формировались из рабочих-социал-демократов, недовольных умеренной программой и тактикой своих партий и поэтому переходивших к более радикальным анархо-коммунистам. Только анархисты проповедуют коммунизм и во время революции 1905-1907 годов, и символически демонстрируют свою ненависть к буржуазии через акты «безмотивного террора». Правда, Кропоткин и его сторонники-«хлебовольцы» метание бомб в кафе с буржуазией категорически не одобрили. Кроме анархистов, «коммунистами» называют себя в России только некоторые небольшие синдикалистские, полумахаевские группы. Как анархисты социал-демократов к коммунизму толкали Но после свержения самодержавия в 1917 году ситуация начинает резко меняться. После Февральской революции вышедшие из глубокого подполья, вернувшиеся с каторги и из эмиграции анархисты-коммунисты приобретают быстро растущую популярность.

Во многом анархический коммунизм тоже можно назвать «военным», но не в смысле казарменного характера, а потому, что он был порожден ужасами войны, нехваткой продовольствия и кризисом промышленности. И на фоне голодных очередей за хлебом призывы анархистов немедленно покончить с войной, обобществить все и раздать нуждающимся необходимое хорошо «заходят» и городским низам, и бедным крестьянам. Правда, сам 74-летний Кропоткин, вернувшийся в Россию в 1917 году, уже не был таким бунтарем, как в своей народнической молодости. Князь-анархист даже принимает участие в Государственном совещании, и проповедует мирный эволюционный переход к анархии через федерализм и кооперацию. Но поздно — брошенный в массу лозунг «Хлеба и Воли» как никогда наэлектризовывает ее.

Чаадаев грановский кавелин чичерин аксаковы хомяков

The negotiations demonstrated that albeit Order actually was not willing and able to fight against the King of Poland and Duke of Prussia, the ambassadors accepted the annual tribute of Livonia to the tsar. A precondition for it was the entry of the Teutonic Order into the war against the king of Poland. The Order was not able to carry it out and actually talks failed.

Его идеалом оставалось самодержавие, которое он ставил выше конституционного парламентаризма. Он доказывал, что русскому народу не подходит конституционный строй не в силу его отсталости, а по причине превосходства его типа развития по сравнению с Западом. Последовательным консерватором был обер-прокурор Синода К. Этико-консервативный анархизм Л.

Толстой звал назад, к простоте и равенству крестьянской общины, обходящейся без насилия, присущего государству. Таким образом, русский консерватизм прошел путь от апологии монархии до полного отрицания государственной власти. В значительной мере догматический, охранительный характер официального монархизма был реакцией на другую крайность - радикализм. Русский радикализм основатель - А. Радищев - 1749-1802 явился идейным и практическим выражением отношения интеллигенции к процессу модернизации России, результатом ее противоборства с бюрократией, нежелавшей осуществлять реформы. Крайней формой радикализма стал революционаризм, с присущей ему недооценкой эволюционных факторов социального прогресса, превращением революции в самодовлеющую цель - символ веры.

Основными течениями русского радикализма были: декабризм П. Пестель, Н. Муравьев , революционный демократизм А. Герцен, Н. Чернышевский , революционное народничество П. Лавров, П.

Ткачев , революционный анархизм М. Бакунин, П. Кропоткин , русский марксизм Г. Декабристы и революционные демократы видели в революционном ниспровержении самодержавия и установлении диктатуры интеллигенции, действующей от имени народа, средство достижения политической свободы для нее и отмены крепостного права для крестьянства, а затем последующего перехода к республике. Политическая доктрина революционного анархизма базировалась на отрицании государства вообще и идее немедленного перехода к безгосударственному обществу. Но в отличие от Толстого, они главным средством разрушения государства считали не религиозную и моральную проповедь, а революцию.

История русского марксизма противоречива и сложна, это история несбывшихся надежд, грубых политических просчетов, социальных иллюзий. Плеханова 1856-1918 , крупного философа, социолога, публициста. Продолжателем традиций русского радикализма стал в XX русский большевизм, абсолютизировавший марксистские идеи классовой борьбы, мировой революции, диктатуры пролетариата. В дальнейшем он выступил в качестве идеологического обоснования установления в России тоталитарного режима. Ленин, Н. Бухарин , революционный консерватизм И.

Консервативное начало сталинизма выражалось в реставрации принципов бюрократического авторитаризма в управлении государством, создании нового класса партийных чиновников, сакрализации власти, идеологии классовой конфронтации, перманентной гражданской войны. В истории российской политической мысли либерализм занимает особое место. Историческая драма либерального движения в России заключалась в том, что оно, не имея широкой социальной базы вследствие неразвитости гражданского общества, отсутствия достаточно многочисленного слоя независимых частных собственников , явилось помехой для своих радикальных и консервативных противников. Призывы центристов-либералов к миру и диалогу не были услышаны, и страна оказалась ввергнутой в пучину гражданской войны и прошла через террор тоталитарного режима. Анализ реалий России почти вековой давности позволяет сделать вывод о правоте предлагаемых либеральными политическими мыслителями буржуазно-демократических реформ в рамках конституционной монархии как закономерного этапа на пути к правовому государству. Гражданское общество и правовое государство были и остаются оптимальными целями общественного развития, сохранения государственной целостности.

Сперанский , консервативный либерализм - западничество Б. Чичерин, К. Струве, П.

А вместо этого она представляет собою ужасное зрелище… страны, где нет не только никаких гарантий для личности, чести и собственности, но нет даже и полицейского порядка, а есть только огромные корпорации разных служебных воров и грабителей. Из письма В. Белинского к Н.

Таким образом, основываясь на одних моральных посылках власть — плохо; русский народ — негосударственный , они делают разные моральные выводы, из-за разной интерпретации исторических событий. И это является причиной дальнейших расхождений в политической программе. То есть различие в их взглядах находится не на уровне ценностей что во многом первостепенно для идеологии , а на уровне понимания фактов исторической действительности. Они согласны в нормативном плане, но расходятся в дескрипции.

После того как произойдут описанные изменения когда сфера политики уйдёт из жизни обычных людей , начнётся нравственное возрождение народа. Несмотря на укоренение взглядов в народе, они не считали его идеальным, и Аксаков и Бакунин оставляли место для развития народа. Это была «утопическая вера Аксакова в возможность быстрого и радикального нравственного возрождения, как только государство перестанет угнетать «землю» и позволит ей жить по внутренней правде» [5, с. Он считает, что разрушение государственности и ликвидация правящей имущественной элиты кстати, отметим, тесно связанной с элитой культурной даст преимущество «духовной стороне жизни» [23, с. Очевидно, что цели, методы и траектория движения у них разные. Но их связывает убеждение в том, что с уменьшением государственного насилия творческие силы народа воспрянут и будут развиваться. Но какого рода анархизм исповедовал К. Ранее в статье внимание на этом не заострялось, но теперь следует отметить, что его политические взгляды проистекали из религиозных. Анархизм славянофилов христианский по своей сути. Бакунин был совершенно не прав, когда писал в своём эссе «Бог и государство», что идея Бога несовместима с идеями анархизма.

Он видимо не понимал насколько сами его взгляды были взращены и обусловлены христианством. И, хотя действительно большая часть социалистов была атеистами, верно заметил Бердяев: «У Св. Василия Великого, и особенно у Св. Иоанна Златоуста, можно встретить такие резкие суждения о социальной неправде, связанной с богатством и собственностью, что перед ними бледнеют Прудон и Маркс» [2, с. Учение Христа пропитано революционными практиками и стремлением к социальной справедливости. Британский историк литературы Терри Иглтон писал, что Христос «ожидал, что эту власть скоро сметет форма существования, более совершенная в своей справедливости, мире, товариществе и духовном богатстве, чем всё что могли вообразить Ленин и Троцкий» [7, с. IV Для завершения рассмотрения вопроса об анархической составляющей взглядов К. Аксакова следует поднять ещё одну тему. Какое влияние мысль славянофилов оказала на анархизм? Очевидным образом все основополагающие труды русского анархизма были написаны после Аксаковских сочинений.

Также очевидно, что Бакунин, Герцен и т. Но также важно заметить, что показать схожесть идей и их хронологическую последовательность недостаточно для доказательства влияния. Продолжая христианскую линию, стоит упомянуть сопоставление Анджея Валицкого теории Аксакова со взглядами Л. Он писал: «Прежде всего бросается в глаза сходство анархических элементов идеологий Аксакова и Толстого [5, с. Валицкий пытается реконструировать теорию «непротивления злу насилием», которую мы связываем с именем Льва Толстого, во взглядах Аксакова. Он ссылается на рапорт цензора по поводу неопубликованной статьи Константина Сергеевича «Несколько замечаний о взаимном отношении добра и зла». Там, судя по всему, Аксаков указывает на силу свободного убеждения, которое гораздо эффективнее насилия, и приходит к выводу, что насилие не нужно. Похожую линию аргументации он уже проводил в «Записке «о внутреннем состоянии России», когда защищал свободу слова. В том числе отсюда вытекает славянофильская антиреволюционность. Неприятие революции связано не только с тем, о чём было упомянуто в предыдущей части, но и с христианской этикой.

Антиреволюционность не делает Аксакова меньшим анархистом, она ставит его в другой ряд. Также А. Валицкий писал, что отношение между народниками которые по большей части являются продуктом анархической мысли, за исключением П. Ткачёва, да и он видел финальную цель в обществе без государства и славянофилами, напоминает отношения Э. Бёрка и У. Коббета [5, с. Бёрк в этой аналогии выполняет роль славянофила, а Коббет — народника. Несмотря на то, что было показано, что взгляды Бёрка противоречат взглядам славянофилов, в предложенном Валицким сравнении есть определённый смысл. Слово «напоминает» здесь ключевое, как и любая аналогия она не является точной, но позволяет прояснить и уточнить некоторые моменты. Одним из таких моментов является отношение к революции и террору.

С одной стороны, народники не брезговали террором, в массовом сознании цареубийство —это, пожалуй, единственное с чем ассоциируется данное движение. И это в какой-то мере действительно разводит народников и славянофилов по разным углам. Но, как Бёрк и Коббет, они представляют собой традицию критики нового индустриально-капиталистического общества, и в этом они едины. Более того, взгляды народовольцев и славянофилов относительно террора очень напоминают взгляды Коббета. Он ожидал и наблюдал с сочувствием все те усилия трудящихся бедняков в попытке улучшить своё положение своими собственными действиями» перевод автора. Оригинальная цитата: «He did not want violence, but he expected resistance. He expected, and watched with sympathy, all the efforts of the labouring poor to improve their conditions by their own action». Троицкий в статье «За что я люблю народовольцев» писал, что все народники за редким исключением относились к террору отрицательно. Они воспринимали его как вынужденную меру сопротивления. Для Коббета и для народников террор является вынужденным следствием, единственно возможной реакцией на плохую государственную политику.

Показателен момент, когда народники заявили протест против убийства Дж. Гарфилда, президента США, так как на их взгляд там была возможна честная борьба. Более удивительно, что события первого марта, вызвали у Л. Толстого, противника всякого насилия, понимание революционеров, в 1899 г. Мне кажется, что такой же точки зрения придерживался бы К. Аксаков, если бы дожил до тех времён. Ещё в 1855г. Не чуждо такое понимание было и другим славянофилам, например, А. Хомякову, который, как и К. Аксаков считал, что революция это итог предшествующего беззаконья [19, с.

Оправдывать террор в определённых исторических условиях и относиться к нему хорошо — не одно и то же. Можно не принимать террор как принцип, но считать его неизбежным. И именно такой была позиция большей части народников и славянофилов. Террор народовольцев никак не противоречит Аксаковской антиреволюционности. Конечно, всё это никак не доказывает преемственность мысли, но говорит нам о том, что в какой-то степени и народники и славянофилы пользовались одним понятийным аппаратом, одним политическим языком, когда-то сформулированным Аксаковым и Хомяковым. Если переходить непосредственно к влиянию, то из анархистов, из левой мысли наибольшему подвергся, конечно же, А. Считается, что Герцен прародитель народничества, в том смысле, что его труды сделали акцент на народе крестьянстве как на субъекте. Но здесь опять прав был Бердяев, который определил славянофилов как первый этап народнической мысли [22, с. Действительно, через Герцена славянофилы буквально создали народническую идею. Они первые обратили внимание на народ, на общину, как на самоуправляющеюся структуру отдельную от государства.

Это понимание общины впоследствии использовалось народниками, в их теориях о переходе к социализму, минуя капитализм. Славянофилы первыми начали критиковать капитализм и буржуазную Европу, что положительно оценивал Герцен и что в немалой степени повлияло на него самого. Валицкий, называя это чистым примером связи между славянофилами и народниками [5, с. Экономическая мысль народников также напрямую зависела от экономической мысли славянофилов. Эту генеалогию впервые показал П. Струве в своей книге «Критические заметки по вопросу экономического развития России» [14]. В этой связи, также нужно отметить влияние конкретно Аксакова на народническую публицистику Щапова и Елесеева [5, с. V Основываясь на вышеизложенном, можно утверждать, что через Герцена идеи славянофилов повлияли на левую и анархическую мысль не меньше чем на консервативную. Более того, изначальные интенции «старших славянофилов» и, в частности, К. Аксакова, лучше сохранились в трудах анархистов и народников нежели в консервативных сочинениях второй половины XIXв.

Аксаков, К. Победоносцев, М. Катков, Н. Данилевский, К. Леонтьев и т. Аксаков или кто-либо из ранних славянофилов. Несмотря на все очевидные различия, которые есть между К. Аксаковым и «отцами анархизма», причисление его к этой славной традиции пусть и отчасти, является оправданным и аргументированным. Хотя дать единственное определение анархизма, покрывающее всю историю развития этой мысли сложно, но, как минимум, можно отметить, что анархизм подразумевает некоторые интуиции. Недоверие власти; опора на социальное, а не политическое взаимодействие людей; стремление к свободе; поощрение децентрализации; отрицание возможности использования государственного насилия для построения нового общества.

Все эти интенции присутствуют в сочинениях К. Аксакова, что было продемонстрировано в этой статье. Анархическое ядро во взглядах Аксакова значительно, и его изучение, возможно, откроет заново славянофильскую идеологию. Надеюсь, данная работа послужит одной из ступенек на пути к тому, чтобы посмотреть на знакомые нам идеи по-новому. Называть К. Аксакова анархистом — не значит сделать нормативный вывод, это не подразумевает внесение дополнительных смыслов в его труды, чтобы оправдать или наоборот раскритиковать какую-либо идеологию, будь то анархизм или консерватизм. Данная статья обозначает проблематику определения политических взглядов К. Аксакова для их лучшего понимания и для более точного определения его позиции в истории русской мысли. Slavophilism and anarchism. Aksakov as an anarchist theorist Baranov I.

The article presents an analysis of the positions of Slavophiles and anarchists. In particular, the author compares the attitude of Konstantin Aksakov and Mikhail Bakunin to the state. Arguments are given in favor of the fact that there is an important anarchic core in the ideology of the Slavophils. Based on the analysis, conclusions are drawn that the basic premises of anarchists and Slavophiles are the same: both ideologies have a negative attitude to the state; belief in the self-organization of the people; philosophical positions are based on the views of the people themselves. Keywords: political thought of the slavophiles, liberalism of the slavophiles, anarchism of the slavophiles, populists and slavophiles. Бердяев, Н. Русские мыслители.

Кропоткин Петр Алексеевич

С лавянофильство, сформировавшееся в московских общественных кругах А. Хомяков, братья И. Аксаковы, И. Киреевские, Ю. Самарин исходило из того, что все политические институты естественно вырастают из культуры, а она, в свою очередь, зависит от религиозных воззрений. По этой причине, считали они, копирование политического опыта европейских стран ошибочно. Своеобразие России славянофилы видели в духе общинности, скрепляемом православием, в особой духовности народа, живущего, по выражению Константина Сергеевича Аксакова 1817 - 1860 , «по правде внутренней». Западные же народы, по его мнению, напротив, живут в атмосфере индивидуализма, частных интересов, регулируемых «правдой внешней», то есть нормами писаного права. Российское самодержавие, в отличие от западных государств, возникло не в результате столкновения частных интересов, а путем добровольного согласия между властью и народом.

Славянофилы утверждали, что органичное единство между властью и народом существовало лишь в допетровское время. Преобразования Петра I, по их мнению, нанесли удар российской самобытности, чем причинили большой вред развитию страны. Во второй половине XIX в. Революционеры-демократы В. Герцен, Н. Чернышевский считали вооруженное восстание единственным средством свержения самодержавия. Идеалом общественного устройства для В. Белинского 1811 - 1848 было социалистическое общество, в котором будут уничтожены материальное неравенство и эксплуатация.

П исатель и публицист Александр Иванович Герцен 1812 - 1870 допускал возможность того, что Россия может миновать капиталистическую фазу развития. Основой будущего экономического и политического строя, зародышем социалистического общества, по мнению А. Герцена, является крестьянская община. В этом заключался утопизм революционеров-демократов, поскольку уже тогда община не представляла собой единого образования и расслаивалась. Признавая желательным «переворот без кровавых средств», Герцен приходит к пониманию необходимости социального переворота, став тем самым одним из создателей народничества. В то же время он полагал, что насилием и террором можно только расчищать место для будущего, но не создавать новое. Для социального созидания, полагал он, нужно народное сознание: «Нельзя людей освобождать в наружной жизни больше, чем они освобождены внутри». Идеологи анархизма, прежде всего Михаил Александрович Бакунин 1814-1876 и Петр Алексеевич Кропоткин 1842-1921 исходили из тезиса, что государство есть зло, поскольку мешает естественному существованию людей, и представляли идеалом общественного развития самоуправляющееся анархическое социалистическое общество.

А нархия, по М. Бакунину, - «это вольный союз земледельческих и фабричных товариществ, общин, областей и народов, и, наконец, в более отделенном будущем — общечеловеческое братство, торжествующее на развалинах всех государств». Бакунин критиковал идею К. Маркса о диктатуре пролетариата, считая ее формой подавления одной части общества другой. Идеи бакунизма имели в России богатую социальную почву, особенно среди молодежи, находя отклик среди значительнеой части общества. Бакунин и его последователи исходили из готовности народа к революции таким его делали нищета, рабство, опыт крестьянских войн, выработанный народом идеал общественного устройства. С целью поднятия народа на революцию Бакунин предлагал создавать инициативныке группы революционной молрдежи, призывал учащуюся молодежь бросать гимназии и университеты и идти в народ для революционной работы и подготовки «всесокрушительного бунта». По Кропоткину, все общественные формы, через которые проходит человечество, имеют тенденцию к застою, поэтому, революции необходимы для того, чтобы устранить факторы, затрудняющие прогресс общества и деморализующие человека, в первую очередь, частную собственность и государственную власть.

Идеал будущего устройства Кропоткин назвал «анархическим коммунизмом». Основу анархического коммунистического общества должна была составить федерация производственных, самоуправляющихся общин коммун. Конечно, идеалы анархистов несбыточны, однако их требования справедливости и уважения прав и свобод индивида, определяют их значимость в истории политической мысли России. В конце XIX в. Анализируя британскую и американскую демократические системы, он рассматривал демократию как способ взаимодействия политических институтов, масс, индивидов, борющихся за власть. Основное внимание при этом уделялось поведению политических субъектов. В качестве главного участника политического процесса М. Острогорский выделял политические партии.

Отмечая тенденцию массового участия в политике широких слоев населения в качестве определяющей, он подчеркивал и ее негативные последствия: возможность перерождения демократии в ее противоположность — диктатуру. Это происходит потому, что субъектом политики становятся массы, которые испанский философ Х. Ортега-и-Гассет определил как «посредственность», «множество людей без особых достоинств».

Общественный идеал состоит, по его мнению, в развитии и нравственном совершенствовании личности. Разграничивая нравственный и политический идеалы, он отстаивал естественное право человека на выбор тех или иных форм государственного устройства. Государство Новгородцев представлял гарантом социального мира и свободы личности. По существу речь шла о социальном государстве, устраняющем как юридические препятствия к развитию свободы, так и экономические преграды для ее проявления. Видный юрист и социолог Богдан Александрович Кистяковский 1869-1920 внес существенный вклад в исследование сущности государственной власти и правового государства и обоснование необходимости правовой культуры. Он сформулировал совокупность естественных и неприкосновенных прав человека, ограничивающих государственную власть и способствующих социальному прогрессу. Свобода совести, свобода слова, печати, собраний, союзов, наряду с неприкосновенностью личности, жилища, собственности гарантирует политическую свободу личности. Он писал, что политическая свобода - это такое драгоценное благо, от которого нельзя отказываться ни на мгновение и ни за какие выгоды. Кистяковский считал, что правовое государство предотвращает беззаконие, анархию, позволяет обеспечить наибольшую свободу деятельности людей. Конституционно закрепленное верховенство закона способно предотвратить жестокие формы государственного угнетения. Народно-демократический характер власти обеспечивается, по его мнению, всеобщим и равным избирательным правом и представительством народа в органах власти. Разделение властей и авторитетная судебная власть должны создать, с его точки зрения, высокую политическую культуру правового общества, способного разрешить социальные конфликты. Русская политология XX в. Основными течениями русской политической мысли XX в. Бердяев, С. Франк, П. Сорокин , евразийство Н. Трубецкой, П. Карсавин , неомонархизм И. Ильин, П. Флоренский , христианский социализм С. Булгаков, Г. Видным представителем социального иерархизма был крупнейший религиозный философ, высланный из России в 1922 г. Бердяев считал, что общественная жизнь по своему существу духовна, а не материальна. Неравенство, следовательно, оправдывается религией. Только христианские ценности могут, по его мнению, гарантировать свободу личности, так как свобода, права личности даны человеку свыше, это абсолютные идеи, имеющие внечеловеческий и внеисторический характер. Беря за основу социальной философии принцип иерархизма, Бердяев видел детерминацию общественных отношений не экономическими и политическими факторами, а высшей духовной целью. Идею государства он также связывал с религией. Происхождение государства и государственной власти нельзя объяснить разумно, государство всегда имеет мистическую основу. Само по себе оно не является злом, но может им стать, если будет забыта, отвергнута его религиозная основа. Государство должно быть сильным, но должно знать свои границы, которые ему устанавливает христианство, прежде всего не допускающее власти государства над душами людей. Русский коммунизм возник, по его мнению, в результате низвержения религии и морали во имя освобождения человека, но итогом стало лишь подавление личности. Кошмар русского коммунизма заключается прежде всего в том, что он несет с собой смерть человеческой свободе. Коммунизм отрицает не только Бога, но и человека. Булгаков резко отрицательно относился к большевистской революции, считая ее расплатой за предыдущее зло, за неспособность русского государства воплотить в жизнь христианскую правду, за моральный крах династии Романовых. Его критика тоталитаризма носит очень глубокий характер, он вскрыл истинные причины исторической драмы, происшедшей в России. Всегда есть расхождение между идеалами и реальностью.

Погодин, С. Шевырев — профессора МГУ. Журнал «Москвитянин». В Санкт Петербурге «Северная пчела» - Ф. Булгарин, Н. Греч, П. Усов консервативный триумвират в журналистике. Второй период, 1861-1881 гг.

Идеи: признание исключительности и самобытности исторического пути развития России, осуждение реформ Петра I. Идеал: отмена крепостного права, сохранение монархии, но с созывом Земских соборов, которые выражали бы народное мнение, сохранение общины, укрепление православия. Киреевский А. Аксаковы, Ю. Самарин и др. Идеи: выступали за западный путь развития, введение гражданских и политических прав и свобод, парламентаризм в рамках конституционной монархии, за капиталистический путь развития, за дальнейшую европеизацию культуры. Грановский, В. Боткин, С.

Кропоткин и коммунизм: почему отец анархо-коммунизма не был запрещён в СССР?

Западники были представлены такими крупными учеными-обществоведами, историками и юристами, как Тимофей Николаевич Грановский, Сергей Михайлович Соловьев, Константин Дмитриевич Кавелин, Борис Николаевич Чичерин, Михаил Николаевич Катков. 3. Политико-правовая идеология либерализма в России во второй половине XIX – начале XX в. /Б.Н. Чичерин. Основные начала общественно-политического бытия. Роль государства в обществе. Курс лекций по истории русской литературы, опублико-ванный в этой книге, был прочитан П.А. Кропоткиным в Ин-ституте Лоуэла (Бостон) и издан отдельной книгой в США в 1901 году, русский перевод книги подготовил в 1905 году В. Батуринский. Его политическим идеалом была конституционная монархия, созданная путем заимствования принципов и политических институтов на Западе. В работе «Курс государственной науки» Б.Н. Чичерин выдвинул ряд плодотворных идей. Чичерин Борис Николаевич (1828 – 1904). Шершеневич Габриэль Феликсович (1863-1912).

П.А.Кропоткин — кто Вы? Великий учёный! Непонятый анархист?

4) А.А. Алябьев, А.Л. Гурилев, ов. 5) К.Д. Кавелин, Б.Н. Чичерин, С.М. Соловьев. 7. Назовите тайное общество (революционную организацию), о котором идёт речь в отрывке. К какому году относятся события, описанные в отрывке? Курс лекций по истории русской литературы, опублико-ванный в этой книге, был прочитан П.А. Кропоткиным в Ин-ституте Лоуэла (Бостон) и издан отдельной книгой в США в 1901 году, русский перевод книги подготовил в 1905 году В. Батуринский. Западники – П. Я. Чаадаев, Т. Н. Грановский, С. М. Соловьёв, К. Д. Кавелин, П. В. Анненков, В. Г. Белинский, В. П. Боткин, И. С. Тургенев, Б. Н. Чичерин. Участники революционных и просветительских кружков.

Похожие новости: