-27%. Славой Жижек. Киногид извращенца. Славой Жижек совсем не режиссер, а «Киногид извращенца» далеко не продукция канала BBC. Похожие. Следующий слайд. Киногид извращенца: Кино, философия, идеология: сборник эссе Гонзо.
Смотреть ещё фильмы:
- Киногид извращенца: идеология · Фильмы · Челябинский кинотеатр имени Пушкина
- Смотреть ещё фильмы:
- Цитаты Славоя Жижека
- Название фильма
Киногид извращенца: Кино, философия, идеология: сборник эссе
| «Киногид извращенца: идеология» | Конспирологически-культурологическое исследование кинематографа "Киногид извращенца: Идеология", снятое режиссером Софи Файнс по сценарию Славоя Жижека и с ним же в главной. |
| Киногид извращенца (2006) » Скачать фильмы через торрент бесплатно в хорошем качестве | Сейчас воспроизводится на. Киногид извращенца: Идеология / The Pervert's Guide to Ideology / 2012 /. |
| Киногид извращенца — Википедия | это двухчасовая лекция о том, как нам промывают мозги и как мы сами их себе промываем. |
| Сатанисты презентовали новую книгу автора "Киногида извращенца" на кладбище | это двухчасовая лекция о том, как нам промывают мозги и как мы сами их себе промываем. |
Авторизация
«Киногид извращенца» (7.5/10). The Pervert's Guide to Cinema. Продолжение документального фильма "Киногид извращенца" (2010). Планы на выходные: «Киногид извращенца: Идеология» кинопремьера В прокате с 25 апреля Новый фильм документалистки Софи Файнс и словенского поп-философа Славоя Жижека. Документальный. Режиссер: Софи Файнс. В ролях: Славой Жижек. Описание. Лента представляет собой психоаналитический подход к исследованию кино в трёх частях. Сюжет состоит из постоянной смены кадров из всемирно известных фильмов. Обо всём этом и не только в книге Киногид извращенца.
«Киногид извращенца» покажут в Нижнем Новгороде
Спасибо и нескольким ужастикам, выпущенным в последующие десятилетия, среди них «Маска» 1961 компании «Уорнер Бразерс» и «Тело для Франкенштейна» 1973. И в отличие от многих существ из этих фильмов, 3D не сгинула окончательно. В последние пять лет можно даже отметить возрождение технологии, означенное выходом таких высокобюджетных фильмов, как «Аватар», «Вверх» и «Хранитель времени». Технология удалось избавиться от репутации чего-то диковинного, поэтому сегодня многие фильмы с визуальными эффектами и приличным бюджетом выходят одновременно в 3D и в 2D. Специальное оборудование для Cinerama Cinerama — триптих из соединенных изображений - показывали на большом изогнутом экране, и эта технология требовала специального кинооборудования. Жуткие фокусы За интерактивные фокусы и гиммики на показах фильмов нужно сказать спасибо Уильяму Каслу, плодовитому режиссеру низкобюджетных ужастиков 50-х-начала 60-х годов. Он применял техники с такими странными названиями, как Эмерго и Персепто.
Благодаря им зрителям казалось, что над ними пролетают скелеты, а в очках с линзами из красного целлофана можно было увидеть призраков. Ко всему прочему, ужас нагнетался тем, что в зале вибрировали кресла. Вскоре появилась технология передачи запаха Smell-O-Vision, а затем зрителям уже приходилось подписывать медицинское соглашение перед фильмом — так, на всякий случай, если от страха у них остановится сердце.
Вступительную лекцию Куренов прочел с банкой энергетика в руке. Кратко сообщил о том, что есть такой философ — Славой Жижек, что его никто не любит, а зря. И исчез на время показа.
Вот и вся лекция. Лекторская деятельность Куренова отличается впечатляющим разнообразием. Но все чаще слышатся реплики о том, что качество тоже имеет значение. Быть молодым и успешным и быть умным — не одно и то же. Читать одновременно о философии и поэзии, кино и политике, Лакане и Сталине, киноавангарде и эротическом начале в литературе можно, но сложно. По крайней мере, если делать это хорошо.
Без шуток — прослушать от такого дельного человека хотя бы минимум информации по теме было бы интересно. Хотя бы о том, например, что вся эта история с засильем идеологических монстров началась не вчера, а аж в начале XX века. Впрочем, и так сошло.
Содержание 1. Павлов 2.
Два классика 3. Эрнст Любич - поэт цинической мудрости? Перевод О. Турухиной 5. Альфред Хичкок, или Можно ли снять хороший 6.
Турухиной 7.
Настоящие атеисты, говорит он, — это те, кто прошел через христианство, «Титаник» тонет лишь для того, чтобы спасти историю межклассовой любви, а группа Rammstein освобождает нацистскую символику от идеологической нагрузки. Он блестяще пользуется приемами скандальных телепрограмм «а теперь внимание: мы нашли пьяную мать нашего героя, но она до сих пор не знает, что у нее родился сын! Объявляет, что «Таксист» Скорсезе — это своеобразный ремейк «Искателей» Джона Форда, потому что и там и там речь идет о спасении девушки, которая не хочет быть спасенной. Или проводит параллели между фильмом «Челюсти» и нацистским режимом: и там и там все возможные страхи воплотились в понятный и простой образ: в первом случае — акулы, во втором — еврея. То, как он вламывается в фильмы, превращает «Киногид» в альбом фотографий «Мои путешествия»: вот Жижек у мусорного бака «Чужих среди нас» Карпентера, вот он в келье «Звуков музыки», вот он синеет в лодке у тонущего «Титаника», вот вслед за Сталиным выходит из самолета в «Падении Берлина», вот смотрит в потолок «Таксиста» и дергается на каталке «Вторых» Франкенхаймера. Многие способны ради развлечения препарировать поп-культуру и предлагать извращенные трактовки разных фильмов. Но Жижек, как никто, умеет сделать из этого стэндап-комедию, превратить процесс размышления в шоу, стать всеми персонажами всех существующих фильмов.
Рецензия на фильм «Киногид извращенца: Идеология»
| Киногид извращенца — Энциклопедия | Весь рейтинг. Редактирование информации: Киногид извращенца. |
| Просмотр и обсуждение х/ф «Киногид извращенца» | новые книги и видео, статьи, семинары, лекции, анонсы по теме психоанализа, психиатрии и психотерапии. |
| Киногид извращенца. Кино, философия, идеология (18+) | Итак, киногид извращенца. Номер один: в списке "Антихрист" датчанина и "порнушника" Ларса фон Триера. |
«Киногид извращенца: идеология» покажут в научном кинолектории
Нет, Жижек не в Чёрном вигваме. Но фильм всё-равно Линчевский. Оригинальное название этой документальной работы именно в юмористическом ключе чего-чего, а чувством юмора Жижек не обделён обыгрывает нашу тягу к картинам, которые высоколобые интеллигенты назвали бы безнравственными. К слову, путешествие сквозь кроличью нору дважды заведёт Жижека в творчество Андрея Тарковского - в "Солярис" и "Сталкер".
Можно быть очень далёким от символизма и психоанализа, но в ленте Софи Файнс сестра Рэйфа и Джозефа , всё в общих чертах хотя бы становится понятным. Хотя иногда ловишь себя на том, что не поспеваешь за мыслью, которую Жижек вещает, словно бы вторгаясь в декорации фильма, обустраивая вокруг себя экранную реальность и ломая четвёртую стену. Если вы любите кино — то «Киногид» обязателен к просмотру.
Сюжет состоит из постоянной смены кадров из всемирно известных фильмов, которые комментируются Жижеком, при этом режиссер помещает его в воссозданные декорации из этих же кинолент. Смотреть Киногид извращенца 2006 онлайн в хорошем качестве Рассказать друзьям! Наш сайт kinoplenka.
Жижек показывает, как визуальный язык фильмов возвращает к нам наши самые глубокие переживания, недоступные в обыденности, пробуждает наши желания , одновременно держа их на безопасном расстоянии и сообщая зрителю в концентрированном и эссенциированном виде. Вторая часть посвящена фантазии и сексуальности , как мужской, так и женской. Рассматривая огромную роль фантазий в сексуальных отношениях , Жижек показывает различия между мужчиной и женщиной, с точки зрения их либидо и сексуальных фантазий вернее сказать, показывает разный характер фантазмического в их сексуальности. Он шутит, что единственная хорошая женщина для мужчины — это мёртвая женщина , женщина, готовая подавить свои фантазии. В этом случае она не противится его фантазиям и не может от них отклониться. Фантазия же может и умиротворять и дестабилизировать, именно она делает половой акт возможным когда фантазии нет, случаются мысли Что я здесь делаю? Зачем совершаю эти идиотские движения туда-сюда? Мы сами придумываем её и воплощаем в жизнь. Когда она рушится, появляется ужас реальности.
В сборник вошли эссе Славоя Жижека о кинематографе, который он интерпретирует через призму современной философии, социологии и популярной культуры: от "классики" Хичкока и "модернизма" Тарковского и Кеслёвского до постмодерна Линча и таких "идеологических" фильмов, как "Акт убийства" или "Бэтмен". Гонзо Подробнее Рекомендованное Чтобы сделать ваше взаимодействие с сайтом немного удобнее мы используем cookies.
Детально о кинофильме «Гид киноизвращенца: Идеология»
Очередной кинопоказ и лекция под открытым небом состоятся 29 июля. «Киногид извращенца» (англ. The Pervert's Guide to Cinema, 2006) — документальный фильм режиссёра Софи Файнс (сестра Рэйфа Файнса). «Киногид извращенца: идеология» покажут в научном кинолектории. © АиФ Нижний Новгород. В книжном интернет-магазине «Читай-город» вы можете заказать книгу Киногид извращенца. Смотрите онлайн Киногид извращенца: Идеология / The Pervert'.
Название фильма
- Забытое ремесло (2019-2021)
- Рецензия на фильм "Киногид извращенца" Софи Вайнс (2006): arbodhy — LiveJournal
- Славой Жижек: Киногид извращенца. Кино, философия, идеология
- The Perverts Guide to Ideology
Просмотр и обсуждение х/ф «Киногид извращенца»
Купить Жижек Славой «Киногид извращенца. Фильм так и называется "Киногид извращенца". Киногид извращенца. «Киногид извращенца» — документальный фильм режиссёра Софи Файнс, в котором словенский философ и культуролог Славой Жижек интерпретирует знаменитые фильмы и. «Киногид извращенца: Идеология» рассматривает ключевые моменты истории кино, которые подчеркиваются в фильме современными событиями и историческими фактами прошлого. «Киногид извращенца: идеология» — это не всегда логичный, последовательный и доходчивый набор его умозаключений.
Рецензия недели
- Киногид извращенца: Идеология / The Pervert's Guide to Ideology / 2012 /
- Смысл фильма «Матрица»: Лана Вачовски рассказала, из-за какой трагедии она решила оживить Нео
- Рецензия недели
- «Киногид извращенца: идеология»: в прокат выходит интеллектуальное безобразие - Ведомости
- Кино. Славой Жижек. "Киногид извращенца" 2006 | Психоанализ
- Аннотация к книге "Киногид извращенца. Кино, философия, идеология"
Киногид извращенца. Кино, философия, идеология
| Киногид извращенца | CarlJung | "Киногид извращенца: Идеология" — второй плод сотрудничества английской документалистки Софи Файнс и словацкого философа Славоя Жижека, после вышедшего в 2006-м просто. |
| Славой Жижек «Киногид извращенца: кино, философия, идеология» | широчайший выбор литературы на любой вкус. Киногид извращенца. |
Кино. Славой Жижек. “Киногид извращенца” 2006
Теперь настала очередь второй главы, в которой неутомимый люблянец раскручивает интригу промывания мозгов с помощью идеологических мессиджей. Шесть лет назад Софи Файнс и Славой Жижек объединились, чтобы на примере всего разнообразия мирового кино вскрыть подноготную воздействия главнейшего из искусств на наши мозги. Теперь настала очередь второй главы, в которой неутомимый люблянец раскручивает интригу промывания мозгов с помощью идеологических мессиджей, скрытых в самых невинных образчиках популярного кинематографа. Фильм представляет собой затейливую кинолекцию, сопровождающуюся реконструкциями сцен из анализируемых картин: «Таксист», «Звуки музыки», «Титаник», «Цельнометаллическая оболочка» и другие. Жижек и режиссер используют свой метод интерпретации шедевров кино, чтобы отправить зрителя в захватывающее синематографическое путешествие в самое сердце понятия идеологии - коллективных грез, формирующих наши убеждения и действия.
Вот увидите — следующую лекцию для всех и каждого он выпустит в 3D. Еще по теме.
David Lynch. London: BFI, 1995. Таким образом, когда в свет вышел текст Жижека о «Шоссе в никуда», он стал как бы дополнением, приложением к книге Шиона. Ведь Шион в каком-то смысле находится именно по ту сторону баррикад, по которую воюет и Жижек. В частности, Мишель Шион был одним из соавторов сборника «Все, что вы хотели знать о Лакане но боялись спросить у Хичкока », хотя в русское издание его текст включен не был. То есть в каком-то смысле со своей интерпретаций «Шоссе в никуда» Славой Жижек стал как бы продолжателем дела самого известного специалиста по Линчу. Indiana: Indiana University Press, 2009. Чтобы отдохнуть от скучной работы мессией, от проповедей и сотворения чудес, Иисус взял небольшой отпуск и теперь играл в гольф с одним из своих апостолов на берегу Галилейского моря. Иисус не справился со сложным ударом, и мяч угодил в воду, так что Иисусу пришлось пройти по воде его стандартный трюк до места, где упал мяч, наклониться и подобрать его. Когда Иисус вновь попытался выполнить этот же удар, апостол предупредил его, что удар очень сложный и под силу только какому-нибудь Тайгеру Вудсу. Иисус ответил: «Да какого черта, я — сын Бога! Если это может жалкий смертный вроде Тайгера Вудса, я тоже это смогу! Мяч опять угодил в воду, и Иисус опять пошел по поверхности воды, чтобы вернуть его; в это время мимо проходила группа американских туристов, и один из них, наблюдая за происходящим, обратился к апостолу: «Боже мой, да кем этот парень себя возомнил? Иисусом Христом? Эрнст Любич — это режиссер, чьи работы содержат разнообразные вариации этого децентрирования. Тема децентрированной фантазии, поддерживающей сексуальные отношения, принимает странный оборот в «Недопетой колыбельной» Broken Lullaby 1932 г. Вот краткое содержание истории. Французский музыкант Поль Рено, которому не дают покоя воспоминания об Уолтере Холдерлине, солдате, которого он убил во время Первой мировой войны, отправляется в Германию, чтобы разыскать его семью, воспользовавшись адресом на письме, которое он нашел на теле убитого. Из-за антифранцузских настроений, все еще распространенных в Германии, доктор Холдерлин сначала отказывается впустить Поля в свой дом, но меняет решение, когда невеста его сына Эльза узнаёт в Поле человека, оставлявшего цветы на могиле Уолтера. Вместо того чтобы рассказать о настоящей природе своей связи с Уолтером, Поль говорит Холдерлину, что был другом его сына и что они учились в одной консерватории. Несмотря на слухи и неодобрение враждебно настроенных к нему горожан, Поль становится приятелем Холдерлина и влюбляется в Эльзу. Когда Эльза показывает Полю спальню бывшего жениха, он приходит в смятение и рассказывает ей правду. Она убеждает его не сознаваться родителям Уолтера, принявшим его как своего второго сына; Поль соглашается терпеть муки совести и остается в своей «приемной» семье. Доктор Холдерлин дарит Полю скрипку Уолтера, и в финальной сцене фильма Поль играет на скрипке под фортепианный аккомпанемент Эльзы, ловя любящие взгляды супругов Холдерлин…Не удивительно, что Полин Кейл отвергла фильм, заявив, что Любич «принял скучный, сентиментальный, дешевый прием за ироническую, поэтическую трагедию»1. В фильме определенно есть что-то тревожное, он странным образом колеблется между поэтической мелодрамой и грязным юмором. Под покровительственным взглядом родителей жениха возникает счастливая пара девушка и убийца ее предыдущего жениха — именно этот взгляд создает фантазийные рамки их отношений, так что встает очевидный вопрос: делают ли они это на самом деле ради родителей, или же этот взгляд является оправданием, позволяющим им заняться сексом? Этот очевидный вопрос, разумеется, ложен, поскольку не важно, какой из ответов верен: даже если взгляд родителей является оправданием секса, он все равно является необходимым оправданием. На децентрирование также опирается одна из лучших шуток абсолютного шедевра Любича «Быть или не быть». Польский актер Юзеф Тура в разговоре с высокопоставленным польским коллаборационистом изображает полковника Эрхардта из гестапо и как ему кажется с нелепой преувеличенной эмоциональностью комментирует слухи о себе: «Так, значит, они зовут меня Эрхардтом, концентрационных дел мастером? Чуть позже Туре приходится бежать, кроме того, появляется настоящий Эрхардт; когда в разговоре речь заходит об окружающих его слухах, Эрхардт ведет себя точно так же, как актер, исполнявший его роль, то есть с нелепой преувеличенной эмоциональностью…Послание ясно: даже сам Эрхардт не является непосредственно собой, он также имитирует свою собственную копию или, точнее, нелепое представление о себе. Тура играет Эрхардта, а Эрхардт играет самого себя. В «Магазинчике за углом» The Shop Around the Corner, 1940 это децентрирование представлено под видом пересекающихся фантазий. Этот фильм, действие которого происходит в одном из магазинчиков Будапешта, рассказывает историю двух его работников — Клары Новак и Альфреда Кралика, испытывающих сильную неприязнь друг к другу и одновременно поддерживающих друг с другом тайные отношения по переписке, даже не подозревая, кому они пишут. Они влюбляются друг в друга по переписке, в то время как в реальной жизни испытывают друг к другу антипатию и ругаются. Пожалуй, нет — подобное претворение мечты в реальность, как правило, оборачивается кошмаром. Урок этого децентрирования заключается про-сто-напросто в том, что в любовных отношениях мы никогда не бываем наедине с партнером: мы всегда играем роль перед чужим взглядом, воображаемым или реальным. Именно с учетом этого нам следует перечитать текст Лакана о логическом времени, в котором он дает блестящую интерпретацию логической задаче о трех заключенных2. В этой сексуализированной версии начальник женской тюрьмы решает, что дарует амнистию одной из трех заключенных; победительницу определит испытание на интеллект. Три женщины — обнаженные ниже пояса — будут поставлены вокруг большого круглого стола и наклонены к нему, давая возможность для проникновения a tergo. Затем в каждую женщину войдет черный либо белый мужчина, так что она сможет видеть лишь цвет мужчин, входящих в остальных двух женщин, стоящих перед ней; ей будет известно только то, что начальник может использовать в этом эксперименте пять мужчин — трех белых и двух черных. С учетом этих входных параметров победительницей станет та женщина, которая первой сможет определить цвет кожи мужчины, который ее трахает, оттолкнуть его и покинуть комнату. Здесь возможны три варианта, причем каждый следующий вариант превосходит предыдущий по сложности: В первом случае женщин трахают один белый и два черных мужчины. Поскольку женщина, которую трахает белый мужчина, знает, что черных мужчин может быть лишь два, она может мгновенно встать и выйти из комнаты. Во втором случае женщин трахают один черный и два белых мужчины. Следовательно, две женщины, которых трахают белые мужчины, могут видеть одного черного и одного белого мужчину. Женщина, которую трахает черный мужчина, может видеть двух белых мужчин, но поскольку всего белых мужчин трое, она не может моментально подняться со своего места. Тогда победительница может появиться лишь в том случае, если одна из женщин, которых трахает белый мужчина, станет рассуждать следующим образом: «Я вижу одного белого мужчину и одного черного мужчину, так что парень, который трахает меня, может оказаться как белым, так и черным. Однако если меня трахает черный мужчина, женщина, которую трахает белый мужчина, увидела бы двух черных мужчин и мгновенно заключила бы, что ее трахает белый, — она могла бы немедленно встать и уйти. Но она этого не сделала, значит, тот, кто меня трахает, должен быть белым». В третьем случае всех трех женщин трахают белые мужчины, так что каждая из них видит двух белых мужчин. Следовательно, каждая из них может рассуждать так же, как победительница во втором случае: «Я вижу двух белых мужчин, поэтому тот, кто меня трахает, может быть как черным, так и белым. Но поскольку ни одна из них не встала, значит, тот, кто меня трахает, также должен быть не черным, а белым». Но тут в игру вступает само логическое время. Если бы все три женщины были равны в своих интеллектуальных способностях и действительно встали в одно и то же время, это бы вызвало у них радикальные сомнения в том, кто их трахает. Ни одна из женщин не может знать, встали ли остальные потому, что провели те же рассуждения, что и она, поскольку ее трахал белый мужчина, или потому, что они рассуждали так же, как победительница во втором случае, поскольку ее трахал черный мужчина. Победительницей окажется женщина, которая первой сможет корректно интерпретировать эту неопределенность и прийти к выводу: эта неопределенность говорит о том, что всех трех женщин трахали белые мужчины. Утешительным призом для двух оставшихся женщин должно послужить то, что их, по крайней мере, будут трахать до конца, и этот факт обретает смысл в тот момент, когда на ум приходит политическая сверхдетерминация в выборе мужчин: разумеется, было недопустимо, чтобы женщина из высшего общества в середине XVIII в. Следовательно, трах с белым мужчиной означает социально приемлемый, но не удовлетворяющий интимно секс, в то время как трах с черным мужчиной означает социально недопустимый, но более удовлетворяющий секс. Однако такой выбор более сложен, чем может показаться, поскольку в сексуальной активности всегда присутствует наблюдающий за нами вымышленный взгляд. Таким образом, посыл этой логической задачи становится двояким: три женщины наблюдают друг за другом во время секса, и им необходимо определить не просто «кто трахает меня, черный или белый парень? Это заставляет нас вернуться к «Недопетой колыбельной», где скрытый вопрос, который пара как бы задает в конце фильма, таков: «Какими мы предстаем перед взором родителей, когда трахаемся? Художница рекламы Гилда Фаррелл работает на руководителя рекламной фирмы Макса Планкетта, изо всех сил старающегося соблазнить ее. В поезде по дороге в Париж она встречает художника Джорджа Кертиса и драматурга Томаса Чамберса — двух, как и она, американцев, снимающих одну на двоих квартиру в Париже, которые влюбляются в нее. Не в силах выбрать между ними, Гилда предлагает жить с ними как друг, муза и критик — с условием, что у них не будет секса. Однако когда Том уезжает в Лондон, чтобы следить за постановкой своей пьесы, между Гилдой и Джорджем возникает романтическая связь. Вернувшись в Париж, Том обнаруживает, что Джордж уехал в Ниццу рисовать портрет, и также использует возможность соблазнить Гилду. Когда же все трое встречаются вновь, Гилда выставляет обоих мужчин за порог и решает исход соперничества, выходя замуж за Макса в Нью-Йорке, однако так огорчается, получив в качестве свадебного подарка от Тома и Джорджа домашнее растение, что даже не вступает в брачные отношения с мужем. Когда Макс устраивает в Нью-Йорке вечеринку для своих клиентов-рекламодателей, Том и Джордж портят ее и прячутся в спальне Гилды. Макс обнаруживает троицу, весело смеющуюся на кровати, и велит мужчинам убираться. Является ли неприятностью моногамный брак, который вводит в счастливый промискуитет, предшествующий Грехопадению, измерение Грехопадения, Закона и его преступления, или же «неприятности в раю» — это состязательная ревность двух мужчин, нарушающая покой Гилды и заставляющая ее искать убежище в браке? Можно ли сделать из фильма вывод: «Лучше неприятности в раю, чем счастье в аду брака»? Каким бы ни был ответ, в финале изображено возвращение в рай, так что суммарный итог можно перефразировать языком Г. Честертона: Брак сам по себе — это самый сенсационный побег и самый романтический бунт. Когда пара влюбленных произносит свои брачные клятвы, одиноко и даже бесстрашно стоя в гуще многочисленных соблазнов удовольствий множественных связей, это определенно заставляет нас вспомнить, что именно брак является оригинальным и поэтическим образом, в то время как неверные супруги и участники оргий — всего лишь старые тихие космические консерваторы, находящие радость в первобытной респектабельности среди неразборчивых в своих связях обезьян и волков. Супружеские клятвы основаны на том факте, что брак — это самый мрачный и дерзкий из заговоров4. Когда в 1916 г. Им надо противопоставить…что? Ответ Ленина обычно отвергают как доказательство его личных мелкобуржуазных сексуальных ограничений, поддерживаемых горькой памятью о закончившейся связи; однако в нем есть нечто большее: понимание, что «поцелуи без любви» в браке и внебрачная «мимолетная связь» — это две стороны одной медали: они обе избегают соединения Реальности безусловной страстной привязанности с формой символического провозглашения. Скрытое допущение или, скорее, предписание стандартной идеологии брака состоит именно в том, что в нем не должно быть любви: человек вступает в брак, чтобы излечиться от излишних страстных привязанностей, заменить их скучным ежедневным ритуалом а если он не в состоянии противостоять искушениям страсти, существуют внебрачные связи…. Таким образом, он остается в рамках циничной позиции уважения к внешним проявлениям и одновременной тайной их трансгрессии. Так что, если Любич выступает как режиссер-аналитик, субъективная позиция его фильмов близка к той, что поддерживает Жак-Ален Миллер, для которого психоаналитик занимает место ироничного человека, старающегося не вступать на территорию политики. Он действует так, чтобы видимости оставались на своих местах, одновременно следя за тем, чтобы субъекты, находящиеся под его наблюдением, не принимали их за реальность…человеку следует неким образом сохранять увлеченность ими подверженность их обману. Лакан мог бы сказать, что «те, кто этого не делает, совершают ошибку»: если человек не ведет себя так, словно видимости реальны, если он подвергает проверке их реальность, ситуация меняется к худшему. Те, кто считает, что все знаки власти лишь видимость, опирающаяся на тиранию дискурса их хозяина, плохие мальчики — и их отчуждение даже более велико6. Таким образом, в вопросах политики психоаналитик «не предлагает проектов и не может их предлагать, он может лишь высмеивать чужие проекты, что ограничивает рамки его утверждений. У ироничного человека нет великих планов, он ждет, когда заговорит другой, а затем подталкивает его к скорейшему падению…Будем считать, что это просто политическая мудрость и ничего больше»7. Аксиома этой «мудрости», заключается в том, что человеку следует защищать внешние проявления власти по той простой причине, что он должен иметь возможность продолжать испытывать наслаждение. Смысл в том, чтобы не привязываться к внешним проявлениям существующей власти, но считать их необходимыми. Целостность общества поддерживается только внешними атрибутами, «что означает: нет общества без подавления, без идентификации и — в первую очередь — без общепринятой практики. Такая практика необходима» Миллер 8. Можно ли не заметить в этой цитате эхо «Процесса» Кафки, в котором публичный Закон и Порядок утверждаются как видимость, лишенная истинности и тем не менее необходимая? Выслушав толкование священником истории о Вратах Закона, Йозеф К. Если так думать, значит, надо принимать за правду все, что говорит привратник. А ты сам только что вполне обоснованно доказал, что это невозможно». Разве не это основная позиция Любича? Закон и Порядок — это видимость, но нам следует притворяться, что мы уважаем их, и наслаждаться своими маленькими радостями и другими трансгрессиями…Вспомним знаменитую остроту Генриха Гейне о том, что превыше всего человеку следует ценить «свободу, равенство и крабовый суп». Эта позиция мудрости отчетливее всего изображена в фильме «Небеса могут подождать» Heaven Сап Wait, 1943. В начале фильма старый Генри ван Клиф входит в роскошную приемную Ада, где его лично встречает «Его Превосходительство» Дьявол. Генри рассказывает ему историю своей распутной жизни, которая позволит определить его место в аду. Выслушав историю, Его Превосходительство, очаровательный старик, отказывает ему в праве входа и предлагает попытать счастья «в другом месте», где его ждут его умершая жена Марта и его добрый дедушка — «возможно», наверху «в пристройке найдется небольшая свободная комнатка». Итак, Дьявол оказывается не кем иным, как Богом, наделенным мудростью и не принимающим запреты слишком серьезно, прекрасно сознавая, что небольшие нарушения делают нас людьми…Но если Дьявол — добрый и мудрый, не является ли настоящим Злом сам Бог, которому недостает иронической мудрости и который слепо настаивает на подчинении своему Закону? Они попросили Марию Магдалину отправиться в шатер, где отдыхал Иисус, и соблазнить его; Мария сказала, что с радостью исполнит это поручение и вошла в шатер, но через пять минут выскочила из него с криком ужаса и ярости. Ее необходимо исцелить! Разве не это «мрачная и жуткая» тайна, лежащая в самой основе христианства? В своем религиозном триллере «Человек, который был Четвергом» Честертон рассказывает историю Гэбриеда Сайма, молодого англичанина, совершающего архетипическое честертоновское открытие о том, что порядок — величайшее чудо, а ортодоксия — величайший бунт. Центральная фигура романа — это не сам Сайм, а загадочный начальник сверхсекретного департамента Скотланд-Ярда, который нанимает Сайма. Первое задание Сайма заключается в том, чтобы проникнуть в состоящий из семи членов Центральный Совет анархистов, управляющий орган тайной сверхмогущественной организации, намеренной уничтожить нашу цивилизацию. В целях сохранения секретности его члены знают друг друга лишь по имени — названию дня недели; посредством сложных манипуляций Сайм становится Четвергом. На своей первой встрече Совета он знакомится с Воскресеньем, удивительным президентом Центрального Совета анархистов, большим человеком, наделенным невероятной властью, глумливо-ироничным и веселобеспощадным. В ходе дальнейших приключений Сайм узнаёт, что остальные пятеро членов совета также являются секретными агентами, членами того же тайного подразделения, что и он, нанятыми неким невидимым шефом, голос которого они слышали; наконец они объединяют свои силы и выступают против Воскресенья. Здесь роман превращается из детектива в метафизическую комедию: мы обнаруживаем две удивительные вещи. Во-первых, Воскресенье, президент Совета анархистов, — это тот же самый человек, что и загадочный шеф, нанявший Сайма и остальных элитных детективов для борьбы с анархистами; во-вторых, он не кто иной, как сам Бог. Разумеется, эти открытия толкают Сайма и других агентов к серьезным размышлениям — в своем по-английски немногословном комментарии один из детективов говорит: «Это так глупо, что ты был на обеих сторонах и боролся с самим собой»11. Если существует британское гегелианство, то это именно оно: буквальный перенос ключевого тезиса Гегеля о том, что в борьбе с отчужденной субстанцией субъект сражается со своей собственной сущностью. Герой романа Сайм в конце концов вскакивает на ноги и с безумным возбуждением разъясняет загадку: Я вижу все, все, что есть. Почему каждая вещь на планете ведет войну против каждой другой вещи? Почему каждая маленькая вещичка должна сражаться с самим миром? Почему муха должна сражаться со всей вселенной? Почему одуванчик должен сражаться со всей вселенной? По той же причине, по которой мне пришлось остаться одному в ужасном Совете Дней. Для того, чтобы каждая вещь, покорная закону, могла насладиться славой и изоляцией анархиста. Для того, чтобы каждый человек, борющийся за порядок, мог быть храбрым и добрым террористом. Для того, чтобы настоящая ложь Сатаны могла быть брошена в лицо этому богохульнику и своими слезами и мучениями мы заслужили бы право сказать: «Ты лжешь! Таким образом, мы получаем формулу: «Для того, чтобы каждая вещь, подчиняющаяся закону, могла насладиться славой и изоляцией анархиста». Закон — это величайшая трансгрессия, а защитник Закона — величайший бунтарь. Однако где предел этой диалектики? Является ли Он, воплощающий космический порядок и гармонию, также и настоящим бунтарем, или Он — милостивая сила, с задумчивой мудростью наблюдающая с мирной Высоты за причудами смертных, сражающихся друг с другом? Когда Сайм обращается к Богу с вопросом: «Ты когда-нибудь страдал? Оно росло и росло, заполняя все небо; затем все стало черным. Лишь в этой черноте, прежде чем она окончательно уничтожила его мозг, ему показалось, что он слышит далекий голос, произносящий банальные слова, которые он где-то уже слышал: «Можешь ли ты испить из чаши, из которой пью я? Христианство — единственная религия на земле, почувствовавшая, что всемогущество сделало Бога неполным. Лишь христианство почувствовало, что Бог, для того чтобы полностью быть Богом, должен быть одновременно и бунтовщиком, и царем14. Если точнее, консервативная предпосылка, согласно которой лучше не исследовать происхождение власти если мы сделаем это, то обнаружим преступление узурпации , относится и к самому Богу: Бог тоже мятежник, захватывающий место царя и не только царя, который изображает мятежника, чтобы оживить скучный и затхлый порядок своего творения. Именно этого последнего шага к тому, что Гегель назвал бы спекулятивной идентичностью, не смог сделать Любич, именно этого не хватает в его вселенной. Это ограничение можно почувствовать в трогательный момент фильма «Быть или не быть», когда старый еврейский актер произносит перед Гитлером знаменитые реплики Шейлока, — настоящим переворотом было бы вообразить, например, что то же самое говорит Гитлер, неким чудом оказавшийся на Нюрнбергском процессе и обвиненный в бесчеловечных зверствах: «Я нацист, я немец. Разве нет у нациста глаз? Разве нет у нациста рук, органов, чувств, эмоций, страстей? Разве его питает не та же пища, ранит не то же оружие, поражают не те же болезни, исцеляют не те же лекарства, греют и остужают не те же лето и зима, что и еврея? Если вы уколете нас, разве не польется кровь? Если вы защекочете нас, разве мы не засмеемся? Если вы отравите нас, разве мы не умрем? И если вы причините нам зло своим еврейским заговором, разве мы не отомстим? Истиной такого призыва была бы его крайняя форма — представьте, что Шейлок говорит: «Если у нас запор, разве не нужно нам слабительное? Если мы слышим грязные сплетни, разве не хочется нам распространить их дальше, подобно вам? Если нам выпадает шанс украсть или обмануть, разве не воспользуемся мы им, подобно вам? Вместо «Вы должны принять нас, потому что, несмотря на наши различия, все мы люди! Чтобы закончить, мы должны ответить на вопрос: поскольку фильмы Любича явно отмечены своей эпохой, как бы выглядела современная версия «почерка Любича»? Баттерфляй» Дэвида Кроненберга. Несмотря на свой фундаментально различный характер, оба фильма рассказывают историю мужчины, страстно влюбленного в красивую женщину, которая оказывается мужчиной, наряженным женщиной трансвеститом в «Жестокой игре», оперным певцом в «М. Баттерфляй» , и в центральных сценах обоих фильмов изображено травматическое столкновение мужчины с тем фактом, что объект его дюбви — тоже мужчина. Почему это столкновение с телом любимого так травматично? Не потому, что субъект сталкивается с чем-то чужим, а потому, что он сталкивается с фантазией, лежащей в основе его желания. Гетеросексуальная любовь мужчины гомосексуальна, ее поддерживает фантазия о том, что женщина — это мужчина, переодетый женщиной. Здесь мы видим, что значит проходить через фантазию: не смотреть сквозь нее и воспринимать замутненную ею реальность, а столкнуться с фантазией как таковой: как только мы это делаем, она теряет власть над нами над субъектом. Как только герои «Жестокой игры» и «М. Баттерфляй» сталкиваются с фактом, игра заканчивается конечно же, с разным результатом: в одном случае имеет место счастливый финал, в другом — самоубийство. Так каков же выход? Как нам избежать этого тупика? Переформатировав само универсальное измерение, установив новую универсальность, которая будет содержать все желанные детали.
Сам «Киногид» для многих является мягким вариантом подобного очищающего насилия, ведь сегодня проще найти лекарство от рака, чем преодолеть сытую и циничную идеологическую инертность. Дальше Жижек, запив теплой колой киндер-сюрприз, расскажет о том, как тяжело быть гедонистом, пройдется по лживому «голливудскому марксизму» в духе Джеймса Кэмерона, обнажит, примерив мундир Сталина, непристойную подложку любой власти и покажет как группа Rammstein борется с фашизмом, используя нацистский фетиш в качестве сексуального. В целом он проделывает здесь все те же трюки, что и в первой части, периодически извлекая из шляпы Лакана, но на этот раз с позиций левого марксизма рассматривая то, чего желает и что вытесняет субъект политический. Основное отличие в том, что помимо кадров из кинолент он использует и современную хронику событий: площадь Тахрир, беспорядки в Лондоне. Диагностируя массовые протесты последних лет, разворачивающиеся в разных точках планеты, как симптом общественной истерии, он учит контролировать и правильно формулировать свои желания, не давая конкретного руководства к действию. Для оппозиционного движения в нашей стране эта задача является особенно актуальной.