Афанасий Кирхер. Варвара Миронова. Анатолий Мызников 36 24.12.2019. Mundus subterraneus, quo universae denique naturae divitiae Athanasius Kircher 1665. Athanasius Kircher was a 17th century jesuit scholar. Polymath and extremely prolific, he published 39 major and highly influential works. Гравюра из книги А. Кирхера «Mundus subterraneus, quo universae denique naturae divitiae» (1664-1678 гг.) Афанасия Кирхера о Египте будут автор – основателем египтологии. Subject Keywords: 'Natura' (allegorisch figuur of allegorische scène; of als Diana van Ephesos, met veel borsten); 'Natura' (Ripa), Leopold I (keizer van Duitsland), Kircher, Athanasius. Mundus subterraneus in XII libros digestus : tomus I. Diapositivas (Biblioteca Histórica UCM) (Том 594). Автор. Athanasius Kircher. Иллюстрации.
Афанасий Кирхер – учёный и теолог эпохи барокко
Антиквары никогда не считали себя историками, поскольку история воспринималась как повествование, основанное на письменных данных. В основе труда антикваров, первыми из которых были Флавио Бьондо и Конрад Геснер , лежало составление всеобъемлющего свода знаний, который строился как бесконечный каталог всех доступных сведений по изучаемому вопросу. Антиквары впервые были вынуждены обратиться к критике исторических источников, и впоследствии эти практики породили археологию , нумизматику , палеографию , сфрагистику [63]. Ренессанское общество было ориентировано на традицию — в данном случае античную, и потому прошлое было важнейшим источником легитимности как в политической, так и культурной и даже технической сфере. Антиквары, включив средневековье в предмет своих исследований, могли предоставить доказательства прав на престол, что было важно в эпоху становления абсолютной власти и первых национальных государств. Эрудиты-гуманисты сыграли огромную роль в богословских спорах Реформации и Контрреформации. Католические теологи обращались к святоотеческому наследию и церковной истории; церковные антиквары вынуждены были работать и в сфере восточной филологии и библейской герменевтики, которые стали самыми инновационными в гуманитарной сфере того времени. В результате оказывается, что Декарт , констатировавший разрыв между экспериментальной наукой и гуманистической традицией, был относительно одинок в своём времени, тогда как антикварные исследования и экспериментальное естествознание не отделялись друг от друга, и потому в обеих сферах могли одинаково успешно работать даже такие создатели современной науки, как Ньютон и Лейбниц. Антикварная эрудиция активно применяла эмпирический метод, но он был обращён на прошлое во всей его полноте [64]. Основная статья: Республика учёных Титульный лист второго тома трактата Кирхера «Ars magna sciendi» Н.
Малькольм отмечал, что несмотря на общеевропейскую известность и глубокие связи в Республике учёных, Кирхер никогда не был «архетипической» фигурой в этом сообществе и не может считаться представителем его магистрального течения [65]. Это может показаться парадоксом, поскольку Кирхер был известнейшим эрудитом и полиглотом своего времени. По-видимому, для писавшего на латыни учёного XVII века, он владел наибольшим числом живых и мёртвых языков. Его переписка велась на латинском, итальянском, испанском, немецком, голландском, древнегреческом, древнееврейском, армянском, арабском и коптском языках, а число корреспондентов было почти необозримым [66]. Однако эта переписка резко отличалась от корреспондентских сетей «князей Республики» — Пейреска и его «наследника» Мерсенна. Мерсенн сознательно управлял разнонаправленными потоками информации: предполагалось, что корреспонденция «A», адресованная «B», будет обсуждаться с «C», тогда как «C», связавшись с «A», получит от него поручение для «D» и комментарий на обращение «B», и так далее. В случае с Кирхером всё наоборот: почти вся его переписка — сбор сведений для собственных проектов или ответы на аналогичные запросы, адресованные лично ему. Примером является запрос некоего иезуита из Лиона, который отправил в Рим на экспертизу зарисовку амулета с непонятной надписью и получил в ответ пространное послание с подробной иконологией древних амулетов. Своему другу Иерониму Лангенмантелю Кирхер жаловался в 1675 году, что еженедельно получает множество писем с разными вопросами о явлениях природы и по прочим темам.
Джон Флетчер сравнил Кирхера с универсальным справочным бюро; то есть деятельность Кирхера не предполагала наличие последующей цепи корреспондентов, которые, живя в разных странах, вместе решали те или иные вопросы. Кроме того, Республика учёных изначально была надконфессиональным институтом, в котором католики и протестанты действовали сообща. Это не исключало обсуждения теологических вопросов, но корреспонденты старались избегать нерешаемых в рамках определённого вероучения проблем, что позволяло монаху-миниму Мерсенну общаться с профессором теологии из оплота кальвинизма — Лейдена — Андре Риве [en]. Кирхер был монахом-иезуитом, одержимым идеей миссионерства и всемирной католической теократии. Кирхер, за исключением издания своих трудов в Амстердаме, никогда не был связан с интеллектуальными кругами Нидерландов и протестантской части Германии; не следует забывать и о крайне негативном отношении к иезуитам в этих регионах. Это подозрение переносилось и на труды самого Кирхера [67]. Идеология Республики учёных также не слишком хорошо сопрягалась с идеалами Кирхера. Республика учёных основывалась на чётком разделении обособленного учёного мира и общества в целом. Конкретные философские доктрины, которых придерживались члены Республики, были самыми разными — от неостоицизма Липсия и культурного релятивизма Монтеня до макиавеллизма.
Для них было характерно презрение к простонародью и осуждение «суеверий», которым противопоставлялось позитивное знание. Практически все члены Республики признавали, что все законы и установления — в том числе в теологии и физике — носят относительный, исторический характер, а религия является политическим институтом. В этом отношении были и яркие исключения, подтверждающие правило: Томас Гоббс принципиально обращал свои доктрины для пользы простых людей и адресовался им, так же, как и Ян Амос Коменский. Однако даже самые ярые элитаристы-аристократы из Республики учёных никогда не признавали эзотерического знания. Когда иезуиты сделали широко доступным знание о неевропейских культурах, Ламотт-Левайе сделал его основой для проповеди антиуниверсализма и доказывал, что согласие всех народов невозможно, что прямо противоречило главной идее Кирхера — отыскать некие глубинные архетипы, которые связывают все культуры и народы воедино. При всей страсти к герметизму Кирхер крайне враждебно относился к алхимии , каббалистике и астрологии , а термин «естественная магия» применял к механическим искусствам, в древности скрывавшимся от невежественной толпы их носителями — образованными жрецами [68]. По своим воззрениям Кирхер был ярко выраженным элитаристом. Во «Всеобщей Музургии» он писал: Миропорядок едва ли устоял бы, если бы все люди были равны… Божественное Провидение устроило человечество так, что в то время как одни достигли высших вершин премудрости, другие погружены в бездну невежества и едва отличны от животных [69]. Эмпиризм и герметизм[ править править код ] Гравюра из «Египетского Эдипа»: подземные гробницы и пирамиды По мнению Д.
Стольценберга, ключ к пониманию взглядов и концепций Кирхера таится в его интересе к Востоку. Изучение семитских языков привлекло внимание гуманистов в самом начале XVI века, Реформация только подстегнула эти процессы. В контексте богословских споров огромное практическое значение приобрело изучение ранних переводов Писания — арамейских таргумов , самаритянского Пятикнижия , армянской и эфиопской версий Библии. Кирхера эти вопросы заинтересовали, ещё когда он получал начальное образование в Фульде и брал уроки у раввина, а далее в совершенстве освоил древнееврейский , сирийский и арабский языки [70]. Восточные древности были для Кирхера своеобразной масштабной линейкой, с помощью которой можно было подходить к астрономическим открытиям Галилея или завоеваниям испанцев в Новом Свете. Как образно писал Стольценберг: «Библиотека и антикварный кабинет были его обсерваторией, а знание восточных языков — телескопом» [71]. Однако востоковедческие тексты Кирхера, а особенно «Египетский Эдип», базировались на мощном оккультном фундаменте. Неоплатонизм , заново открытый Марсилио Фичино , привёл к тому, что множество европейских гуманистов стали пытаться искать в античности эзотерическую универсальную философию, которая смогла бы надёжно примирить христианство с языческой мудростью [72]. Ренессансные оккультисты стремились заново открыть откровение, данное прежде Платона и, предположительно, сокрытое посвящёнными в символической и аллегорической форме.
Ранние гуманисты, особенно Пико делла Мирандола , стремились включить в эту традицию и Каббалу , а также христианские тексты, особенно Псевдо-Дионисия Ареопагита. Следствием герметического понимания мира была вера в разные виды магии, в первую очередь — естественную магию, которая позволяла использовать симпатические и антипатические связи между материальными и нематериальными сущностями, а также теургию [73]. В результате кирхеровского «Эдипа» можно трактовать двояко — и как последнюю попытку реализовать ренессанскую иероглифику, как дешифровку глубинных мировых истин [74] , и одновременно как отработку метода использования герметических практик для антикварного исследования [75]. Стольценберг полагает, что неверно рассматривать магические доктрины Кирхера как анахронизм, что предлагала Фрэнсис Йейтс [76]. Напротив, он искренне считал, что эмпирический метод антикварного знания поможет прояснить символическую мудрость древних египтян [77]. Его «мономаниакальная страсть» как выразился Стольценберг к созданию огромных энциклопедических трудов объяснялась принципиальной позицией: Гермес Трисмегист , египтянин, первым создавший иероглифы и ставший таким образом началом и прародителем всей египетской теологии и философии, был первым и самым древним из египтян, высказавшим верное суждение о божественных вещах; он навеки запечатлел свои мысли на неразрушимых камнях и огромных скалах.
Он начал с обозрения происхождения слова «Копт», далее описывались коптские колонии в странах Азии и Африки, разные обычаи коптов и, наконец, собственно описание языка и краткая грамматика. Кирхер совершенно верно предположил, что коптский язык родственен древнеегипетскому, однако связывал его с древнегреческим и с еврейским. В конце книги помещены «Отче наш» и «Ангелус» в переводе на коптский язык[103]. Книга была первым комплексным описанием коптского языка, и даже гиперкритически настроенный к своим предшественникам Шампольон признавал, что публикация, «несмотря на её многочисленные несовершенства, много способствовала распространению изучения коптского языка»[81][104]. Некоторые ошибки Кирхер исправил в пересмотренном издании Lingua aegyptiaca restituta 1643 года, в котором опубликовал словарь латинско-коптско-арабский и грамматику по рукописям, привезённым Пьетро делла Валле. В издании 1643 года также были помещены описания иерархии коптской церкви и краткая география Египта. Словарь Кирхера был основой всех исследований по коптскому языку и переиздавался вплоть до 1775 года[104]. Флетчер отмечал, что эта работа, с одной стороны, полна важнейших сведений по египтологии включая рассуждение о роли Нила в египетской цивилизации , но, с другой стороны, лишена всякой систематичности в изложении[106]. Первый том включал 5 синтагм, каждая из которых делилась на несколько глав. Первая синтагма посвящена хорографии Египта и его делению на номы, а также династиям правителей, в основу египетской хронологии Кирхер положил сочинение Манефона и Библию. Вторая синтагма — «О египетской политике», — была посвящена царской власти в древнем Египте. Третья синтагма именовалась «Архитектурой, или Теогонией» и была посвящена вопросу происхождения суеверий и идолопоклонства. Четвёртая синтагма рассматривала сравнительные пантеоны богов древних евреев, халдеев, вавилонян и арабов, а в пятой синтагме к ним добавлялись пантеоны американских индейцев и некоторых других народов. Второй и третий тома целиком были посвящены иероглифам и попытке их расшифровать[108]. Кирхер, как и все его современники после открытия «Иероглифики» Гораполлона, считали иероглифы символами, доступными лишь посвящённым. В «Обелиске Памфилия» 1650 года , предшествующего «Эдипу», он писал: …Символ есть примета, обозначающая некую более глубокую тайну, то есть символ по природе своей способен привести наш дух через некое подобие к постижению предмета, сильно отличающегося от тех, что предстают внешним чувствам… Он не образуется из слов, но выражается в приметах, письменах, фигурах[109]. Кирхер полагал, что все иероглифические знаки имели идеографическое значение. Иероглифы были для него первым даром Бога человеку — Адамовой премудростью, причём её устная передача прервалась с пресечением династий фараонов[111]. Умберто Эко отмечал, что Кирхер — «…отец египтологии, как Птолемей — отец астрономии, хотя гипотеза Птолемея и неверна; пытаясь обосновать свою ложную гипотезу, Кирхер накапливает материалы наблюдений, переписывает документы, привлекает внимание научного мира к иероглифике»[109]. Жан Шампольон использовал таблицы и репродукции Кирхера для научной дешифровки иероглифики в XIX веке[112]. Знаки в картуше, которые Шампольон прочитал как иероглифическую запись имени и титула «Автократ, сын Солнца и владетель Обеих Земель Цезарь Домициан Август», Кирхер считал именем некоего божества Мо-Фта, который низводил с небес Осириса — зачинателя всякого плодородия и растительности. Мо-Фта изображался, по мнению Кирхера, в виде льва, и этому было посвящено несколько страниц мистической экзегезы[113]. Согласно Кирхеру, египтяне видели в скарабее не жука, а солнце, причём не материальное Солнце, освещающее постигаемый чувствами мир, но мистическое Солнце умопостигаемого мира[114]. Примечательно, что Кирхер почти подошёл к идее, что некоторые часто встречающиеся иероглифы связаны с фонетическими значениями, и даже создал иероглифический алфавит из 21 знака, из начертаний которых вывел греческие буквы. Например, букву альфа Кирхер производил из знака, изображавшего ибиса, изогнувшего шею. Кирхер полагал, что непосредственная связь между значением и звучанием появилась намного позже, и она помогла ему реконструировать возникновение фонетического алфавита, но не дешифровать иероглифы; Кирхер отказывался верить, что иероглифика изначально была связана с речью[115]. В пятой синтагме первого тома Кирхер рассматривал письменность индейцев Мексики, которую представлял простой пиктографией, не более чем подспорьем для памяти. В четвёртом томе говорится, что индейские знаки указывают на индивидуальные сущности, не способные таить в себе глубинные откровения. Брайан Уолтон в пролегоменах к Лондонской Полиглотте 2, 23 , опубликованных в 1657 году, также писал о неполноценности письменности американских индейцев[116]. Третий том «Эдипа» вводился посвящением императору Фердинанду III — одним из многих, где, в частности, говорилось: Я разворачиваю перед Твоими очами, о Священнейший Цезарь, многообразное царство Иероглифического Морфея: больше скажу, театр, располагающий огромным количеством чудищ, и не просто чудищ в их нагом природном виде, но столько украшен он загадочными Химерами древнейшего знания, что, как я верю, острые умы сумеют почерпнуть оттуда неизмеримые кладези науки, не говоря уж о пользе для словесности[117]. Эко выделял в «Эдипе», помимо религиозно-герметического компонента, ещё и политический аспект. Миф об Осирисе Кирхер использовал как аллегорию поиска стабильности после окончания Тридцатилетней войны, в которую был когда-то непосредственно вовлечён. В этом плане посвящения могут быть прочтены в одном контексте с призывами Гийома Постэля, Джордано Бруно и Томмазо Кампанеллы. Полиграфия и стеганография С иероглифическими интересами Кирхера была связана его книга 1663 года «Новая и универсальная полиграфия, выведенная из комбинаторного искусства». Текст начинался описанием полиграфии — то есть интернационального языка, открытого всем, а далее описывал новую стеганографию, то есть «язык тайный, предназначенный для зашифровки неких сообщений». Трактат вновь был посвящён императору Фердинанду III, причём, обращаясь к нему, Кирхер объявлял полиграфию «всеми языками, сведёнными к одному», посредством которого человек, даже не зная иностранного языка, «мог сообщаться… с любым другим человеком любой национальности». То есть речь шла о письменном языке, который не предполагал словесного общения[119]. Кирхер рассуждал о полезности создания двойного многоязычного словаря для самых разнообразных языков, включая еврейский, латинский, греческий и венгерский, ирландский и конголезский, китайский и армянский, и так далее. При этом отец Афанасий перечислял только «языки учёные, общие для всех». Эко обращал внимание, что в перечне отсутствовал английский язык, который не воспринимался в XVII веке как язык-посредник. Кирхер эмпирически вычислил, что для такого словаря будет достаточно 1228 наиболее употребительных лексем. Словник A предназначался для шифровки; он содержал имена нарицательные и глаголы в алфавитном порядке данного конкретного языка. Отдельно должны быть даны спряжения глаголов «быть» и «иметь». В качестве примера Кирхер описывал пятиязычный словарь. При описанном его устройстве между пятью словами в одной строке вообще нет семантической связи. Слова обозначены римскими цифрами, отсылающими к словнику B, в котором арабские цифры обозначали слова как таковые[120]. В приведённых Кирхером примерах грамматика всех языков должна была сводиться к латинской. Более того, он, видимо, не задавался вопросом, как быть в случае, если не совпадают синтаксические конструкции языков, и будет ли дословный перевод корректным для переводящего языка. Это привело к анекдотической ситуации: Хуан Карамуэль-и-Лобковиц под впечатлением от трактата в августе 1663 года отправил Кирхеру послание, зашифрованное по его системе; в письме выражалось восхищение и содержались поздравления с полезным изобретением. Однако в словниках не было имени «Афанасий», и он использовал ближайший аналог — женское имя «Анастасия» — со значком звательного падежа. Вдобавок он, видимо, был не слишком внимателен, работая со словарём. Текст получился едва ли удобопонятным и в обратном переводе на латынь Умберто Эко выглядел следующим образом[123]: О господин друг, много соли, Анастасия. От меня искусство от него? Ранее, в 1660 году, Кирхер написал трактат «Novum hoc inventum quo omnia mundi idiomata ad unum redunctur» «Новое изобретение, чтобы все языки мира свести к одному» , так и оставшийся в рукописи. Каспар Шотт утверждал, что этот текст заказал ему император исключительно для личного пользования. В основе этой системы элементарная грамматика и словарик в 1620 лексем. От «Полиграфии» он отличается тем, что Кирхер предложил классификацию лексем по 54 категориям, которые обозначены идеограммами, которые частью изображают предметы, имеют форму геометрических фигур или напоминают египетские иероглифы. В остальном метод тот же самый: иконка соответствует римской цифре, а следующая арабская цифра указывает на конкретное слово. Например, квадрат и цифра 4 обозначают воду как элемент, но вода как жидкость, предназначенная для питья, выражается иконограммой чаши класс напитков и цифрой 3[125]. По-видимому, сложность построения связной системы категорий заставила Кирхера отказаться от идеи и упростить методику[126]. Кирхер и Каббала Несмотря на неоднократно выражаемое несогласие и отвращение к каббалистике, Кирхер полагал, что система Каббалы чрезвычайно важна для интерпретации иероглифики и познания мудрости Адама. Основой для таких взглядов было убеждение иезуита, что евреи из всех народов сохранили больше всего церемоний, обрядов и догматов древнеегипетской религии. Истинная Каббала, таким образом, сохранила в себе то же самое, что Гермес Трисмегист сокрыл в иероглифике, в то время как «раввинские суеверия» прямо связаны с египетским идолопоклонством. Каббале специально посвящён 150-страничный трактат, включённый во второй том «Египетского Эдипа»; там, в частности, трактуется учение о 72 именах Бога[127]. Центральная диаграмма Кирхера имеет вид подсолнечника, в центре которого Тетраграмматон, присутствуют также виноградная лоза — хранитель 72 Божественных Имён, оливковое дерево, символизирующее 7 планет, и зодиакальный цикл, представленный плодовыми деревьями; определённого значения, впрочем, эти деревья не имеют. Подсолнух наглядно демонстрирует то, что Кирхер именовал «доброй и благочестивой» частью Каббалы, подтверждающей Троичность и божественность Иисуса Христа. Это означает, что рождённый на Земле истинный Мессия сделал невыразимого Бога явным, а Его тайное имя сделал произносимым[128]. Эманация Божественного Имени описывалась Кирхером так: …все божественные имена обязаны своим происхождением имени Бога Тетраграмматону, ибо из него, как мы указали, проистекают 12-буквенное имя Божие, 22-буквенное имя Божие, 42-буквенное имя Божие и, наконец, 72-кратное имя Бога, словно из некоего неисчерпаемого и неиссякаемого источника. Действительно, имя Божие Йуд-Хей-Вав-Хей посредством комбинаций точечных элементов образует 72 эссенциальных имени Бога, которым все остальные имена в силу определённого эффекта, в последующих Мирах проявленного, стремятся соответствовать. По выражению Д. Стольценберга, Кирхеру для этого пришлось «пожертвовать филологией», в результате англичане знают Имя «Good» вместо God , а итальянцы «Idio», а не Iddio. Это позволило Кирхеру «доказать», что все народы мира обладают богодухновенным истинным именем Бога; это же доказывает, что мир создан для человека, а число народов — семьдесят два — открыто в Священном Писании и соответствует числу ангелов, управляющих всей природой[130]. Примечательным следствием подобных рассуждений является то, что Кирхер последовательно отрицал историческую уникальность евреев, более того, из рассуждений иезуита полностью исчез Моисей и Откровение, данное ему на Синае. Кирхер отлично знал, что большинство христианских каббалистов полагали источником Каббалы именно Моисея, но сам отец-иезуит предпочёл проследить передачу Откровения от Адама и процесс его растворения у язычников в допотопном библейском прошлом. Одновременно это было обетованием спасения всего человечества во Христе[131]. По мнению Д. Стольценберга, каббалистические штудии Кирхера не позволяют считать его «несвоевременным» последователем ренессансного герметизма и неоплатонизма. Во-первых, Афанасий Кирхер не интересовался герметизмом и тем более неоплатонизмом как таковыми. Его иероглифические интересы помещаются исследователем в контекст антикварианизма. То есть традицию следовало изучать потому, что она имела ценность в силу своей древности, а не той мудрости, которую могла и не содержать. Иными словами, «Эдипа» можно рассматривать как попытку синтеза ренессансного оккультизма и раннего европейского антикварианизма. Во-вторых, именно древняя традиция была положена в основу исследовательской программы Кирхера, начало выработки которой относилось ещё ко временам общения с Пейреском в 1630-х годах. При этом для Кирхера характерно отсутствие критического подхода и подлинной научности в реализации собственной программы. Между тем именно из антикварианизма возникла современная наука с её общим скептическим подходом и вниманием к деталям, из которых рождаются обобщающие концепции. Каббала представляла интерес для Кирхера как теоретический контекст, в котором можно интерпретировать древние памятники Востока[132]. Кирхер — антиквар В числе интересов Кирхера был и антиквариат как таковой; при этом неизвестно, когда именно он стал заниматься изучением и собиранием древностей. По мнению Э. Флетчера, огромную роль в этом процессе сыграл Никола-Клод Фабри де Пейреск; согласно его завещанию, в 1638 году Кирхер унаследовал коллекцию редкостей, принадлежавшую аббату Пейреску. В её составе были как египетские древности в том числе мумия , так и естественноисторические экспонаты, включая окаменелости, засушенные растения и плоды, чучела птиц, зверей и рыб и прочее. Бреваля, Кирхер был великим антикваром. Эти интересы естественным образом углубились в Риме, который был, во-первых, центром притяжения для учёных всей Европы, а во-вторых, сам по себе являлся огромным собранием древностей[133]. Кирхер продолжил коллекционирование и профессионально занялся нумизматикой и эпиграфикой; эти труды признавались квалифицированными даже в XVIII веке, когда теории иезуита подверглись осмеянию[133]. Флетчер делил антикварные интересы Кирхера на три раздела: география, библеистика и собственно история. Результатом данных интересов были опубликованные труды[134]. В составлении этого труда содействовали миссионеры-иезуиты: Иоганн Грубер из Линца и Генрих Рот, чьи познания Кирхер восхвалял во введении. Ко времени, когда Кирхер взялся за описание Китая, иезуитская миссия в этой стране, основанная Маттео Риччи, достигла расцвета. К 1661 году под управлением Адама Шалля находилось 38 миссионерских станций и была 151 церковь. Помимо Грубера и Рота, Кирхер переписывался и получал сведения от других лиц, включая китайца-иезуита Андреаса Сина, а также индийца Иосифа, который сопровождал Генриха Рота в Китае и прибыл с ним в Европу. Кирхер писал, что Иосифу, когда они общались, было 85 лет, и несмотря на это, он был физически очень силён и «страстен»[134]. Санскритские прописи алфавитом деванагари воспроизводили почерк отца Рота[137]. Кирхер не скрывал компилятивного характера своего труда, но он был заинтересован в том, чтобы донести труды иезуитов-синологов до широкой публики. Примечательно, что многие корреспонденты отца-иезуита, находившиеся на Востоке, стремились прислать ему свои труды в Рим для опубликования. Такое пожелание выражал французский иезуит Эме Шезо, находившийся в Персии. Однако следует иметь в виду, что Кирхера мало интересовала китайская цивилизация как таковая, его больше всего занимал вопрос о распространении христианства на Востоке в древности, упадка в последующем и современного ему успеха проповеди иезуитов. Немало места занимали и материалы об Индии как связующем звене между Святой Землёй и Китаем, месте мученичества апостола Фомы[138]. Однако уже в первой части книги содержалось описание важного памятника — двуязычной сирийско-китайской стелы из Шэньси, документа китайского несторианства, вновь обнаруженного в 1625 году и свидетельствующего о наличии в Чанъани христианской общины в VIII веке. Кирхер дал перевод сирийского текста и обосновал подлинность памятника. При этом он использовал латинский перевод китайского текста М. Бойма, а сирийский текст перевёл заново, используя как присланные ему зарисовки, так и «Китайский атлас» Мартини. Во второй части описывались путешествия в Китай, а в следующих трёх — разные стороны жизни Китая, включая животный мир, растения, политическую систему, образ жизни народа и описание построек. Самой примечательной является заключительная, шестая часть книги, в которой Кирхер попытался объяснить происхождение китайской иероглифики. Кирхер пришёл к выводу о египетском генезисе китайской письменности и цивилизации, в определённом смысле книга о Китае стала завершением его египетских штудий[134][139][140]. По мнению Ф. Ся, в China Illustrata заслуживают внимания не только текстологические и теоретические главы, но и те, которые посвящены естественным феноменам. Кирхер стремился продемонстрировать, что все странные явления природы, наблюдаемые в Китае, не являются уникальными и могут иметь аналоги в Европе, что доказывалось систематическими сопоставлениями[141]. Кирхер добросовестно подошёл к своим источникам: так, когда он описывал преимущества чая, который учёные люди использовали для «длительного бодрствования», то уточнял, что лично удостоверился в этих свойствах, попробовав чай в компании своих товарищей-иезуитов[142]. Ся, побочным результатом китайских штудий Кирхера стало вовлечение учёных-иезуитов в механизмы «Республики учёных» и её распространение до крайних пределов Востока. В описании деятельности иезуитов в Китае Кирхер обращал внимание своих читателей на то, что отцы не стремились навязывать свою веру и образ мыслей, а встраивались в среду китайских учёных-чиновников, носили такое же платье и говорили на их языке, ибо в этом выражалась «апостольская настойчивость». В своей проповеди они не использовали ни метафизику, ни схоластику, но только естественную теологию, подарив китайцам часы, очки и карту мира карту мира для Риччи подготовил Клавиус. Кирхер также составил биобиблиографический список трудов иезуитов на китайском языке, которых насчитал 340[143]. Энциклопедический труд Кирхера в первую очередь предназначался для «Республики учёных», что следовало как из его содержания, так и из латинского стиля, который основывался на классическом языке времён Цицерона. Однако уже в 1667 году голландские издатели оценили коммерческие перспективы иллюстрированного издания о восточной стране, и в конце того же года последовало второе издание книги. В 1669 и 1673 годах были опубликованы частичные английские переводы Джона Огилви. Возможно, что это не соответствовало намерениям Кирхера, для которого China Illustrata была выражением так и не реализованного в жизни миссионерского подвига; от апостольского странствия, подобного совершённым апостолом Павлом, он был отчуждён в своём римском музее и на кафедре коллегиума. Таким образом, согласно Ф. Ся, издание сочинения о Китае и иезуитской миссии было для Кирхера и его товарищей по ордену своего рода учёной реализацией принципа imitatio Christi[144]. Знание китайского языка в предисловии к энциклопедии описано как сугубо прагматическое знание, которое поможет миссионерам Общества Иисуса обрести «способ донести учение Христа до тех, кто был от него отторгнут кознями дьявола»[118]. Флетчер отмечал, что книга ценилась современниками за иллюстрации, а также за подробнейшие описания всех мало-мальски примечательных объектов в окрестностях Рима. Как путеводитель этот трактат использовал Гёте во время путешествия по Италии. Трактат содержал описания римских монет, живописи в катакомбах и одновременно сетования на миазмы Кампаньи. Больше всего споров в учёном сословии вызвала глава, посвящённая локализации гробницы Лукулла Tusculanum Lucii Luculli в Тускулануме. Впрочем, Кирхер искренне полагал, что эта книга является теоретическим трудом, хотя и снабдил его большим числом иллюстраций только в главе о Лукулле их три. В первой книге «О происхождении и древности Лация» он серьёзно решал вопрос о том, кем был по происхождению Геркулес[145]. Ещё более примечателен тезис, что именно Лаций был избран Ноем и его семьёй для поселения после Потопа — то есть Рим был «первым городом первых смертных». Более того, сила личности и качества Ноя стали основой для образов богов в греко-римской мифологии. Согласно Джону Глэсси, «Лаций» Кирхера был попыткой примирения принципиально разных традиций — античных путеводителей, римской мифологии, Библии и реальной географии и археологии. Карты, помещённые в трактате, изображали этот регион таким, каким он мог быть и должен был быть[146]. В результате в 1672 году Р. Фабретти даже написал специальную диссертацию, в которой исправлял неверные и фантастические суждения иезуита; рукопись её сохранилась в Ватиканской библиотеке[137]. При этом трактат был посвящён юному испанскому королю Карлу II, то есть должен был являться занимательным по форме и содержанию. Здесь даже присутствовали художественные эпизоды, когда Кирхер описывал доблесть Ноя. Иезуит проанализировал тексты на еврейском, арамейском, сирийском, арабском, латинском и греческом языках[147]. Примечательны его реконструкции Ковчега, основанные на данных, приведённых в Библии, но при этом в числе животных, имевшихся на борту, были упомянуты сирены и грифоны, и здесь же на основе исследований Галилея вычислялись приблизительные размеры и водоизмещение творения Ноя и его сыновей[148]. Мелочная схема распределения всех пар животных по одному из трёх «жилищ» Ковчега сопровождалась подробнейшими выкладками по уходу, кормлению и лечению животных, а также обеспечению санитарии. Примечательно, что на Ковчег Кирхер не стал помещать животных, которые, по его мнению, были результатом межвидового скрещивания: мулов, лошаков и жирафов поскольку они, по мнению иезуита, происходили от верблюдов и пантер. Кирхер ограничил число разновидностей животных: на Ковчеге были благородные олени, но не северные, поскольку эти последние были результатом приспособления к условиям окружающей среды. Кирхер не стал помещать на Ковчег низших животных, таких как ящерицы, лягушки и мыши, «поскольку они рождены от гниения, оброненного где-то семени или гниющих частей их собственных тел». Однако для змей было сделано исключение — они были помещены в трюм, где поглощали гнилостные пары, могущие отравить всех остальных. Иными словами, попытка буквальной реконструкции Ноева ковчега привела Кирхера к теории самозарождения и даже локальной эволюции, поскольку он отлично понимал, что на судне определённого, пусть и очень большого размера не могли поместиться все биологические виды. В физическом существовании сирен Кирхер не сомневался, ибо демонстрировал в собственном музее скелет и хвост одного такого существа. Единороги казались ему не менее реальными, нежели носороги или нарвалы. В существовании грифонов он сомневался, но верил сообщениям из Китая об орлах исполинского размера[149]. Последний большой трактат Кирхера — «Вавилонская башня» — увидел свет в 1679 году; богато иллюстрированное сочинение описывалось во «Всеобщей биографии» Луи-Габриэля Мишо и как наиболее учёное, и одновременно как самое фантастическое из его творений[145]. Трактат был разделён на три части. В первой речь шла о мире через 130 лет после Потопа; во второй части описывалось собственно строительство Вавилонской башни на основании всех прочих данных о чудесах строительства в древнем мире, включая сады Семирамиды, египетские обелиски, Лабиринт Минотавра и Колосс Родосский. В этой части помещены описания древних руин в Междуречье, включая Ктесифон, а также генеалогия Ноя, Иафета, Хама и Сима[150]. Здесь тоже хватало причудливых сюжетов. Например, Кирхер задался вопросом, мог ли Нимрод спустя 275 лет после Потопа набрать достаточное число строителей. Выкладки выглядели следующим образом: если у каждого из сыновей и дочерей Ноя каждый год рождалась двойня, то ко времени начала строительства предельное число жителей Земли могло достигнуть 23 328 000 000 человек. Кирхер очень гордился своими выкладками, однако ко времени опубликования «Вавилонской башни» подобные расчёты представили Абрахам Бухгольцер[de] и Уолтер Рэли. Последний использовал расчёты для того, чтобы доказать, что Египет и другие страны уже были населены до потопа и могли полностью восстановить прежнюю численность населения за 70 лет[151]. Третья часть книги преимущественно посвящена вопросам филологии восточных языков, включая коптский, эфиопский и самаритянский. Учение Кирхера о языке излагалось ещё в соответствующих пассажах «Египетского Эдипа» и «Китайских памятников» и было сведено в третьей части «Вавилонской башни» в виде огромного числа разнообразных таблиц[150]. Кирхер считал, что иероглифику принёс в Китай Хам, сын Ноя, отождествив его также с Зороастром — создателем магии. Однако если египетские письмена несут сокровенный смысл, в китайских нет тайны, это всего лишь широко распространённая письменность. Кирхер писал, что китайские знаки имеют иконическую основу, но считал, что эти знаки очень стилизованы и почти утратили первоначальное сходство с предметами. В шестой главе «Китайских памятников» Кирхер приводил фантастическую реконструкцию самых распространённых китайских идеограмм, обнаружив, что они не обозначают звуки или их сочетания, а являются отсылками к понятиям. В «Эдипе» Кирхер замечал, что если бы понадобилось перевести на китайский язык словарь, в нём заключалось столько же знаков, сколько содержалось слов. Кирхер поражался памяти китайских мудрецов, но с его точки зрения, китайскому языку недоставало тайны и он не входит в число священных языков[152]. Кирхер и астрономия Первые астрономические наблюдения, зафиксированные источниками, Кирхер произвёл 25 апреля 1624 года в Майнце, когда он обратил внимание на увеличение числа солнечных пятен. Продолжение эти занятия получили уже в 1630-е годы в Провансе, в чём Э. Флетчер усматривал прямое влияние аббата Пейреска.
У Кирхера было мышление мага. Он видел мир иначе, чем все остальные, и это помогало ему расширять свои знания сомнительным, с современной точки зрения, путем. Убежденность Кирхера в том, что «всё есть во всём», неизбежно вела к поиску связей и почти болезненной потребности в систематизации. Его творчество, как энциклопедия, охватывает все области науки. Он написал монументальные труды по математике, медицине, геологии, географии, геодезии, археологии, астрономии, теологии, алхимии, чудесах и политике. Он придумал множество механических машин, сконструировал магнитные часы, примитивный калькулятор и аппарат для геодезических расчетов. Жадно набросился на изобретения того времени вроде телескопа и микроскопа: он смог распознать солнечные пятна там, где их никто не видел, и разглядел бациллу чумы прежде, чем микроскоп был усовершенствован для наблюдения за бактериями. Во время своих бесчисленных путешествий, от границ Европы и до самого Китая, Кирхер занимался геологическими исследованиями, наблюдал за действиями приливов и отливов, брал пробы почв, а после извержения Везувия даже спустился по веревке в кратер, чтобы сделать замеры изнутри. Он был известен как полиглот, владевший восемнадцатью языками, среди которых был китайский. Его великолепно оформленный труд «Иллюстрированный Китай» China Illustrata был энциклопедией Китая, которая объединила точную картографию с мифическими элементами, такими как драконы. Карта Китая из книги Атанасиуса Кирхера China Illustrata Карта Китая из книги Атанасиуса Кирхера China Illustrata Карта Китая из книги Атанасиуса Кирхера "China Illustrata"В 1663-м году выходит его книга «Polygraphia» с описанием «полиглотического кода на пяти языках», который мог использоваться для шифрования и передачи сообщений на латинском, итальянском, французском, испанском и немецком языках, при этом декодирование могло производиться на любом из указанных языков. Чуть позже Кирхер сконструировал бюро для тайнописи, с таблицами на рейках, чтобы можно было быстро шифровать и расшифровывать письма. В одной из своих книг он приводит пример письма, на первый взгляд совершенно невинного, но содержащего тайное послание «предъявитель сего — предатель и убийца». Письмо Атанасиуса Кирхера Письмо Атанасиуса Кирхера Одно из писем Атанасиуса КирхераКирхер видел во всем так много скрытых связей, что со стороны это может показаться манией. По всей видимости именно подозрительность побудила его к созданию прослушивающих систем, которыми был нашпигован учрежденный им кабинет диковин - «Музей Кирхерианум» в Collegio Romano. В книге Кирхер пишет, что эти таинственные знаки скрывают то, что осталось от знания, которое Бог открыл людям до Потопа. Он считает Египет колыбелью всех знаний.
Condition: New. Language: Latin. Presenting an Exquisite Leather-Bound Edition, expertly crafted by the prestigious organization "Rare Biblio" with Original Natural Leather that gracefully adorns the spine and corners. The allure continues with Golden Leaf Printing that adds a touch of elegance, while Hand Embossing on the rounded spine lends an artistic flair. This masterpiece has been meticulously Reprinted in 2023, utilizing the invaluable guidance of the original edition published many years ago in 1665. If it is multi volume set, then it is only single volume, if you wish to order a specific or all the volumes you may contact us.
Athanasius Kircher's Mundus subterraneus (The subterranean world) Agustín Udías
представления о строении Земли. Афанасий Кирхер родился в три часа утра 2 мая 1602 года в Гайзе на праздник св. Афанасия, в честь которого и был крещён. КИРХЕР (Kircher) Афанасий — священник-иезуит (SJ), философ, богослов, филолог-востоковед, теоретик музыки, археолог; родился 2.05.1601, Гайза, около Фульды (Германия), умер 27.11.1680, Рим. Афанасий Кирхер в книге Mundus subterraneus, quo universae denique naturae divitiae рассказывает о внутреннем устройстве Земли. Афанасий Кирхер: vasily_sergeev — ЖЖ Вавилонская Башня, Библейское Искусство, Печать На Холсте, Гризайль, Херувим, Советы По Рисованию, Ангелы, Полинезийские Тату.
Athanasius Kircher, Mundus subterraneus (1665)
Семена способствуют как зарождению металлов, так и абиогенезу. Семя содержит четыре основных стихии, а суть его может раскрыться лишь при соответствии окружающей среды и оплодотворяющего принципа. Сперматическая смесь всех вещей сотворена Богом одновременно с Землёй. Эту идею он заимствовал из трактата «История гемм и камней» де Бодта , а после Даниэль Зеннерт и Пьер Гассенди распространили концепцию становления идеи, заключённой в семени-носителе, в материальный объект на металлы и минералы.
Иными словами, концепция алхимии Кирхера находится не в контексте герменизма, а научных представлений до эпохи Просвещения. Так, идея универсального семени, сочетающего «тончайшую суть» четырёх стихий, впервые была выдвинута Михалом Сендзивым , которого Кирхер глубоко почитал. У Гассенди Господь создал семена, в которых «запечатал» архетипы будущных веществ или тел.
В представлении Кирхера «живые корпускулы» в подлинном смысле материальны: переносятся водой и воздухом, и, попав в благоприятные условия, порождают насекомых и болезнетворных «червячков», вызывающих эпидемии. Для сотворения металлов необходим «огонь, оживляющий природу», который является истинным философским солнцем. Этот огонь Вулкана древние алхимики и называли трансмутацией [105].
Иными словами, Зеннерт, Гассенди и Кирхер придерживались виталистическо-механистических представлений о мироздании, оставляя Богу роль архитектора Вселенной. Истинной первоматерией являтся семя, пропитывающее весь тварный мир, оно же — истинный философский камень. Виталистическая концепция Кирхера доказывала величие Господа через самодостаточность и неизменность Его творения [106].
Согласно биографии Гассенди , в 1632 году аббат Пейреск , занявшись обработкой материалов, присланных ему с Востока где было множество рукописей и даже две мумии , обратился к помощи Кирхера, который уже получил репутацию знатока египетских древностей. Египетская тема постоянно упоминалась в переписке Кирхера и Пейреска в Риме, начиная с 1634 года. В письме от 23 сентября 1636 года впервые упоминается «Prodromus Coptus» «Коптский вестник» — грамматика коптского языка , опубликованная Кирхером в Риме [107].
Трактат посвящён кардиналу Барберини, а в предисловии Кирхер именует себя «доктором сирийского, арабского, самаритянского, армянского, еврейского, халдейского и эфиопского наречий». Содержание книги, как обычно у Кирхера, весьма многопланово. Он начал с обозрения происхождения слова « Копт », далее описывались коптские колонии в странах Азии и Африки, разные обычаи коптов и, наконец, собственно описание языка и краткая грамматика.
Кирхер совершенно верно предположил, что коптский язык родственен древнеегипетскому, однако связывал его с древнегреческим и с еврейским. В конце книги помещены « Отче наш » и «Ангелус» в переводе на коптский язык [108]. Книга была первым комплексным описанием коптского языка, и даже гиперкритически настроенный к своим предшественникам Шампольон признавал, что публикация, «несмотря на её многочисленные несовершенства, много способствовала распространению изучения коптского языка» [81] [109].
Некоторые ошибки Кирхер исправил в пересмотренном издании Lingua aegyptiaca restituta 1643 года, в котором опубликовал словарь латинско-коптско-арабский и грамматику по рукописям, привезённым Пьетро делла Валле. В издании 1643 года также были помещены описания иерархии коптской церкви и краткая география Египта. Словарь Кирхера был основой всех исследований по коптскому языку и переиздавался вплоть до 1775 года [109].
Одно из посвящений императору Фердинанду III Фронтиспис с изображением Эдипа , взыскующего у Сфинкса небесной мудрости Основным египтологическим трудом иезуита стал монументальный « Египетский Эдип [en] », опубликованный в трёх томах в 1652—1654 годах; общий его объём составил более 2000 страниц печатного текста [110]. Флетчер отмечал, что эта работа, с одной стороны, полна важнейших сведений по египтологии включая рассуждение о роли Нила в египетской цивилизации , но, с другой стороны, лишена всякой систематичности в изложении [111]. Первый том включал 5 синтагм , каждая из которых делилась на несколько глав.
Первая синтагма посвящена хорографии Египта и его делению на номы, а также династиям правителей, в основу египетской хронологии Кирхер положил сочинение Манефона и Библию. Вторая синтагма — «О египетской политике», — была посвящена царской власти в древнем Египте. Третья синтагма именовалась «Архитектурой, или Теогонией» и была посвящена вопросу происхождения суеверий и идолопоклонства.
Четвёртая синтагма рассматривала сравнительные пантеоны богов древних евреев, халдеев, вавилонян и арабов, а в пятой синтагме к ним добавлялись пантеоны американских индейцев и некоторых других народов. Второй и третий тома целиком были посвящены иероглифам и попытке их расшифровать [113]. Кирхер, как и все его современники после открытия «Иероглифики» Гораполлона , считали иероглифы символами, доступными лишь посвящённым.
В «Обелиске Памфилия» 1650 года , предшествующего «Эдипу», он писал: …Символ есть примета, обозначающая некую более глубокую тайну, то есть символ по природе своей способен привести наш дух через некое подобие к постижению предмета, сильно отличающегося от тех, что предстают внешним чувствам… Он не образуется из слов, но выражается в приметах, письменах, фигурах [114]. Таблица из «Обелиска Памфилия», использованная Шампольоном [115] Кирхер полагал, что все иероглифические знаки имели идеографическое значение. Иероглифы были для него первым даром Бога человеку — Адамовой премудростью, причём её устная передача прервалась с пресечением династий фараонов [116].
Умберто Эко отмечал, что Кирхер — «…отец египтологии, как Птолемей — отец астрономии, хотя гипотеза Птолемея и неверна; пытаясь обосновать свою ложную гипотезу, Кирхер накапливает материалы наблюдений, переписывает документы, привлекает внимание научного мира к иероглифике» [114]. Жан Шампольон использовал таблицы и репродукции Кирхера для научной дешифровки иероглифики в XIX веке [117]. Знаки в картуше , которые Шампольон прочитал как иероглифическую запись имени и титула « Автократ, сын Солнца и владетель Обеих Земель Цезарь Домициан Август », Кирхер считал именем некоего божества Мо-Фта, который низводил с небес Осириса — зачинателя всякого плодородия и растительности.
Мо-Фта изображался, по мнению Кирхера, в виде льва, и этому было посвящено несколько страниц мистической экзегезы [118]. Согласно Кирхеру, египтяне видели в скарабее не жука, а солнце, причём не материальное Солнце, освещающее постигаемый чувствами мир, но мистическое Солнце умопостигаемого мира [119]. Примечательно, что Кирхер почти подошёл к идее, что некоторые часто встречающиеся иероглифы связаны с фонетическими значениями, и даже создал иероглифический алфавит из 21 знака, из начертаний которых вывел греческие буквы.
Например, букву альфа Кирхер производил из знака, изображавшего ибиса, изогнувшего шею. Кирхер полагал, что непосредственная связь между значением и звучанием появилась намного позже, и она помогла ему реконструировать возникновение фонетического алфавита, но не дешифровать иероглифы; Кирхер отказывался верить, что иероглифика изначально была связана с речью [120]. В пятой синтагме первого тома Кирхер рассматривал письменность индейцев Мексики, которую представлял простой пиктографией , не более чем подспорьем для памяти.
В четвёртом томе говорится, что индейские знаки указывают на индивидуальные сущности, не способные таить в себе глубинные откровения. Брайан Уолтон в пролегоменах к Лондонской Полиглотте 2, 23 , опубликованных в 1657 году, также писал о неполноценности письменности американских индейцев [121]. Третий том «Эдипа» вводился посвящением императору Фердинанду III — одним из многих, где, в частности, говорилось: Я разворачиваю перед Твоими очами, о Священнейший Цезарь, многообразное царство Иероглифического Морфея: больше скажу, театр, располагающий огромным количеством чудищ, и не просто чудищ в их нагом природном виде, но столько украшен он загадочными Химерами древнейшего знания, что, как я верю, острые умы сумеют почерпнуть оттуда неизмеримые кладези науки, не говоря уж о пользе для словесности [122].
Эко выделял в «Эдипе», помимо религиозно-герметического компонента, ещё и политический аспект. Миф об Осирисе Кирхер использовал как аллегорию поиска стабильности после окончания Тридцатилетней войны , в которую был когда-то непосредственно вовлечён. В этом плане посвящения могут быть прочтены в одном контексте с призывами Гийома Постэля , Джордано Бруно и Томмазо Кампанеллы.
Технологии Магнитные часы Кирхера. В 1646 году Кирхер опубликовал Ars Magna Lucis et Umbrae, по вопросу отображения изображений на экране с помощью устройства, аналогичного волшебный фонарь как разработано Кристиан Гюйгенс и другие. Кирхер описал конструкцию «катастрофической лампы», которая использовала отражение для проецирования изображений на стену затемненной комнаты. Хотя Кирхер не изобретал устройство, он усовершенствовал предыдущие модели и предложил методы, с помощью которых экспоненты могли использовать его устройство. Во многом значение его работы проистекает из рационального подхода Кирхера к демистификации проецируемых изображений. Кирхер подчеркнул, что экспоненты должны очень внимательно информировать зрителей о том, что такие изображения были чисто натуралистическими, а не магическими по своему происхождению. Кирхер также построил магнитный часы, механизм которых он объяснил в своей Magnes 1641. Первоначально устройство было изобретено другим иезуитом, о. Линус Льежский , и был описан знакомым Лайна в 1634 году. Покровитель Кирхера Пайреск утверждал, что движение часов поддерживает движение часов.
Коперниканец космологической модели, аргумент в том, что магнитная сфера в часах была вызвана магнитной силой солнце. Хотя Кирхер писал против Коперниканец модель в его Magnes, поддерживая вместо этого Тихо Браге , его позже Itinerarium exstaticum 1656, исправлено 1671 , представил несколько систем, включая систему Коперника, как отдельные возможности. Часы были реконструированы Кэролайн Бугро в сотрудничестве с Майклом Джоном Горманом и выставлены в Зеленой библиотеке Стэнфордского университета. В книгу включены планы строительства водомоторных автоматические органы , обозначения из пение птиц и схемы музыкальные инструменты. На одной иллюстрации показаны различия между уши людей и других животных. В Фонургия Нова 1673 Кирхер рассмотрел возможности передачи музыки в отдаленные места. Другие машины, разработанные Кирхером, включают эолова арфа , автоматы например, статуя, которая говорила и слушала через говорящая трубка , а вечный двигатель , а Каценклавир «кошачье пианино». Последний из них мог бы вонзить шипы в хвосты кошек, которые выли бы в определенные поля , хотя известно, что Кирхер действительно не сконструировал этот инструмент. В Фонургия НоваБуквально новые методы производства звука, Кирхер исследовал акустические явления. Он исследует использование рупоров и диффузоров для усиления звука в архитектурных приложениях.
В чем-то он созвучен нашей сложной эпохе, и трезвые люди XXI века сумеют отсеять нежизнеспособное хотя и весьма красочное из его сочинений и вписать его мысли и прозрения в современный научный дискурс. Тем более, что большая часть написанного Кирхером еще ждет своего анализа и даже перевода. Как выясняется, до сих пор остались неопубликованными десятки его рукописей, а из опубликованных работ далеко не все переведены с латыни, на которой писал Кирхер. В заключение приведем цитату из работы Дж. Годвина, в которой выражено своеобразное и возможно наиболее проницательное объяснение возникшего интереса к Атанасиусу Кирхеру в наше время, уставшее от рационализма: «Он был всего лишь католиком. Эти приходят и уходят, но природа вещей не изменяется и исключительные личности периодически ее прозревают. Это смысл ренессансной концепции рпБса theologia древней теологии и philosophia регептБ постоянной философии , находящихся в трудах Гермеса Трисмегиста, Зороастра, гимнах Орфея, Золотой поэзии Пифагора, диалогах Платона и произведениях неоплатоников. Герметические учения утверждают разумное устройство и гармонию Вселенной, существенную божественность мира, невидимую сеть, связывающую все вещи вместе, место человеческого микрокосма в космической иерархии и назначение души, когда она нисходит в тело и покидает его. Возрождение Атанасиуса Кирхера сердцевина всей западной эзотерической традиции. Она не угрожает вечным проклятием, не презирает природу и не проклинает материальный мир как зло.
Охватить это — радостное знание, и пример Кирхера со всей его серьезностью, странностью, любопытством и юмором вдохновляет на это» [Godwin 2009]. Декарт Р. Игнатьев И. Российский палеоботанический журнал. Йейтс Ф. Джордано Бруно и герметическая традиция. Перевод Г. Попробуйте сервис подбора литературы. Кузнецов Б. Стрельцов А.
Томсинов В. Краткая история египтологии. Чернышев Д. Кирхер vs. Athanasius Kircher at Stanford. Kircher and Kircheriana. The Athanasius Kircher Correspondence Project. Stanford Uni- versity Libraries, n. Baldwin M. New York: Routledge, 2004, pp.
Boxer S. Conor R. Athanasius Kircher - a Master of a Hundred Arts, 1602 -1689. Wiesbaden: Studia Kircheriana, 1974, 207 p. Findlen P. NewYork: Routledge, 2004. Fletcher J. Leiden and Boston: Brill, 2011. Glassie J. New York: Riverhead Books.
Godwin J. Athanasius Kircher. London: Thames and Hudson, 1979. London: Thames and Hudson, 2009. Gorman M. Gregori G. New Concepts in Global Tectonics. Harrington R. Hsia F. Kircher А.
Arca Noe. Amsterdam: Janssonius-Waesberge, 1675. Google Play.
I, 9 in vol. II , each volume has a title-page and many geometrical figures, illustrations, charts and even a movable dial vol. The book opens with a portrait of Athanasius Kircher. Above it is a winged sphere pierced by a serpent and a hieroglyphic symbol of the Trinity with a quotation from Virgil. Twelve winds are blowing over the earth, acting as mediums for the influences of the twelve signs of the Zodiac.
Athanasius Kircher, Mundus subterraneus (1665)
Быстрое заживление ран вызвало беспокойство монастырского врача и настоятеля Германа Бавинга. По Дж. Глэсси, появление язв и их быстрое исчезновение объяснялось реакцией Кирхера на зимний холод, а не свидетельствовало о серьёзном расстройстве [13]. У чуда были и свидетели, в том числе собрат по ордену Каспар Шотт и Мельхиор Корнеус, будущий провинциал Верхнего Рейна и ректор иезуитской семинарии в Вюрцбурге [14]. Новициат предполагал углублённые занятия и созерцательную молитву, дабы отречься от мира. Молодой учёный продолжал занятия античными языками, а также древнееврейским, но также физикой и естественными науками. В трактате о подземном мире он приводил автобиографический пассаж: во время новициата он общался с местным учёным Боллербрюнном на тему пружинных механизмов и пытался отыскать истинный исток реки Падер [15]. Спокойное развитие Кирхера было прервано начавшейся Тридцатилетней войной: Падерборн оказался в центре конфликта лютеранского и католического епископата, в который вмешался курфюрст Пфальца Фридрих V. Иезуиты и их ученики подвергались особой угрозе со стороны протестантов и были вынуждены разъехаться в разные стороны. Небольшая группа новициев достигла Мюнстера , где их приютили иезуиты и через неделю отправили в Кёльн.
Пересекая Рейн по льду, студенты попали на изломанное ледовое поле, и Кирхера стало уносить вниз по течению. Он смог выплыть, но вынужден был три часа выбираться в мокрой одежде до Нойса , однако не заболел, что приписывал тому, что чудо свершилось на Сретение 2 февраля 1619 года. Падерборнские студенты смогли дойти до Кёльна, где были радушно приняты ректором семинарии Иеронимом Шёреном. Перенесённые испытания только добавили Кирхеру религиозного пыла. Завершив трёхлетний курс философии, он был направлен начальством в Кобленц. К тому времени его экстраординарные способности были очевидны для окружающих, хотя в автобиографии он писал, что демонстрировал их только ради славы своего ордена. В Кобленце он углублённо занимался греческой филологией и трудами Евклида, а также продолжил развивать способности к музыке. Он также построил для семинарии солнечные часы, которые сохранились и по сей день [16]. Именно в Кобленце он заинтересовался магией и читал труды Марсилио Фичино и Герметический корпус [17].
В 1623 году, продолжая традицию академических странствий, Кирхера отрядили в Хайлигенштадт , по пути он смог посетить Фульду и родную Гайзу, опустошённые за год до того враждующими армиями. В Фульде ему предложили снять иезуитское облачение, но он с негодованием отказался, заявив, что готов даже принять мученическую кончину. В результате по пути в Эйзенах 6 августа 1623 года его ограбили дезертиры, отобрав даже книги, которые он нёс с собой; однако их главарь пожалел молодого человека и не стал его убивать. Спустя два дня Афанасий прибыл в Хайлигенштадт, где занял место учителя, продолжая аскетические и научные занятия самостоятельно. Для местной церкви Богородицы он, как и в Кобленце, построил солнечные часы, которые самостоятельно и установил [18]. Во время визита в город курфюрста Майнца — Иоганна Швайкхарда — Кирхера назначили ответственным за встречу, он написал приветственный адрес и сценарий театрального представления. Приветственные речи звучали на восьми языках, а для постановки были сконструированы сценические механизмы и эффекты, из-за которых собратья по ордену даже заподозрили Афанасия Кирхера в колдовстве. На курфюрста молодой иезуит произвёл такое впечатление, что его немедленно перевели в резиденцию в Ашаффенбург , но о его пребывании при дворе почти ничего не известно. Исповедником курфюрста был иезуит Иоганн Рейнхард Циглер, выпускник германского коллегиума в Риме.
В этот период Кирхер по поручению князя обследовал древнюю римскую дорогу, так называемую Bergstrasse между Дармштадтом и Гейдельбергом ; на составление её карты ушло три месяца [19]. Титульный лист Magnes siue de arte magnetica opvs tripartitvm римское издание 1641 года. Хорошо виден символ Всевидящего ока на фоне пирамиды, возможно, заимствованный из трудов Роберта Фладда [20] После кончины курфюрста, в 1624 году Кирхера перевели в иезуитский коллегиум Майнца, где четыре года он изучал восточные языки и готовился к принятию сана. Внешних событий в эти годы было совсем немного; в автобиографии Кирхер писал, что исполнял обязанности регента церковного хора и продолжал греческие штудии. Из других источников известно, что именно в Майнце Кирхер впервые обратился к астрономии и 25 апреля 1625 года изучал солнечные пятна, зафиксировав 12 больших и 38 второстепенных деталей на диске Солнца. В 1628 году Кирхер обосновался в Шпайере библиотекарем местного коллегиума. Здесь он нашёл книгу, описывающую египетские обелиски, воздвигнутые в Риме в понтификат Сикста V. В предисловии ко всем своим египтологическим трудам Кирхер писал, что именно в Шпайере на всю жизнь заинтересовался смыслом и дешифровкой египетских иероглифов. В 1630 году Кирхера перевели в коллегиум Вюрцбурга , где он преподавал моральную философию, математику и древнееврейский язык.
По-видимому, в это время Кирхер заинтересовался Китаем и подал в Рим прошение назначить его в миссию в эту страну, но получил отказ. В Вюрцбурге имелся уникальный для Германии того времени кабинет редкостей, пожертвованный коллегиуму здешним князем-епископом, что также очень сильно повлияло на интересы молодого преподавателя. В Вюрцбурге было высоко развито преподавание медицины, что привлекало множество студентов, особенно из Польши, Кирхер также отдал дань медицинским исследованиям. Однако Вюрцбург был известен и как город, где весьма активно велась «охота на ведьм», в ходе которой страдали даже студенты коллегиума и братья ордена иезуитов. В одном только 1627 году пыткам в ходе ведовских процессов подверглись 219 человек [21]. В Вюрцбурге увидела свет первая печатная работа Кирхера — Ars magnesia, посвящённая свойствам магнита. Изначально это была магистерская работа его студента Иоганна Якоба Швайхарта, но после внимательного приёма её учёным сообществом, в 1631 году Кирхер переработал её в цельную книгу. Некоторое время Кирхер общался со своим однокашником Каспаром Шоттом, но в 1631 году тот уехал из Вюрцбурга. Кирхер-физик в тот год объявил о создании универсального угломерного инструмента, пригодного как для земных, так и небесных объектов, — Pantometrum — и посвятил его Фердинанду III, эрцгерцогу Австрийскому, будущему императору.
Этот инструмент активно пропагандировал и К. Шотт [22]. Для здания университета Кирхер построил двое солнечных часов. Мистические настроения не оставляли его: летом 1631 года ему было видение вооружённых бородатых воинов во дворе университета; ректор тогда много смеялся над своим профессором, но 17 сентября Густав Адольф Шведский разгромил католические войска под Лейпцигом, и вся Франкония открылась для протестантов. Иезуитам вновь грозила смертельная опасность, и князь-епископ повелел эвакуировать членов ордена. Кирхер перебрался во Францию и больше никогда в жизни не ступал на землю Германии [24]. Франция 1631—1633 Авиньон. Капелла иезуитского коллегиума, построенная по образцу римской Иль-Джезу [24] Кирхер и его коллега Андреас Виганд сначала обосновались в Лионе , но в городе началась эпидемия чумы, и брат Афанасий отправился в папские владения — в Авиньон , где прожил следующие два года. В Авиньоне сильно ощущалось иезуитское влияние, их коллегиум во дворце Де Ла Мотт получал папскую стипендию в 500 скуди в год, что делало его одним из богатейших во Франции, учитывая владения ордена и пожертвования местных влиятельных персон.
Кирхер немедленно построил для иезуитской церкви солнечные часы и спроектировал планетарий, который произвёл большое впечатление [24]. Он интенсивно занимался астрономией и в 1632 году познакомился в Авиньоне с Яном Гевелием. С астрономией связана и трагикомическая история: во время деловой поездки в приорат Монфаве Кирхер поздно ночью настолько увлёкся созерцанием звёзд, что во второй раз в жизни попал в мельничное колесо, хотя вновь не пострадал. Во Франции Кирхер преподавал в коллегиуме, видимо, обязанности не были обременительными, он много ездил по местным достопримечательностям, особенно в Марселе и Тарасконе. В результате он составил большую карту Нарбонской Галлии [25]. Картографические интересы привели к важному для Кирхера знакомству: в 1632 году он был представлен аббату Никола-Клоду Фабри де Пейреску — «князю Республики учёных», а также раввину Соломону Азуби [25]. С Пейреском и Азуби немецкого иезуита сблизили востоковедческие интересы. Кирхер стал клиентом влиятельного аббата, который всячески одобрял и спонсировал египтологические штудии учёного. Поэтому, когда Кирхер летом 1633 года получил назначение придворным математиком в Вену , Пейреск поднял все свои связи, чтобы перевести иезуита в Рим.
Приказ о переводе Кирхера в Италию пришёл уже после того, как иезуит морем отбыл в Геную — это было в сентябре. Кирхер хотел на пути в Австрию побывать в Милане и Венеции. Однако судно, на котором он отправился, уже в трёх милях от Марселя село на песчаную отмель. Когда он пересел на фелюгу, разразился сильнейший шторм, и судно выбросило на берег в Кассисе это было в день Рождества Богородицы. Чтобы добраться до Генуи, потребовалось 8 дней. Две недели Кирхер и его товарищи по несчастью приходили в себя в Генуе и совершили благодарственное паломничество в Лорето. Далее предстояло добраться морем до Ливорно , однако судно было штормом унесено на Корсику. Повреждённый корабль с трудом добрался до Чивитавеккьи , откуда было удобнее ехать в Рим, а не в Ливорно. Вновь лишившийся всего имущества Кирхер в начале 1634 года добрался до Вечного Города впрочем, в одном из писем Пейреску упоминалась дата 22 декабря 1633 года , где и узнал о своём новом назначении [28].
Италия, Сицилия, Мальта 1634—1638 Здание Collegium Romanum — ныне Лицей Висконти[it] Ко времени прибытия в Рим Кирхера в столице католического мира насчитывалось 3 патриаршие базилики, 11 коллегиальных юбилейных церквей, 10 базилик различных орденов, 106 приходских церквей, 43 монастыря, 27 церквей иностранных наций и 64 общественные часовни [29]. В этой обстановке Кирхер прожил всю оставшуюся жизнь, но не порывал с оставленной им Германией, живо интересовался её делами и регулярно общался с немцами, приезжавшими в Вечный город. У немецкого землячества была собственная церковь на Кампо-Санто , а в 1666—1683 годах действовала патриотическая организация, возглавляемая ландграфом Гессенским Фридрихом; впрочем, Кирхер избегал её. Хранителем Ватиканской библиотеки в 1650—1660 годах был знакомый Кирхера Лукас Гольстениус [en] [30]. С начала 1634 года Кирхера устроили на работу в Collegium Romanum преподавателем, далее он последовательно занимал там должности библиотекаря и хранителя музея. Первое время он преподавал математику и древнееврейский язык; причём на кафедре математики одним из его предшественников был Клавий — «архитектор григорианского календаря» [31]. Прибытие молодого иезуита не прошло незамеченным: учёный аббат Бушар известил о Кирхере и его изобретениях Галилея , а также Рафаэлло Маджотти [fr]. Маджотти в одном из частных писем писал, что Кирхер вернулся с Востока что не соответствовало действительности , владеет 12-ю языками и превосходный геометр и часовых дел мастер. Тема Востока возникла не случайно: перед отъездом Пейреск передал через Кирхера огромное количество восточных рукописей, которые ему доставили из Египта капуцины.
Маджотти упоминал и иероглифический папирус, а также арабские и халдейские манускрипты Пьетро делла Валле. Поскольку Кирхера воспринимали в первую очередь как востоковеда, в 1636 году он выпустил в свет первое в Европе исследование коптского языка Prodromus coptus sive aegyptiacus, напечатанное за счёт Конгрегации пропаганды веры с посвящением кардиналу Барберини [32]. О научных работах первых римских лет Кирхера можно судить по сохранившейся переписке с главным патроном — Пейреском он скончался в 1637 году. Ещё в апреле 1634 года в корреспонденции профессора из Нима — Самуэля Пети — упоминается коптский словарь Кирхера и подробно трактуется о рукописи вавилонского раввина Нефи, которую иезуит обещал перевести на латинский язык. Рукопись «Истории, древностей, иероглифических знаков, религии и предметов искусства египтян» была на арабском языке. Предметом переписки была не только античность: Кирхер представил Пейреску молодого римского астронома Гаспара Берти, который провёл точные наблюдения во время лунного затмения в августе 1635 года. В конце 1635 года в Рим прибыл гессенский ландграф Фридрих, встречу ему от немецкого землячества организовывал Кирхер. Опыт Кирхера, имитирующий сожжение Архимедом флота Марцелла. Из книги «Ars magna lucis et umbrae», 1646 В мае граф со свитой, куда входил и иезуит, был отправлен на Мальту; Кирхер при этом был командирован лично кардиналом Франческо Барберини, чтобы следить за твёрдостью германского графа в католической вере.
Из Чивитавеккья компания морем отправилась в Неаполь и Мессину и 2 июня прибыла в Валлетту. Он воспользовался путешествием, чтобы провести наблюдения над магнитным склонением, об этом Маджотти извещал Галилея, а Лукас Гольстениус писал о том же Пейреску. Гольстениус писал, что Кирхеру доставили несколько эфиопских рукописей, но его свитские обязанности не позволили пока работать с ними. Кирхер пробыл на Мальте до весны 1638 года, видимо, отношения с графом складывались успешно, и у него было много времени для научных занятий. Больше всего его интересовали мальтийские горы и пещеры. В письме профессору гебраистики Базельского университета Иоганну Буксторфу[en] от 6 января 1638 года Кирхер писал, что поднялся на Везувий и на Этну , посетил Липарские острова. В библиотеке Мальтийского ордена он обнаружил множество греческих и восточных рукописей, сконструировал для ордена сложную машину, которая позволяла делать астрологические и календарные расчёты, а также предсказания. Это устройство было описано в книге Specula Melitensis, выпущенной в 1638 году в Мессине под именем великого приора ордена Сальваторе Имброльо. Весной 1638 года через Палермо иезуит был отозван в Рим [34].
В Палермо он встретился с Каспаром Шоттом, и они вместе поехали в Сиракузы, где попытались опытным путём доказать, что Архимед действительно мог сжечь римский флот зажигательными зеркалами [35]. Далее Кирхер был свидетелем извержения Стромболи , с которым связывал землетрясение в Калабрии. Он был потрясён, когда обнаружил на Вербное воскресенье, что на месте деревни Санта-Эуфимия образовалось сернистое озеро. Кирхер дал обет написать о подземном мире специальное исследование.
Хотя Кирхер не изобретал устройство, он усовершенствовал предыдущие модели и предложил методы, с помощью которых экспоненты могли использовать его устройство.
Во многом значение его работы проистекает из рационального подхода Кирхера к демистификации проецируемых изображений. Кирхер подчеркнул, что экспоненты должны очень внимательно информировать зрителей о том, что такие изображения были чисто натуралистическими, а не магическими по своему происхождению. Кирхер также построил магнитный часы, механизм которых он объяснил в своей Magnes 1641. Первоначально устройство было изобретено другим иезуитом, о. Линус Льежский , и был описан знакомым Лайна в 1634 году.
Покровитель Кирхера Пайреск утверждал, что движение часов поддерживает движение часов. Коперниканец космологической модели, аргумент в том, что магнитная сфера в часах была вызвана магнитной силой солнце. Хотя Кирхер писал против Коперниканец модель в его Magnes, поддерживая вместо этого Тихо Браге , его позже Itinerarium exstaticum 1656, исправлено 1671 , представил несколько систем, включая систему Коперника, как отдельные возможности. Часы были реконструированы Кэролайн Бугро в сотрудничестве с Майклом Джоном Горманом и выставлены в Зеленой библиотеке Стэнфордского университета. В книгу включены планы строительства водомоторных автоматические органы , обозначения из пение птиц и схемы музыкальные инструменты.
На одной иллюстрации показаны различия между уши людей и других животных. В Фонургия Нова 1673 Кирхер рассмотрел возможности передачи музыки в отдаленные места. Другие машины, разработанные Кирхером, включают эолова арфа , автоматы например, статуя, которая говорила и слушала через говорящая трубка , а вечный двигатель , а Каценклавир «кошачье пианино». Последний из них мог бы вонзить шипы в хвосты кошек, которые выли бы в определенные поля , хотя известно, что Кирхер действительно не сконструировал этот инструмент. В Фонургия НоваБуквально новые методы производства звука, Кирхер исследовал акустические явления.
Он исследует использование рупоров и диффузоров для усиления звука в архитектурных приложениях. Он также исследует явления эха в помещениях с куполами разной формы, включая эффект приглушения эллиптический купол из Гейдельберга. В одном разделе он также исследует терапевтические эффекты музыки, особенно в тарантизм , тема из южной Италии. Его методы и схемы обсуждаются в Ars Magna Sciendi, sive Combinatoria, 1669.
This eruption had a major impact on contemporaries throughout Europe, giving rise to an upsurge of interest in the study of volcanoes. Among those drawn to the close scrutiny of Vesuvius was the Jesuit priest and polymath Athanasius Kircher 1609-1680. Despite having had his youth in his German homeland disrupted by the Thirty Years War, Kircher had shown early promise in the sciences and by the early 1630s he was known for his work in mathematics, mechanics and magnetism. From 1633 he worked in Rome as a scholar and teacher, and in 1637-8 he travelled in the south of Italy investigating earthquakes and volcanic phenomena including Etna, Stromboli and Vesuvius.
Credit Athanasii Kircheri e Soc. Jesu Mundus subterraneus, in XII libros digestus; qvo divinum subterrestris mundi opificium, mira ergasteriorum naturae in eo distributio, verbo Pantamorphon Protei regnum, universae denique naturae majestas et divitiae summa rerum varietate exponuntur. Abditorum effectuum causae acri indagine inquisitae demonstrantur; cognitae per artis et naturae conjugium ad humanae vitae necessarium usum vario experimentorum apparatu, necnon novo modo, et ratione applicantur.
Кирхер, Афанасий
Солнце получило имя Вулкана от своей огненной природы, а Марса - от жара, который пробуждает в живущих: отсюда происходят болезни кожи, безумие, войны, человекоубийства и тому подобные дела Марса. Солнце называется Эскулапом по причине оздоровления, которое оно дает телам и душам, Паном - из-за плодородия, которое оно сообщает всему. Солнце - Эол, поскольку, притягивая в одно место большие количества воздуха, оно вызывает ветра и бури. Когда же различные эти свойства находили у других планет, которые, под влиянием солнечного света, вызывали похожие эффекты, им также приписывались эти божественные имена. Если Солнце, единое по природе, многообразное по свойствам, называли активным началом всех вещей, то Луну, также единую, но многообразную силою, изображали пассивным началом вещей и супругой Солнца. Ее именовали великой Матерью Богов, так, что каждая из богинь могла быть сведена к ней. Сначала Луну называли Реей, поскольку она подлежит истечению Солнца, как жена мужу, и является как бы матерью самого порождения. Она называется Церерой, поскольку начальствует над плодами, Люциной, поскольку, развевая мрак ночи, она благодетельным светом оплодотворяет почву, эту изнанку мира, Венерой, по причине плодородной семенной жизни и стремления к порождению вещей, а поскольку таковое состоит в жидкости, сама она изображается рожденной из морской пены. Она Диана, по причине увлажняющей силы Луны, которая порождает многое в лесистых и плодородных местностях.
Имени Минерва же она удостоилась по причине лунного тепла, которое, как мы говорили выше, способствует развитию талантов. Она называется Гекатой нижней и подземной из-за сотен родов вещей, которые она порождает в подземном мире, Фетидой - в качестве управляющей морями и потоками, а Беллоной - от того жара, который избыток желчи производит в телах. Чтобы не казалось, будто мы защищаем лишь собственные утверждения, я посчитал уместным подтвердить вышесказанное одним лишь свидетельством Евсевия. Он пишет: «Внимай этому прилежно: они называют силу огня Вулканом и ставят ей статуи в человеческом образе, с голубой шапкой на голове, символизирующей небесный свод, где находится целостный и чистый огонь. Ведь тот огонь, который упал с неба на землю, был слабее небесного, и нуждается в топливе, и потому Вулкан изображается хромым. Аполлона, согласно певцам, окружают девять муз, то есть 7 планетарных орбит, восьмая сфера, и та, последняя, которая есть Луна. Ему посвящают лавр, ибо это дерево огненное по природе, отчего оно ненавистно демонам, а еще потому что, будучи сжигаемо, оно издает громкий треск, что отличает его как дерево предсказания. Это же божество, поскольку оно целит больных и прогоняет болезни, называют Геркулесом, приписывая ему двенадцать подвигов, ибо солнце проходит через двенадцать знаков Зодиака.
Геркулеса наделяют шкурой льва и булавой: булава означает неравное движение Солнца, шкура - знак, в котором Солнце более всего показывает свою силу. Целительную силу Солнца обозначает Эскулап, чей посох, как говорят, поддерживает болящих. Этот посох обвивает змей, символ душевного и телесного здоровья. Ведь сведущие в естественных вещах говорят, что, хотя остальные пресмыкающиеся обладают наиболее грубой и земной природой, змея отличается удивительными свойствами: ведь она лечит нездоровье тела, и сама слывет знатоком лекарств. Это змеи обнаружили растение, улучшающее зрение, и говорят даже, что они знают некую траву, которая способна омолаживать. Огненное свойство Солнца, благодаря которому зреют плоды, именуют Дионисом. В свершении его годового круга его называют Гором. Поскольку та сила, которая дает нам плоды, тем самым умножает богатство, ее называют Плутоном.
Поскольку в этом же свойстве скрыто разложение, говорят, что Плутон обитает вместе с Сераписом. Кербера изображают трехглавым, потому что Солнце имеет три основных положения в верхней части небес: восход, закат и полдень. Луну же именуют Дианой, которая, хотя она и дева, тем не менее является родовспомогательницей Люциной, ибо новолуние не в малой мере способствует родам. То, чем для Солнца является Аполлон, тем для Луны является Минерва, означающая благоразумие. Луна далее называется Гекатой по причине различия форм, которые это небесное тело принимает, в зависимости от его удаленности от Солнца. Ее свойства трехчастны. Свойства новолуния изображаются бело-золотыми одеждами богини и несомым ею факелом. Корзина, которая изображается у среднего тела Гекаты, означает, что с возрастанием света Луны зреют плоды.
Силу полной Луны изображает плодотворящий цвет, ибо ей дается в руку золотая ветвь, поскольку сама она воспламеняется от Солнца, а мак посвящается Гекате по причине его плодовитости и множества душ-семян, которые обитают в нем, как в городе.
Авангард русской армии не смог захватить обоз Мишеля Нея. Быстро закопать большое количество груза Ней не смог бы на глазах казачьих пластунов. Да и в течении 200 лет условное место переправы 3-го корпуса маршала Мишеля Нея через Днепр обследовали много раз, а результатов не было и нет.
Тайной пропажи ценного обоза маршала Мишеля Нея владел его начальник штаба Жомини, который в 1813 году перешел на службу к Александру I. Надо быть очень наивным человеком, чтобы поверить в версию ухода из жизни в 1821 году на далеком острове Святой Елены в Атлантическом океане стратега, полководца, самого влиятельного, богатого и могущественного человека в мире. Нас, господа, интересует самый главный вопрос: судьба сокровищ и артефактов Наполеона Бонапарта, которые он захватил в тщательно спланированной русской кампании. Бонапарт разделил ценности на три части, и за их доставку в Саксонию отвечали доверенные лица, которые в процессе исторической разработки были все же установлены.
Основной структурой, которая отвечала за поиск ценностей в Кремле, дворянских имениях, монастырях, церквях являлся Легион Вислы. Миллионы собственной казны императора и особого фонда были извлечены из погребов Тюильри и заимообразно предоставлены государственному казначейству». В распоряжении Наполеона Бонапарта было 58 миллионов чрезвычайного фонда и 100 миллионов его личной казны, итого 158 миллионов франков золотом. Чтобы разгадать этот ребус, нам необходимо внимательно посмотреть на символику личного штандарта Наполеона Бонапарта, который в 1815 году гордо развивался над островом Эльба, где император находился в изгнании.
Еще монах-иезуит Афанасий Кирхер в своих трудах учил нас обращать внимание на скрытый символизм, который является шифром или ключом к инсайду. На гербе Бонапарта мы видим трех золотых пчел. Кто эти три золотые матки, сестры или женщины императора? А, возможно, это три тайника-улья, три орденских замка?
Охрана папы — швейцарская гвардия — оказала ожесточенное сопротивление французам. В резиденции римских пап и королей Италии французы нашли и изъяли архив Ватикана, много картин и ценностей. Наполеон поручил аббату Лишону изучить старые манускрипты, книги из архива Ватикана. В древних источниках искали любую информацию о последних из рода Меровингских длинноволосых королей.
Merowinger или Merovinger — первая династия франкских королей в истории Франции. Герольд аббат нашел связь рода де Богарнэ и франкийского короля Дагобера II. Еще в 1653 году при раскопках могилы потомка Меровингов — Хильдерика I, сына Меровея, нашли 300 золотых пчел и магические атрибуты. Три пчелы — старый герб флорентийской династии Барберини.
Не забывайте, господа, что остров Эльба, на котором в изгнании находился Наполеон Бонапарт, принадлежал Козимо Медичи — банкиру из города Флоренции. Дальнейшее историческое расследование показало, что штаб-квартира клана Наполеона Бонапарта — некий пчелиный улей — находится во Флоренции. Но золотые активы клана скрыты в подземельях, «запечатанных» на поверхности тремя замками, вершины которых составляют треугольник, а в центре дельты находится Всевидящее Око Матрица. О чем мы расскажем нашему читателю подробнее.
В фирме «Сименс» в 1810 году были заказаны рессорные повозки, специальные футляры и ящики — для перевозки сокровищ и предметов искусства. Рессорные повозки были изготовлены длинные и немного уже обычных телег того времени, они могли легко вписываться в габариты подземного тоннеля, который соединял древние города. Умный Бонапарт сформировал ложный караван пустышку из 40. Обоз и свои жизни отважно защищали не посвященные в замысел императора французы.
Тогда как главные ценности часть пути из Москвы в Саксонию прошли по подземным коммуникациям, которые соединяли между собой монастыри, города и замки. Сокровища направлялись в Саксонию, в поместье Гернгут, что недалеко от Дрездена. Гернгут — поместье графа Николаса Цинцердорфа — являлось главной штаб-квартирой Ордена Моравских братьев пещерников. Поместье можно рассматривать в качестве возможного тайника в Саксонии.
За тайниками приглядывала любовница Наполеона Бонапарта графиня Кильмансегг. Высокая, стройная, с голубыми глазами, прекрасная Августа-Шарлотта обожала своего любимого маленького генерала. Ее дом был полон всевозможнейших артефактов, приятных мелочей и реликвий, оставшихся на память от французского императора, и который он посетил в последний раз в 1813 году. Малоизвестный исторический факт: она воспитывала сына Наполеона Бонапарта, который трагически погиб.
Финальная часть событий произошла зимой 1812 года. Наполеон Бонапарт бросает свою армию в Сморгони на произвол судьбы и бежит в Париж. Граф Филипп-Поль де Сегюр, адъютант императора, пишет: «Раз история повествует даже о последних моментах великих людей, то какое я имею право умолчать о последнем издыхании Великой армии? Все в ней, как ее огромные стоны, так и ее победные крики, только увеличивает ее славу!
Все в ней было велико; нашей участью было удивить века силой блеска и скорби! Печальное утешение, но единственное, оставшееся нам; потому что, не сомневайтесь, товарищи, гром такого сильного падения прозвучит в будущем, когда великие несчастия так же делают бессмертными, как и громкая слава! Наполеон проходил по толпе своих офицеров, выстроившихся на его пути, и одарял их на прощанье печальной, вынужденной улыбкой; он увозил их безмолвные просьбы, которые выражались некоторыми почтительными жестами. Он и Коленкур затворились в крытой карете; его мамелюк Рустам и Вонсович, капитан его гвардии, заняли козлы; Дюрок и Лобо следовали за ним в санях.
Сначала его конвоировали поляки, потом неаполитанцы королевской гвардии». Вот лишь некоторые сведения о гран-маршале Ж. Дюрок — человеке, который неотлучно, словно тень, следовал за Наполеоном Бонапартом и «золотыми обозами».
Убежденность Кирхера в том, что «всё есть во всём», неизбежно вела к поиску связей и почти болезненной потребности в систематизации. Его творчество, как энциклопедия, охватывает все области науки. Он написал монументальные труды по математике, медицине, геологии, географии, геодезии, археологии, астрономии, теологии, алхимии, чудесах и политике. Он придумал множество механических машин, сконструировал магнитные часы, примитивный калькулятор и аппарат для геодезических расчетов.
Жадно набросился на изобретения того времени вроде телескопа и микроскопа: он смог распознать солнечные пятна там, где их никто не видел, и разглядел бациллу чумы прежде, чем микроскоп был усовершенствован для наблюдения за бактериями. Во время своих бесчисленных путешествий, от границ Европы и до самого Китая, Кирхер занимался геологическими исследованиями, наблюдал за действиями приливов и отливов, брал пробы почв, а после извержения Везувия даже спустился по веревке в кратер, чтобы сделать замеры изнутри. Он был известен как полиглот, владевший восемнадцатью языками, среди которых был китайский. Его великолепно оформленный труд «Иллюстрированный Китай» China Illustrata был энциклопедией Китая, которая объединила точную картографию с мифическими элементами, такими как драконы. Карта Китая из книги Атанасиуса Кирхера China Illustrata Карта Китая из книги Атанасиуса Кирхера China Illustrata Карта Китая из книги Атанасиуса Кирхера "China Illustrata"В 1663-м году выходит его книга «Polygraphia» с описанием «полиглотического кода на пяти языках», который мог использоваться для шифрования и передачи сообщений на латинском, итальянском, французском, испанском и немецком языках, при этом декодирование могло производиться на любом из указанных языков. Чуть позже Кирхер сконструировал бюро для тайнописи, с таблицами на рейках, чтобы можно было быстро шифровать и расшифровывать письма. В одной из своих книг он приводит пример письма, на первый взгляд совершенно невинного, но содержащего тайное послание «предъявитель сего — предатель и убийца».
Письмо Атанасиуса Кирхера Письмо Атанасиуса Кирхера Одно из писем Атанасиуса КирхераКирхер видел во всем так много скрытых связей, что со стороны это может показаться манией. По всей видимости именно подозрительность побудила его к созданию прослушивающих систем, которыми был нашпигован учрежденный им кабинет диковин - «Музей Кирхерианум» в Collegio Romano. В книге Кирхер пишет, что эти таинственные знаки скрывают то, что осталось от знания, которое Бог открыл людям до Потопа. Он считает Египет колыбелью всех знаний. До того, как Шампольон откроет смысл иероглифов 1822 , работы Атанасиуса Кирхера о Египте будут считаться основополагающими. Он говорит, что арабы называли этот город «Ainschems», то есть «глаз Солнца», и что там в храме Солнца было чудесное зеркало, сооруженное с величайшим искусством таким образом, что оно отражало солнечные лучи».
Еще в 1653 году при раскопках могилы потомка Меровингов — Хильдерика I, сына Меровея, нашли 300 золотых пчел и магические атрибуты. Три пчелы — старый герб флорентийской династии Барберини. Не забывайте, господа, что остров Эльба, на котором в изгнании находился Наполеон Бонапарт, принадлежал Козимо Медичи — банкиру из города Флоренции. Дальнейшее историческое расследование показало, что штаб-квартира клана Наполеона Бонапарта — некий пчелиный улей — находится во Флоренции. Но золотые активы клана скрыты в подземельях, «запечатанных» на поверхности тремя замками, вершины которых составляют треугольник, а в центре дельты находится Всевидящее Око Матрица. О чем мы расскажем нашему читателю подробнее. В фирме «Сименс» в 1810 году были заказаны рессорные повозки, специальные футляры и ящики — для перевозки сокровищ и предметов искусства. Рессорные повозки были изготовлены длинные и немного уже обычных телег того времени, они могли легко вписываться в габариты подземного тоннеля, который соединял древние города. Умный Бонапарт сформировал ложный караван пустышку из 40. Обоз и свои жизни отважно защищали не посвященные в замысел императора французы. Тогда как главные ценности часть пути из Москвы в Саксонию прошли по подземным коммуникациям, которые соединяли между собой монастыри, города и замки. Сокровища направлялись в Саксонию, в поместье Гернгут, что недалеко от Дрездена. Гернгут — поместье графа Николаса Цинцердорфа — являлось главной штаб-квартирой Ордена Моравских братьев пещерников. Поместье можно рассматривать в качестве возможного тайника в Саксонии. За тайниками приглядывала любовница Наполеона Бонапарта графиня Кильмансегг. Высокая, стройная, с голубыми глазами, прекрасная Августа-Шарлотта обожала своего любимого маленького генерала. Ее дом был полон всевозможнейших артефактов, приятных мелочей и реликвий, оставшихся на память от французского императора, и который он посетил в последний раз в 1813 году. Малоизвестный исторический факт: она воспитывала сына Наполеона Бонапарта, который трагически погиб. Финальная часть событий произошла зимой 1812 года. Наполеон Бонапарт бросает свою армию в Сморгони на произвол судьбы и бежит в Париж. Граф Филипп-Поль де Сегюр, адъютант императора, пишет: «Раз история повествует даже о последних моментах великих людей, то какое я имею право умолчать о последнем издыхании Великой армии? Все в ней, как ее огромные стоны, так и ее победные крики, только увеличивает ее славу! Все в ней было велико; нашей участью было удивить века силой блеска и скорби! Печальное утешение, но единственное, оставшееся нам; потому что, не сомневайтесь, товарищи, гром такого сильного падения прозвучит в будущем, когда великие несчастия так же делают бессмертными, как и громкая слава! Наполеон проходил по толпе своих офицеров, выстроившихся на его пути, и одарял их на прощанье печальной, вынужденной улыбкой; он увозил их безмолвные просьбы, которые выражались некоторыми почтительными жестами. Он и Коленкур затворились в крытой карете; его мамелюк Рустам и Вонсович, капитан его гвардии, заняли козлы; Дюрок и Лобо следовали за ним в санях. Сначала его конвоировали поляки, потом неаполитанцы королевской гвардии». Вот лишь некоторые сведения о гран-маршале Ж. Дюрок — человеке, который неотлучно, словно тень, следовал за Наполеоном Бонапартом и «золотыми обозами». Жерар Кристоф Мишель Дюрок — генерал и гран-маршал, гофмейстер, отвечал за личную безопасность императора, и он единственный владел информацией о четырех двойниках Наполеона Бонапарта. Жерар Дюрок, герцог Фриульский был убит 23 мая 1813 года ядром у городка Маркерсдорф, когда находился в составе свиты Наполеона I. Гран-маршал Ж. Дюрок неотлучно, как тень, следовал за Наполеоном Бонапартом и «золотыми обозами». Без сомнений, нас очень интересует судьба персонажей из ближнего окружения Бонапарта, участников русской кампании, так как они были посвящены в тайну «золотого обоза». Истина где-то рядом, она не дает покоя исследователям более 200 лет. Добавлю, что документы, которые могут раскрыть тайну золотых активов Наполеона Бонапарта, частично находятся в архиве Ватикана. В наше время архивом Ватикана заведует Лука Карбони. В огромный двухэтажный подземный бункер можно попасть с неприметной площадки для автомобилей. До 1924 года архив Ватикана был секретным, допуск в него был закрыт. Размер секретного архива таков: 655 отделов, 84 мили полок, более 36 тысяч различных книг, рукописей и документов. В 1920-х годах советский архитектор, католик Генрих Людвиг, любитель оккультизма и древних языков, получил доступ в секретные архивы Ватикана, где обнаружил невероятную информацию. Генрих Маврикиевич Людвиг 1893—1973 был очень необычным человеком с разносторонними интересами, он был мыслителем, изобретателем, инженером-архитектором, исследователем древних языков и теоретиком русского авангарда 1920-х. Родился в Польше, но после революции переехал в Москву, где стал коммунистом. В 1938-м из-за необычных взглядов на мир его определили в антисоветчики и сослали в лагеря, а реабилитировали лишь после смерти Сталина. После освобождения Людвиг занимался в основном преподавательской деятельностью и расшифровкой символов, знаков и древних пиктограмм. По следам Людвига в Ватикан был направлен агент «Макс». Агент советской разведки «Макс» в подземной библиотеке Ватикана нащупал ниточку, тайный след «Либерии» царя Ивана Грозного, но вот что происходит дальше: его срочно отзывает Центр в Москву. Он спешно, вместе с женой Лаурой и маленькой дочкой, покидает Италию через Вену. Правительство Коста-Рики, под крышей которого работал нелегал, объявляет своего посла Теодора Кастро в розыск… 1. Его членами были назначены помимо самого Наполеона Бонапарта 35 ученых из числа прибывших в составе его египетской армии.
Афанасий Кирхер: забытый изобретатель
At the same time, the Theatre-of-Memory-like frontispieces he inserted into his speculative texts, and which map knowledge in terms of visual imagery, retain an undeniable oneiric power in the twenty-first century. His interpretation of Egyptian hieroglyphs as Hermetic documents of vast import did not, however, transcend their later translation as laundry lists. He did, all the same, build a clock powered by sunlight; and he predicted — vaguely — the germ theory of disease. His ambitions and researches were unconstrained by later understandings of the nature of the historical record, but his antiquarian instincts, which his contemporaries shared less compulsively, led him to many speculations, some of them practical, about the meaning of the ancient world which we had declined from and its artefacts which we could rebuild.
Для сочинений Кирхера характерно отсутствие каких бы то ни было ссылок на Филиппа Аквинского. Центральная часть схемы Кирхера содержит в себе ключевую часть того, что он называет в своем сочинении благой, набожной часть Каббалистического Учения о Именах Божьих. Первые пять кругов схемы представляют собой пример стандартной Христианской интерпретации Каббалы, целью которой было доказательство существования Троицы, а также и доказательство Божественности Иисуса Христа в Иудейских Каббалистических Доктринах Имен Божьих. Акцент, делаемый на Четырехбуквенное, Двенадцати-буквенное, Сорокадвух-буквенное и Семидесятидвух-буквенное Имена Божьи, присущи всей Христианкой Каббале. Его мы можем легко найти в сочинениях таких авторов, как Пьетро Галатино и Иоганн Рейхлин. В самом центральном круге изображен Тетраграмматон, Священнейшее и Непроизносимое Четырехбуквенное Имя Божье, коие в Каббале понимается источником происхождения всех остальных Имен Божьих, что изображены на схеме исходящими от Тетраграмматона. Внимательный читатель отметит, однако, что Имя Божье на Иврите, заключенное в центре схемы, содержит в себе не четыре, а пять Букв.
Он есть Бог и человек, коий явил Четырехбуквенное Имя, ранее тайное и сокрытое, однако теперь раскрытое и разъясненное Самим Учителем миру будущему. Подобно тому, как светит солнце, заставляя все приносить плоды, и живит все вещи, распространяя лучи свои по всему миру, такова же и Сила и Действие Имени Иисус, Коий есть Солнце Справедливости, оживляющее и сохраняющее все вещи посредством распространения Себя на все вещи сии». Подобно тому, как Слово стало плотью посредством воплощения, так же и Шин в центре Тетраграмматона, «связывает Божественное и человеческое». Непроизносимый Тетраграмматон связан с Ветхим Законом. Здесь Кирхер весьма близок интерпретации, которую еще полтора века назад предложил Рейхлин, первый Христианский ученик Каббалы. Кирхер данную интерпретацию расширил. Поскольку Мессия, Иисус Христос, синонимичен Тетраграмматону, то они являются взаимозаменяемыми, и круг, посвященный Тетраграмматону, содержит в себе, в дополнение, и Еврейский Пентаграмматон, Монограмму Иисуса IHS, написанную латинскими буквами, и три буквы Йуд вместе с еще одним знаком, означающим гласную буквы, которые Кирхер называет еврейской формой Троицы.
Внутри букв IHS помещены четыре стиха из Библии на иврите, которые имеют отношение к Тетраграмматону. Из Двенадцати-буквенного Имени Божьего проистекает Сорокадвух-буквенное Имя Божье, которое Кирхер приводит в двух версиях, одна из которых весьма подобна его способу толкования Двенадцати-буквенного Имени Божьего. В своем изображении Двенадцати-буквенного и Сорокадвух-буквенного Имен Божьих Кирхер приписывает им данные Тринитарные толкования, предпочитая их тем, что он называет суеверными, и принадлежащими некоторым раввинам. Второе Сорокадвух-буквенное Имя, которое изображает Кирхер на своей схеме, по своему происхождению является аутентично Иудео-Каббалистическим, оно взято из первых двух стихов Книги Бытия согласно методу замещения букв. Оно лишено Тринитальных или Христологических значений. Удивительно, что Кирхер включил это Имя Божье в одну из частей своей схемы, которая должна являть читателям пример благой, не суеверной Каббалы. Кирхер же называет метод замещения Букв «низшим из искусств сочетания».
В третьем кольце содержатся сорок две «степени бытия» gradus entium , соответствующие Буквам Сорокадвух-буквенных Имен. Если до сего момента Кирхер использовал традиционные Имена Божьи, то далее он переходит уже к весьма оригинальным вещам. После Сорокадвухбуквенного Имени Божьего, вместо перечисления Семидесятидвух Трехбуквенных Имен Божьих, начинается перечисление Семидесятидвух Четырехбуквенных Имен Божьих, связанных с семидесяти двумя нациями, что составляют весь род человеческий. Как того, и можно было бы ожидать от Кирхера, список, им приводимый, действительно глобален. В него включены жители Нового Мира, такие как мексиканцы, филиппинцы, канадцы, калифорнийцы, а также японцы, китайцы, эфиопы и так далее. Кирхер говорит о том, что у каждой нации есть свое боговдохновенное Четырехбуквенное Имя Божье, наравне с Чудесным Пятибуквенным Именем Христа, что идентично Тетраграмматону. Традиционно Семьдесят Два Имени Божьих относятся к группе Трехбуквенных Имен на Иврите, которые происходят из трех стихов Книги Исхода, главы 14, в которой таинственным образом содержатся семьдесят две буквы.
Если написать три стиха в три ряда, в таком случае, составляя из них вертикальные колонки и прочитывая их, можно найти семьдесят два Трехбуквенных Имени Божьих. Данные Имена появляются на виноградной грозди на схеме. Кирхер рассуждает о тайне данных Имен Божьих в главе 6 своего сочинения, более всего при этом опираясь на Моше Кордоверо и его сочинение «Pardes rimmonim». Кирхер объясняет, что эти Семьдесят два Имени Божьих, равные по числу своему Именам Ангелов, что выводятся при помощи добавления к них суффиксов -iel или -iah, представляют собой Добродетели Божьи, или Атрибуты, - то есть, те множества проявлений в сотворенном мире Единого, Нераздельного Бога, Коий представлен Тетраграмматоном. Эти Семьдесят Две Силы, или Ума, соответствуют равному числу классов сотворенных вещей, и управительствуют над семьюдесятью двумя семьями, составляющими человечество.
Кирхер, Афанасий — Википедия Афанасий Кирхер. More information.
Афанасий Кирхер. Find this Pin and more on athanasius kircher by skhirtladzevika. Русские войска. Кирхер, Афанасий — Википедия 06.
Часть I. Athanasius Kircher, 2 мая 1602, Гайза, около Фульды — 27 ноября. Афанасий Кирхер - выдающийся и ныне почти забытый ученый. Эдип египетский. Кирхер Афанасий Скачать 12 бесплатных нот и партитур для скачивания по запросу: Кирхер Афанасий, различные форматы, Ноты, партитуры, клавиры. В 1665 году Афанасий Кирхер в своем трактате «Mundus subterraneus» приписал гигантские кости вымершей расе людей-великанов.
Таинственные рисунки Афанасия Кирхера
В заключение хочется напомнить, что Атанасиус (Афанасий) — это греческое имя, означающее "бессмертный". Кирхер при жизни пользовался бешеной популярностью, но после смерти он был предан анафеме. This eruption had a major impact on contemporaries throughout Europe, giving rise to an upsurge of interest in the study of volcanoes. Among those drawn to the close scrutiny of Vesuvius was the Jesuit priest and polymath Athanasius Kircher (1609-1680). конструкции музыкальных автоматов. Athanasius Kircher (1602- 1680).
афанасий кихер
немецкий священник- иезуит. Афанасий Кирхер: vasily_sergeev — ЖЖ Вавилонская Башня, Библейское Искусство, Печать На Холсте, Гризайль, Херувим, Советы По Рисованию, Ангелы, Полинезийские Тату. Mundus subterraneusCreator - Kircher, Athanasius,Description - Mundus subterraneus, in XII libros digestus. Везувий из книги Атанасиуса Кирхера "Mundus Subterraneus" (1664)Но больше всего после своих бесчисленных путешествий Кирхер кичился знанием языков. Он был известен как полиглот, владевший восемнадцатью языками, среди которых был китайский.