В этой статье представлено описание жизни и судьбы Акакия Акакиевича Башмачкина в вопросах и ответах. С людьми, равными "значительному лицу" по чину, ведёт себя как порядочный. Акакий Акакиевич Башмачкин — чиновник одного из петербургских департаментов. Ему за 50 лет, у него чин невысокий — он титулярный советник. Во-первых, почему мама Башмачкина-младшего выбирает ему имя по какому-то календарю?
Акакий Акакиевич Башмачкин: характеристика героя повести Н. В. Гоголя "Шинель"
Продержав Башмачкина в передней изрядное время, значительное лицо с неудовольствием выслушал косноязычную речь чиновника. Через историю мелкого чиновника Акакия Акакиевича Башмачкина Гоголь «высвечивает» тему маленького человека — одну из ключевых в русской литературе того периода. Важен чин, положение на социальной лестнице. После пропажи шинели, Башмачкин впервые в жизни решается отстоять свои права и отправляется с жалобой к «генералу». Характеристики героевАкакий АкакиевичАкакий Акакиевич Башмачкин – главный герой повести Н. В. Гоголя «Шинель», бедный титулярный советник в департаменте Петербурга. Большинство титулярных советников навеки оставались в этом чине, не рассчитывая на большее; их называли «вечными титулярными советниками». коллежского ассесора.
Акакий Акакиевич Башмачкин: характеристика героя повести Н. В. Гоголя "Шинель"
Против этого писаря ничего не посмели сказать, и один из них пошел вызвать частного. Частный принял как-то чрезвычайно странно рассказ о грабительстве шинели. Вместо того чтобы обратить внимание на главный пункт дела, он стал расспрашивать Акакия Акакиевича: да почему он так поздно возвращался, да не заходил ли он и не был ли в каком непорядочном доме, так что Акакий Акакиевич сконфузился совершенно и вышел от него, сам не зная, возымеет ли надлежащий ход дело о шинели или нет. Весь этот день он не был в присутствии единственный случай в его жизни. На другой день он явился весь бледный и в старом капоте своем, который сделался еще плачевнее.
Повествование о грабеже шинели, несмотря на то что нашлись такие чиновники, которые не пропустили даже и тут посмеяться над Акакием Акакиевичем, однако же, многих тронуло. Решились тут же сделать для него складчину, но собрали самую безделицу, потому что чиновники и без того уже много истратились, подписавшись на директорский портрет и на одну какую-то книгу, по предложению начальника отделения, который был приятелем сочинителю, — итак, сумма оказалась самая бездельная. Один кто-то, движимый состраданием, решился, по крайней мере, помочь Акакию Акакиевичу добрым советом, сказавши, чтоб он пошел не к квартальному, потому что хоть и может случиться, что квартальный, желая заслужить одобрение начальства, отыщет каким-нибудь образом шинель, но шинель все-таки останется в полиции, если он не представит законных доказательств, что она принадлежит ему; а лучше всего, чтобы он обратился к одному значительному лицу, что значительное лицо, спишась и снесясь с кем следует, может заставить успешнее идти дело. Нечего делать, Акакий Акакиевич решился идти к значительному лицу.
Какая именно и в чем состояла должность значительного лица, это осталось до сих пор неизвестным. Нужно знать, что одно значительное лицо недавно сделался значительным лицом, а до того времени он был незначительным лицом. Впрочем, место его и теперь не почиталось значительным в сравнении с другими, еще значительнейшими. Но всегда найдется такой круг людей, для которых незначительное в глазах прочих есть уже значительное.
Впрочем, он старался усилить значительность многими другими средствами, именно: завел, чтобы низшие чиновники встречали его еще на лестнице, когда он приходил в должность; чтобы к нему являться прямо никто не смел, а чтоб шло все порядком строжайшим: коллежский регистратор докладывал бы губернскому секретарю, губернский секретарь — титулярному или какому приходилось другому, и чтобы уже, таким образом, доходило дело до него. Так уж на святой Руси все заражено подражанием, всякий дразнит и корчит своего начальника. Говорят даже, какой-то титулярный советник, когда сделали его правителем какой-то отдельной небольшой канцелярии, тотчас же отгородил себе особенную комнату, назвавши ее «комнатой присутствия», и поставил у дверей каких-то капельдинеров с красными воротниками в галунах, которые брались за ручку дверей и отворяли ее всякому приходившему, хотя в «комнате присутствия» насилу мог уставиться обыкновенный письменный стол. Приемы и обычаи значительного лица были солидны и величественны, но не многосложны.
Главным основанием его системы была строгость. Хотя, впрочем, этому и не было никакой причины, потому что десяток чиновников, составлявших весь правительственный механизм канцелярии, и без того был в надлежащем страхе; завидя его издали, оставлял уже дело и ожидал стоя ввытяжку, пока начальник пройдет через комнату. Обыкновенный разговор его с низшими отзывался строгостью и состоял почти из трех фраз: «Как вы смеете? Знаете ли вы, с кем говорите?
Понимаете ли, кто стоит перед вами? Получивши генеральский чин, он как-то спутался, сбился с пути и совершенно не знал, как ему быть. Если ему случалось быть с ровными себе, он был еще человек как следует, человек очень порядочный, во многих отношениях даже не глупый человек; но как только случалось ему быть в обществе, где были люди хоть одним чином пониже его, там он был просто хоть из рук вон: молчал, и положение его возбуждало жалость, тем более что он сам даже чувствовал, что мог бы провести время несравненно лучше. В глазах его иногда видно было сильное желание присоединиться к какому-нибудь интересному разговору и кружку, но останавливала его мысль: не будет ли это уж очень много с его стороны, не будет ли фамилиярно, и не уронит ли он чрез то своего значения?
И вследствие таких рассуждений он оставался вечно в одном и том же молчаливом состоянии, произнося только изредка какие-то односложные звуки, и приобрел таким образом титул скучнейшего человека. К такому-то значительному лицу явился наш Акакий Акакиевич, и явился во время самое неблагоприятное, весьма некстати для себя, хотя, впрочем, кстати для значительного лица. Значительное лицо находился в своем кабинете и разговорился очень-очень весело с одним недавно приехавшим старинным знакомым и товарищем детства, с которым несколько лет не видался. В это время доложили ему, что пришел какой-то Башмачкин.
Он спросил отрывисто: «Кто такой? Здесь надобно сказать, что значительный человек совершенно прилгнул: ему было время, они давно уже с приятелем переговорили обо всем и уже давно перекладывали разговор весьма длинными молчаньями, слегка только потрепливая друг друга по ляжке и приговаривая: «Так-то, Иван Абрамович! Наконец наговорившись, а еще более намолчавшись вдоволь и выкуривши сигарку в весьма покойных креслах с откидными спинками, он наконец как будто вдруг вспомнил и сказал секретарю, остановившемуся у дверей с бумагами для доклада: «Да, ведь там стоит, кажется, чиновник; скажите ему, что он может войти». Увидевши смиренный вид Акакия Акакиевича и его старенький вицмундир, он оборотился к нему вдруг и сказал: «Что вам угодно?
Акакий Акакиевич уже заблаговременно почувствовал надлежащую робость, несколько смутился и, как мог, сколько могла позволить ему свобода языка, изъяснил с прибавлением даже чаще, чем в другое время, частиц «того», что была-де шинель совершенно новая, и теперь ограблен бесчеловечным образом, и что он обращается к нему, чтоб он ходатайством своим как-нибудь того, списался бы с господином обер-полицмейстером или другим кем и отыскал шинель. Генералу, неизвестно почему, показалось такое обхождение фамилиярным. Об этом вы должны были прежде подать просьбу в канцелярию; она пошла бы к столоначальнику, к начальнику отделения, потом передана была бы секретарю, а секретарь доставил бы ее уже мне... Значительное лицо, кажется, не заметил, что Акакию Акакиевичу забралось уже за пятьдесят лет.
Стало быть, если бы он и мог назваться молодым человеком, то разве только относительно, то есть в отношении к тому, кому уже было семьдесят лет. Тут он топнул ногою, возведя голос до такой сильной ноты, что даже и не Акакию Акакиевичу сделалось бы страшно. Акакий Акакиевич так и обмер, пошатнулся, затрясся всем телом и никак не мог стоять: если бы не подбежали тут же сторожа поддержать его, он бы шлепнулся на пол; его вынесли почти без движения. А значительное лицо, довольный тем, что эффект превзошел даже ожидание, и совершенно упоенный мыслью, что слово его может лишить даже чувств человека, искоса взглянул на приятеля, чтобы узнать, как он на это смотрит, и не без удовольствия увидел, что приятель его находился в самом неопределенном состоянии и начинал даже с своей стороны сам чувствовать страх.
Как сошел с лестницы, как вышел на улицу, ничего уж этого не помнил Акакий Акакиевич. Он не слышал ни рук, ни ног. В жизнь свою он не был еще так сильно распечен генералом, да еще и чужим. Он шел по вьюге, свистевшей в улицах, разинув рот, сбиваясь с тротуаров; ветер, по петербургскому обычаю, дул на него со всех четырех сторон, из всех переулков.
Вмиг надуло ему в горло жабу, и добрался он домой, не в силах будучи сказать ни одного слова; весь распух и слег в постель. Так сильно иногда бывает надлежащее распеканье! На другой же день обнаружилась у него сильная горячка. Благодаря великодушному вспомоществованию петербургского климата болезнь пошла быстрее, чем можно было ожидать, и когда явился доктор, то он, пощупавши пульс, ничего не нашелся сделать, как только прописать припарку, единственно уже для того, чтобы больной не остался без благодетельной помощи медицины; а впрочем, тут же объявил ему чрез полтора суток непременный капут.
После чего обратился к хозяйке и сказал: «А вы, матушка, и времени даром не теряйте, закажите ему теперь же сосновый гроб, потому что дубовый будет для него дорог». Слышал ли Акакий Акакиевич эти произнесенные роковые для него слова, а если и слышал, произвели ли они на него потрясающее действие, пожалел ли он о горемычной своей жизни, — ничего этого не известно, потому что он находился все время в бреду и жару. Явления, одно другого страннее, представлялись ему беспрестанно: то видел он Петровича и заказывал ему сделать шинель с какими-то западнями для воров, которые чудились ему беспрестанно под кроватью, и он поминутно призывал хозяйку вытащить у него одного вора даже из-под одеяла; то спрашивал, зачем висит перед ним старый капот его, что у него есть новая шинель; то чудилось ему, что он стоит перед генералом, выслушивая надлежащее распеканье, и приговаривает: «Виноват, ваше превосходительство! Далее он говорил совершенную бессмыслицу, так что ничего нельзя было понять; можно было только видеть, что беспорядочные слова и мысли ворочались около одной и той же шинели.
Наконец бедный Акакий Акакиевич испустил дух. Ни комнаты, ни вещей его не опечатывали, потому что, во-первых, не было наследников, а во-вторых, оставалось очень немного наследства, именно: пучок гусиных перьев, десть белой казенной бумаги, три пары носков, две-три пуговицы, оторвавшиеся от панталон, и уже известный читателю капот. Кому все это досталось, Бог знает: об этом, признаюсь, даже не интересовался рассказывающий сию повесть. Акакия Акакиевича свезли и похоронили.
И Петербург остался без Акакия Акакиевича, как будто бы в нем его и никогда не было. Исчезло и скрылось существо, никем не защищенное, никому не дорогое, ни для кого не интересное, даже не обратившее на себя внимания и естествонаблюдателя, не пропускающего посадить на булавку обыкновенную муху и рассмотреть ее в микроскоп; существо, переносившее покорно канцелярские насмешки и без всякого чрезвычайного дела сошедшее в могилу, но для которого все же таки, хотя перед самым концом жизни, мелькнул светлый гость в виде шинели, ожививший на миг бедную жизнь, и на которое так же потом нестерпимо обрушилось несчастие, как обрушивалось на царей и повелителей мира... Несколько дней после его смерти послан был к нему на квартиру из департамента сторож, с приказанием немедленно явиться: начальник-де требует; но сторож, должен был возвратиться ни с чем, давши отчет, что не может больше прийти, и на запрос «почему? Таким образом узнали в департаменте о смерти Акакия Акакиевича, и на другой день уже на его месте сидел новый чиновник, гораздо выше ростом и выставлявший буквы уже не таким прямым почерком, а гораздо наклоннее и косее.
Но кто бы мог вообразить, что здесь еще не все об Акакии Акакиевиче, что суждено ему на несколько дней прожить шумно после своей смерти, как бы в награду за не примеченную никем жизнь. Но так случилось, и бедная история наша неожиданно принимает фантастическое окончание. По Петербургу пронеслись вдруг слухи, что у Калинкина моста и далеко подальше стал показываться по ночам мертвец в виде чиновника, ищущего какой-то утащенной шинели и под видом стащенной шинели сдирающий со всех плеч, не разбирая чина и звания, всякие шинели: на кошках, на бобрах, на вате, енотовые, лисьи, медвежьи шубы — словом, всякого рода меха и кожи, какие только придумали люди для прикрытия собственной. Один из департаментских чиновников видел своими глазами мертвеца и узнал в нем тотчас Акакия Акакиевича; но это внушило ему, однако же, такой страх, что он бросился бежать со всех ног и оттого не мог хорошенько рассмотреть, а видел только, как тот издали погрозил ему пальцем.
Со всех сторон поступали беспрестанно жалобы, что спины и плечи, пускай бы еще только титулярных, а то даже самих тайных советников, подвержены совершенной простуде по причине ночного сдергивания шинелей. В полиции сделано было распоряжение поймать мертвеца во что бы то ни стало, живого или мертвого, и наказать его, в пример другим, жесточайшим образом, и в том едва было даже не успели. Именно будочник какого-то квартала в Кирюшкином переулке схватил было уже совершенно мертвеца за ворот на самом месте злодеяния, на покушении сдернуть фризовую шинель с какого-то отставного музыканта, свиставшего в свое время на флейте. Схвативши его за ворот, он вызвал своим криком двух других товарищей, которым поручил держать его, а сам полез только на одну минуту за сапог, чтобы вытащить оттуда тавлинку с табаком, освежить на время шесть раз на веку примороженный нос свой; но табак, верно, был такого рода, которого не мог вынести даже и мертвец.
Не успел будочник, закрывши пальцем свою правую ноздрю, потянуть левою полгорсти, как мертвец чихнул так сильно, что совершенно забрызгал им всем троим глаза. Покамест они поднесли кулаки протереть их, мертвеца и след пропал, так что они не знали даже, был ли он, точно, в их руках. С этих пор будочники получили такой страх к мертвецам, что даже опасались хватать и живых, и только издали покрикивали: «Эй, ты, ступай своею дорогою! Но мы, однако же, совершенно оставили одно значительное лицо, который, по-настоящему, едва ли не был причиною фантастического направления, впрочем, совершенно истинной истории.
Прежде всего долг справедливости требует сказать, что одно значительное лицо скоро по уходе бедного, распеченного в пух Акакия Акакиевича почувствовал что-то вроде сожаления. Сострадание было ему не чуждо; его сердцу были доступны многие добрые движения, несмотря на то, что чин весьма часто мешал им обнаруживаться. Как только вышел из его кабинета приезжий приятель, он даже задумался о бедном Акакии Акакиевиче. И с этих пор почти всякий день представлялся ему бледный Акакий Акакиевич, не выдержавший должностного распеканья.
Мысль о нем до такой степени тревожила его, что неделю спустя он решился даже послать к нему чиновника узнать, что он и как, и нельзя ли в самом деле чем помочь ему; и когда донесли ему, что Акакий Акакиевич умер скоропостижно в горячке, он остался даже пораженным, слышал упреки совести и весь день был не в духе. Желая сколько-нибудь развлечься и позабыть неприятное впечатление, он отправился на вечер к одному из приятелей своих, у которого нашел порядочное общество, а что всего лучше — все там были почти одного и того же чина, так что он совершенно ничем не мог быть связан. Это имело удивительное действие на душевное его расположение. Он развернулся, сделался приятен в разговоре, любезен — словом, провел вечер очень приятно.
За ужином выпил он стакана два шампанского — средство, как известно, недурно действующее в рассуждении веселости. Шампанское сообщило ему расположение к разным экстренностям, а именно: он решил не ехать еще домой, а заехать к одной знакомой даме, Каролине Ивановне, даме, кажется, немецкого происхождения, к которой он чувствовал совершенно приятельские отношения. Надобно сказать, что значительное лицо был уже человек немолодой, хороший супруг, почтенный отец семейства. Два сына, из которых один служил уже в канцелярии, и миловидная шестнадцатилетняя дочь с несколько выгнутым, но хорошеньким носиком приходили всякий день целовать его руку, приговаривая: «bonjour, papa».
Супруга его, еще женщина свежая и даже ничуть не дурная, давала ему прежде поцеловать свою руку и потом, переворотивши ее на другую сторону, целовала его руку. Но значительное лицо, совершенно, впрочем, довольный домашними семейными нежностями, нашел приличным иметь для дружеских отношений приятельницу в другой части города. Эта приятельница была ничуть не лучше и не моложе жены его; но такие уж задачи бывают на свете, и судить об них не наше дело.
Никитенко «хотя не коснулся ничего существенного, но вычеркнул некоторые весьма интересные места» [1].
Реакция[ править править код ] После выхода 3-го тома собрания сочинений повесть не вызвала развёрнутых критических отзывов и при жизни Гоголя больше не переиздавалась. Произведение воспринималось в ряду других комических и сентиментальных повестей о бедствующих чиновниках, которых довольно много появлялось в конце 1830-х годов [4]. Тем не менее образ забитого маленького человека, бунтующего против системы, оказал несомненное влияние на натуральную школу сороковых годов. В 1847 году Аполлон Григорьев писал: В образе Акакия Акакиевича поэт начертал последнюю грань обмеленья божьего создания до той степени, что вещь, и вещь самая ничтожная, становится для человека источником беспредельной радости и уничтожающего горя, до того, что шинель делается трагическим fatum в жизни существа, созданного по образу и подобию Вечного.
Гуманизация мелких, на первый взгляд, забот бедных чиновников получила развитие в первых произведениях Достоевского , таких, как « Бедные люди » 1845 и « Двойник » 1846 [5]. Анализ[ править править код ] Почтовая марка России, посвящённая 200-летию со дня рождения Н. Гоголя Большое влияние на складывание школы формализма и нарратологии в целом оказала статья Б. Новаторство повести исследователь увидел в том, что «рассказчик так или иначе выдвигает себя на первый план, как бы только пользуясь сюжетом для сплетения отдельных стилистических приемов» [10].
Эта сказовая манера позволяет проследить изменение отношения рассказчика к Акакию Акакиевичу по ходу рассказа. Как отмечает Д. Мирский , «Акакий Акакиевич изображён как жалкая личность, смиренная и неполноценная, и рассказ проходит через всю гамму отношений к нему — от простой насмешки до пронзительной жалости» [11]. Советский литературовед И.
Сергиевский видит в повести критику бюрократической общественной системы, основанной на торжестве равнодушия и жестокости, казёнщины и безразличия к человеку, где класс чиновника в табели о рангах в большей степени предопределяет отношение к нему окружающих, чем его личные качества. Чем выше чин должностного лица будочник, частный пристав, значительное лицо , к которому обращается пострадавший Акакий Акакиевич, тем жестокосерднее оно обращается с ним [12]. Выход из этого противоречия был найден следующий — «Шинель» стала толковаться как пародия на романтическую повесть, где «место трансцендентального стремления к высокой художественной цели занимала вечная идея будущей шинели на толстой вате» [13] : Трансцендентальное стремление редуцировалось до элементарной потребности, но потребности жизненно важной, не избыточной, насущно необходимой, неотъемлемой в бедной бесприютной жизни Акакия Акакиевича и притом терпящей такое же неотвратимое крушение, какое претерпевали мечтания художника или композитора. Манн [13] Если в России за увлечением социальным анализом от критиков ускользала мистическая составляющая повести, то на Западе наоборот — повесть рассматривалась в контексте гофмановской традиции, где мечта неизменно разбивается о действительность.
Соответственно, тем или иным сюжетным ситуациям «Шинели» подыскивали соответствия в новеллах Гофмана [14] [15]. Борис Зайцев писал [16] : дьявол напустил тумана в глаза и навел марево … на людей, казалось бы, обязанных Гоголя понять При религиозной трактовке, повесть, прежде всего, не история бедного чиновника, а притча, адресованная читателю. Это история искушения, затем одержимости смиренного, убогого и лишенного тщеславия Башмачкина с его простыми радостями неким новым предметом, страстью, идолом, сначала лишивших человека его радостей, а затем погубивших его.
Далее рассказывается о профессии Башмачкина, о его чине и работе. Очень много лет Акакий Акакиевич находился на одном и том же месте, один и тот же чин. Сидя за переписыванием бумаг, более молодые чиновники постоянно мешали и подбрасывали бумажки к нему на стол и всячески издевались.
Но однажды один из молодых чиновников, в очередной раз решивший посмеяться над Башмачкиным, остановился, услышав его слова «Оставьте меня, зачем вы меня обижаете? Человек живет в своей должности, и даже приходя домой, после скудного ужина, он садился писать и переписывать документы. Описывается петербургский вечер, отображающий всю серость и слякоть и то, что видит Акакий Акакиевич. Эта зарисовка показывает и саму жизнь Башмачкина такую же серую и тусклую без развлечений и целей. Он зарабатывает всего четыре сотни рублей в год, чего ему едва хватает. На улице холодно, и герой старается как можно быстрее добежать до работы в прохудившейся «тощенькой шинелишке».
Он обращается к Григорию, а в сокращении к Петровичу за помощью. Как было уже написано Петрович в прошлом крепостной крестьянин, а ныне портной. Описание дома Григория вызывает некое отвращение. Придя к нему домой и поднявшись наверх, Акакий Акакиевич в ходе разговора понимает, что Петрович трезв, и договориться с ним не получиться. Григорий не поддался уговорам Башмачкина починить его старую шинель и обязался сшить новую, не понимая сколько значила для Башмачкина эта шинель. Ведь она дорога не только как память, но и по цене.
В итоге попытка снизить цену или уговорить починить старую шинель не увенчалась успехом. Одержимый мыслями о шинели он заходит к Петровичу поговорить о ней. И вот шинель сшита. Акакий Акакиевич идет в департамент в новой шинели. Башмачкин слышит много похвалы в свою сторону, ведь шинель не остается незамеченной сослуживцами. Они требовали задать по такому случаю вечер и устроить празднество, но Башмачкина спасает другой чиновник, у которого были именины, он и позвал всех на ужин.
Сразу же герой отправляется на бал со своей новой шинелью. Все чиновники замечают новую вещь у Акакия Акакиевича и начинают оказывать ему все внимание. Но, как только шинель пропала у героя, он пошёл разбираться с жалобой к генералу. Но тот даже не стал вслушиваться в его проблему и послал возвращаться обратно. Гоголь смог поднять проблему значимости чина, которое имело авторитетное место в обществе того времени. Автор показывает, что такая тяга к чинам губительна для людей с разными социальными статусами.
Высокая должность и власть сделала людей равнодушными и жестокими. А такие «маленькие» чиновники, как Башмачкин, не имеют никакой власти и авторитета. Это привело к его обезличиванию и унижению. Автор: Тамара Крюкова Интересно?
Сочинение: Чиновники в повести «Шинель» (Н.В. Гоголь)
Акакий Акакиевич Башмачкин — чиновник одного из петербургских департаментов. Ему за 50 лет, у него чин невысокий — он титулярный советник. С людьми, которые ниже его чином, обращается грубо. Рассказ «Шинель» начинается с описания жизни мелкого чиновника Акакия Акакиевича Башмачкина.
Роль значительного лица в повести шинель кратко
Далее рассказывается о профессии Башмачкина, о его чине и работе. Характеристика образа Акакия Акакиевича Башмачкина из повести Н. В. Гоголя «Шинель». Чин Башмачкина также стал одним из символов деспотического правления и беспринципного подавления социальной мобильности. В первом канцелярском эпизоде действуют сослуживцы Башмачкина, может быть, чуть-чуть выше его чином. Характер и образ жизни Акакия Акакиевича Башмачкина. О сервисе Прессе Авторские права Связаться с нами Авторам Рекламодателям Разработчикам.
Характеристика Акакия Акакиевича
Всю жизнь он слышит от своих коллег по работе издевательства в свою сторону. За себя он никак не может заступиться. Лишь изредка говорит:»оставьте меня в покое. У него есть жена, которая вечно ругает его за то, что он любит выпить.
Главный герой обратился к нему за помощью. Ему нужно было сшить новую шинель. Он сделал работу добросовестно и очень качественно.
Поэтому мы можем сделать вывод, что портной был настоящим мастером своего дела. Значительное лицо. Это генерал, который совсем недавно вступил в свою должность.
Акакий обратился к нему из-за того, что у него украли ту самую шинель. Генерал даже не стал вслушиваться в его слова, так как не хотел ему помогать. После смерти Башмачкина, тот вернулся к нему в виде мертвеца и снял его шинель.
Их было двое. Они украли у Акакия шинель, на которою он так долго он копил. Директор главного героя.
Повысил зарплату Акакию Акакиевичу. Как будто для пошива новой шинели. Иван Иванович Ерошкин.
Это квартальный офицер. Присутствовал на крещении главного героя. Мать Башмачкина.
На его крещении ей предлагали множество имён для сына, но ей не нравилось ничего. Тогда мать решила назвать его в честь отца Акакия. Количество отзывов: 0.
Этот важный человек выслушал просьбу Башмачкина найти его шинель и стал задавать ему неудобные вопросы: почему Башмачкин возвращался так поздно, не был ли он в непорядочном доме. Этими вопросами, не относящимися к сути дела, частный только смутил Акакия Акакиевича, но ничем ему не помог. Значительное лицо Значительное лицо — очень строгий чиновник, недавно получивший повышение в чине.
Автор не указал его должность, упомянул только, что чин значительного лица был генеральский. Этот возгордившийся чиновник с подчинёнными и с просителями разговаривал слишком строго, всячески подчёркивая свою значимость. Он всем старался показать свою власть и свою строгость. Генерал очень строго отчитал Башмачкина, попросившего его походатайствовать, чтобы полицейские отыскали шинель.
Он отругал Акакия Акакиевича за то, что тот не подал просьбу в канцелярию, а пришёл сразу к нему. Генерал в гневе повысил голос и даже топнул ногой. Башмачкин так испугался, что лишился чувств. Сторожа поддержали, чтобы он не упал и вынесли его из кабинета значительного лица.
Генерал почувствовал гордость от того, что его строгость может человека лишить чувств.
Родился 23 марта в семье небогатого чиновника. Во время крещения мать долго не могла выбрать имя сыну, поскольку в церковном календаре попадались очень редкие, необычные имена: Варахасий, Дула, Трифилий и тому подобные. Тогда мать решила назвать сына в честь его отца — Акакием. Акакий Акакиевич на протяжении многих лет работал в одном из департаментов в должности титулярного советника и занимался переписыванием деловых бумаг. Должность его была скромной, и за свою работу он получал 400 рублей в год жалованья, что хватало лишь на самое необходимое: съём крошечной комнаты и скудное питание.
Из года в год Башмачкин ведёт тихий, размеренный образ жизни. Когда Акакий Акакиевич обнаружил, что его старое пальто изношено до дыр, он был вынужден еще больше урезать свои траты, чтобы скопить денег на новую шинель. В течение нескольких лет он откладывал деньги и в итоге заказал у портного Петровича новую шинель. Для скромного Акакия Акакиевича пошив шинели стал большим событием, настоящим праздником. В департаменте все заметили обновку и от души поздравляли Башмачкина, а один крупный чиновник даже пригласил всех к себе на чай по этому поводу. Вечером того же дня Акакий Акакиевич отправился на званый ужин к чиновнику, где собрались все его сослуживцы.
В полночь он решил вернуться домой, и в одном из тёмных переулков на него напали грабители и отобрали шинель. В отчаянии Акакий Акакиевич обращался за помощью в полицию, а затем и к одному «значительному лицу», но всё безрезультатно. В итоге Башмачкин слёг с сильной горячкой и спустя несколько дней скончался. Вскоре после его смерти в городе появился призрак, который срывал с прохожих шинели. Одной из жертв призрака стало «значительное лицо», по вине которого Акакий Акакиевич испытал страх, унижение и осознание собственной ничтожности. До смерти напугав чиновника, призрак больше не появлялся Петербурге.
Образ Акакия Акакиевича По замыслу автора скромный чиновник Акакий Акакиевич Башмачкин воплотил в себе образ маленького человека, неприметного труженика, подобного тысячам других — тихих, честных, безропотных. Акакий Акакиевич не обладал глубоким умом, остроумием и никогда не имел больших амбиций. Внутренний мир героя весьма убог и скуден: всё, что его по-настоящему занимает — это аккуратно выведенные строчки. У него нет увлечений и жизненных целей, он давно разучился думать и анализировать. Башмачкин привык довольствоваться малым, был трудолюбивым и исполнительным человеком, но не способным принимать серьезные решения. Башмачкин искренне любил свою немудрёную работу, и с большим старанием переписывал деловые бумаги.
За долгие годы службы к нему никогда не было нареканий у начальства, однако и повысить его по службе не было никакой возможности: при получении новых требований Акакий Акакиевич терялся, робел и не мог справиться с поставленной задачей. Башмачкин — человек добрый, мягкий, безответный. Даже когда молодые чиновники с жестоко подшучивали над ним, он предпочитал не обращать на них внимания и лишь в крайних случаях беззлобно просил их не обижать его. В его душе нет места для злобы, раздражения, мести. Будучи скромным, не избалованным роскошью человеком, Акакий Акакиевич привык довольствоваться малым. Он ухитрялся не просто жить на небольшое жалованье, но даже откладывать деньги «на чёрный день».
Бережливый и рачительный, он никогда не брал денег в долг, а рассчитывал исключительно на собственные скромные силы и возможности. Гоголь приписывает Башмачкину такие житийные черты, как смирение, отказ от житейских соблазнов, отсутствие гордыни, стойкость к разного рода лишениям, любовь к ближним. Безусловно, Акакий Акакиевич — ничем не примечательный, «маленький человек» со своими «маленькими» радостями и бедами, однако он обладает прекрасными душевными качествами, заслуживающими большое уважение. Гоголь продемонстрировал собирательный образ маленьких, незначительных людей с их неприметным образом жизни и столь же неприметной, «серой» судьбой. У главного героя нет никаких ярких, запоминающихся черт.
Имел жену, любил выпить. Когда Башмачкин пришёл к нему чинить шинель, он сообщил ему, что починить её уже нельзя, надо шить новую. И назвал цену - 150 рублей. После этого Акакий Акакиевич начал копить деньги, постоянно заходя к Петровичу поговорить о будущей шинели. И когда он накопил деньги, Петрович сшил ему замечательную шинель. Значительное лицо Генерал, недавно получивший это звание, которое испортило его. Выслушав Акакия Акакиевича, который пришёл к нему на приём по поводу грабителей, он даже не вслушался в проблему, а отправил бедного чиновника из кабинета, мол, тот порядка не знает, лезет прямо к такому значительному лицу. Через некоторое время после смерти Акакия Акакиевича тот вернулся к нему в виде мертвеца и снял с него генеральскую шинель. Чиновник Помощник столоначальника, решивший дать вечер вместо Акакия Акакиевича, в связи с покупкой им шинели, и пригласивший к себе коллег по работе. Жил он в богатом районе города, в хорошем доме. Возвращаясь поздно вечером домой с этой вечеринки, Акакий Акакиевич лишился своей шинели. Два грабителя Грабители, которые сняли шинель с Акакия Акакиевича. Оба были огромные и с усами. Один из них сказал, что шинель его, а второй приставил огромный кулак к лицу бедного чиновника. Будочник Видел, как сняли шинель с Акакия Акакиевича, но не предпринял никаких действий, решил, что это его друзья остановили. Посоветовал пойти поутру к надзирателю, чтобы тот нашёл грабителей. Частный Первый, к кому обратился Акакий Акакиевич после ограбления. Он долго не мог к нему попасть, а когда он всё же его принял, то Башмачкин, после его вопросов понял, что заниматься грабителями он вряд ли будет. Мать Акакия Акакиевича При крещении ей предоставили на выбор различные имена для сына, но ей ничего не понравилось, и она решила назвать его в честь отца - Акакий. Иван Иванович Ерошкин Кум, столоначальник в сенате и квартальный офицер, очень хороший человек. Присутствовал при крещении Акакия Акакиевича. Директор Акакия Акакиевича Назначил ему повышенную зарплату - 60 рублей, как будто специально для пошива шинели. Каролина Ивановна Любовница значительного лица. Именно к ней он ехал, кода явился мертвец в виде Акакия Акакиевича и снял с него шинель. Это был мужчина низенького роста, несколько рябоват, несколько рыжеват, несколько даже на вид подслеповат, с небольшой лысиной на лбу, с морщинами по обеим сторонам щек и цветом лица, что называется геморроидальным. Этот чиновник был в чине титулярного советника.
Он был титулярный советник: о чем может рассказать чин героя русской литературы?
Чин имеет башмачкин – это выражение обычного русского языка, которое возникло в XIX веке и стало популярным благодаря произведениям писателя Николая. титулярный советник: ". он был то, что называют вечный титулярный советник, над которым, как известно, натрунились и наострились вдоволь разные писатели. Мелкий чиновник Акакий Акакиевич Башмачкин является главным героем печальной повести "Шинель" Н. В. Гоголя.
Сочинение: Чиновники в повести «Шинель» (Н.В. Гоголь)
Через историю мелкого чиновника Акакия Акакиевича Башмачкина Гоголь «высвечивает» тему маленького человека — одну из ключевых в русской литературе того периода. От такой новости Башмачкин совершенно поник духом. маленький человек, мелкий забитый.