«Колыбель для кошки» – один из самых популярный романов известного писателя Курта Воннегута. Я считаю, что «Колыбель для кошки» — экзистенциальный роман, т.к. здесь есть основные идеи этого философского направления. К. Воннегут Колыбель для Кошки. День конца света. Сброс американцами атомных бомб на Хиросиму и Нагасаки он воспринял как угрозу для всего человечества. В романе «Колыбель для кошки» писатель поднимает проблему ответственности учёных за свои изобретения.
Курт Воннегут: Колыбель для кошки
За оригинальную подачу особенностей общества, за индивидуальный стиль, легкость чтения, ненавязчивый и мягкий юмор, несмотря на суициидальность некоторых заложенных в книге идей. Одна из мудростей Курта Воннегута. «Колыбель для кошки» – один из самых популярный романов известного писателя Курта Воннегута. целое мировоззрение, экономно упакованное в краткие и остроумные афоризмы. Аналогичными чертами обладает и «Колыбель для кошки» Воннегута, в которой читателю предлагается абсолютно раздробленный, «разъятый» мир, лишенные психологизма, а подчас и логики персонажи, и множество неоконченных сюжетных линий. Как и в большинстве работ Воннегута, здесь широко используются ирония, нездоровый юмор и пародия. "Кошачья колыбель", несмотря на свой относительно небольшой объем, содержит 127 отдельных глав, некоторые из которых представляют собой стихи из книги Боконона.
Что такое бокононизм в Cat's Cradle?
Тело Папы попадает в море, замораживая жизнь вокруг. В мире начинается хаос, все замерзает, природные катаклизмы совершаются один за другим. Писателю удается переждать опасное время в личном бункере Папы Монзано. В это время он изучает полное собрание проповедей Бокона. Решившись выйти на поверхность, он находит выживших. Они могут существовать, добывая воду из льда-девять. Через некоторое время они находят и самого Бокона, готовящегося дописать свое учение. Можете использовать этот текст для читательского дневника Воннегут - Колыбель для кошк. Картинка к рассказу Сейчас читают.
До этого он четырнадцать лет служил в эсэсовских частях и шесть — в Освенциме. Ныне он вовсю спасает жизнь беднякам, и, по словам Касла, «если будет продолжать такими темпами, то число спасённых им людей сравняется с числом убитых примерно к три тысячи десятому году». Реклама На острове герой узнает и о дальнейших подвигах Боконона. Оказывается, он и Маккейб попытались было устроить на острове утопию и, потерпев неудачу, решили поделить обязанности. Маккейб взял на себя роль тирана и притеснителя, а Боконон исчез в джунглях, создав себе ореол святого и борца за счастье простых людей. Он стал отцом новой религии бокононизма, смысл которой состоял в том, чтобы давать людям утешительную ложь, и сам же запретил своё учение, чтобы повысить к нему интерес. На Боконона из года в год устраивались облавы, но поймать его не удавалось — это было не в интересах тирана во дворце, и самого гонимого такие преследования от души потешали. Впрочем, как оказалось, все жители острова Сан-Лоренцо — бокононисты, в том числе и диктатор Папа Монзано. Фрэнк Хонникер предлагает повествователю стать будущим президентом Сан-Лоренцо, так как дни Папы сочтены и он умирает от рака. Поскольку ему обещают не только президентство, но и руку очаровательной Моны, герой соглашается. Предполагается, что об этом будет всенародно объявлено во время праздника в честь «ста мучеников за демократию», когда самолёты будут бомбить изображения знаменитых тиранов, плавающие в прибрежных водах. Реклама Но во время очередного приступа боли Папа принимает болеутоляющее и мгновенно умирает. Выясняется, что принял он лёд-девять. Кроме того, всплывает ещё одна печальная истина. Каждый из потомков доктора Хонникера выгодно сбыл свою часть папиного наследия: лилипут Ньют подарил понравившейся ему советской балерине, получившей задание Центра любой ценой добыть сокровище, некрасивая Анджела ценой «сосульки» приобрела себе мужа, работавшего на спецслужбы США, а Фрэнк благодаря льду-девять стал правой рукой Папы Монзано. Запад, Восток и третий мир оказываются тем самым владельцами страшного изобретения, от которого может погибнуть весь мир. Впрочем, катастрофа не заставляет себя долго ждать. Один из самолётов терпит аварию и врезается в замок Папы Монзано. Следует страшный взрыв, и лёд-девять начинает демонстрировать свои чудовищные свойства.
Распространение в американской литературе получило направление «черный юмор» — американский аналог абсурдизма. В их произведениях констатируется абсолютная бесцельность человеческого существования. Характерным для творчества писателей этого направления является то, что они высмеивают не только объект — реальную действительность, но и способ ее отражения — искусство. Излюбленными приемами писателей, представляющих эту школу, становятся бурлеск, пародия, гротеск, ирония, фарс, сатира. Стал одним из самых популярных романов автора, вместе с «Бойней номер пять» принёс Воннегуту международную известность. За этот роман в 1971 году кафедра антропологии Чикагского университета на которой писатель не смог защитить магистерскую диссертацию в 1947 наконец присудила Воннегуту учёную степень магистра. Книга номинировалась на премию «Хьюго» в 1964 году. Ответственность учёных за свои изобретения, проблемы мировой экологической обстановки — центральные темы всего творчества Воннегута — хорошо разработаны в этой книге. Сюжет романа строится вокруг опаснейшего изобретения доктора Феликса Хониккера — вещества под названием «лёд-девять». Крошечный кристаллик льда-девять, попав в какой-нибудь водоём пусть даже лужу , так или иначе сообщающийся с мировыми водами, может привести к их стремительному превращению в лёд-девять и, таким образом, гибели жизни на Земле. Выражение «колыбель для кошки» означает детскую игру, при которой нитка или бечёвка, надетая на пальцы играющих, складывается в различные узоры. В романе «кошкину колыбель» случайно сплёл Феликс Хониккер, когда единственный раз решил поиграть со своим младшим сыном Ньютом. Отец тогда очень испугал Ньюта. Став взрослым, Ньют говорит: — Чуть ли не сто тысяч лет взрослые вертят под носом у своих детей такой переплёт из верёвочки… Не удивительно, что ребята растут психами. Ведь такая «кошкина колыбель» — просто переплетённые иксы на чьих-то руках. А малыши смотрят, смотрят, смотрят… И никакой, к чёрту, кошки, никакой, к чёрту, колыбельки нет! Над пропастью во ржи. Образ Холдена Колфилда 1951 В повести писатель передал моральные искания 16-летнего парня из состоятельной семьи Холдена Колфилда.
Образ Холдена Колфилда 1951 В повести писатель передал моральные искания 16-летнего парня из состоятельной семьи Холдена Колфилда. Он не принимает законов своей семьи, полных застоя и косности; отвергает моральный климат колледжа, откуда его, способного юношу, исключают за неуспеваемость. Холдену неприятна мимикрия директора колледжа, который с малосостоятельными родителями своих учеников здоровается, протягивая "два пальца", с отцами богаче - "полчаса разливается". Так злюсь, что с ума можно спятить", - говорит герой. Он презирает фарисейство главы похоронного бюро, предлагающего всем молиться и обращаться к Христу, "как к приятелю. Колфилд негодует: " Я чуть не сдох. Воображаю, как этот сукин сын переводит машину на первую скорость, а сам просит Христа послать ему побольше покойничков". Юноша готов бежать из колледжа, из родительского дома хоть в ад: "В общем я рад, что изобрели атомную бомбу. Если когда-нибудь начнётся война, я сяду прямо на эту бомбу. Добровольно сяду, честное благородное слово". Холден не понимает рассуждений своего лучшего учителя, предостерегающего о бездне, разверзшейся перед молодёжью: "Пропасть, в которую ты летишь, - ужасная пропасть, опасная. Тот, кто в неё падает, никогда не почувствует дна. Он падает, падает без конца. Это бывает с людьми, которые в какой-то момент жизни стали искать, чего им не может дать их привычное окружение". Колфилд - чувствительный юноша, поэтому его цинизм и бузотерство - только способ, с помощью которого он стремится отгородиться от окружающих лицемеров. Он не терпит фальши окружающего общества, тянется к хорошим людям, но не находит их. В повести поставлена проблема человеческого общения, соотношения индивида и общества, сделана попытка объяснить одиночество хороших людей в обществе. Холден не принимает мир взрослых за его снобизм и фальш.
Открытие мира Курта Воннегута: Расшифровка символики книги «Колыбель для кошки»
Статья посвящена изучению роли и перевода интертекстуальных фрагментов в романе К. Воннегута «Колыбель для кошки». Ну, если ты не боишься произведений, критически приближающихся к разряду фантастики, то рекомендую однозначно.: +) У Воннегута, на мой взгляд, три ключевых романа: "Колыбель для кошки", "Бойня номер пять" и "Галапагосы". Колыбель для кошки – это роман Курта Воннегута, который был опубликован в 1963 году. Эта книга стала классическим произведением современной американской литературы и многие считают ее одной из лучших книг Воннегута. «Колыбель для кошки» (Cat's Cradle) — фантастический роман Курта Воннегута 1963 года. Уже в следующем романе, «Сирены Титана», Воннегут понемногу начинает выстраивать собственную Вселенную.
Влияние произведения «Колыбель для кошки» Курта Воннегута на мир книг и киноэкранизаций
| Колыбель для кошки краткое содержание анализ | Первый миф, который стоит опровергнуть, заключается в том, что «Колыбель для кошки» является детской книгой. На самом деле, эта книга представляет собой глубокий философский роман, в котором Воннегут затрагивает такие важные темы, как война, судьба и смысл жизни. |
| Курт Воннегут – Колыбель для кошки | Отметим, что в этот список можно добавить программные апокалиптические произведения, как "Война миров", "Машина времени" Герберта Уэллса, " Колыбель для кошки " Курта Воннегута, " Гибель дракона " Саке Комацу, " Безымянная гора " Роберта Шекли, многочисленные романы. |
| Курт Воннегут. Колыбель для кошки (Елизавета Виницкая) / Проза.ру | Колыбель для кошки. «Можете звать меня Ионой» — такой фразой открывается роман. Герой-повествователь считает, что именно это имя куда более подходит ему, чем данное при рождении, ибо его «всегда куда-то заносит». |
| Курт Воннегут: Колыбель для кошки - рецензия на книгу | В данном романе перед читателями предстает доктор Феликс Хониккер, который изобрел вещество "лёд-девять", и его изобретие угрожает мировой экологии страшными последствиями. Читайте ниже краткое содержание романа "Колыбель для кошки" Курта Воннегута. |
Художественное воплощение идей тоталитаризма как основы антиутопического государства
- Особенности творческого метода К. Воннегута («Колыбель для кошки»)
- Колыбель для кошки
- Курт Воннегут «Колыбель для кошки»
- Реферат: Курт Воннегут. Колыбель для кошки
- Роман Курта Воннегута «Колыбель для кошки» как философский
Результат поиска
Дух и плоть, чувство и разум никогда уже не смогут соединиться вновь. Слишком поздно. Пока еще мы калеки в результате страшной болезни, имя которой бездуховность, но болезнь эта смертельна. Человечество сделало все, чтобы себя уничтожить. Сначала нравственно, и физическая смерть — лишь результат этого.
Как ничтожны, жалки и беззащитны люди, когда они думают о «хлебе» и только о «хлебе», не понимая, что этот образ мышления приведет их к смерти. Единственное достижение человеческого разума было осознание принципа диалектики. И если бы человек был последователен и не был бы самоубийцей, он многое бы понял, руководствуясь ею. Спастись всем можно, только спасаясь в одиночку.
Настало время личной доблести. Пир во время чумы. Спасти всех можно, спасая себя. В духовном смысле, конечно.
Общие усилия бесплодны. Мы — люди, и лишены инстинкта сохранения рода, как муравьи и пчелы. Но зато нам дана бессмертная душа, в которую человечество плюнуло со злобной радостью. Инстинкт нас не спасет.
Его отсутствие нас губит. А на духовные, нравственные устои мы плюнули. Что же во спасение? Не в вождей же верить, на самом деле!
Почему из смерти "ста мучеников за демократию" необходимо устраивать некое развлечение? Это претит и речь автора, выраженная в словах посла, действительно трогает за живое. У Воннегута получилось сильное и сложное произведение с несколькими слоями, которые даже не надеюсь, что я сумела постичь. Цепляющий слог, интересный, оригинальный стиль и каждое слово на вес золота, каждое что-то значит, неся в себе заряд энергии. И у него удивительным образом получается достучаться до потаённых уголков души, тронуть за живое, что невозможно не чувствовать горечь и некую тоску по всему тому, что творится и что творят люди. И порой становится просто страшно. Невероятная способность пробирать до дрожи, не размениваясь при этом на жуткие детали, именно его хладнокровное, чёткое, не насыщенное животрепещущими подробностями описание так пугает.
NNNToniK написал а рецензию на книгу 81 Оценка: Четырнадцатый том озаглавлен так: «Может ли разумный человек, учитывая опыт прошедших веков, питать хоть малейшую надежду на светлое будущее человечества? Он состоит всего из одного слова и точки: «Нет». Читать книгу было легко и приятно, но тем не менее сам сюжет меня не увлек. Не было желания, отложив книгу в сторону чтобы на время прерваться, скорее снова взять ее в руки. Не было желания узнать, что же будет дальше и чем закончиться. Этой книге нужен свой читатель, я похоже не из их числа. И все же определенные моменты заинтересовали.
Например лед-девять, теория карасса, размышления о войне и мире, о людской глупости и бессмысленной жестокости, об особенностях строения мыслительного процесса ученых. Многое было познавательно и наталкивало не размышления, но в целом книга больше похожа на научно-исследовательский очерк с элементами фантастики. Я ожидала более традиционного жанра и возможно не смогла правильно настроиться. И где достать авторский лёд-девять? Понятно же, что автор нашел источник безграничной радости и счастья, а делиться им со страждущими не хочет. Только в книгах. Сколько у меня вопросов?
Примерно с десяток. Причем вопросы-то не в том состоят, что это такое, более важен вопрос, где? Где автор изыскал ресурсы, чтобы придумать такое? Понятно, конечно, что в оригинале всё не так весело, а может еще веселее, но, прям, чувствуется, что для переводчиков здесь широкий простор для полета фантазии и бреда. Ладно, закончим восторгаться обилием крутых терминов просто запишу их в блокнот, мои друзья по книжному клубу тоже порадуются в скором времени. Если в произведении есть крутые термины, то читателя ожидает одно из двух, либо совсем плохой сюжет, либо нечто интересное, местами шикарное, а между строк потрясающее. Как легко понять из оценки «Колыбель для кошки» - это первый вариант, то есть второй.
Какой там, в общем, был шикарный? Честно, после совета «отнесем это к фантастике» я ожидал, не пойми чего. Вроде же фантастика, но она ли? В итоге, по моему мнению, это экологически-фантастический роман с элементами религии и без кошек, скажем, ура. Только за это я уже бесконечно благодарен автору. Не знал я, что это устойчивое выражение. Поэтому в мыслях рисовал, что кошка лежит в своей колыбели и железной лапой управляет нашим миром.
Сюжет, давайте все-таки немного о нем, построен вокруг писателя, который хочет написать книгу о создателе атомной бомбы. Тут всё и завертелось. Не успевает читатель заметить, как дети создателя пишут пространные письма и изливают душу незнакомому человеку, дальше путешествие на отдаленный прекрасный остров, где царит мир, любовь и боконизм. Боконизм есть запретный плод, который отведали все жители острова, что их сплотило и позволило спокойно ими управлять. Ведь они все на крючке, под крючком, под угрозой крючка. Насколько прекрасен ритуал Боко-мару, прекраснее его может быть только финал книги, который показывает читателю, что мир — это хорошая штука, когда тебя окружает мало людей. Что еще хочется отметить?
Глобальная тема произведения — ответственность за свои изобретения. С этой стороны создатель атомной бомбы и льда-9 просто замечателен, то есть он настолько непробиваем. Он работает ради работы и последствия, а что такое последствия? Нет, не слышал. Я лучше лёд-девять сделаю, ага. Я нарочно не буду распространяться, что такое лёд, те, кто читал Мартина и смотрел «Во все тяжкие» думают, что знают, а вот и не знаете, еще Воннегута надо прочитать.
Подобная оценка выглядит явным сужением проблематики романа, ибо это в гораздо большей степени роман философских систем, которые подвергаются испытанию на прочность и выявляют свою несостоятельность, нежели роман о научно-технической революции. Роман, где каждый персонаж, рассматривается сквозь призму его философских взглядов и мировоззрения, не может быть никаким иным, кроме как философским. Безразличие к миру и человечеству Хонникера, заинтересовавшегося проблемой «осушения болот для морской пехоты» как проблемой чисто теоретической, «чисто научной» и создавшего «лед-9», способный уничтожить весь мир, есть лишь своего рода прелюдия к роману. В конце концов, самые опасные открытия находятся не только в руках ученых. Как к этому отнесется человечество, насколько серьезно посмотрит оно на то, что наука сделала его достоянием, отдаст ли оно себе отчет в необходимости внимательно анализировать возможные последствия новых научных разработок или окажется столь же детски наивно и слепо, как «вечно восьмилетний» Хонникер и ему подобные? Этот вопрос ставит перед читателем Воннегут и дает на него весьма своеобразный ответ. Воннегут делает представителями человечества, т. Купченко ных, но представляющих собою человечество. Разнообразие типов их личностей несет в себе тоже несомненный отпечаток его размышлений о современной Америке, стране «демократического рая». Характерно, что все дети Хоннике-ра неполноценны в том или ином отношении. Они и не могут быть полноценны, дети лживой и немыслящей Америки. Им с детства внушают превратные представления о мире, заставляя воспринимать их не размышляя, а затем проникнуться ими до такой степени, что эти сведения и идеи начинают представляться им единственной и святой реальностью. А подлинную убогость своего бытия их научат скрывать под солнечно улыбающейся маской счастья, поддерживая убывающие силы каким-нибудь видом наркотика. Именно это и происходит с Анжелой кстати, ее великанский рост, по-видимому, тоже дополнительный штрих: Анжела - немыслящая «счастливая» Америка, пресловутое «молчаливое» большинство. С детства ее приучили смотреть на отца как на седьмое чудо света, поклоняться ему и ухаживать за ним, как за малым ребенком, и твердо верить в то, что «папа хороший, он и мухи не обидит», что его лишь недостаточно ценят, слишком мало платят, мало прославляют. Совсем как у рядового американца воспитывается уверенность в непогрешимости своей страны и «неблагодарности» всего остального мира за их «цивилизующую» и «направляющую» роль. И личная судьба Анжелы лишь развернутая метафора: ее муж соблазнится не ею, а ее положением, ее состоянием. Обманывая и обкрадывая Анжелу, оставляя ее во все более трагическом одиночестве, он в символическом плане играет роль ее безжалостной родины, беззастенчиво обкрадывающей своих доверчивых детей под маской всеобщей любви и всеобщего братства. Но Анжела, верное дитя Америки, упорно продолжает твердить, что в ее жизни все хорошо, у нее замечательный муж и она ему всем обязана, ибо он поддержал ее в самый трудный момент ее жизни. Она ведет себя как рядовой американец, приученный гордиться «великой процветающей Америкой» и видеть в ней носительницу истины, света и прогресса, и продолжающий упорно повторять эти затверженные штампы, что бы его страна ни делала на международной арене и как бы жестоко она ни относилась к нему самому. Есть у Анжелы и своеобразный наркотик: это кларнет, единственная отдушина ее жизни. Игра под пластинки, транс, в который впадает Анжела во время игры, неслучайно названной рассказчиком «шизофренической», - это тот суррогат и жизни, и искусства, который призван заменить ей подлинную жизнь. Это допинг, без которого она не может существовать. Отсюда и весьма характерная смерть Анжелы: едва выбравшись на свет после длительного пребывания в подземелье из-за вихрей, вызванных превращением вод морей и океанов в «лед-9», Анжела, заметив свой кларнет, почти маниакально хватает его и сует мундштук в рот, не подумав даже его обработать. Она слишком много пережила, ей надо разрядиться, перестать думать, страдать, бояться, а иного средства у нее нет. Ей срочно необходим ее допинг, и превращение Анжелы в ледяную статую становится в романе трагическим символом: такова судьба недумающих в этом мире. Недумающий обречен, он самоубийца, причем самоубийца бессознательный. Бездумно верящий своим духовным или физическим отцам, он погибает от их рук Анжела погибает от кристалликов «льда-9», изобретенного ее отцом , и подобная судьба закономерна. Иную роль призван сыграть в романе образ брата Анжелы - Фрэнклина Хонникера. Нужно сказать, что выбор имен в семье Хонникера явно не случаен: доктора Хонникера звали Феликсом, т. Анжела - Ангела, Евангелика несет в себе и в самом деле нечто мученическое, но мученичество и подвижничество ее, в сущности, бессмысленны. Каждое имя в романе обладает двойным смыслом, отражая некоторые аспекты сущности героев. Оно дается им как бы в насмешку. Это целиком относится к Фрэнклину. Фрэнклин для Америки имя прославленное великим борцом за независимость, первым президентом Соединенных Штатов Бен-жаменом Франклином и именем другого президента Франклина Рузвельта, который вывел США из кризиса 1929 г. Фрэнк тоже мог бы стать президентом, вернее диктатором Сан-Лоренцо, но его возможное диктаторство, как и вся его жизнь острая и злая пародия на жизнь Б. Во Франклине Хонникере, определенно, есть черты, напоминающие его отца, но этими чертами являются не его склонность к науке или теоретизированию, Фрэнк Хонни-кер тоже взрослый ребенок или, как характеризует его автор, «очень невзрослый юноша». Часть 2 должно было говорить о том, что Фрэнк ни на что серьезное не способен, не самостоятелен, не может ни принимать решений, ни действовать, ни отвечать за свои поступки. Всю жизнь он прятался за чью-то спину, и она ему необходима. Он прятался за спину Анжелы в детстве, он прятался за спину владельца игрушечной лавки, в которой делал макеты, и его жены, с которой обманывал хозяина, он прятался за спину «Папы» Монзано, когда пришлось покинуть Америку, он пытался спрятаться за спину рассказчика, когда нужно было занимать пост диктатора. Фрэнклин по природе своей не может не только брать на себя ответственность, но и просто смотреть правде в глаза. То, что именно он становится министром науки и прогресса Сан-Лоренцо, возведен в ранг генерал-майора и облечен властью, не только выглядит пародией на правительственные кабинеты современных правых диктатур. В этом скрыт более глубокий смысл: Бенджамен Франклин добывал во Франции оружие для восставшей в борьбе за свободу и независимость Америки, Фрэнклин Хонникер обладает самым разрушительным и опасным оружием, которое подарила миру Америка, некогда Бенджамином Франклином освобожденная. Перед нами снова карикатура, выворачивающая историческую аллюзию наизнанку. Образ Фрэнка символичен. Даже своей ущербностью он символизирует современную американскую политическую систему, поддерживающую все реакционные режимы. Сегодняшняя Америка не просто подмяла весь остальной мир под себя, но и поднесла к нему спичку с целью его уничтожить. За два столетия Америка выродилась морально и физически, у нее нет ни высокой цели, ни возможности претворить ее в жизнь, если бы она и появилась. Вся сила в этом устрашающем куске «льда-9», который олицетворяет мощь бездушной военной машины США. А сам Фрэнк - символ основной политической линии США на поддержку своею военной мощью всех реакционных режимов. Эта поддержка осуществляется независимо от формального осуждения некоторых наиболее одиозных из них, что продемонстрировано в романе тем, что Фрэнк, став министром «Папы» Монзано, не мог уже более считаться гражданином США. Однако даже в своей трусости, в вечном страхе взвалить всю тяжесть чего бы то ни было на собственные, а не на чужие плечи, Фрэнк остается типичным американцем современного образца, выродившимся потомком Франклина. Третьим потомком Хонникера был крошка Ньют. Снова характерное имя - Ньютон, и снова насмешка. Пожалуй, только в Ньюте и есть по-настоящему симпатичные черты. Ньют - гума- нист, думающая личность, хотя именно он и исключен из колледжа. И это в высшей степени характерно. Думающий человек в США не в почете. Он не может занять солидное положение, ибо может иметь собственное мнение и собственную линию поведения. Он слишком много думает, видит мир не так, как его привыкли видеть окружающие, поскольку они видят мир таким, каким их научили его видеть: как Анжела видит отца добрым, мягким, наивным, погруженным в высокие научные проблемы. Ньют видит мир таким, каков он есть. Отец для него далекий, холодный, страшный человек, играющий в веревочку от рукописи романа, которого никогда не читал. Но роман этот описывал оргию накануне конца света, того самого конца света, который Феликс Хонникер так сильно приблизил своими открытиями. Ньют живет в страшном, враждебном ему мире. И неслучайно он карлик. Красивый, удивительно пропорционально сложенный, но карлик. Он прекрасен, как прекрасен гуманизм вообще, но он слаб и бессилен, как всякий бездеятельный гуманизм. Он смотрит на мир другими глазами, чем его брат или сестра. Он глубже и тоньше чувствует, вернее, разбирается в том, что происходит вокруг него, его позиция ближе к позиции рассказчика, но он пессимист. Его знаменитая картина: колыбель для кошки, выполненная черной сажей, в состоянии лишь символизировать его безграничное отчаяние перед черной, мрачной, неведомой силой, от которой он не знает спасения. Она кажется ему почти мистической и неуправляемой. Она представляется ему той самой силой разрушения, которую символизировал для него его отец. Неслучайно и то, что Ньют остается для Анжелы, благодаря своему росту и разнице в возрасте, вечно маленьким. Она не слушает его рассуждений, постоянно обращаясь с ним, как с глупым малышом, ибо то, что он говорит, часто кажется ей едва ли не ребячьей болтовней ничего не понимающего в жизни человека, поскольку слова Ньюта не похожи на то, что Анжела привыкла считать в своей жизни истиной, на то, что ей в течение стольких лет внушали. Взаимоотношения Анжелы и Ньюта - тоже аллегория. Это прообраз взаимоотношений мыслящей и немыслящей Америки. Гораздо проще отбросить все новое и непривычное, не вникать, высмеять его, нежели посмотреть на мир с другой стороны, а тем более попытаться его изменить. Характерно, что Ньютон действительно оказывается «маленьким». Высказывать здравые, даже глубокие мысли он может, но изменить свою линию поведения, бороться за отстаивание своих идей он в принципе не способен. Он не Ньютон, не первооткрыватель, добивающийся признания 45 М. Купченко своих истин. Сказать он может, но не больше. И если Анжела просит его замолчать или даже лечь спать, он ей не перечит. Он «послушный» гуманист, легальная оппозиция современной Америки. Неслучайно со «льдом-9» он поступает точно по образцу своих старших брата и сестры: послушно берет один из кусочков смертоносного льда и носит его с собою. Он не думает ни о предосторожностях, ни о возможных последствиях, не пытается ни обнародовать это открытие, ни бороться с ним. Так пассивный гуманист становится, фактически, соучастником преступления, ответственным за все, содеянное всеми членами семьи, т. Обвиняя Ньюта в произошедшей исторической трагедии, Воннегут обвиняет в его лице бездеятельный гуманизм, сознающий опасность происходящего, но чувствующий свое бессилие помешать ему, а потому предпочитающий занять позицию стороннего наблюдателя. Став им, Ньют предает человечество, предает те идеи, которые, казалось бы, исповедовал, доказав этим свое родство с семьей, со своим отцом. Интересна и еще одна деталь. Уже говорилось о том, что все дети д-ра Хонникера физически неполноценны. Эта физическая неполноценность, ставшая отражением неполноценности внутренней, и ведет их, в конечном счете, к преступлению. Ведь скрыть от человечества тот факт, что исследования их отца были доведены до конца и он успел изобрести смертоносное оружие, оставив его в наследство своим детям и всей цивилизации, заставило их именно наличие у каждого из них по кусочку сосульки «льда-9», делавшего их, бессильных, всесильными в собственных глазах. Благодаря «льду-9» они ощущали свою власть над миром, без которой они вновь превращались в жалкие, никому не нужные и незаметные существа. Конфликт, таким образом, приобретал социальное звучание: мир, где человек, чтобы ощутить себя полноценным, должен идти на преступление, на убийство, порочен. А дети Хонникера идут на преступление. Вернее, на подлинное преступление идет только Фрэнклин Хонникер, но все остальные - его молчаливые соучастники. Чтобы спасти себя от тюрьмы, Фрэнклин открывает секрет «льда-9» «Папе» Монзано, становясь благодаря этому его правой рукой. Купив себе, таким образом, пост при диктаторе, Фрэнклин не задумывается над тем, к каким последствиям это может привести. Думать о серьезных вещах он вообще старается как можно меньше - так спокойнее. И вот результат: Бенжамен Франклин привез оружие для Америки в ее борьбе за свободу, Фрэнклин Хонникер привез из Америки самое смертоносное оружие диктатору Сан-Лоренцо, дав ему возможность распорядиться им по своему усмотрению. Неслучайно смерть Монзано от «льда-9» и стала причиной глобальной катастрофы - уходящие режимы перед своей кончиной не останавливаются ни перед чем, даже перед подобным безумием. А потому нет большего преступления, чем давать им в руки смертоносное оружие. В лице Фрэнклина Хонникера, как бы играющего в «настоящую» жизнь, заклеймена вся политика современной Америки, идущей по пути наращивания военного потенциала, создания военного психоза, по пути социального безрассудства и безответственности. Эта тема в романе, безусловно, является важнейшей, не теряющей актуальности и сегодня. Но это далеко не единственная проблема, поднятая К. Воннегутом в романе «Колыбель для кошки». Он обращается здесь к некоторым проблемам, ставшим уже классическими в литературе, и дает на них свой оригинальный ответ человека ХХ в.
Там был курс полиграфии для тех, кто не собирался идти в институт, и они додумались: «Бог мой, у нас же линотипы - можно выпустить газету». И принялись выпускать каждый день, назвав ее «Эхо Шортриджа» Это было так давно, что еще мои родители над ней корпели. И вот, вместо того, чтобы писать для учителя, как делало большинство, творя для единственного читателя - мисс Грин или мистера Ватона - я вздумал писать для широкой аудитории. И если делал работу паршиво, бывал освистан в течение 24 часов. Оказалось, что я могу писать лучше многих. За каждой личностью есть что-нибудь, что она исполняет с легкостью и не может представить, что у кого-то еще это может отнять массу сил. В моем случае это было писательство. Для моей сестры - рисование и скульптура. Курт Воннегут: Как известно, фантастика в основном - это книжки в мягкой обложке. Время от времени я читал фантастические книжки точно так же, как сексуальные или про убийства и авиакатастрофы. Большинство моих сверстников, писателей-фантастов, теперь абсолютно равнодушны к научно-фантастическим книжкам, на которые, будучи мальчишками, тратили все деньги, собирали, обменивались, буквально проглатывали, аплодировали авторам так, что казалось, что рушится мир. Никогда этим не занимался, потому и прошу прощения. И я сторонюсь других писателей-фантастов: они желают говорить о тысячах произведений, которых я не читал. Не думаю, что книжки в мягких обложках ниже меня; я прожигаю жизнь иным образом. Курт Воннегут: Надо сказать, что я провел восемь лет за строительством моделей самолетов и их запуском, это несколько сложнее. Я читал научную фантастику, но классическую: Герберт Уэллс и Р. Стивенсон, легко забытый, а ведь он написал «Джекила и Хайда». И еще Бернарда Шоу, который сделал огромное число предсказаний, в частности, в своих предисловиях. Обычная критическая оценка невысока. Курт Воннегут: Что ж, так было всегда при сравнении с другими видами литературы. И люди, задающие тон в этом, всегда были авторами книг в мягких обложках. Интересная штука: когда IBM сотворила электронную пишущую машинку, там не могли понять, есть у них новый товар или нет. В самом деле, они не могли представить, что вообще кто-нибудь недоволен своей машинкой. Понимаете, механические машинки были замечательны: я никогда не слышал, чтобы у кого-то уставали от нее руки. И IBM была обеспокоена, разработав электронную машинку, так как там не знали, найдется ли для нее применение. Но первые поставки пошли писателям книг в мягких обложках, писателям, которые хотели работать быстрее, так как их оплата зависела от количества слов. Эти писатели так разогнались, что характеристики потеряли значение, диалог стал деревянным и все такое потому, что это - сплошной предварительный набросок. Вот чем вы торгуете, не имея времени обработать сцены. И так всегда, а молодежь, решившая заняться фантастикой, будет использовать за образец уже написанное. Качество обычно ужасное, исключая, однако, степень свободы, так как вы в состоянии подобным образом ввести в обиход громадное количество идей. Курт Воннегут: Я работал на «Дженерал Электрик» сразу после Второй Мировой и видел машины, изготавливающие роторы для реактивных самолетов, газовых турбин. Это муторное занятие для человека - вырезать основную часть этих сложных форм. И у них был фрезерный станок с числовым программным управлением, чтобы вырезать лопасти, который буквально очаровал меня. Дело было в 1949, и парни, что над ним работали, уже предвидели все эти виды станков, приводимых в движение ящичками и перфокартами. Идея эта, сами понимаете, имела смысл. Щелкающий ящичек, принимающий все решения - не такая уж невозможная вещь. Но это было слишком плохо для людей, которые видели в работе свое достоинство. Курт Воннегут: Это было неизбежно, так как «Дженерал Электрик» сама была научной фантастикой. Я, недолго думая, вырвал с мясом сюжет «Нового прекрасного мира», который, в свою очередь, был вырван с мясом из романа Евгения Замятина «Мы». Что заставило вас писать книгу в жанре научной фантастики? Курт Воннегут: Вопрос интуиции. Нет никакой продуманной стратегии того, что вы собираетесь делать; просто каждый день идете и работаете. А научно-фантастические отступления в «Бойне номер пять» то же, что и клоуны у Шекспира. Когда Шекспир понимает, что зрители перегружены серьезными материями, то ненадолго прерывается, вводит клоуна или туповатого хозяина гостиницы или еще кого, прежде чем снова стать серьезным.
Что такое бокононизм в Cat's Cradle?
типичный воннегутовский коллаж, где повествование тщательно собирается из осколков времени, пространства, судеб героев и острых поворотов сюжета. Отображение несостоятельности и бессмысленности жизни в романе «Колыбель для кошки» Воннегута. Роман начинается с рассказа главного героя Феликса Книфта, который оказывается в суде по обвинению в убийстве своей жены. По воспоминаниям младшего сына Хонникера Ньюта, отец никогда не играл с детьми и лишь однажды сплёл из верёвочки «колыбель для кошки», чем страшно напугал ребёнка. Зато он с упоением разгадывал головоломки, которые преподносила природа. По воспоминаниям младшего сына Хонникера Ньюта, отец никогда не играл с детьми и лишь однажды сплел из веревочки «колыбель для кошки», чем страшно напугал ребенка. Зато он с упоением разгадывал головоломки, которые преподносила природа.
Смысл книги «Колыбель для кошки» Курта Воннегута
| Курт Воннегут – Колыбель для кошки | За оригинальную подачу особенностей общества, за индивидуальный стиль, легкость чтения, ненавязчивый и мягкий юмор, несмотря на суициидальность некоторых заложенных в книге идей. Одна из мудростей Курта Воннегута. |
| Колыбельная кошки курт воннегут основан на. Курт воннегут колыбель для кошки | Краткое содержание Колыбель для кошки – Воннегут Курт. Колыбель для кошки Краткое содержание романа “Можете звать меня Ионой” – такой фразой открывается роман. |
Открытие мира Курта Воннегута: Расшифровка символики книги «Колыбель для кошки»
| Самая известная апокалиптическая проза | Колыбель для кошки Курт Воннегут Колыбель для кошки «Можете звать меня Ионой» — такой фразой открывается роман. Герой-повествователь считает, что именно это имя куда более подходит ему, чем данное при рождении, ибо его «всегда куда-то заносит». |
| Самая известная апокалиптическая проза | Я считаю, что «Колыбель для кошки» — экзистенциальный роман, т.к. здесь есть основные идеи этого философского направления. |
Курт Воннегут «Колыбель для кошки»
Человек должен встать во главе Мира? Открытие атомной энергии это хорошо или плохо? На чём держится Мир? Явно не на здравом смысле человека и не на его желаниях. Человек, скорее всего, противопоставляет себя Миру. А соответственно подчинение атома ведет к разрушению Мира. И так во всем. Автор почти не дает путей, он только указывает на особенности поведения людей и организацию общества.
Множество глав книги создают впечатление вереницы событий, в виде нитей, той самой колыбели для иллюзорной кошки, но создаваемой вполне реальными людьми, которые плетут эти нити, организуя ловушку для самих себя.
Анжела Хёниккер Коннерс - дочь Феликса Хёниккера и кларнетистка. Она замужняя сестра Фрэнка и Ньюта Хёниккеров. В отличие от своего брата-карлика, Анджела необычайно высока для женщины. Она заботилась о своем отце после смерти матери и выступала в роли матери для Ньют. У нее и ее братьев есть образцы льда-девятки, которые они нашли вместе с телом своего отца, мертвым в его кресле. Она умирает, когда дует на кларнет, зараженный ледяной девяткой, после апокалиптического события в конце романа. Боконон имя при рождении Лайонел Бойд Джонсон стал соучредителем Сан-Лоренцо как республики вместе с Эрлом МакКейбом ныне мертвым дезертиром морской пехоты США и создал религию бокононизма, которую он попросил МакКейба объявить вне закона, чтобы дать ей право на существование. Поэтому он много лет жил в изгнании где-то в джунглях Сан-Лоренцо. Лично он появляется в романе только один раз: в самой последней главе.
Когда-то он был правой рукой Эрла МакКейба и избранным преемником. Он назначает Фрэнка Хёниккера своим преемником, а затем совершает самоубийство с помощью куска льда-девятки. Он приемный отец Моны Монзано. Мона Аамонс Монзано - 18-летняя приемная дочь «Папы» Монзано. Великолепная темнокожая девушка со светлыми волосами из-за своего финского биологического отца, ее усыновление было политической уловкой, чтобы объединить различные расы под властью Монцано и обеспечить любимого ребенка-плаката для его режима. Рассказчик описывает ее как «единственную красивую женщину на Сан-Лоренцо». Ожидается, что она выйдет замуж за преемника Монцано, и поэтому она соглашается выйти замуж за рассказчика до катастрофы в конце романа. Джулиан Кастл - мультимиллионер, бывший владелец Castle Sugar Coотрудничества, с которым рассказчик едет в Сан-Лоренцо, чтобы взять интервью для журнала. В конце концов он изменил свой взгляд на жизнь, отказавшись от своих деловых предприятий, чтобы открыть и управлять гуманитарной больницей в джунглях Сан-Лоренцо. Лоу Кросби - пылкий проамериканский производитель велосипедов, которого рассказчик встречает во время полета в Сан-Лоренцо.
Его главная цель - переместить свой американский завод в Сан-Лоренцо, чтобы он мог управлять им, используя дешевую рабочую силу. Хейзел Кросби - жена Х. Лоу Кросби, Hoosier, который верит в некое космическое братство между Hoosiers и просит всех Hoosiers, которых она встречает по всему миру, называть ее "Мамой". Он также написал историю Сан-Лоренцо, которую рассказчик читает во время полета на остров. Боконон учил и его, и Мону, когда они были молодыми учениками. Читая указатель книги Касла, Клэр Минтон делает вывод, что он гомосексуалист. Хорлик Минтон - новый американский посол в Сан-Лоренцо, которого рассказчик встречает во время полета на самолете. Он был занесен в черный список как сторонник коммунистов в эпоху Маккарти. Клэр Минтон - жена нового американского посла в Сан-Лоренцо, она составляет книжные указатели. Она настолько хорошо разбирается в индексировании, что даже утверждает, что может вывести странные знания о писателях на основе их указателей.
Они с мужем очень близки, что повествует о том, что рассказчик называет дупрассом.
Он предлагает нам переосмыслить наше отношение к смерти и осознать, что она может быть не только концом, но и новым началом. Главная мысль романа «Колыбель для кошки» Воннегута заключается в том, что жизнь ценна, несмотря на все ее сложности и несовершенства. Мы должны находить радость и смысл в простых вещах, в любви и дружбе, и принимать смерть как часть нашего существования. В конечном счете, главная мысль романа заключается в том, что жизнь стоит того, чтобы жить ее полностью и наслаждаться каждым мгновением. Отображение несостоятельности и бессмысленности жизни в романе «Колыбель для кошки» Воннегута Роман начинается с рассказа главного героя Феликса Книфта, который оказывается в суде по обвинению в убийстве своей жены. Однако, в ходе развития сюжета становится ясно, что главный герой страдает от посттравматического синдрома и вообще не помнит происходящего. Таким образом, жизнь Феликса становится своего рода колыбелью, где он несвободен и бессмысленно проводит дни. Автор использует различные символы и мотивы, чтобы подчеркнуть несостоятельность и бессмысленность жизни.
Одним из таких символов является кошка — олицетворение мягкости и комфорта, но одновременно и бессмысленности и неопределенности. Кошка, которая всегда нуждается в ласке и заботе, становится метафорой для жизни Феликса, где он постоянно ищет смысл и утешение, но не находит их. Помимо этого, Воннегут использует стиль повествования, который переходит с темы на тему и объединяет их не всегда очевидным образом. Это создает впечатление беспорядка и хаоса, что отражает состояние бессмысленности и несостоятельности жизни героя. Читая этот роман, мы задумываемся о смысле нашей жизни и о том, какие ценности и цели мы преследуем. Воннегут провоцирует нас задать себе вопросы о том, что действительно важно в нашей жизни и как мы можем найти смысл в хаосе и неопределенности. В итоге, главная мысль романа «Колыбель для кошки» заключается в отображении несостоятельности и бессмысленности жизни.
Она всегда знает, когда мозг ошибается. И я всегда знал об этом, Мери. Я ничего не мог с собой сделать, но знал всегда». Душа — это то, что не дает человеку покоя, бередит его совесть, маленький колокольчик, бьющий тревогу. Его надо просто чувствовать, а не заглушать доводами разума. Рой особенно остро воспринимает сигналы свой души ничего удивительного, «хихикает» Воннегут, ведь мозг его болен и практически отключен. Настолько остро, что берет на себя ответственность за страшные человеческие преступления на атолле Бикини. Главный парадокс художественного метода Воннегута заключается в том, что о самых кризисных, трагических моментах человеческой жизни он рассказывает со смехом. В его романах мы наблюдаем смертельную игру в жизнь, которую ведет человек. Это столкновение двух планов — глубокого философского содержания с внешней карнавальностью выражения — и создает тот неповторимый воннегутовский стиль, секреты которого без конца выпытывают у писателя. Сквозной гротеск, сатира и горчайшая ирония, парадоксы, создающие эффект обманутого ожидания, кажущийся алогизм человеческих поступков и полное разрушение стереотипов — все эти элементы стилистики в изобилии встречаются у американских писателей, так называемых «черных юмористов», таких как Джон Барт, Джеймс Патрик Донливи, Доналд Бартельм и других. Однако, в отличие от них, эта словесная игра не является у Воннегута самоцелью. Странный на первый взгляд прием реагировать смехом на неразрешимые проблемы имеет под собой серьезную подоплеку. Свое умение смеяться в наиболее кризисные моменты жизни Воннегут объясняет реакцией на стереотипы чисто американского мышления. Миф об американской мечте, в основе которого лежит вера в быструю реализацию своего потенциала и непременное стремление к успеху, заставляет его горько иронизировать, наивный оптимизм соплеменников относительно беспредельности своих возможностей и вера в преодоление всех мыслимых и немыслимых препятствий вызывают у него саркастический смех: «Мне представляется отвратительной и комичной присущая нашей культуре особенность ждать от любого человека, что он всегда в состоянии разрешить все свои проблемы. Имеется в виду, что проблема всегда может быть решена, если ты приложишь еще чуть больше усилий, чуть больше борьбы. Это настолько не соответствует истине, что мне хочется рыдать — или смеяться. Опять же в соответствии с культурной традицией американцы не имеют права плакать. Поэтому я не много плачу — но очень много смеюсь» [7]. И этому кредо писатель остается верен всю свою жизнь. В романе «Галапагос» способность смеяться — единственное достоинство человеческого рода, которое людям удается сохранить даже при вырождении, став «смеющимися животными». По форме все романы Воннегута представляют собой коллаж, — события, описания, размышления сменяют друг друга как в калейдоскопе. Писателя не интересует логическая последовательность событий — в самом начале романа он может разболтать читателю, чем, собственно, закончится действие, в ходе самого повествования он без конца перемешивает события, свободно перемещаясь во времени и тем самым как бы уничтожая его. Преступное желание отложить дела на завтра, на потом, на какое-то отдаленное будущее, столь свойственное каждому человеческому существу, проступает со всей отчетливостью в романе «Галапагос», когда мы оказываемся свидетелями того, как миллион лет спрессовывается в одно мгновение. Такой коллаж из осколков времен, фрагментов пространств, поворотов человеческих судеб, подаваемых с самого неожиданного ракурса, призван ошеломить читателя и заставить его задуматься. Такая форма подачи материала предусматривает напряженное участие читателя в создании текста. Именно в создании, сотворении каждый раз иного смысла из того хаоса фрагментов, которые щедрой рукой писатель рассыпает перед читателем, каждый раз иного в силу целого ряда факторов, обусловливающих коммуникацию между стороной, посылающей художественный импульс, и стороной, его принимающей. Все мы очень разные — в силу нашего воспитания, образования, личного жизненного опыта, психологических особенностей, социального статуса и массы прочих вещей, которые обусловливают нашу индивидуальность. И эта наша непохожесть друг на друга ведет к разной стратегии прочтения романа-коллажа. В терминологии У. Эко, текст — это лабиринт, со множеством сообщающихся между собой ходов. И чтобы добраться до скрытого смысла, каждый выберет свой путь в этом лабиринте. Сметаются стереотипы прочтения, разрушаются коды традиционной литературы, читатель выбирает свой путь вхождения в лабиринт и включается в игру. Это соучастие в едином акте творения текста полагается важнейшим принципом современной эстетики, и коллаж принято считать изобретением культуры постмодернизма, поскольку именно эта форма дает возможность отразить расщепленность современного сознания. Однако не следует забывать и о проблеме взаимопонимания, которая встает весьма остро в контексте поэтики постмодернизма. Но если такие писатели-абсурдисты, как У. Берроуз, стремятся возвести невозможность полного взаимопонимания между людьми в ранг абсолюта, то для Воннегута коллаж служит лишь нестандартным средством привлечь внимание к самым болевым точкам современной жизни. Для него очень важно, чтобы люди поняли друг друга, и в его текстах-лабиринтах всегда отчетливо видны главные проходы, миновать которые никак нельзя. Писатель идет по пути не уничтожения смысла, но расширения его за счет многомерности пространства художественного произведения. В «Галапагосе», как ни в одном другом произведении Воннегута, наблюдается причудливое смешение самых разных жанров, — это и документальная научно-популярная проза, используемая при описании природы Галапагосских островов, и остросатирические шаржи современных знаменитостей, собирающихся принять участие в «естественнонаучном круизе века», и мистико-оккультные пассажи, и высокая поэзия, — увы! Необычность формы произведения, своеобразная интеграция жанров, имеет давнюю историю в американской литературе и не сводима лишь к экспериментаторству последних десятилетий. Мы имеем в виду знаменитый роман Г. Мелвилла [8] «Моби Дик, или Белый Кит», написанный еще в 1851 году. Тогда, в эпоху американского романтизма, Мелвилл пошел по пути интеграции жанров, и, как пишет Ю. Можно заметить много параллелей между этими двумя произведениями — «Моби Диком» и «Галапагосом», отстоящими друг от друга более чем на столетие. Большое место в первом уделено научной и фактографической информации о китах, которая во времена Мел-вилла смотрелась явно нелепо в канве художественного текста. Но попытка извлечь эти, казалось бы чужеродные, страницы привела бы к уничтожению всего глобального замысла писателя. В «Галапагосе» Воннегут использует тот же прием, приводя фактические сведения о разных птицах и животных, и достигает того же результата, ибо удаление из контекста блестяще написанных страниц с картинами природы Галапагосских островов и национального парка когда молодые Мери и Рой впервые увидели друг друга разрушит всю архитектонику романа. Написанные в лучших традициях американской литературы, посвященной поэтическому описанию природы, лучшие образцы которой, как известно, дал в свое время другой писатель-романтик — Г. Торо [10] , эти фрагменты служат тем разумным, стабилизирующим фоном, на котором ярче проступают параноидальные деяния современных людей. Различие же между романом Мелвилла и романом Воннегута состоит прежде всего в стилистике: свои серьезнейшие философские размышления над судьбами человечества Воннегут скрывает под маской иронии и порой весьма жестокого юмора. И если составные части романа Мелвилла, взаимопроникая друг в друга, формируют усложненную структуру романа, то Воннегут создает свои коллажи резкими, короткими «мазками». Композиционно все его произведения состоят из небольших глав и подглавок, включающих в себя порой всего несколько кратких предложений. Текст каждой такой подглавки по сути представляет собой отдельный анекдот, а весь роман — целую коллекцию саркастических шуток, нанизанных друг на друга. Такой принцип подачи текста характерен для всего его творчества, но в каких-то сочинениях, как, например, в «Колыбели для кошки», это является единственным принципом художественного построения произведения, в других, как это мы наблюдаем в «Галапагосе», он сочетается с реалистическими и документальными отрывками. У меня к этому природная склонность. Можно сравнить это с установкой мышеловки. Вы ставите мышеловку, взводите ее и — бац! Мои книжки по большей части мозаики, сложенные из целого вороха крохотных кусочков, и каждый такой кусочек — анекдот. Они могут состоять из пяти строк, могут из одиннадцати. Если бы я писал в трагическом ключе, это было бы постоянным извержением словесного потока. Вместо этого я сочиняю анекдоты. И одной из причин, по которой я пишу так медленно, как раз и является то, что я стараюсь вложить смысл в каждый анекдот» [11]. Коллаж из анекдотов — это изобретение Воннегута, что как раз и составляет основу его «телеграфно-шизофренического стиля». При чтении его книг создается ощущение, что ты втянут в какой-то карнавальный вихрь, вокруг мелькают уродливые, невероятно смешные и одновременно пугающие маски, парадоксы следуют один за другим, и только что прочитанный анекдот представляется вершиной мастерства автора, думается, что ничего более удачного ожидать нельзя. Ан нет, Воннегут остается верен себе и продолжает ошеломлять. Он без конца меняет повествовательные ракурсы, создавая иллюзию вечного движения; грустные и веселые, трагические и жизнерадостные мгновения сменяют друг друга, сплетаясь в единый поток впечатлений. И всем этим руководит кукольник Воннегут, смешно дергая за ниточки своих персонажей, вызывая странный смех, очень похожий на рыдания. Порой ему недостаточно исконно литературных средств и он рисует картинки, шокируя добропорядочного семьянина этими шаржами-загадками, не всегда приличного содержания [12]. Поэтому, когда вдруг книга обрывается а у Воннегута она обрывается именно вдруг , читатель оказывается внезапно брошенным, хотя в его сознании еще продолжается кружение образов, картин, сюжетов, но только лишь по инерции. И ошеломленный читатель пытается осознать, что же это с ним происходило. Критики неоднократно пеняли Воннегуту за неумение, по их словам, создавать концовки своих произведений. Внезапный обрыв повествования зачастую оформляется у него фразой: «Ну и так далее», или: «Вот так это было». Но следует признать, что такое завершение книг есть единственное логическое развитие формы коллажа, который, не имея строгой линейной последовательности изложения, не может иметь и рационалистической концовки с четкой формулировкой авторской позиции. Коллаж и концовка — вещи взаимоисключающие друг друга. Кроме того, излюбленный Воннегутом прием парадокса настоятельно диктует ему держать эту линию до конца — удивлять, озадачивать и... Добиваясь одной единственной цели — разбудить спящую совесть человека или будет правильнее сказать — человечества , он настырно, до занудности бьет в одну и ту же точку, и его излюбленным лингвистическим приемом являются повторы. В «Галапагосе» таким эпицентром повторяющегося сарказма оказываются оксюмороны [13] , обыгрывающие слово мозг: «Чудовищного размера мозг — единственное темное пятно на нашей планете»; «... Зенджи получил от большого мозга совет, непрактичный до инфантильности»; «Большой мозг Дельгадо морочил его разнообразными лживыми историями... Все наши беды от чрезмерно развившегося трехкилограммового мозга, живущего ради самого себя и заставляющего нас поступать вопреки нашим собственным желаниям и интересам, как, напомним, мозг заставляет Мери Хепберн предпринять попытку самоубийства вопреки ее собственному желанию. Воннегут вынуждает нас взглянуть на наш собственный орган, вершину биологической эволюции, по Дарвину, с совершенно иной позиции. Он приводит нас к пониманию, что наша традиционная гордость за достижения человеческого разума есть глубочайшее заблуждение. Что значат великие творения, если за всю историю своего существования люди так и не смогли решить кардинальные проблемы своего бытия? И как нелепо звучат цитаты из знаменитых мыслителей и художников прошлого, то и дело вкрапляемые в текст романа, на фоне той бессмыслицы, которую являет собой современная нам жизнь. И мысль эта звучит рефреном, повторяясь снова и снова: «... Самые выносливые держались без еды сорок суток. Потом наступала смерть. Всемирный голод, как ранее Девятую симфонию Людвига ван Бетховена, породил очень большой мозг».
Открытие мира Курта Воннегута: Расшифровка символики книги «Колыбель для кошки»
Кэмпбелл снова стал свободным человеком. Он решает убить себя. И, да, серьезно - это конец. У Бойни номер пять есть кульминация? В этом романе кульминация наступает, когда Билли застрелен, прежде чем он когда-либо справится со своей судьбой или убедит других в своем пленении на Трафальмадор или его способность путешествовать во времени в прошлое и будущее.
Какое значение имеет эта фраза? Что такое тральфамадорская бойня5? В романе 1969 года "Бойня номер пять" Тральфамадор изображен дом для существ, которые существуют одновременно во все времена, и, таким образом, осведомлены о будущих событиях, включая разрушение вселенной от руки тральфамадорского летчика-испытателя. Кто дальний родственник Билли?
Пока Билли без сознания, он отправляется на свою первую ночь на бойне. Билли и Дерби сопровождает к ужину охранник по имени Вернер Глюк, дальний родственник Билли, хотя никто этого не знает. О чем Билли плачет во время войны? Точно так же, как процитированная песня описывает «маленького Господа Иисуса» совсем не плачущим, Воннегут описывает Билли как плачущего очень мало, «хотя он часто видел вещи, о которых стоит плакать».
Единственный раз, когда Билли плачет на войне, это когда он видит жалкое состояние лошадей, но почему-то воздерживается от слез про каждого...
Роман, где каждый персонаж, рассматривается сквозь призму его философских взглядов и мировоззрения, не может быть никаким иным, кроме как философским. Безразличие к миру и человечеству Хонникера, заинтересовавшегося проблемой «осушения болот для морской пехоты» как проблемой чисто теоретической, «чисто научной» и создавшего «лед-9», способный уничтожить весь мир, есть лишь своего рода прелюдия к роману. В конце концов, самые опасные открытия находятся не только в руках ученых. Как к этому отнесется человечество, насколько серьезно посмотрит оно на то, что наука сделала его достоянием, отдаст ли оно себе отчет в необходимости внимательно анализировать возможные последствия новых научных разработок или окажется столь же детски наивно и слепо, как «вечно восьмилетний» Хонникер и ему подобные?
Этот вопрос ставит перед читателем Воннегут и дает на него весьма своеобразный ответ. Воннегут делает представителями человечества, т. Купченко ных, но представляющих собою человечество. Разнообразие типов их личностей несет в себе тоже несомненный отпечаток его размышлений о современной Америке, стране «демократического рая». Характерно, что все дети Хоннике-ра неполноценны в том или ином отношении.
Они и не могут быть полноценны, дети лживой и немыслящей Америки. Им с детства внушают превратные представления о мире, заставляя воспринимать их не размышляя, а затем проникнуться ими до такой степени, что эти сведения и идеи начинают представляться им единственной и святой реальностью. А подлинную убогость своего бытия их научат скрывать под солнечно улыбающейся маской счастья, поддерживая убывающие силы каким-нибудь видом наркотика. Именно это и происходит с Анжелой кстати, ее великанский рост, по-видимому, тоже дополнительный штрих: Анжела - немыслящая «счастливая» Америка, пресловутое «молчаливое» большинство. С детства ее приучили смотреть на отца как на седьмое чудо света, поклоняться ему и ухаживать за ним, как за малым ребенком, и твердо верить в то, что «папа хороший, он и мухи не обидит», что его лишь недостаточно ценят, слишком мало платят, мало прославляют.
Совсем как у рядового американца воспитывается уверенность в непогрешимости своей страны и «неблагодарности» всего остального мира за их «цивилизующую» и «направляющую» роль. И личная судьба Анжелы лишь развернутая метафора: ее муж соблазнится не ею, а ее положением, ее состоянием. Обманывая и обкрадывая Анжелу, оставляя ее во все более трагическом одиночестве, он в символическом плане играет роль ее безжалостной родины, беззастенчиво обкрадывающей своих доверчивых детей под маской всеобщей любви и всеобщего братства. Но Анжела, верное дитя Америки, упорно продолжает твердить, что в ее жизни все хорошо, у нее замечательный муж и она ему всем обязана, ибо он поддержал ее в самый трудный момент ее жизни. Она ведет себя как рядовой американец, приученный гордиться «великой процветающей Америкой» и видеть в ней носительницу истины, света и прогресса, и продолжающий упорно повторять эти затверженные штампы, что бы его страна ни делала на международной арене и как бы жестоко она ни относилась к нему самому.
Есть у Анжелы и своеобразный наркотик: это кларнет, единственная отдушина ее жизни. Игра под пластинки, транс, в который впадает Анжела во время игры, неслучайно названной рассказчиком «шизофренической», - это тот суррогат и жизни, и искусства, который призван заменить ей подлинную жизнь. Это допинг, без которого она не может существовать. Отсюда и весьма характерная смерть Анжелы: едва выбравшись на свет после длительного пребывания в подземелье из-за вихрей, вызванных превращением вод морей и океанов в «лед-9», Анжела, заметив свой кларнет, почти маниакально хватает его и сует мундштук в рот, не подумав даже его обработать. Она слишком много пережила, ей надо разрядиться, перестать думать, страдать, бояться, а иного средства у нее нет.
Ей срочно необходим ее допинг, и превращение Анжелы в ледяную статую становится в романе трагическим символом: такова судьба недумающих в этом мире. Недумающий обречен, он самоубийца, причем самоубийца бессознательный. Бездумно верящий своим духовным или физическим отцам, он погибает от их рук Анжела погибает от кристалликов «льда-9», изобретенного ее отцом , и подобная судьба закономерна. Иную роль призван сыграть в романе образ брата Анжелы - Фрэнклина Хонникера. Нужно сказать, что выбор имен в семье Хонникера явно не случаен: доктора Хонникера звали Феликсом, т.
Анжела - Ангела, Евангелика несет в себе и в самом деле нечто мученическое, но мученичество и подвижничество ее, в сущности, бессмысленны. Каждое имя в романе обладает двойным смыслом, отражая некоторые аспекты сущности героев. Оно дается им как бы в насмешку. Это целиком относится к Фрэнклину. Фрэнклин для Америки имя прославленное великим борцом за независимость, первым президентом Соединенных Штатов Бен-жаменом Франклином и именем другого президента Франклина Рузвельта, который вывел США из кризиса 1929 г.
Фрэнк тоже мог бы стать президентом, вернее диктатором Сан-Лоренцо, но его возможное диктаторство, как и вся его жизнь острая и злая пародия на жизнь Б. Во Франклине Хонникере, определенно, есть черты, напоминающие его отца, но этими чертами являются не его склонность к науке или теоретизированию, Фрэнк Хонни-кер тоже взрослый ребенок или, как характеризует его автор, «очень невзрослый юноша». Часть 2 должно было говорить о том, что Фрэнк ни на что серьезное не способен, не самостоятелен, не может ни принимать решений, ни действовать, ни отвечать за свои поступки. Всю жизнь он прятался за чью-то спину, и она ему необходима. Он прятался за спину Анжелы в детстве, он прятался за спину владельца игрушечной лавки, в которой делал макеты, и его жены, с которой обманывал хозяина, он прятался за спину «Папы» Монзано, когда пришлось покинуть Америку, он пытался спрятаться за спину рассказчика, когда нужно было занимать пост диктатора.
Фрэнклин по природе своей не может не только брать на себя ответственность, но и просто смотреть правде в глаза. То, что именно он становится министром науки и прогресса Сан-Лоренцо, возведен в ранг генерал-майора и облечен властью, не только выглядит пародией на правительственные кабинеты современных правых диктатур. В этом скрыт более глубокий смысл: Бенджамен Франклин добывал во Франции оружие для восставшей в борьбе за свободу и независимость Америки, Фрэнклин Хонникер обладает самым разрушительным и опасным оружием, которое подарила миру Америка, некогда Бенджамином Франклином освобожденная. Перед нами снова карикатура, выворачивающая историческую аллюзию наизнанку. Образ Фрэнка символичен.
Даже своей ущербностью он символизирует современную американскую политическую систему, поддерживающую все реакционные режимы. Сегодняшняя Америка не просто подмяла весь остальной мир под себя, но и поднесла к нему спичку с целью его уничтожить. За два столетия Америка выродилась морально и физически, у нее нет ни высокой цели, ни возможности претворить ее в жизнь, если бы она и появилась. Вся сила в этом устрашающем куске «льда-9», который олицетворяет мощь бездушной военной машины США. А сам Фрэнк - символ основной политической линии США на поддержку своею военной мощью всех реакционных режимов.
Эта поддержка осуществляется независимо от формального осуждения некоторых наиболее одиозных из них, что продемонстрировано в романе тем, что Фрэнк, став министром «Папы» Монзано, не мог уже более считаться гражданином США. Однако даже в своей трусости, в вечном страхе взвалить всю тяжесть чего бы то ни было на собственные, а не на чужие плечи, Фрэнк остается типичным американцем современного образца, выродившимся потомком Франклина. Третьим потомком Хонникера был крошка Ньют. Снова характерное имя - Ньютон, и снова насмешка. Пожалуй, только в Ньюте и есть по-настоящему симпатичные черты.
Ньют - гума- нист, думающая личность, хотя именно он и исключен из колледжа. И это в высшей степени характерно. Думающий человек в США не в почете. Он не может занять солидное положение, ибо может иметь собственное мнение и собственную линию поведения. Он слишком много думает, видит мир не так, как его привыкли видеть окружающие, поскольку они видят мир таким, каким их научили его видеть: как Анжела видит отца добрым, мягким, наивным, погруженным в высокие научные проблемы.
Ньют видит мир таким, каков он есть. Отец для него далекий, холодный, страшный человек, играющий в веревочку от рукописи романа, которого никогда не читал. Но роман этот описывал оргию накануне конца света, того самого конца света, который Феликс Хонникер так сильно приблизил своими открытиями. Ньют живет в страшном, враждебном ему мире. И неслучайно он карлик.
Красивый, удивительно пропорционально сложенный, но карлик. Он прекрасен, как прекрасен гуманизм вообще, но он слаб и бессилен, как всякий бездеятельный гуманизм. Он смотрит на мир другими глазами, чем его брат или сестра. Он глубже и тоньше чувствует, вернее, разбирается в том, что происходит вокруг него, его позиция ближе к позиции рассказчика, но он пессимист. Его знаменитая картина: колыбель для кошки, выполненная черной сажей, в состоянии лишь символизировать его безграничное отчаяние перед черной, мрачной, неведомой силой, от которой он не знает спасения.
Она кажется ему почти мистической и неуправляемой. Она представляется ему той самой силой разрушения, которую символизировал для него его отец. Неслучайно и то, что Ньют остается для Анжелы, благодаря своему росту и разнице в возрасте, вечно маленьким. Она не слушает его рассуждений, постоянно обращаясь с ним, как с глупым малышом, ибо то, что он говорит, часто кажется ей едва ли не ребячьей болтовней ничего не понимающего в жизни человека, поскольку слова Ньюта не похожи на то, что Анжела привыкла считать в своей жизни истиной, на то, что ей в течение стольких лет внушали. Взаимоотношения Анжелы и Ньюта - тоже аллегория.
Это прообраз взаимоотношений мыслящей и немыслящей Америки. Гораздо проще отбросить все новое и непривычное, не вникать, высмеять его, нежели посмотреть на мир с другой стороны, а тем более попытаться его изменить. Характерно, что Ньютон действительно оказывается «маленьким». Высказывать здравые, даже глубокие мысли он может, но изменить свою линию поведения, бороться за отстаивание своих идей он в принципе не способен. Он не Ньютон, не первооткрыватель, добивающийся признания 45 М.
Купченко своих истин. Сказать он может, но не больше. И если Анжела просит его замолчать или даже лечь спать, он ей не перечит. Он «послушный» гуманист, легальная оппозиция современной Америки. Неслучайно со «льдом-9» он поступает точно по образцу своих старших брата и сестры: послушно берет один из кусочков смертоносного льда и носит его с собою.
Он не думает ни о предосторожностях, ни о возможных последствиях, не пытается ни обнародовать это открытие, ни бороться с ним. Так пассивный гуманист становится, фактически, соучастником преступления, ответственным за все, содеянное всеми членами семьи, т. Обвиняя Ньюта в произошедшей исторической трагедии, Воннегут обвиняет в его лице бездеятельный гуманизм, сознающий опасность происходящего, но чувствующий свое бессилие помешать ему, а потому предпочитающий занять позицию стороннего наблюдателя. Став им, Ньют предает человечество, предает те идеи, которые, казалось бы, исповедовал, доказав этим свое родство с семьей, со своим отцом. Интересна и еще одна деталь.
Уже говорилось о том, что все дети д-ра Хонникера физически неполноценны. Эта физическая неполноценность, ставшая отражением неполноценности внутренней, и ведет их, в конечном счете, к преступлению. Ведь скрыть от человечества тот факт, что исследования их отца были доведены до конца и он успел изобрести смертоносное оружие, оставив его в наследство своим детям и всей цивилизации, заставило их именно наличие у каждого из них по кусочку сосульки «льда-9», делавшего их, бессильных, всесильными в собственных глазах. Благодаря «льду-9» они ощущали свою власть над миром, без которой они вновь превращались в жалкие, никому не нужные и незаметные существа. Конфликт, таким образом, приобретал социальное звучание: мир, где человек, чтобы ощутить себя полноценным, должен идти на преступление, на убийство, порочен.
А дети Хонникера идут на преступление. Вернее, на подлинное преступление идет только Фрэнклин Хонникер, но все остальные - его молчаливые соучастники. Чтобы спасти себя от тюрьмы, Фрэнклин открывает секрет «льда-9» «Папе» Монзано, становясь благодаря этому его правой рукой. Купив себе, таким образом, пост при диктаторе, Фрэнклин не задумывается над тем, к каким последствиям это может привести. Думать о серьезных вещах он вообще старается как можно меньше - так спокойнее.
И вот результат: Бенжамен Франклин привез оружие для Америки в ее борьбе за свободу, Фрэнклин Хонникер привез из Америки самое смертоносное оружие диктатору Сан-Лоренцо, дав ему возможность распорядиться им по своему усмотрению. Неслучайно смерть Монзано от «льда-9» и стала причиной глобальной катастрофы - уходящие режимы перед своей кончиной не останавливаются ни перед чем, даже перед подобным безумием. А потому нет большего преступления, чем давать им в руки смертоносное оружие. В лице Фрэнклина Хонникера, как бы играющего в «настоящую» жизнь, заклеймена вся политика современной Америки, идущей по пути наращивания военного потенциала, создания военного психоза, по пути социального безрассудства и безответственности. Эта тема в романе, безусловно, является важнейшей, не теряющей актуальности и сегодня.
Но это далеко не единственная проблема, поднятая К. Воннегутом в романе «Колыбель для кошки». Он обращается здесь к некоторым проблемам, ставшим уже классическими в литературе, и дает на них свой оригинальный ответ человека ХХ в. Одной из таких проблем является проблема воскресения личности, так остро волновавшая европейскую литературу XIX в.
Смысл, человече, придумай сам.
Сам придумал, сам поверил. Ну, или поверил в тот, который придумал другой. Тоже человече. Самый обычный обычно. Ну, или не совсем обычный.
Но тоже человече. К черту! Все ложь! Вот истина весьма близкая к истине. Такие дела.
Но вернемся к книге. Читать «Колыбель для кошки» — подлинное удовольствие! Очень меня удивляет, что многим книга давалась тяжело, читалась долго, с усилием и не в кайф хоть все и отмечают чрезвычайную глубину и познавательность. Да как это так?! Ладно, не на одном дыхании: сам почти два дня читал такую кроху.
Но у меня причины, у меня всяческой работы как раз было завались! Было б свободное время в избытке — да одним духом бы! Я правда не понимаю. Такая идея, такая композиция! А стиль!
Черт, да слогом Воннегута прям наслаждаешься! Да и конструкция книги очень раскачивает: главы крошечные, почти каждая имеет определенную завершенность, несет отдельную мысль. И забавно-то как, смешно до боли! Грандиозная книга! Несмотря на скромный размер грандиозная!
Псалтырь глупости человеческой, чванства, эгоизма и невежества! И библия лжи романом в романе! Да, грандиозно — иначе и не скажешь. Точнее можно сказать и иначе, но почему бы не сказать так. И сказал.
И не единожды. В общем, итог прост: рекомендую всем! Хоть я и не уверен, что понравится каждому. Но все равно рекомендую! И выражаю надежду, что все ж да понравится!
Однако же столько замечательных выражений в этом романе, а я как-то посмел за весь отзыв ничего не процитировать. А надо бы. Так что вот: «Высшая форма измены — это утверждение, что американцев вовсе не обязательно обожать повсюду, где бы они не появились, что бы ни делали». И вот еще: «Я — прескверный ученый. Я готов проделать что угодно, лишь бы человек почувствовал себя лучше, даже если это ненаучно.
Ни один ученый, достойный своего имени, на это не пойдет». В целом, сказал я далеко не все, что хотел и должен бы, но думаю, многое из этого несказанного мною уже сказали до меня другие. И возможно даже не раз. Так что ставлю точку. Оценка: 10 [ 7 ] r9snick , 10 ноября 2022 г.
С каждым новом романом Курта Воннегута создаётся ощущение, что он пишет одну и ту же книгу всю жизнь — для него сюжеты, фантастика и персонажи служат лишь площадкой для продвижения своей удивительной, парадоксальной философии. Ну и, конечно, для того чтобы кормить шестерых детей. Мораль, в общем-то, лежит на поверхности — Воннегут выступает против религиозного догматизма, диктатуры, военщины и наивных, оторванных от этики учёных. И делает это лаконично, блистательно, с поэтичной грустинкой и юмором. Не все оценят «шизофреническо-телеграфный» стиль письма, цитатность, некое отсутствие цельности произведения — «Колыбель для кошки» это не роман в себе, а лишь небольшой, но яркий эпизод мультивселенной великого писателя Воннегута.
Оценка: 8 Графоманъ , 26 мая 2017 г. Прочел предыдущий отзыв с его оценкой «5»... А кому тогда поставить 6? Для меня — просто непревзойденный шедевр мастерства. Когда автор может написать — ВСЕ!!!
Например, вот так, между делом — придумать целую религию, которая ничем не хуже...
Для творчества А. Уже само перечисление названий произведений говорит о широте кругозора и глобальности проблем, поднимаемых великими писателями в произведениях рубежа веков: это и проблемы гносеологические, проблемы возникновения и смены человеческих верований, гибели богов, и проблемы, выдвигаемые эпохой технического прогресса и роста и распространения на западе позитивистской философии и агностицизма, это и проблема личности в ее усложнившихся взаимоотношениях с обществом в условиях формирования ницшеанства и предшествующей ему философии культа сильной личности и, конечно, проблемы изменения мира, а, следовательно, проблемы революции, революционного насилия, общественного прогресса и другие актуальные проблемы эпохи. Так философский роман, зародившись на заре капиталистической эпохи, предрекая ей скорую и неизбежную победу, постепенно все глубже и детальнее осваивая это новое общество, начинает приходить к выводу о неизбежности его гибели, хотя еще совсем недавно так горячо его приветствовал. Речь в западном мире в начале века идет уже о существовании человека как личности, а в конце века и о принципиальном существовании человека как родового понятия, о грядущем расцвете или гибели всей цивилизации. В этих новых исторических условиях жанр философского романа приобрел новые диапазоны звучания, обрел новые темы и новую актуальность. Расцвет философского романа на Западе в ХХ столетии имеет свои ярко выраженные социально-обусловленные причины.
Он связан, прежде всего, с тем, что философский роман — не столько попытка прогнозирования возможного будущего, сколько попытка анализа сущности сегодняшнего состояния вещей и выяснении его причин, не всегда ясных даже самим авторам. Характерно, что к жанру философского романа художники чаще обращаются в переломную эпоху, когда сущность и характер происходящих процессов еще в значительной степени скрыты от понимания современников. Жанр философского романа становится в таком случае методом не только художественного, но и научного познания мира, методом его исследования. Как ни странно это может звучать, но многие писатели ХХ в. Это понятие применимо и к философским драмам Ж. Сартра, с той лишь поправкой, что его эксперимент в большей степени философски обобщен: герои — носители философских идей и взглядов, и пьеса превращается в экспериментальную иллюстрацию его экзистенциальных воззрений. К экспериментальному роману предельно близко подходит и Т.
Купченко Именно в плане появления своеобразного типа философского романа-эксперимента и следует рассматривать влияние эстетики натурализма, особенно в разработке ее варианта у Золя, на философский роман ХХ столетия. А ведь натурализм часто полностью исключают из области философского романа, романа идей. Считается, что ему далеко до интеллектуализма. Анализ эстетических принципов, использованных Т. Именно эксперимент, как считал Золя, должен был сблизить литературу и науку, т. С подобным типом эксперимента мы сталкиваемся и в романе Т. Введение образа дьявола и подтверждение фантастического договора на продажу души Адриана Леверкюна могло быть, конечно, и бредом, галлюцинацией тяжелобольного человека.
Однако чересчур длительное для бреда видение должно было создать у читателя впечатление, что дьявол был, что он существует, ибо он существует в социальной действительности Германии и вскоре обретет там плоть и кровь, о чем читатель узнает из заметок Цейтблома. Философский роман во все времена старался разобраться в происходящем, в том, что свершалось на глазах современников, или заглянуть в будущее путем анализа основных тенденций развития общества, прогнозируя возможные пути его дальнейшего развития при условии сохранения данных тенденций. Принимая благодаря этому на себя важные социальные функции, философский роман брал на себя и большую 46 социальную ответственность. Роль идейной позиции автора в романе такого рода неизмеримо возрастала, поскольку аллегории, притчи, параболы, обобщения в философском романе приобретают глобальный характер. Эта проблема особенно остро встала в 30—40-х гг. Не вся мыслящая интеллигенция сумела быстро разобраться в происходящем. Потребовались годы жестокого разгула реакции, годы фашизма, чтобы открыть глаза на истинное положение вещей многим из них.
Размышляя о философском романе второй половины ХХ в. Определяя его жанр, как правило, говорят о синтезе жанра, что вообще характерно при определении жанра крупного философского романа. Сам этот жанр столь разнообразен, обладает такими широкими возможностями, что часто представляется неким сплавом различных, иной раз весьма разнородных жанров. И это неудивительно: основываясь на идее о единстве мира, он как бы включает весь этот разнообразный и разнородный мир в себя. Изобилие символики, фантастики, аллегорий и глубоких философских обобщений, характерное для романа Маркеса, делает его типичным образцом реализма ХХ в. Для философского романа ХХ в. Это, пожалуй, один из наиболее характерных вариантов философского романа ХХ в.
Если оптимистические взгляды на мир и судьбу человечества мыслителей эпохи Возрождения и Просвещения давали миру утопические схемы возможного мироустройства Телемское аббатство Рабле, Утопию Т. Мора, город Солнца Т. Кампанелла, Эльдорадо Вольтера и др. Часть 1 тастрофы всемирного масштаба. Но ни Хаксли, ни К. Есть ли спасение в столь страшном мире технического прогресса? На этот вопрос К.
Воннегут отвечает весьма пессимистически. Есть, но это путь не разума, не правды, а сладкой лжи. И здесь он по-своему солидарен с Хаксли. Роман К. Не сатира, но и не психологическая проза.
Упомянутые книги
- «Колыбель для кошки» — книга, изменившая мир
- Книги, о которых говорят: «Колыбель для кошки» - ReadRate
- Кошачья колыбелька. Курт Воннегут
- Курт Воннегут: Колыбель для кошки - рецензия на книгу
Курт Воннегут – Колыбель для кошки
квинтэссенция его философии и стиля, вершина его словесной эквилибристики. Сегодня мы начинаем новую рубрику обзоров. Обозревать буду разные культурные явления, а начну со знаменитого романа не менее знаменитого американского писате. С радостью и печалью перечитал этот роман Курта Воннегута, с которого начиналось мое знакомство с этим писателем, ставшим одним из моих любимых. Роман написан в не самые веселые годы холодной войны, и автор не оставляет человечеству шансов на выживание. В статье выявлены и описаны средства экспликации парадокса науки в романе К. Воннегута «Колыбель для кошки».