Утренний, розовый век: Россия-2024. Эта книга — попытка в форме остросюжетного романа дать прогноз: что будет с Россией и с нами, если дремотное существование нашей страны без собственной науки, промышленности, интеллигенции продлится еще лет 10-12.

Книгу Захара Оскотского «Утренний, розовый век. Россия-2024» можно отнести к жанру остросюжетной антиутопии, она прочитывается буквально на одном дыхании. Новую книгу Захара Оскотского "Утренний, розовый век. Россия-2024" можно отнести к жанру остросюжетной антиутопии. 2024». Автор Захар Оскотский. Действие опять происходит в Питерстане. В 2024 году аналитик оказывается между калиевым олигархом и сектой «разумников».

Скачать Утренний, розовый век. Россия-2024

На сайте СкидкаГИД вы можете купить книгу «Утренний розовый век. Cкачать, читать онлайн Утренний, розовый век: Россия-2024. Эта книга — попытка в форме остросюжетного романа дать прогноз: что будет с Россией и с нами, если дремотное. Россия-2024». В магазинах: РЕКЛАМА 18+. Все издания: Захар Оскотский. Утренний, розовый век. Россия-2024. Россия-2024». В магазинах: РЕКЛАМА 18+. Все издания: Захар Оскотский. Утренний, розовый век. Россия-2024.

Какой будет Россия через 12 лет? Пора снимать розовые очки!

Захар Оскотский. Россия-2024" Роман-антиутопия Какой будет Россия в 2024-м году? Новую книгу Захара Оскотского "Утренний, розовый век.

Утренний, розовый век. Россия-2024 : роман - можно купить на официальном сайте нашего партнера bookvoed. Также, на сайте доступно подробное описание и существует возможность ознакомиться с полным каталогом товаров.

В интернет-магазине bookvoed.

Помню вдохновенные лица вокруг, трехцветные российские знамена, самодельные транспаранты с зачеркнутой свастикой. Помню, как, словно в стремительном взлете, мне не хватало дыхания от чувства гордости за принадлежность к этому народу и этому городу. Прекрасно помню, хоть давно стараюсь не вспоминать. Слишком быстро погас тот солнечный день, слишком быстро исчезли прекрасные лица, одушевлявшие для меня мой город. Кто уехал, кто состарился и обессилел, кто умер в безысходности.

Совсем другие люди заполнили петербургские улицы. Совсем, совсем другие, причем цвет их кожи и разрез глаз тут не имели никакого значения. А значит, мой прежний город перестал существовать. Он канул в небытие, и подновленные, разукрашенные дворцы остались на своих местах не больше, чем фальшивыми декорациями. Поэтому я уже почти равнодушно наблюдал, как год за годом невскую панораму и старинные улицы всё больше уродуют безобразные стеклобетонные коробки, воздвигаемые новыми хозяевами жизни. Да, мерзко было видеть, как нелюди, убившие мой город, глумятся над его трупом.

Но труп всё равно не воскресишь. Но меня ни о чем не спросили. Огромная дверь мягко приоткрылась, и чуть искаженный динамиком мужской голос произнес: "Господин Орлов, заходите! Молодой охранник русский, а не "гостинец", что само по себе свидетельствовало о богатстве фирмы привстал из-за своего пульта, поклонился мне и сказал: "Прошу вас, третий этаж, налево". Я молча поблагодарил его кивком. На лестничной площадке второго этажа мне пришлось миновать пост еще одного плечистого парня.

А на площадке третьего сидел уже человек постарше, видимо начальник охраны, который проводил меня по слабо освещенному коридору до дверей кабинета: "Заходите. Шеф извещен, что вы прибыли". И я шагнул навстречу своей судьбе… После полутьмы коридора меня даже ослепил резкий, бестеневой свет "небесного потолка". Акимов не просто поднялся, а вышел из-за стола, пожал мне руку, пригласил: "Садитесь, Валентин Юрьевич! За прошедшие несколько лет он сильно постарел: черты лица заострились, прорезались морщинки, взгляд светлых глаз стал не просто рассеянным, а усталым, в коротко остриженных волосах поблескивала седина. Облик его опять не вязался с расхожим представлением о богачах, которые живут, не зная болезней и старости, потому что к их услугам вся мощь сверхдорогой современной медицины с ее генной инженерией и стволовыми клетками.

Я опустился в кресло у стола, оглядел кабинет: никакой роскоши, строгая деловая обстановка. На стене — большая фотография красивой женщины с ослепительной улыбкой, наверное, погибшей жены Акимова. Взглянул машинально вверх: там парила на тонкой нити модель какого-то старинного самолета — биплана с многочисленными стойками между верхним и нижним крыльями, большим двухлопастным пропеллером и открытой кабиной пилота с прозрачным ветровым щитком. На фоне "небесного потолка" — экрана, показывавшего сейчас ярко-голубое небо с плывущими перистыми облаками, — казалось, что самолет действительно летит. Ответить мне было нечего, и я лишь слегка развел руками: что, мол, поделаешь. Я чуть пожал плечами.

Что ж, имеете право. Я не отблагодарил вашу фирму и лично вас так, как должен был отблагодарить за тот чудесный план. Когда его подписывали, мы же не могли предвидеть, какими грандиозными будут результаты ваших рекомендаций. Я должен был потом доплатить в десять раз больше! Мне захотелось сказать, что это и теперь еще не поздно сделать, однако я промолчал. Но битва за калий оказалась такой жестокой, действовать приходилось не интеллектуальным фехтованием, а бульдозером.

Вот всё, кроме борьбы, тогда и ушло на второй план, даже благодарность. А потом еще эта страшная беда с ней, — он посмотрел на портрет жены. А впрочем, наверное, не стоит… Ладно, давайте к делу! Я подумал, что сейчас он предложит мне перейти на работу в его корпорацию. Я так и дернулся в кресле. Откуда он знает?

Я сам об этом давно позабыл. Вернее, старался не вспоминать. Я даже не помнил, в каком ящике шкафа валяется у меня дома коробочка с тем красивым серебряным крестиком. Моя инженерная специальность — ракетные двигатели. Я поступил в "Военмех" в восемьдесят восьмом, на излете советского романтизма, а закончил в девяносто четвертом, в самый ельцинский развал. НИИ, куда я попал, почти не финансировали, нищенскую зарплату не платили месяцами.

А мы затеяли невиданный проект: пытались обскакать твердотопливников, сделать двигатель на жидком топливе, — естественно, ампулированном, — со сверхвысоким импульсом. Вы понимаете, о чем я говорю? Всё мастерилось на коленке, самых необходимых приборов не хватало. Да еще спешка: первые стендовые испытания хотели обязательно прогнать до конца девяносто седьмого, чтобы нас учли в бюджете на следующий год. Ну и кончилось тем, чем должно было кончиться: при подготовке к испытаниям наш чудный агрегат взорвался. Находившимся рядом с ним не повезло — одни погибли, другие получили ожоги, осколочные ранения.

А я оказался дальше и почти не пострадал, только малость оглушило. И тут уж раздумывать не приходилось: полез в огонь, стал вытаскивать раненых. Успел вытащить четверых, пока сам не потерял сознание. Два месяца потом провалялся в больнице. Вот, собственно, вся история. А двигатель-то в конце концов построили?

Несколько лет спустя, уже при Путине, тему открыли снова, наскребли деньжат, но было поздно. Людей не осталось. Кто-то умер, многие уехали. А некоторые, вроде меня, бухнулись в новую русскую жизнь. В самый кипяток. При его росте и непропорциональной худобе это было похоже на распрямление складной плотницкой линейки.

Мне приходилось смотреть на него снизу вверх. Я насторожился: — Специально — нет. Но, поскольку работаю в консалтинговой фирме, должен следить за событиями. В той степени, в какой они влияют на экономическую ситуацию. Экономический, ну и — политический? Мне всё меньше нравился наш разговор.

Я ответил уклончиво: — Заказчики требуют сейчас краткосрочных прогнозов: на год-два-три, самое большее — на пять. Зачем я буду ломать голову над проблемами, за решение которых мне не платят? Голова у меня одна. Раз так, давайте-ка посмотрим сегодняшние новости! Он развернул стоявший на столе монитор, чтобы нам обоим было хорошо видно, и пригасил освещение. На потолке появилось изображение вечернего неба с плотными облаками, опаленными закатным огнем.

В кабинете стемнело, и от этого ярче стала видна картинка на мониторе. Новости начались, как всегда, с официальной хроники. Президент Балашов, толстенький, с круглой лысой головой, сияя своей знаменитой улыбкой, принимал какую-то делегацию. Потом пошли сюжеты на темы российских будней. Нефтяные вышки в тундре и на морском шельфе, газопроводы, рудники, неиссякаемые источники наших богатств. Оживающие после многолетнего запустения деревни.

Заселяющие их гастарбайтеры после напряженного трудового дня приходят в вечернюю школу и усердно изучают русский язык, они будут достойными гражданами новой родины. Торжественное открытие в Нижнем комфортабельного дома престарелых похоже, подремонтированного заводского общежития советских времен. Уютные комнаты, множество счастливых старушек и несколько старичков. Солдаты в бетонных ДОТах на Кавказской линии. Спокойные, суровые лица, славянские и азиатские. Стволы пулеметов и гранатометов в амбразурах.

Террористы не пройдут. Я недоуменно взглянул на Акимова. Но он впитывал всю эту дребедень с явным интересом. Потом пошли мировые новости. Стартующие с надводных кораблей в сполохах пламени и клубах белого дыма крылатые ракеты. Те же ракеты, запущенные с подводных лодок, — они эффектно, одна за другой, вылетали из пустынного моря.

Остроклювые беспилотные бомбардировщики на боевом курсе. Огненные вспышки разрывов, заснятые с высоты. Пресс-секретарь объединенного западного командования, молодая женщина в офицерской форме, зачитывала сводку: разрушены такие-то объекты военной инфраструктуры противника, уничтожено столько-то вражеских бойцов, с нашей стороны потерь нет. И тут же, для равновесия в России свобода информации, слово дается обеим сторонам — выступление представителя сил антиглобалистского джихада, красивого бородатого парня: сбито столько-то бомбардировщиков противника, наши военные силы не пострадали, но в результате варварских бомбежек погибло столько-то мирных жителей. Я почти не прислушивался, всё было слишком обыденно. В завершение выпуска показали, как всегда, еще несколько новостей из жизни родного отечества: спортивную, светскую и криминальную хронику.

Меня не интересовали ни результаты матчей, ни развод популярной певицы, ни пьяная драка в провинциальном городке. Зато последний сюжет заставил содрогнуться: в заснеженном лесу люди в противохимических костюмах и респираторах раскапывали какую-то громадную яму и вытаскивали оттуда человеческие останки. Голос диктора сообщил, что под Ростовом обнаружено групповое захоронение. Видимо, здесь погребены жертвы террористической организации, известной в свое время под названием "Союз Разума". Как мы должны быть благодарны доблестным сотрудникам спецслужб и полиции, сумевшим после долгой борьбы пресечь деятельность этой чудовищной банды!.. Акимов выключил монитор и прибавил свет в кабинете.

Над нами опять засияло небо летнего полдня. Я даже не уверен в том, что "разумники" действительно существовали. Мне кажется, на них списывали свои шалости совсем другие люди. А что требуют? Чтобы я перечислил шестьсот миллионов в пенсионный фонд. Бедным российским старушкам.

Подпольщикам известно, что мои активы составляют около тридцати миллиардов, вот они и отсчитали, как у них принято, два процента. Поэтому и пригласил вас, Валентин Юрьевич. Вы — способный аналитик, блестяще действуете в сложных ситуациях. Я подумал, что он просто-напросто сошел с ума. Печальная, но, увы, надоевшая история. Выражение "безумный мир" — абсурдно.

Безумны конкретные люди, и их становится всё больше. Не только во время моей службы в психушке, но и в обыденной жизни мне не раз приходилось ощущать себя единственным нормальным человеком в окружении сумасшедших. И я усвоил кое-какие правила поведения в такой ситуации. Лучший способ, конечно, внезапно причинить сумасшедшему боль, например, заломить ему руку за спину. В качестве медбрата я такой прием иногда использовал. И тут даже не важно, кто сильнее физически, ты или пациент.

За исключением буйных идиотов с полностью разрушенным мозгом, обычные сумасшедшие панически боятся боли и сразу подчиняются. С Акимовым, разумеется, я не мог так отвести душу. Но не годился и повседневный способ: внешне демонстрировать согласие с чужим бредом, а самому делать свое дело. Сейчас следовало отбиться решительно. Они сами во всем виноваты. В том числе, передо мной.

Если бы они родили не по одному ребенку, а по трое-четверо детей, как их матери, они бы сейчас не доживали в богадельнях, а Россия не растворялась бы в чужих народах. К тому же, сумма моих активов только звучит внушительно, а ведь все эти миллиарды в деле — стоимость акций, рудников, оборотных средств. Взять и с ходу выложить шестьсот миллионов… — Послушайте, — огрызнулся я, — не надейтесь, что я придумаю, как вывернуться и сохранить ваши деньги! Обратитесь в полицию или в ГУБ! Если хоть десятая часть того, что говорят о разумниках, правда, они достанут сквозь любую охрану. Переведите деньги, и они вас не тронут!

Больше ничего не могу посоветовать! Я удивился: — Чего же вы тогда хотите от меня? Он внезапно подался над столом вперед. Навис надо мной сверху, точно склонившийся жираф. Во взгляде его, теперь сосредоточенном и пронзительном, поблескивала злая ирония: — Совсем немного, Валентин Юрьевич. Хочу, чтобы вы нашли этих разумников.

Раскопали, где они прячутся. Вышли на главарей и связали их со мной. Хочу с ними немно-ожко побеседовать! Впервые в жизни мне пришлось испытать на себе, что выражение "я остолбенел" может быть не только фигурой речи. Акимов рассмеялся, как будто довольный произведенным эффектом: — Не пугайтесь, я в здравом уме и говорю вполне серьезно. Вы именно тот человек, который нужен.

Мне уже не двадцать шесть лет, я больше не геройствую, и ни с того ни с сего лезть в такой огонь… — Двадцать миллионов, — сказал Акимов, — вашей фирме. Половину перевожу немедленно. Из этих денег будут финансироваться ваши расходы по расследованию. Потом, конечно, я все затраты фирме возмещу и переведу вторую половину. Вы, разумеется, понимаете, почему я не беру вас на службу к себе? Естественно, ваше начальство не должно знать, чем вы для меня занимаетесь.

Пятьдесят миллионов рублей. Это был еще один шок. Я настолько растерялся, что даже спросил нелепо: — Новыми? Пожалуйста, в любой! Хотите ганские седи с портретом Кваме Нкрумы?

Захар Оскотский. Россия-2024" Роман-антиутопия Какой будет Россия в 2024-м году?

Новую книгу Захара Оскотского "Утренний, розовый век.

Оскотский З.: Утренний, розовый век. Россия - 2024

Новую книгу Захара Оскотского "Утренний, розовый век. Россия-2024" можно отнести к жанру остросюжетной антиутопии. Utrenniy, rozovyy vek. Rossiya-2024 on *FREE* shipping on qualifying offers. прочитать в ЛитВек. Это яркий темно-розовый цвет с оттенками фиолетового и красным подтоном. роман "Утренний, розовый век. Россия-2024". Эту книгу также можно отнести к жанру остросюжетной антиутопии.

Купить Захар Оскотский Утренний, розовый век. Россия-2024 в интернет магазинах по следующим ценам

Утренний, розовый век. Россия-2024 | Оскотский Захар
📖 Утренний, розовый век. Россия-2024
Купить Утренний, розовый век. Россия-2024 в интернет магазинах по следующим ценам
Отечественная фантастика
9785919181538 Утренний, розовый век. Россия-2024
Отечественная фантастика

Купить Утренний, розовый век. Россия-2024. Автор Захар Оскотский.

Купить утренний, розовый век. Россия-2024 из категории по выгодной цене в одном из популярных интернет магазине. Книга о науке, политике, истории и будущем», «Последняя башня Трои», «Зимний скорый. Хроника советской эпохи», «Утренний, розовый век. Россия-2024». И если “Башня” оставила от себя впечатление некоего литературного конструктора, с главами-блоками не всегда удачно сочетающимися друг с другом, то “Розовый век” можно назвать уже действительно цельным, практически единым по структуре произведением. Оскотский З.Г. Утренний, розовый век: Россия-2024 Издательство: Реноме Жанр: Фэнтези Качество: Хорошее Страниц: 336 Формат: pdf, fb2, epub Эта книга. Новую книгу Захара Оскотского "Утренний, розовый век. Россия-2024" можно отнести к жанру остросюжетной антиутопии. На сайте СкидкаГИД вы можете купить книгу «Утренний розовый век. Россия-2024: роман (Оскотский З.); Издательство: Реноме» (ISBN 978-5-91918-153-8) [SKU1950925] по недорогой цене от 329 руб с доставкой по г. Новосибирск, сравнить цены в магазинах, почитать отзывы.

Как наблюдать за утренним розовым веком в России в 2024 году?

прочитать в ЛитВек. 2024: [роман] / З.Г. Оскотский. Место издания. Санкт-Петербург: Реноме. попытка в форме остросюжетного романа дать прогноз: что будет с Россией и с нами, если дремотное существование нашей страны без.

Книга: Утренний, розовый век. Россия-2024

Чтобы донести некоторые мысли из "Гуманной пули" до более широкого круга читателей, Захар Оскотский в 2000—2004 годах написал остросюжетную антиутопию — роман "Последняя башня Трои", действие которого происходит в конце XXI века. Критик Ольга Костюкова из журнала "Профиль" написала, что "Последняя башня Трои" может встать в один ряд с антиутопиями Оруэлла и Войновича, а критик Сергей Некрасов из журнала научной фантастики "Если" отвел этому роману место рядом с произведениями Уэллса, Лема и Стругацких. Возвращаясь к публицистике Захара Оскотского, нельзя не сказать о его исторических очерках и блестящих эссе, которые предлагают нестандартный, идущий вразрез со многими традиционными мифами, взгляд на ключевые моменты истории и политики. А статья "Имитация" 2006 г. Я рад, что полный текст этой статьи впервые был опубликован именно в Бюллетене Академии Наук "В защиту науки", заместителем редактора которого я являюсь в выпуске N 3, 2008 г. В дальнейшем, в соавторстве с Захаром Оскотским мы написали несколько статей о проблемах нашей науки, напечатанных в газете ученых и научных журналистов "Троицкий вариант" и в журнале Российского Гуманистического общества "Здравый смысл". И вот теперь выходит новая книга Захара Оскотского — роман "Утренний, розовый век. Эту книгу также можно отнести к жанру остросюжетной антиутопии, она прочитывается буквально на одном дыхании. Мастерство автора, его великолепный язык, ирония не дают оторваться от текста.

Некоторые мысли, высказанные автором в "Гуманной пуле", — о демографическом переходе, как главной причине мировой нестабильности, о бессмертии, как цели научно-технического прогресса, и другие — только теперь начинают входить в общественное сознание. Ближние прогнозы "Гуманной пули" о развитии мировых и российских событий стали сбываться вскоре после ее выхода в свет в 2001 году. А теперь, десятилетие спустя, мы видим, как растет вероятность того, что сбудутся и ее дальние прогнозы: о путях разрешения конфликта между Западом и Югом; о том, что успехи науки по продлению человеческой жизни ведут к главному кризису цивилизации, угрожающему самому ее существованию. Последний прогноз недавно впервые получил научное подтверждение. Ученые из бразильского университета Сан-Паулу методом компьютерного моделирования сравнили перспективы двух популяций: обычной, члены которой стареют и умирают, и бессмертной, представители которой гибнут исключительно под воздействием внешних факторов. Как показало моделирование, обществу "бессмертных" грозит гибель. Но, в отличие от пессимистических выводов бразильских ученых, концовка "Гуманной пули", даже в своей трагичности, все-таки звучит оптимистическим аккордом. Чтобы донести некоторые мысли из "Гуманной пули" до более широкого круга читателей, Захар Оскотский в 2000—2004 годах написал остросюжетную антиутопию — роман "Последняя башня Трои", действие которого происходит в конце XXI века. Критик Ольга Костюкова из журнала "Профиль" написала, что "Последняя башня Трои" может встать в один ряд с антиутопиями Оруэлла и Войновича, а критик Сергей Некрасов из журнала научной фантастики "Если" отвел этому роману место рядом с произведениями Уэллса, Лема и Стругацких.

Автор искренне надеется, что его прогнозы не сбудутся, и хотел бы передать эту надежду читателям. Россия-2024 Год.

Не упустите этот шанс и подготовьтесь к наблюдению за этим феноменом. Все, что вы хотели знать о редком астрономическом явлении, которое ждет Россию в 2024 году 1. Что такое утренний розовый век и почему он произойдет в России в 2024 году? Утренний розовый век — это полное солнечное затмение , которое будет видно в России в утренние часы 21 мая 2024 года. Это будет самое длинное солнечное затмение в XXI веке , которое продлится 6 минут и 28 секунд в точке максимума. При этом небо окрасится в розовый цвет из-за рассеяния солнечного света в атмосфере Земли. Это явление называется розовым венком или розовым кольцом. Оно будет особенно заметно в России, потому что затмение будет происходить при низком угле солнца над горизонтом. Как подготовиться к наблюдению за утренним розовым веком? Для того, чтобы наблюдать за утренним розовым веком, вам нужно выбрать подходящее место , откуда будет видна полоса полного затмения. Вы можете посмотреть карту затмения. Также вам нужно обеспечить безопасность своих глаз , используя специальные очки или фильтры для наблюдения за солнцем. Не смотрите на солнце невооруженным глазом или через обычные солнцезащитные очки, это может привести к повреждению зрения. Наконец, вам нужно проверить прогноз погоды , чтобы убедиться, что небо будет ясным и безоблачным в день затмения. Какие будут последствия утреннего розового века для природы и человека? Утренний розовый век будет иметь различные эффекты на природу и человека. Во-первых, во время затмения снизится температура воздуха на несколько градусов, что может повлиять на теплолюбивые растения и животных. Во-вторых, во время затмения изменится освещенность и цветовая гамма , что может вызвать дезориентацию и стресс у некоторых видов птиц, насекомых и рыб. В-третьих, во время затмения повысится приливная активность , что может привести к наводнениям и эрозии в прибрежных зонах. Для человека утренний розовый век будет уникальным и незабываемым опытом , который может вызвать разные эмоции, от восхищения и радости до страха и тревоги.

Утренний, розовый век. Россия - 2024 : роман

Скачать Утренний, розовый век. Россия-2024	Утренний, розовый век: Россия-2024. Эта книга — попытка в форме остросюжетного романа дать прогноз: что будет с Россией и с нами, если дремотное существование нашей страны без собственной науки, промышленности, интеллигенции продлится еще лет 10-12.
Оскотский З.Г.: Утренний, розовый век: Россия-2024 » Фэнтези » Infanata - лучшие книги интернета!	Офис нашей фирмы находится на пятнадцатом этаже одного из громадных, похожих на крепостные бастионы домов начала нынешнего века, вознесшихся над блочными коробками советской эпохи в районе Гражданки.
Утренний, розовый век. Россия-2024 : роман	Читать онлайн книгу Утренний, розовый век. Россия-2024 (первая часть) от автора можно на сайте Каждый день мы пополняем нашу онлайн библиотеку, ищем новые и интересные книги для вас.
Утренний, розовый век. Россия-2024 : роман	Utrenniy, rozovyy vek. Rossiya-2024 on FREE shipping on qualifying offers.

УТРЕННИЙ, РОЗОВЫЙ ВЕК: РОССИЯ-2024

Россия-2024" можно отнести к жанру остросюжетной антиутопии. Можно сказать, что это прогноз в форме остросюжетного романа - что будет с Россией и с нами, если дремотное существование нашей страны без собственной науки, промышленности, интеллигенции продлится еще лет 10-12. Причем автор постарался сделать всё в форме, увлекательной для самой широкой читательской аудитории. В России царит стабильность: беспокойный класс интеллигенции извели, пожилое население покорно, в качестве рабочей силы предприниматели завозят "гастарбайтеров" из Средней Азии и Китая, а с террором власти научились справляться с помощью новых технических средств.

А затем ситуацию в стране взрывает неожиданно для всех и для себя самого Валентин Орлов, совестливый и сильно пьющий бывший интеллигент. Книга «Утренний розовый век. Россия - 2024» автора Захар Оскотский оценена посетителями КнигоГид, и её читательский рейтинг составил 8.

В 1998-99 годах Захар Оскотский пишет "Гуманную пулю" — поразительную книгу, которой он дал подзаголовок "книга о науке, политике, истории и будущем". Это книга о влиянии научно-технического прогресса на ход истории, о цели науки, о ее роли в главных событиях ХХ века и в будущих событиях XXI века. Некоторые мысли, высказанные автором в "Гуманной пуле", — о демографическом переходе, как главной причине мировой нестабильности, о бессмертии, как цели научно-технического прогресса, и другие — только теперь начинают входить в общественное сознание. Ближние прогнозы "Гуманной пули" о развитии мировых и российских событий стали сбываться вскоре после ее выхода в свет в 2001 году.

А теперь, десятилетие спустя, мы видим, как растет вероятность того, что сбудутся и ее дальние прогнозы: о путях разрешения конфликта между Западом и Югом; о том, что успехи науки по продлению человеческой жизни ведут к главному кризису цивилизации, угрожающему самому ее существованию. Последний прогноз недавно впервые получил научное подтверждение. Ученые из бразильского университета Сан-Паулу методом компьютерного моделирования сравнили перспективы двух популяций: обычной, члены которой стареют и умирают, и бессмертной, представители которой гибнут исключительно под воздействием внешних факторов. Как показало моделирование, обществу "бессмертных" грозит гибель.

Если она не могла вызвать у меня желание, то вызывала искреннее любопытство, и это явно ей нравилось. Женщины без слов распознают природу мужского внимания, а мужчины тем же сверхчутьем улавливают ответную реакцию. Между нами сразу возникло нечто вроде симпатии. Даже по сравнению со всем предыдущим это прозвучало странновато.

Но улыбка ее сейчас казалась натянутой. Девушка жестом позвала меня за собой и направилась не к выходу, а к той внутренней двери, через которую вошла в кабинет. Я последовал за ней, мы очутились в небольшом зале, видимо, предназначенном для приема гостей. Надо обдумать проблему, которую ваш отец на меня взвалил. Хочу спросить вас… Только не удивляйтесь и ответьте мне честно… Я успел подумать, что в этом доме не удивлюсь уже ничему, однако ошибся. Элизабет спросила: — Скажите, Валентин Юрьевич, вы верите в бога? Мои мысли, видимо, слишком явно отразились на лице, потому что девушка сказала: — Я знаю, что вы сейчас подумали: вся здешняя семейка сумасшедшая. Она больше не улыбалась, глубокие зеленые глаза смотрели строго, и эта серьезность делала ее особенно прекрасной.

Солгать было невозможно, я признался: — Примерно так. И тут я все-таки сорвался: — Я не только не верю в бога, но чем дальше, тем меньше верю людям, которые заявляют, что они веруют! Вижу в них либо психическую неадекватность, либо корысть, либо смесь того и другого! Девушку моя резкость не смутила: — Спасибо за откровенность. Мне важно было это узнать. Понимаете, при моей профессии… — А чем вы занимаетесь? Я выбрала эту специальность после смерти мамы. Кстати, вы знаете, как она погибла?

Элизабет нахмурилась: — Да уж, несчастный случай: она выпила флягу коньяка, погрузилась в горячую ванну и перерезала себе вены. Как древнеримская матрона. Актеры обычно страдают от невостребованности, а для нее все пути были открыты. Отец финансировал фильмы, где лучшие режиссеры снимали ее в главных ролях, оплачивал рекламу, хвалебные рецензии. Но оказалось, что зрительский интерес купить нельзя. И когда она поняла, наконец, свою бездарность… — Вы ее не любили? Предлагали остаться там работать, но я вернулась домой. Такими проблемами лучше заниматься в России, здесь сама атмосфера пронизана электрическим полем загубленных талантов.

Эта девушка, несмотря на свою красоту, нравилась мне всё больше. Конечно, в перетасовке вариантов по заданным программам компьютеры в миллионы раз превосходят человеческий мозг, не случайно теперь ни один шахматист не может у них выиграть. Но как только речь заходит об интуиции, о творчестве, машины проваливаются. Помните, сколько надежд возлагали на квантовые компьютеры? Восхищались тем, что они могут обрабатывать больше данных, чем существует частиц во Вселенной. Говорили: теперь за долю секунды можно будет взломать любой шифр и в мире не останется секретов. Ну и что? Сверхбыстродействие получилось, а интуиция у компьютеров не возникла.

Даже криптография устояла. Раньше усложняли шифры, используя "ключи" всё большей длины, а теперь талантливые специалисты изобретают такие способы шифровки, которые их менее одаренным коллегам и с помощью квантовых компьютеров никак не раскрыть. Опять всё упирается в человека и его способности. Вот иногда и задумываешься: а что, если душа действительно существует и физическим законам не подчиняется? Она сразу потупилась: — Да, я понимаю. На фоне всего, что происходит в мире, мои научные заботы… — Простите, — вырвалось у меня, — я не хотел вас обидеть! Она улыбнулась как-то обреченно: — Не беспокойтесь, не обидели. Наверное, вы имеете право на такое отношение ко мне.

Ладно, об искусственном разуме и боге поговорим как-нибудь в другой раз. А сейчас — пойдем, я провожу вас к выходу. Начинайте расследование и помните: мы с папой очень на вас надеемся, Валентин Юрьевич! Я терпеть не могу свои собственные имя, отчество и фамилию — Валентин Юрьевич Орлов, потому что и одно, и другое, и третье — фальшь. В сказке Маршака веселый солдат поет: "Уродился я на свет, горькая сиротка! Родила меня не мать, а чужая тетка! Чужую тетку, которая меня родила, звали Наталия Алексеевна. Именно Наталия, через "и", что она всегда подчеркивала, словно это давало ей некое превосходство над женщинами, которым досталось простонародное имя Наталья.

Надо признать, что моя мамочка я вынужден так ее называть , судя по фотографиям, в молодости была очень красива: насмешливые карие глаза, аккуратный носик, чувственные губки бантиком и блестящие черные волосы в задорной мальчишеской стрижке. Зимой 1970-71-го мамочка, которой было всего двадцать три, готовилась к защите диплома в Технологическом институте и одновременно решала мучительную проблему: за кого из двух поклонников ей выходить замуж. Собственно говоря, одному из них она уже дала согласие и, более того, авансом подарила свою невинность. Этот жених номер один был влюблен в нее до потери рассудка. Даже в кинотеатре, как только гасили свет, сразу брал ее за руку, весь сеанс, возбужденно вздыхая, смотрел не на экран, а на ее профиль, и потом не мог толком ответить на вопрос о содержании фильма. Однако мамочка, несмотря на свою молодость и горячую кровь, подходила к вопросу замужества с практических позиций и полагала, что на одном упоении страсти семью построить нельзя. Вероятно я все же пытаюсь найти смягчающие обстоятельства , тут изрядно сказалась бытовая ущербность ее жизни. Ведь мамочка выросла на дальней окраине Ленинграда, за чертой городских кварталов, в деревянном домике.

Большинство ее однокурсниц в 1970 году обитали уже в отдельных квартирах, а она, возвращаясь из института, была вынуждена таскать ведрами воду от уличной колонки, бегать в туалет-будочку на дворе и зимой непрерывно топить печку. Благоустроенное жилище составляло едва ли не главную ее мечту, а жених номер один в этом плане выглядел бесперспективным: жил вместе с родителями в "хрущевке" самого неудачного проекта. Две смежные комнатки там были разделены даже не стеной, а тоненькой и наполовину застекленной перегородкой. Имелись у первого номера и другие существенные дефекты. Он закончил тот же самый факультет, на котором училась мамочка, годом раньше нее. И, поскольку кроме моей мамочки горячо любил еще и науку, закончил так, что его дипломную работу признавали равной кандидатской диссертации: высшая по тем временам оценка. Однако, то ли из-за своей сомнительной в еврейском отношении фамилии — Кульбицкий, то ли из-за случайного и несерьезного за неслучайное и серьезное его просто посадили бы знакомства с кем-то из диссидентов той поры, он не только не был взят в аспирантуру, но вообще с трудом получил распределение на захудалый завод. Тем не менее, мамочка долго не спешила с ним порывать, время от времени впускала его в свое тело, — это был самый надежный способ держать в рабстве очумевшего от любви беднягу, — вот только всё откладывала и откладывала давно, казалось бы, решенный поход с заявлением во дворец бракосочетаний.

Ослепленный любовью первый номер, конечно, и представить не мог, что его Натуленька параллельно, с той же регулярностью, встречается еще и с женихом номер два. Этот номер второй, с которым она познакомилась в автобусе, имел собственные минусы и плюсы. По сравнению с первым номером, он казался мамочке примитивным и хамоватым, от нежности к ней не плавился, зато квартира у его семьи была попросторней. Но главным его достоинством были безупречные имя и фамилия — Юрий Орлов. Разумеется, он тоже не подозревал, что делит мою мамочку с кем-то другим. Бесконечно такая жизнь двойной невесты тянуться не могла. И вот, в январе 1971-го, как раз тогда, когда полумиллионная американская армия, увязшая в войне против свободолюбивого вьетнамского народа, пыталась улучшить свое положение ударом по Лаосу, когда не занятые в боях американцы снаряжали для полета на Луну очередной космический корабль — "Аполлон-14", когда весь советский народ в обстановке небывалого трудового и политического подъема готовился встретить исторический XXIV съезд КПСС, а Челябинский тракторный завод был награжден орденом Ленина за успешное выполнение заданий восьмой пятилетки, случились события, заставившие мою мамочку поторопиться с выбором будущего мужа. Благоволивший к ней доцент, под руководством которого она завершала написание диплома, пообещал изменить ее распределение на работу незавидное, немногим лучше того, что годом раньше получил жених номер один и оставить мамочку у себя на кафедре.

Институтская кафедра по тем временам считалась престижнейшим и доходнейшим местом. За возможность попасть туда интриговали и боролись. Все претенденты на кафедральный рай должны были проходить тщательную проверку в парткоме и в "первом отделе", и, разумеется, замужество за первого номера тем самым категорически исключалось. Больше того, доброжелательный доцент предупредил мамочку, что в интересах будущей научной карьеры неплохо было бы поскорее изменить и ее собственную, тоже несколько двусмысленную фамилию — Турневич хотя фамилия эта не еврейская, и моя мамочка, несмотря на цвет своих глаз и волос, еврейкой не была. Таким образом, жених номер два автоматически получал зеленый свет. До защиты диплома оставалось меньше месяца, время поджимало, разрыв с номером первым надо было осуществить быстро и решительно, одним махом. А тот, уже приговоренный, ни о чем не догадывался. Да, он чувствовал странности в поведении своей Натуленьки — она то подтягивала его к себе, то отталкивала, — но он успел привыкнуть к ее капризам, к перепадам настроения, надеялся, что со свадьбой Натуленька изменится к лучшему.

Тем более, всего несколько дней назад она, возбудившись от его мучений, снова отпустила ему заветную порцию сладкого: наспех, пока не явились родители, отдалась на нерасстеленной кровати. Он ликовал, ему казалось, что худшее позади, как вдруг внезапно, буквально на следующем свидании, судьба его разбилась о злобную гримасу, исказившую ненаглядное натуленькино лицо. Мамочка ударила наповал: она его никогда не любила! Влюбленный дурак, для которого рухнул весь мир, опустив голову, убрался прочь. В течение следующих двух недель мамочке, правда, еще пришлось извлечь из почтового ящика, прибитого на заборе ее дома, несколько писем изгнанника. Штемпелей на конвертах не было, значит, несчастный сам привозил их тайком и бросал. Первые послания мамочка вскрывала с опаской: кто знает, что этот ненормальный способен выкинуть? Но в письмах ничего достойного внимания не оказалось — тот же самый жалкий любовный лепет, отчаянье, мольбы, словом, ничего угрожающего.

Последние письма мамочка просто бросала в печку, не открывая. Наконец, и письма перестали появляться, о преодоленной помехе можно было позабыть. Но именно тогда с испугом, перешедшим в ярость, моя мамочка обнаружила, что она беременна и что, судя по всему, эта кошмарная ситуация — результат последнего, чересчур неаккуратного слияния с номером первым, именно с ним. Он всё же сотворил ей прощальную подлость! Мамочка заметалась в панике. Она нисколько не боялась осложнений с номером вторым: ей уже удалось провести недалекого Юру Орлова в гораздо более сложном вопросе и убедить, что досталась ему девушкой. Запутать же простофилю в таком темном деле, как срок беременности, и вовсе не составляло труда. Однако нежданный ребенок мог сорвать ей завоевание места на кафедре.

А популярные брошюры, из которых она черпала медицинские познания, как назло, твердили в один голос, что аборт при первой беременности — страшная опасность. Неизвестно, к какому решению мамочка пришла бы в итоге. Зародыш, этот еще лишенный ощущений комочек клеток, был окончательно спасен вмешательством провидения в лице всё того же доцента. С сожалением доцент сообщил мамочке, что выбить для нее вакансию на кафедре, увы, не смог. И зародышу было позволено развиваться дальше. Как подумаешь, от чего зависит иной раз судьба человеческая… В июне 1971-го моя мамочка и номер второй вступили в законный брак. У меня сохранилась фотография, сделанная накануне свадьбы, где они стоят рядом. Юрий Орлов, долговязый детина с сонным лицом и пучком волос под носом, не слишком похож на счастливого жениха.

Мамочка держит его под руку, глаза у нее испуганные. Она смотрит в объектив, но впечатление такое, словно она только что озиралась по сторонам. Живот под свободным платьем почти незаметен. В те времена еще не умели определять пол младенца в утробе. Почему-то ждали девочку, для нее заранее придумали имя — Валентина. А когда в октябре 1971-го на свет появился я, наделенный очевидными принадлежностями мальчика, перелицованное имя досталось мне. Насколько помню, с самого раннего детства я ощущал в нашей семье собственную ненужность. Мой официальный папочка, Орлов, никогда меня не любил.

Возможно, все-таки чувствовал подвох. Мамочка же не любила меня просто потому, что никого и никогда не любила вообще. С Орловым она жила ровно до тех пор, пока не убедилась, что он, инженер в скромном проектном институте, никакую ощутимую карьеру сделать не в состоянии. Тогда, подгоняемая бегом времени молодость уходила, красота могла иссякнуть , мамочка со свойственной ей решимостью произвела ротацию мужей: с Орловым развелась и вышла за Анатолия Редькина. Этот Редькин, ставший моим отчимом, был старше мамочки на семь лет и неказист собою. Зато у него были служебное положение, квартира в новостройках и автомобиль "Жигули" — полный набор советского успеха конца 70-х — начала 80-х. На память от незадачливого Юрия Орлова, канувшего в небытие, у мамочки остались алименты на мое воспитание и громкая фамилия сменить ее на комичную фамилию нового мужа она, естественно, не пожелала. В июне 1981-го у меня родилась сестра, Маша Редькина.

Отчим ее любил, мамочка по-прежнему никого не любила, а я рос сам по себе и это тяготило меня чем дальше, тем меньше. Про мой день рождения забывали почти всякий раз? Так я и сам перестал считать его праздником. Ни мамочку, ни отчима не интересовало, во что я одет? Так я и не просил у них денег на одежду. Всюду, где мог, и до тех пор, пока мог, носил школьную форму. Потом — весьма кстати — в моду вошло неказистое и помятое, а затем наступило, еще более удачно, время общей бедности. У меня была компенсация всему — книги, а для них денег не требовалось.

В библиотеки тогда записывали бесплатно, и рыться на полках, ломившихся от того, что я стал воспринимать как истинное богатство, можно было сколько хочешь. Именно книги защитили меня от семейных обид, спасли от комплекса ущербности. Наоборот, я сам начал испытывать к своим ближайшим родственничкам, барахтавшимся в житейской суете, чувство презрения. Которое, впрочем, благоразумно держал при себе. Словом, в нашей семье царила своеобразная гармония, даже ссоры случались редко. Так продолжалось в последние "застойные" годы и в первые "перестроечные". По-настоящему мамочка занервничала только в конце 1990-го. До тех пор она относилась к "перестройке" с хладнокровием.

Кругом кипели уже политические страсти, люди до хрипоты выкрикивались в спорах, вчерашние друзья превращались в смертельных врагов. А моей мамочке было наплевать на взаимоотношения Горбачева с Ельциным, на демократический Ленсовет, на общество "Память" и Эдуарда Шеварднадзе. Само собой, раздражали ее неуклонно пустеющие полки магазинов, но она никак не могла поверить, что весь ее благополучный мир, с такими хлопотами выстроенный, развалится до основания. Она ждала, когда всё наконец перестанет сотрясаться и вернется к привычному порядку. Однако осень и зима 1990-го, — когда начались уже перебои с хлебом и картошкой, когда почти все остальные продукты, даже чай, продавали только по талонам и, чтобы проклятые талоны хоть как-то отоварить, приходилось каждый день выстаивать часовые очереди в "универсам", когда внутри "универсама" пожилые люди вырывали друг у друга вывезенные на тележке банки консервов и куски почерневшего мяса, — эти осень и зима доконали бедную мамочку. Она утратила веру в нашу злополучную страну, в растерявшегося Анатолия Редькина и даже в собственную мудрость. Я слышал, как она говорила по телефону своей школьной подруге, видимо, посвященной в прошлые мамочкины похождения: "Да кто же мог знать, что так будет!.. Конечно, сейчас бы уехала с ним в Америку, чем здесь пропадать!..

А потом, — не то в ноябре, не то в декабре девяностого, — случился тот памятный вечер, когда отчим с Машкой куда-то ушли, и мы с мамочкой остались дома вдвоем. Работал телевизор, наш местный канал показывал очередной митинг демократических сил: над толпой развивались еще незаконные и непривычные трехцветные российские флаги, на трибуну один за другим поднимались тогдашние городские кумиры, знаменитые либералы, борцы за свободу, снисходительные, уверенные в себе. Все начинали свои выступления, приветствуя собравшихся словами "Дорогие петербуржцы! Я, поглядывая на экран, рассчитывал курсовой проект по деталям машин. Вдруг мое внимание привлекли громко прозвучавшие необычные слова "Дорогие ленинградцы! Я отодвинул калькулятор и уставился в телевизор. Новый оратор отличался от прежних своим вдохновенным видом: под кустистыми черными бровями сверкали яростные глаза, на растрепанные лохмы густых волос — он стоял без шапки — красиво падали снежинки. Вздымая руку со сжатым кулаком, он опять энергично выкрикнул в толпу "Дорогие ленинградцы!

Тут за моим плечом послышалось нечто вроде хрипа. Я оглянулся: мамочка с изумленным лицом, приоткрыв рот и не сводя глаз с телевизора, плюхнулась на стул рядом со мной. Не то Кулицкий, не то Куницкий. Из горла мамочки, как из продырявленной автомобильной шины, с присвистом выходил воздух.

Утренний, розовый век : Россия - 2024 : [роман] / З.Г. Оскотский

Транслит Эта книга - попытка в форме остросюжетного романа дать прогноз: что будет с Россией и с нами, если дремотное существование нашей страны без собственной науки, промышленности, интеллигенции продлится еще лет 10-12.

Автор искренне надеется, что его прогнозы не сбудутся, и хотел бы передать эту надежду читателям.

Россия - 2024 : роман Мойка листов, чистка, отбеливание, устранение заломов, восстановление разрывов, следов от влаги, травление насекомых, реставрация обложки и корешка, устранение укусов от собак и восстановление заломов на картоне, восстановление после падений, восстановление тиснения и рисунков, художественная покраска всех элементов обложки от мастеров Ленинской библиотеки. Мелкий ремонт удаление пятен, плесени или реставрацию обложки, уголков, корешка, листов, переплета книги Показать контакты Объявление о покупке разыскивается книга Объявление о продаже.

Ему принадлежит более двух десятков изобретений в области средств воспламенения и взрывания для ракетной техники, боеприпасов, взрывных работ. Но прежде всего Захар Оскотский — писатель, замечательный прозаик и публицист. Диапазон его творчества удивительно широк. За стилистически совершенными психологическими рассказами 1970-х — 80-х — начала 90-х следует "Зимний скорый" — законченный автором в 2005 году большой роман о судьбах интеллигенции в последние советские десятилетия. Это яркое, волнующее повествование о событиях и человеческих драмах той эпохи. За мельтешением "застойных" будней, за метаниями и сомнениями героев встают вечные вопросы о смысле жизни и роли человека на Земле.

Безвременье, в которое ныне провалилась Россия, унижение интеллигенции, одичание общества не могли оставить равнодушным писателя, переживающего за судьбу страны. И, еще не завершив работу над "Зимним скорым", Захар Оскотский обращается к публицистике, которая в итоге меня с ним лично и познакомила. В 1998-99 годах Захар Оскотский пишет "Гуманную пулю" — поразительную книгу, которой он дал подзаголовок "книга о науке, политике, истории и будущем".

«Утренний, розовый век. Россия-2024»

Захар Оскотский. Россия-2024" Роман-антиутопия Какой будет Россия в 2024-м году? Новую книгу Захара Оскотского "Утренний, розовый век. Россия-2024" можно отнести к жанру остросюжетной антиутопии.

Как показало моделирование, обществу "бессмертных" грозит гибель.

Но, в отличие от пессимистических выводов бразильских ученых, концовка "Гуманной пули", даже в своей трагичности, все-таки звучит оптимистическим аккордом. Чтобы донести некоторые мысли из "Гуманной пули" до более широкого круга читателей, Захар Оскотский в 2000—2004 годах написал остросюжетную антиутопию — роман "Последняя башня Трои", действие которого происходит в конце XXI века. Критик Ольга Костюкова из журнала "Профиль" написала, что "Последняя башня Трои" может встать в один ряд с антиутопиями Оруэлла и Войновича, а критик Сергей Некрасов из журнала научной фантастики "Если" отвел этому роману место рядом с произведениями Уэллса, Лема и Стругацких. Возвращаясь к публицистике Захара Оскотского, нельзя не сказать о его исторических очерках и блестящих эссе, которые предлагают нестандартный, идущий вразрез со многими традиционными мифами, взгляд на ключевые моменты истории и политики. А статья "Имитация" 2006 г. Я рад, что полный текст этой статьи впервые был опубликован именно в Бюллетене Академии Наук "В защиту науки", заместителем редактора которого я являюсь в выпуске N 3, 2008 г. В дальнейшем, в соавторстве с Захаром Оскотским мы написали несколько статей о проблемах нашей науки, напечатанных в газете ученых и научных журналистов "Троицкий вариант" и в журнале Российского Гуманистического общества "Здравый смысл". И вот теперь выходит новая книга Захара Оскотского — роман "Утренний, розовый век. Эту книгу также можно отнести к жанру остросюжетной антиутопии, она прочитывается буквально на одном дыхании. Мастерство автора, его великолепный язык, ирония не дают оторваться от текста.

Утренний розовый век россия 2024