Пётр Николаевич Краснов. (1869 – 1947). Обзор жизни и творчества. Петр Николаевич Краснов (1869 — 1947) — генерал-майор Русской императорской армии, публицист, писатель; после Февральской революции участвовал в корниловском мятеже 1917 года; в период проведения Октябрьской революции был назначен Керенским командующим.
Краснов Петр Николаевич
У нас, политики любят очень часто говорить «англичанка гадит», но стесняются при этом сказать, что «англичанка» — это английский жид. — А вот русский генерал белофашист Пётр Краснов этого говорить не стеснялся: «Английский жид гадит». Пётр Николаевич Краснов (10 (22) сентября 1869, Санкт-Петербург — 16 января 1947, Москва) — русский генерал, атаман Всевеликого Войска Донского, военный и политический деятель, известный писатель и публицист. Ведь из воспоминаний С. Штеменко, Е. Райгородецкого или М. Соловьёва, из статьи Самойлова в «Неотвратимом возмездии» о выдаче Краснова возникает одно впечатление: красные ровно ничего не знали о том, где белый генерал находится. Не мог не проявлять свои определенные качества Петр Краснов – один из самых ярких политиков Чувашской Республики, чья звезда светит на политическом небосклоне уже почти четыре десятка лет. 1. Кто такой Петр Краснов и почему он важен для исторической науки? 2. Как Петр Краснов способствовал формированию современной идентичности донских казаков?
Николай Стариков
Потом случился октябрьский переворот. Керенский бежал из Петербурга в Псков и приказал Краснову вести на столицу 700 казаков, находившихся у Петра Николаевича в подчинении. Операция по освобождению русской столицы от большевиков провалилась. Потом случился октябрьский переворот. Керенский бежал из Петербурга в Псков и приказал Краснову вести на столицу 700 казаков, находившихся у Петра Николаевича в подчинении. Операция по освобождению русской столицы от большевиков провалилась. Руководство донского казачества хочет реабилитировать пособника нацистов атамана Петра Краснова. Атаман Всевеликого Войска Донского Виктор Водолацкий подписал приказ о создании группы, работа которой будет направлена на организацию мероприятий по политической. Имя в искусстве: Пётр Краснов. Проект «» представляет фильм об известном оренбургском писателе Петре Краснове. В русской военной историографии имя генерала от кавалерии Петра Николаевича Краснова, человека сложной, трагической судьбы, занимает особое место. Потом случился октябрьский переворот. Керенский бежал из Петербурга в Псков и приказал Краснову вести на столицу 700 казаков, находившихся у Петра Николаевича в подчинении. Операция по освобождению русской столицы от большевиков провалилась.
Пётр Николаевич Краснов: биография и творчество
Казачий атаман Пётр Николаевич Краснов родился в 1869 году в столице империи, Петербурге, где его отец служил в Главном Управлении казачьих войск. Краснов начал карьеру военным журналистом. В Первую мировую командовал полком, затем бригадой, наконец, дивизией. Его прадед Иван Кузьмич Краснов родился в небольшой станице Букановской Войска Донского в простой казачьей семье. Начал службу рядовым казаком, к 1785 году за боевые заслуги и проявленную храбрость ему присваивают звание есаула. У нас, политики любят очень часто говорить «англичанка гадит», но стесняются при этом сказать, что «англичанка» — это английский жид. — А вот русский генерал белофашист Пётр Краснов этого говорить не стеснялся: «Английский жид гадит».
Пётр Николаевич Краснов: биография и творчество
И какой-то в шапке, лохматый, кудри до плеч, похоже, что жид, по бархатом обитым ступенькам к лампаде… и раскурил папиросу… И толпа ахнула… И никто, понимаешь, никто не вытолкнул их в шею, морды им не набил. Вера неуничтожима, но в большинстве народа она шатается — вот вывод автора трилогии. Шатания веры привели народ и к расшатанности семьи — малой Церкви. Это ещё одна боль писателя: там, в России, социализация жизни разрушает и уничтожает семью. От семьи — Родина — и в ней всё. Замыкается круг… Но это было. Не так давно — но это уже прошедшее. Теперь, когда не стало семьи… когда веры становится всё меньше, что же осталось?.. Нужен гашиш!
И поэтому лишённый подлинной основы молодой русский человек, входя в жизнь, легко поддаётся тому советскому воспитанию, какое призвано изуродовать его душу. Вот образцы пошлостей, выдаваемых за конечную мудрость жизни, что уже успела усвоить в советской школе русская молодёжь: «Он из советской школы второй ступени знал, что отец и мать только физиологические понятия, и на родственные чувства гражданину нового, послевоенного века с высоколетящего аэроплана наплевать. Или ещё рассуждение: «Национализм и патриотизм, — рубила Леночка, — чувства, заслуживающие презрения. Я знаю народ… Кажется. Повидала его достаточно. В школе кругом меня все были дети народа. Народ не интересуется величием своей Родины. Короли и буржуи выдумали это совсем ненужное слово.
Будущее это — интернационал… Нам с высокого дерева плевать на исторические традиции, на красоту и на религию… Всё это продукция прежней болезненной сентиментальности… Вы, дядя. Давали мне читать Тургенева. Я его не понимаю… Один вздор. И Пушкин вздор…» «Подвиг», 71. Развращение русского народа совершалось весьма успешно. За охлаждение к вере, за равнодушие к пролитой христианской крови…» «Largo», 185. Охватывая единым взором Россию, страшною видит писатель её судьбу. Каждый брёл, пробивая свою тропу сквозь колючий кустарник не русских партий, сквозь топи марксизма, социализма и анархизма, в ту ловушку, что поставили ему масоны и жиды.
Жид мстил России и истреблял русский народ, пакостил ему душу» «Выпашь», 283—284. Основа русского народа — крестьянство. Но и деревня являет для Краснова вид печальный: «Бедные деревни, избы без стёкол, где в окнах соломой или бумагой заменены выбитые шибки, порушенные огорожи ободранных садов, испитые горем и голодом лица старых, источённые пороком, пьянством лица молодых — везде матерная ругань, щегольство грубостью, озорством, визг гармоники, пьяные частушки, красные тряпки над избою клубом-читальней и везде среди развала, крика, шума и возни, рабий страх, готовность предать, убить, защищая свою шкуру. Дикая была деревня» «Выпашь», 524. И вот кажется: нет России, она исчезла: «…Её нет, вы понимаете, это выдумать надо: нет России!.. Слышите, ни России, ни Русских нет, есть — Советы и есть советские…» «Подвиг», 443. Осмысляя прошлое и настоящее Русской земли, народа, Краснов не пытается всё свалить только на врагов-развратителей, но трезво сознаёт и собственную русскую вину за произошедшее: виновны сами тем, что слабея верою поддались соблазну. И всё же автор трилогии не может не надеяться на изменение судьбы Родины к лучшему.
Залог того он видит в существовании невидимых на поверхности житейской суеты работников, совершителей народного дела, каких немало и какие трудятся ради России в самой России, пусть временно и советской: «Есть подвижники. Это не Содом, где не нашлось ни одного праведника. Тут их многие миллионы. Вы и представить не можете, какие святые, чистые люди, подлинные христиане живут в Советском Союзе, какие пламенные патриоты… Они неслышно и невидимо подготовляют спасение России. Какие есть матери. Потихоньку они учат детей вере в Бога и любви ко старой нашей России…» «Подвиг», 458. Однако это лишь тот камень, на котором можно начать сооружение будущего Русского дома. Это опора в грядущей борьбе.
Какова же сама борьба, кто станет осуществлять её? Не имея для себя основы в реальности, Краснов прибегнул к научной фантастике. Он и прежде имел как писатель опыты в этом жанре, теперь попытался соединить свои мечты о будущем России с надеждою на сверхтехническую оснащённость борьбы за неё. Этой теме уделена большая часть романа «Подвиг». Среди центральных персонажей трилогии — гениальный инженер Долле. Свои изобретения он объединяет с открытиями собранных им по всему свету гениальных же учёных, сочувствующих русской идее. Небольшая армия патриотов-добровольцев снабжается в результате таковых усилий столь мощным оружием, что ему не в силах противостоять ни одна армия, тем более большевицкая. Благодаря тем же изобретениям борцы с большевизмом вносят хаос в действия советской власти, дезорганизовывают все усилия «комиссаров», наносят им политический и экономический урон во всём мире, несмотря на активную поддержку, какую буржуазный Запад оказывает этой сатанинской власти родственной самому Западу.
В конце романа Долле погибает, жертвуя собою ради победы русского воинства. Но воинство, опираясь на поддержку здоровых сил внутри самой России, ведёт близкую к успеху войну с оплотом мирового зла. Окончательный исход этой войны ещё не ясен. Автор использует приём открытого финала: каждый волен додумать конец согласно своим представлениям о творящейся истории. Так хочется порою принять желаемое за действительное! Но сама эта фантастическая условность не может удовлетворить читателя: здесь ощущается художественная фальшь. Фантастика допустима в несколько отвлечённом облике, но сопряжение её с конкретнейшей исторической реальностью неплодотворно. Конечно, можно победить большевиков с помощью невиданного оружия в измышленном мире — только и оружия того нет, и большевики в мире невыдуманном целы и невредимы.
Утопия Краснова оборачивается художественным поражением автора. Тем более что к его идеалам примешиваются чужеродные для русского сознания черты. Так, кандидат в спасители России Долле уповает прежде всего на силу своего гения, своих усилий, на навязывание миру собственной воли. Он сторонник мощной власти, не знающей колебаний в утверждении дела, которому служит. Характерно, что Император Николай Александрович упрекается героем Краснова именно в недостатке твёрдой воли: должно было просто тут же повесить тех, кто прибыл принуждать царя к отречению. Долле уверен: надо заставить всех понять Русское горе и не поддерживать большевиков в их злодействах. Методы для достижения такой цели у него не вызывают сомнения: «Надо ударить по больному месту и так, чтобы все восчувствовали» «Выпашь», 567. Способы удара ему также ясны: «Надо ударить… удушливыми газами… тысячами убитых в рабочих кварталах больших городов, тысячами отравленных в богатых первокласснейших отелях… Нужно сказать: если вы не понимаете, что вы должны помочь России освободиться от большевиков, мы заставим вас это понять… Мы объявим Золотому Тельцу войну прежде всего…» «Выпашь», 569.
Признаем, что методы выбраны изуверские. Да и чем это лучше большевиков, также не щадивших ни рабочих кварталов, ни русских деревень? Краснов по-своему опередил время, не более. Можно сказать: идеология терроризма, какую выразил герой Краснова без обиняков, истекает из отчаяния автора, не видящего иного выхода из русской трагедии. Но отчаяние — плохой подсказчик. Отчаяние — крайняя степень уныния, а оно, по святоотеческому слову, есть услада дьявола. Дьявол же дьявольское и присоветует. Долле ощущает себя и своих помощников своего рода сверхчеловеками, которые только и способны изменить ход истории.
Правда, в людской гениальности он усматривает «силу Божию», которую нужно употребить в борьбе против сатаны. Во главе всего дела должен стоять Вождь, являющийся исполнителем воли Господней на земле. Этот Вождь, по мысли Долле, обязан быть «верующим без компромиссов», но, нужно признать, своеобразным в своих действиях: «Он должен советоваться с Богом, как это делал Моисей, и свято исполнять волю Божью… Не молебны, не чудотворные иконы, не долгие моления — всё это для толпы, для масс… Вождю — короткая, но какая глубокая! Мысленно, про себя… молниеносно… Отправить в безконечную высь, к Престолу Господню короткую как бы волну молитвы и получить успокоительный ответ, дарующий уверенность…» «Подвиг», 132. Нетрудно заметить, что Вождь — человек нецерковный «всё это для толпы» , но некоторый мистик высшей категории, не нуждающийся при общении с Богом ни в каких посредниках. Но с кем он станет общаться по истине? Откуда уверенность, что именно с Господом? Сравнение с Моисеем здесь явно неправомерно: Исход совершался при особых обстоятельствах, когда ещё не было Церкви Христовой.
И всё более одолевает сомнение: откуда будет получать Вождь «успокоительные ответы» на свои краткие обособленные молитвы? Тут прямой путь к сатанизму. Опору Вождю Долле мыслит обрести прежде всего в категории людей, которая составлена по принципу именно «сверхчеловечности» «Подвиг», 136. Поэтому, несмотря на все рассуждения о следовании воле Божией, Краснов скорее уповает на сверхволю людей, способных повлиять на движение исторического потока. Долле избирает для себя псевдоним «капитан Немо» — с явной оглядкой на Жюля Верна так называл себя у французского фантаста некий принц Дакар, организовывавший борьбу за освобождение Индии от поработителей-англичан. Но образ выбран, кажется, неудачно. Ибо вместо реальной силы на борьбу с большевиками встаёт — Никто.
Происхождение однозначно предписывало ему военную службу. Его недалекие пращуры выходцы с Дона.
Семья к моменту рождения ребенка проживала в Санкт-Петербурге. Отец в звании генерал-лейтенанта служил в одном из Управлений Генерального Штаба. Дедушка Иван Иванович Краснов участвовал в кавказских войнах и был известен как талантливый писатель и поэт. С такой завидной наследственностью Петруше Краснову были открыты все двери. Отрок, воспитанный в строгих правилах, выбрал военную карьеру и получил соответствующее образование. После окончания кадетского корпуса унтер-офицер Краснов поступил в Павловское военное училище. Присягнул на верность Российской державе и государю-императору. Для людей его круга присяга была не простой формальностью. Отныне все его устремления, личная жизнь, мечты и чаянья стали неразрывно связаны с судьбой Отечества.
Созданное повстанцами Временное Донское правительство не доверяло генералу П. Попову, встретило его довольно холодно. Главной причиной было то, что у Попова в отряде преобладали офицеры, а среди восставших казаков все еще жили порожденные революцией антиофицерские настроения. В споре за власть, который неминуемо стал разгораться, и «партизаны» и «заплавцы» пошли по пути наименьшего сопротивления, стали искать третью компромиссную фигуру. Деникину, командующему Добровольческой армией после смерти Л.
Но главенство Деникина означало немедленный конфликт с немцами, для борьбы с которыми Добровольческая армия по идее и создавалась а с большевиками боролась как с немецкими ставленниками. Для такой борьбы нужны были совершенно иные силы и средства, не две тысячи «добровольцев» и не разрозненные сотни восставших казаков. Сам Деникин не особо жаловал Временное Донское правительство, считал его «многоголовым совдепом», главу его Г. Янова - «правым демагогом», а походного атамана Попова - «человеком вялым и нерешительным». Противоречия в какой-то мере разрешились на Круге Спасения Дона, собравшемся 11 мая в Новочеркасске.
Не надеясь до конца на массовую поддержку, восставшие обеспечили себе большинство на Круге самой избирательной системой, согласно которой станица выдвигала на Круг одного делегата, а полк или дружина, выставленные станицей против большевиков, - двух делегатов. Практически это был Круг из представителей восставших полков и дружин. Председателем Круга и его товарищем заместителем были избраны члены Временного Донского правительства. Большинство принадлежало казакам низовых станиц, «черкасне». Круг назвали «серым», на нем почти не было интеллигенции, только казаки-повстанцы.
Естественно встал вопрос об атамане. Кому доверить власть в столь неспокойное время? Генералу П. Но Попов не имел опыта военных действий, до Степного похода он был начальником Новочеркасского юнкерского училища, в мировой войне не участвовал. Эта кандидатура отметалась без рассуждений.
Деникин был «солдатский» генерал, а здесь нужен был казак. И тут полковник С. Денисов напомнил о П. Краснов был приглашен на Круг с просьбой «высказаться о современной политической обстановке». Может быть, такова участь всех «петербургских казаков»...
Человек практического ума, Краснов восторженно писал о казаках. Они его предали, позволили арестовать на своих глазах, готовы были выдать, и он однажды высказал, что он думает о некоторых конкретных представителях казачества. Но Круг пригласил его... И Краснов явился. Знал ли он о перспективах подобного приглашения?
Да, это было практически приглашение в атаманы. Почему именно его? Краснов объяснял это тем, что был в тот момент «старшим по службе из донских генералов», последняя должность - командир корпуса. Объяснял тем, что «члены Круга знали генерала Краснова как молодого офицера, знали как полкового командира, как начальника дивизии и командира корпуса, они видели его в боях, привыкли верить ему и повиноваться ему, а главное - суеверно верили в его счастье, потому что не раз на войне он выходил победителем из очень сложных и тяжелых положений. Про него знали, что он любит и жалеет донских казаков, и каждый знает, что простой народ этому слову жалеть придает особое значение».
Краснов, знаток донской жизни и донской истории, знал, но умолчал, что Круг вообще-то искал жертву. Любое замкнутое сообщество, а Войско Донское таковым являлось, ввязываясь в сомнительное мероприятие, лидера, вождя, предпочитает брать со стороны, чтоб не было усиления того или иного клана среди своих, чтоб никому из своих не было обидно, чтоб не жалко было сдать «чужака» в случае провала. Такова судьба Разина, Пугачева, Булавина. Краснов «любил и жалел донских казаков»... Но ведь так говорят о чужих.
Донских казаков любит и жалеет казак «петербургский»; свой донец знает цену всем и каждому, такие слова к нему неприменимы, как глупо было бы сказать, что сосед «любит и жалеет» всех своих соседей, восхищается ими. Свой своим не восхищается. И все же Краснов откликнулся и пошел, потому что он был «петербургский казак», с комплексами, с ностальгией, с любовью «ко всему казачьему». Два часа при гробовом молчании Круга Краснов говорил о положении на Дону и в России. Его доклад стал программой деятельности Круга.
Предусматривалось привлечение на свою сторону всех слоев казачества. Тезис «казачество стоит вне партий» стремился затушевать классовые противоречия внутри сообщества, тезис «все силы на восстановление старины» идеализировал добуржуазные «патриархальные отношения вольных степей» и должен был придать движению ореол романтизма. Тезис «казачество участвует в освобождении русского народа от большевизма» определял цели объединения, но, учитывая отсутствие единства взглядов по этому вопросу среди казаков, Краснов уточнил непосредственные цели военных действий - выход на линию Царицын - Поворино - Лиски. Взаимоотношения с антисоветскими силами были оговорены в тезисе «все, кто против большевиков, - наши союзники». Отношение к немецким войскам, которые, будучи в данный момент антибольшевистской силой, подходили под разряд «союзников», было выражено туманно: «С немцами войны быть не может, но казачество - свободно».
Краснов был избран донским атаманом 107 голосами против 23. Других претендентов на этот пост не было. Лишь 1 голос был подан за социалиста П. Избирался Краснов временно, до Большого Войскового Круга, который предполагали собрать, когда Войско Донское будет освобождено от большевиков и все население сможет принять участие в выборах. Препятствия встречали Краснова на каждом шагу.
Во-первых, Дон не был един. Да и то какая-то часть их изначально присоединилась к большевикам. Таких было мало, их называли изменниками, но все же... Донские крестьяне, коренные и недавно пришедшие на Дон, безземельные, в подавляющем большинстве были настроены против казаков, против атаманской власти. Поэтому они единодушнее, чем где бы то ни было в России, выступали за Советскую власть.
Получался замкнутый круг. Противопоставить Советской России единый Дон было абсолютно невозможно, но именно благодаря настроениям крестьян, испугавшись этого настроения, казаки и восстали против большевиков. Помирись казаки с крестьянами, никто и не подумает свергать Советы в далекой Москве. Повстанцы при всех своих боевых качествах, как и во времена крестьянских войн, освободив свою станицу, не хотели идти дальше, и «поднять их на энергичное преследование противника не представлялось возможным. Все пока держалось на исключительной доблести и самопожертвовании офицеров, учащейся молодежи и особенно стариков, своим авторитетом влиявших на фронтовиков».
Как считали современники, «восставая, казаки меньше всего думали об устройстве своего государства. Восставая, ни на минуту не забывали того, что можно помириться, коль скоро Советская власть согласится не нарушать их станичного быта». Еще до избрания Краснова атаманом Временное Донское правительство, отменив большевистские декреты, поспешно объявило об оборонительном характере войны и курсе на примирение классов: «Намерение Временного правительства - не выходить за пределы области, но отстаивать ее территорию в исторических границах. Как будет закончена борьба, будет созван Большой Круг и съезд неказачьего населения». Как в таком случае идти на Москву?
Вторым важным фактором, на который нельзя было не обратить внимания, стали немцы, занявшие Ростов, Таганрог и остановившиеся по линии Дона и Юго-Восточной железной дороги. Немцы стремились к бакинской нефти, предвосхищая свой рывок 1942 года. Но, будучи наиболее мощной военной силой, на юге России в то время более 300 тысяч штыков , немцы прочно увязли на Западном фронте, а потому избегали здесь, на востоке, ввязываться в серьезные конфликты. Дальнейшему их продвижению на восток препятствовало настороженное отношение к ним восставших казаков, враждебное отношение «добровольцев» и, наконец, разлив Дона. Впоследствии они попытаются продвинуться южнее, высадят десант на Шаманском полуострове, затем в Поти, но до Баку так и не дойдут.
А пока они стояли в Ростове, в Каменской, в Миллерово, в Чертково. Их орудия и пулеметы были наведены на Новочеркасск. Зная казаков по опыту мировой войны, немцы предпочитали не рисковать и держать палец на спусковом крючке. Первыми шагами атамана, стремившегося к выигрышу времени, к собиранию сил, было письмо к императору Вильгельму о собственном избрании и просьбой прекратить наступление, Краснов уверял германского императора в дружественных чувствах, просил оружия, а взамен предлагал установить «правильные торговые отношения» между Доном и Германией. Делегации, посланные Красновым к германскому командованию, хотя и оговаривали неприкосновенность донских границ, основной целью имели заключение соглашения о военной и политической поддержке в обмен на поставки Доном продовольствия для Германии.
Через два дня к Краснову прибыла делегация от немецкого командования и заявила, что германцы никаких завоевательных целей не преследуют и уйдут, «как только увидят, что на Дону восстановился полный порядок». Что касается Таганрога и округа, то немцы заняли его лишь потому, что украинцы сказали, что он принадлежит Украине. Этот пограничный спор немцы предлагали Краснову разрешить с гетманом Украины П. В ряде донецких станиц немцы оказались по просьбе казаков, которые искали у германских войск поддержки в боях с Красной гвардией. Краснов убедился в том, что немцы побаиваются казаков и заинтересованы в союзе с ними.
Сам он немцев не боялся - бил их на войне, да и женат, кстати сказать, был на немке. Но с реальным противником или реальным партнером надо было считаться, и Краснов в первом же приказе потребовал, «как ни тяжело для нашего казачьего сердца... Германское командование, которое не оставляло замысла о своей экспансии на Кубань путем «воссоединения» Кубани и Украины о чем постоянно велись переговоры кубанских «самостийников» и гетмана , запросило Краснова о положении и планах Добровольческой армии. Краснов ответил, что Добровольческая армия 30 июня самовольно, без ведома донского командования бросила позиции под Кагальницкой - Мечетинской и на свой страх и риск отправилась в неизвестном направлении. На самом деле красновские казаки приняли самое активное участие в боях «добровольцев» за южные районы Донской области.
Краснов передал в подчинение Деникину 3,5-тысячный отряд генерала Быкодорова, который вскоре возрос до 12 тысяч, то есть сравнялся по количеству со всей Добровольческой армией. Таким образом, к июлю 1918 года взаимоотношения с немцами определились, а главнейший соперник Краснова - Деникин - увел свою армию на Кубань. В своей работе и своей борьбе Краснов опирался на рядовых казаков, особенно на зажиточное низовое казачество, так же как низовцы опирались на него в достижении своих целей, и в то же время Краснов имел конечную цель, которая расходилась с конечной целью избравших его казаков. Он хотел свергнуть большевиков по всей России, низовцы не помышляли идти дальше границ и готовы были помириться с кем угодно, лишь бы сохранить сложившийся уклад казачьей жизни. Складывалась парадоксальная ситуация - в глубине души атаман был один против всех.
С самого начала, подыгрывая настроению Круга, атаман заявил, что «путь спасения Дона лежит в окончательном его отделении от матушки-России», но на самом деле делал все, чтобы втянуть казаков в затяжную войну с большевиками и в конечном итоге повести их на Москву. Он обещал мир, но требовал, чтобы для гарантии этого мира казаки заняли российские города вне пределов Донской области: Царицын, Камышин, Поворино. Чтобы казакам было за что сражаться, атаман воззвал к донскому патриотизму, без колебаний признал донских казаков отдельной нацией. В газетах стали появляться статьи, доказывающие происхождение донцов чуть ли не от жителей древней Трои, от этрусков, амазонок и так далее. Но главное, надо было убедить казаков, что они живут в самостоятельном, независимом государстве, прекрасно обустроенном, а большевики угрожают Дону, как независимому, богатому, счастливому государству, несут нищету, порабощение.
В августе 1918 года, когда Донская армия освободила практически всю территорию Дона и заняла даже один из городов Воронежской губернии, собрался Большой Войсковой Круг, надо было отчитаться за три месяца работы. Результаты были потрясающими. Германскому командованию, наиболее реальной военной силе на территории России в тот период, приходилось не только брать с Дона продовольствие , но и давать Дону, оплачивать его лояльность. Атаман Краснов, постоянно шантажирующий немцев своими контактами с «добровольцами», стремился урвать, где только возможно. Когда немцы вели переговоры с советским руководством о разграничительной демаркационной линии между советскими и германскими войсками, Краснов склонял немцев, чтоб они потребовали демаркационной линии по Волге, начиная от Камышина, по Азовскому и Черному морю, иначе он якобы не мог поставить немцам требуемое продовольствие, так как на Дону намечался неурожай и положение могла спасти лишь Задонская степь.
Немцы ответили, что для установления такой демаркационной линии им придется открыть военные действия против большевиков, добровольно такую территорию те, конечно же, не сдадут. Кроме того, немцы отказались, открыто признать Дон независимым государством. На совещании в Спа, в ставке кайзера Вильгельма, было решено: «Стремление донских казаков к самостоятельности не следует поощрять. Верховное главнокомандование, однако, считает обязательной военной необходимостью привлечь на свою сторону донских казаков, снабдив их деньгами и оружием, чтобы удержать от объединения с чехословаками. Верховное командование окажет при этом тайную поддержку казакам, так что политическому руководству вовсе не следует об этом знать...
Помимо экономического значения этих территорий для Дона Краснов усмотрел, что Таганрогский и Ростовский округа - сухопутный мост с Украины на Кубань. В случае объединения Украины и Кубани Дон, по мнению Краснова, оказался бы между молотом и наковальней. И Краснов пишет знаменитое письмо императору Вильгельму, где помимо просьб о помощи оружием и дипломатической поддержке в разрешении спора с Украиной, сообщает о союзе с астраханским и кубанским казачьими войсками и просит «признать права Всевеликого Войска Донского на самостоятельное существование, а по мере освобождения последних - Кубанского, Астраханского и Терского войск и Северного Кавказа - право на самостоятельное существование и всей федерации под именем Доно-Кавказского Союза». Взамен он обещал нейтралитет в мировой войне и торговые льготы. Помимо письма Вильгельму II Краснов в открытую пригрозил Украине, что на Круге пожалуется на захват украинцами казачьих земель, так что ситуация «грозила окончиться кровавым столкновением».
Противопоставление наметившемуся кубано-украинскому прогерманскому альянсу Доно-Кавказского включающего Кубань нейтрального союза, в декларации об образовании которого говорилось, о намерении казачества «не допускать вторжения на свою территорию никаких войск иноземного происхождения» и «поддерживать мирные отношения со всеми державами», было вызовом, в каких бы льстивых выражениях ни было написано письмо. Был здесь и элемент авантюры - Кубань впоследствии к идее Доно-Кавказского союза отнеслась довольно прохладно. Таким образом, два наиболее верных «союзника» Германии в противобольшевистской игре готовы были сцепиться из-за территориальных претензий, и немцы вынуждены были отвлекаться на устройство доно-украинских дел. Они настояли на перенесении «на будущее» создания Доно-Кавказского союза, угрожая прекратить поставки оружия Краснову, но чтобы «не раздражать» атамана и направить его активность на восток и на север, пошли на нужные атаману уступки: сами они Всевеликого Войска Донского не признали, но на Украину повлияли. Таганрогский и Ростовский округа оставались за Доном.
Донецкий бассейн находился под контролем обеих «держав». Помимо этого было заключено секретное соглашение, по которому Украина передавала Дону оружие на вооружение трех корпусов. После чего на мирных переговорах между Украинской державой и РСФСР немцы по Брестскому мирному договору заставили большевиков признать Украину украинская делегация заявила советской, что «Украина признала самостоятельность Донской республики, и поэтому не желает устанавливать с Россией границ в области Дона». Выборы состоялись 12 25 сентября. Деникинские сторонники надеялись на успех, но в дело вмешались немцы.
Их вполне устраивал Краснов. Немцы не желали передачи власти на Дону проденикински и проантантовски настроенному А. Богаевскому, которого усиленно двигала на атаманский пост либеральная оппозиция. Перед выборами на закрытом заседании А. Богаевский прочел Кругу телеграмму майора Кохенгаузена, который от имени германского командования требовал вновь избрать П.
Краснова атаманом и угрожал в противном случае изменить существующие доброжелательные отношения к Дону со стороны немцев. Круг все понял. Официальный посланец на Круг от Деникина, генерал Лукомский, стремясь сохранить лицо, телеграфировал в штаб Добровольческой армии: «Я глубоко убежден, что донской атаман генерал Краснов, входя в соглашение с немцами, вел двойную игру и, страхуя Дон от всяких случайностей, лишь временно «по стратегическим как он выразился соображениям» хотел присоединить к Дону части соседних губерний... Деникин, увидев, что сильной партии противопоставить Краснову не удается, отдал распоряжение поддерживать Краснова при условии, что Краснов будет поддерживать Добровольческую армию. Краснов остался на своем посту.
Члены Круга разъехались по станицам и полкам. Перед отъездом они составили указ, в котором были слова: «Одна мысль, одна воля да объединит нас: помочь атаману в его тяжелом и ответственном служении Дону... Положение изменилось радикально. Немцев приходилось опасаться, так как сразу же после начала революции в Германии, 9 ноября 1918 г. Но немецкие солдаты, утомленные годами войны, думали лишь о том, как быстрее добраться до дому...
Вся западная граница Войска осталась без прикрытия, вместо надежных немецких гарнизонов в пограничных пунктах появились петлюровцы и махновцы. Гетман взывал о помощи. Краснов договорился с ним о занятии донскими войсками Луганска, Дебальцево, Юзовки, Мариуполя и Беловодска. В украинские уезды назначались донские генерал-губернаторы; местное население успокаивали, что это временно, «до создания на Украине прочной и всеми признанной власти». В целом после ухода немцев настроение красновских войск упало.
Буйство и драки офицеров в нетрезвом виде стали обычным явлением. Силы Донской армии были надорваны. Из трех ее дивизий одна уже сражалась под Царицыном, другая была введена на украинскую территорию, и лишь 1-я два гвардейских полка, Калмыцкий и 4-й Донской все еще стояла в резерве в Ростове, Таганроге и Новочеркасске, но это был последний резерв. Дон воевал, и правительство шло на непопулярные меры. Станицы были недовольны этим постановлением, этой «продразверсткой» в красновском варианте.
Последней каплей было наступление советских войск против Краснова на Южном фронте, начавшееся 4 января 1919 г. На станции Торговой донское и добровольческое командование обсуждало этот непростой вопрос весь день. Деникин, уверенный, что Донская армия стоит на грани катастрофы, предложил кроме единства военного еще и единство государственное на основе «полного признания автономии новых государственных образований». Предполагалось, что Донская армия в оперативном отношении подчинится Деникину, но ни одна часть не будет уведена с Дона, если Дону будет угрожать опасность. Дон также должен был платить углем за оружие, поставляемое союзниками.
Краснов был согласен на объединение почты, телеграфа и судебной системы, все это при наличии подготовленных местных кадров все равно осталось бы под контролем донцов, но отклонил государственное объединение и заявил, что гласное признание единого командования невозможно теперь, «ибо вслед за этим казаки уйдут по станицам». Командующий Донской армией, 34-летний генерал С. Денисов, предупреждал, что казаки не потерпят подчинения «русским генералам» и взбунтуются. Он предлагал объединиться формально, чтобы успокоить союзников. Деникин настаивал на полном и реальном подчинении и дважды порывался прекратить обсуждение и уехать.
Генерал Щербачев настаивал: Предположим, что единое командование невозможно. Но союзники его требуют, и развал Дона им не страшен... Помощь союзников за нами, затягивая соглашение, мы рискуем ею. Краснов намекал, что лучше бы назначить главнокомандующим какое-нибудь «третье» лицо, чтобы ему одинаково подчинялись и командующий Добровольческой армией Деникин и командующий Донской армией Денисов. Это мог быть либо французский ставленник Щербачев, либо адмирал Колчак, который незадолго до этого возглавил белые армии на Востоке.
Но перерешать было поздно. Как заявил генерал Смагин, «соглашение ведь есть. Нужно только его оформить». Как только Деникин в очередной раз попытался встать и уйти, Краснов сказал ему: Антон Иванович, ввиду сложившейся обстановки я считаю необходимым признать над собой ваше верховное командование, но при сохранении автономии Донской армии и подчинении ее вам через меня. Давайте составим об этом приказ.
Надежды на помощь союзников какое-то время удерживали казаков на белом фронте. Устойчиво держался слух, что союзники подойдут к 1 февраля. Краснов писал Деникину и жаловался на разлагающую войска агитацию: «Главное, на чем они играют, - это отсутствие союзников. Они говорят, что казаков обманывают, и это в связи с утомлением, большими морозами и тяжелыми условиями борьбы на севере вне железных дорог разлагает северные станицы, и они очищают фронт». Краснов просил хотя бы 1 батальон иностранных войск для агитации.
Теперь достаточно 2-3 батальонов, тогда потребуются целые корпуса». Но помощь союзников не пришла, и после 1 февраля даже старики, добровольно сражавшиеся с большевиками, решили бросить фронт. Донские части развалились. Первыми пошли по домам казаки Вёшенской станицы. Атаман сам ездил их уговаривать, грозил сравнять станицу с землей, но казаки его и слушать не стали, просто не пустили в Вёшенскую.
Большинство казаков северных округов расходятся по домам, припрятав оружие. Ядро армии - в основном низовое казачество - уходит за Донец и Маныч. Строй сохраняют 15 тысяч отборных бойцов, столько же уходят от красных без всякого порядка и пытаются осесть в низовых станицах. В середине февраля должен был собраться Войсковой Круг. Отныне Краснов его боялся.
Крайние группировки - донские проденикински настроенные офицеры и низовое богатое казачество - видели выход в вооруженном разрешении конфликта. Накануне созыва Большого Войскового Круга Краснов получил известие, что отряд ушедшего с донской службы генерала Семилетова двинут из Новороссийска на Ростов для оказания давления в случае нужды на него, атамана. Верные Краснову гвардейские полки, Атаманский и лейб-казачий, волновались и предлагали атаману уничтожить семилетовцев и, если нужно, разогнать Круг. Делегаты устроили «допрос с пристрастием» Денисову, но Краснов вступился за своего соратника, и, казалось бы, переломил настроение Круга. Он «заставил их казаков пожалеть Денисова и сравнить его жизнь непрерывно работающего, исхудалого и измученного человека с издерганными нервами, с жизнью его обвинителей, восемь месяцев борьбы живущих без дела на отдыхе, сытых, толстых и праздных».
Но в ночь с 1 на 2 февраля ст. Оппозиция обвинила во всем сторонников атамана. На следующем заседании Круга семь округов выразили недоверие командующему Донской армией генералу Денисову, лишь «черкасня», Черкасский, Ростовский и Таганрогский округа, поддержали его. Одумайтесь, что вы делаете, - сказал атаман Кругу, - и не шатайте власти тогда, когда враг идет, чтобы вас уничтожить. Выраженное вами недоверие к командующему армией генералу Денисову и его начальнику штаба Полякову я отношу всецело к себе, потому что я являюсь верховным вождем и руководителем Донской армии, а они только мои подручные и исполнители моей воли.
Я уже вчера говорил вам, что устранить от сотрудничества со мною этих лиц - это, значит, обрубить у меня правую и левую руки. Согласиться на их замену теперь я не могу, а потому я отказываюсь от должности донского атамана и прошу избрать мне преемника.
Этого хватало, чтобы найти общий язык. Поклонникам созданного в России «Протокола Сионских мудрецов» договориться с фашистами было несложно. В конце двадцатых годов Краснов сотрудничал с теми, кто выпускал в Германии энциклопедию «Сигилла Вери» «Печать Правды» - её издавал полковник Ульрих Флейшгауэр, собиравший под одной обложкой всё, что «думают и знают о евреях арийцы». Поэтому союз Краснова с фашистами был естественным.
На эту тему профашистская казачья печать, которой ведал Пётр Краснов, тоже высказывалась. Например, в статье «Национал-социализм и казачество». Поэтому ни один еврей не мог пользоваться правами гражданства». По-моему, вполне достаточно, чтобы найти почву для объединения с фашистами. Краснов будет их публиковать на восьмом десятке жизни в том же самом журнале «На казачьем посту». И главные в жизни шаги сделает тогда же, во время Второй мировой войны.
Кроме своих исторических очерков Краснов с 1943 года публиковал в Берлине, где издавался казачий журнал, всевозможные призывы-проповеди и обращения к сторонникам Гитлера. Его трибуной на несколько лет стал «двухнедельный общеказачий журнал «На казачьем посту». Когда я впервые писал о Краснове в 2016 году в своём блоге «ПГ», то прочитал чёртову дюжину номеров. Возникло ощущение, что манера подачи дожила до наших дней. Её используют некоторые современные российские газеты и блогеры. Звучит это всё как одна длинная-длинная песня с неизменным припевом: «Да здравствует Адольф Хитлер!
Первое подписано начальником генерального штаба Германского Верховного командования Кейтелем и рейхсминистром Восточных областей Розенбергом: «Второй год вы сражаетесь плечо к плечу, стремя к стремени с Германскими войсками. Вы пережили весь ужас жидовской власти большевизма… Мы устроим вашу казачью жизнь на востоке Европы, под защитой Фюрера, снабдив вас землей и всем необходимым для вашей самобытности». И вслед за ним слова Петра Краснова он подписался как казак Каргинской станицы Всевеликого войска Донского : «Услышал Господь молитвы наши! Пришло удостоверение Германской власти признания казачьих заслуг перед миром; обещание защиты и покровительства Вождя Германского Народа Адольфа Хитлера!.. Научите молодёжь, не помнящую воли свободных войск, что такое казак. Пусть станут они горды казачьим именем, ныне признанным Великой Германией Адольфа Хитлера».
Вообще-то, не все цитаты Краснова, гуляющие по интернету, подлинные. Журнал «На казачьем посту» — источник надёжный, но есть и ненадёжные. Из книги в книгу, из статьи в статьи кочуют цитаты Краснова, которым доверять не следует по поводу необходимости расчленения России. Но можно понять тех людей, кто верит в то, что Краснов это мог говорить. За свою жизнь он совершил столько сомнительных поступков и настоящих преступлений, что люди охотно верят ещё в одно. Он вёл борьбу.
Когда фашисты сформировали 15-й казачий кавалерийский корпус СС Waffen Kosak Kavallerie Korps der SS , текст присяги для казаков тоже сочинял Краснов: «Обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом, перед Святым Евангелием в том, что буду Вождю Новой Европы и Германского народа Адольфу Хитлеру верно служить и буду бороться с большевизмом, не щадя своей жизни, до последней капли крови. Все законы и приказания от поставленных Вождём Германского народа Адольфа Хитлера начальников отданные, по всей силе и воле исполнять буду. Генерал П. Краснов, генерал фон Паннвиц и полковник фон Боссе. Популярность Краснова среди русских фашистов, в том числе и псковских, сравнить не с чем. Он вне конкуренции.
Для наших фашистов важно, что Краснов до последнего отстаивал идеи, которые пронёс через всю жизнь. Здесь он подписался начальником Главного управления Казачьих войск - генералом от кавалерии. Вряд ли большинство нынешних казаков-фашистов читали романы Краснова «Ложь», «Ненависть», «Цареубийцы» в 2012 году в России издан десятитомник Краснова. Но его короткие зажигательные призывы они точно читали. А вот роман Йозефа Геббельса «Михаэль», в своё время изданного в России в 2013 году в серии «Проза великих» , Краснов в своём антисемитизме даже, наверное, превзошёл. Собрала нацию воедино.
Немного осталось, и то довершит. Счастлива Германия, что Бог послал ей такого вождя, счастлива тем, что она едина... Возможно то же самое в России?.. Евреи развращали христиан своим скептицизмом, критикою и крайним материализмом. Самые жуткие философские учения вышли из-под перьев евреев…» И так далее в том же духе. Еврей Маркс, еврей Гейне… Аглая Васильевна словно альтер эго самого Краснова учит дочь: « - Та страна, - продолжала говорить Аглая Васильевна, - то государство которое сумеет освободиться от евреев, от их всеразрушающей лжи, будет жить здоровою, крепкою жизнью.
Германия избрала этот путь оздоровления своего народа...
Любите Россию: П. Н. Краснов в изломе двух эпох
- Николай Стариков
- "Герои России": Пётр Краснов.
- Пётр Краснов
- Пётр Краснов — взгляд из будущего: nngan — LiveJournal
- Краснов Петр Николаевич
«Эта территория взята нашими предками на вырост» Интервью с писателем Петром Красновым
Поэтому для Запада большевизм — родствен по духу, поэтому западные интеллектуалы не могут сочувствовать трагедии русского народа. Ибо если на Западе и нет того откровенного богоборчества, которое проступило в советской России, то там есть «ещё худшее, игнорирование, забвение Бога, отрицание надобности в Нём, в Его помощи. Наука всё объясняла, наука до всего дошла и всё собою покрывала» «Подвиг», 315. Полезно сопоставить с рассуждением на эту тему у Н. Бердяева: «Русский религиозный человек сознаёт, что перед лицом Божьим европейский буржуа не лучше, чем русский коммунист. И не может русский человек хотеть, чтобы на место коммуниста пришёл европейский буржуа»36. Краснов многажды повторяет: западное богоотступничество хуже откровенного богоборчества большевицкой власти, опаснее. Цивилизация губит жизнь, ибо поклонилась золотому тельцу, отвергнув все законы и заповеди, кроме стремления к наживе и земному процветанию. Она отгородилась от Бога своей наукою и в Боге усмотрела помеху для своей свободы. Символом буржуазной пошлости становится в финале «Выпаши» своеобразное «небесное знамение», когда некая летящая свысока красная точка-звезда разрывается и превращается в огромную, «кровавыми буквами» выписанную рекламу: «Покупайте химические продукты в Е.
Где искать опоры в этом всеобщем аду? Краснову казалось, что и часть Церкви отступилась от правды: «…как-то слишком непротивленчески примирилась она с советской властью. Она не проклинала её, не анафематствовала» «Выпашь», 390. Но вера остаётся всё же живою в народе русском. Описывая страшные гонения, обрушенные большевиками на православную веру, писатель высказывает своё убеждение: «Возвращались времена преподобного Сергия. В тёмной ночи горели яркие светочи народной веры. Краснов описывает поразительный случай торжества веры в народе вероятно, слышанный им как передаваемое изустно предание : «Пал Гдов, и семнадцать деревень было сожжено коммунистами. На Рождестве обыскивали по избам и отбирали хлеб. Расстреляли опять многих священников и бывших военных.
И тех, кто оставался верным своим духовным отцам, замучили и убили. Одного мальчика, девяти лет, сына убитого крестьянина, вытащили голым на снег в мороз и требовали, чтобы он отрёкся от Бога. Тятьку замучили и меня замучаете, а от Боженьки не уйду… Отпустите меня. Матка ждёт меня. Я один у неё. Она с голода помрёт. Один коммунист махнул рукой и ушёл. Другой выстрелил, но мальчик остался невредим. Он пошёл было прочь, но сейчас же вернулся.
Вдруг раздался выстрел и коммунист замертво упал… Это тот другой коммунист, потрясённый глубокой верой ребёнка, сам прозрел душой, и, не допустив дальнейших испытаний ребёнка, убил своего товарища. Взяв в руки окровавленного мальчика и со слезами укрывая его полами своей шинели от мороза, он принёс его к матери, помог ей согреть и отходить и, опустившись на колени перед пустым углом, где раньше были образа, долго молился и каялся. Он стал помогать женщине в её работах. Суды над верующими Краснов осмысляет как осуществление евангельского пророчества: «…Повторялись сцены того, что было девятнадцать веков тому назад. Тогда судили Праведника, Сына Божия, и не знали, за что судили. Тогда жиды судили бедного сына плотника, учителя, ходившего и проповедывавшего любовь между людьми. Теперь судили Его учеников, бедных крестьян, призывавших людей во имя Того, Кто принял крестную смерть за людей, к покаянию и любви. Тогда судила жадная толпа полудиких евреев, теперь…» «Выпашь», 529. Даже на Западе не угасает окончательно понимание истины.
Простой старик-француз говорит убеждённо главному герою: «Без веры?.. Без Бога?.. Когда не будет веры, не будет Бога — не станет и Франции…» «Подвиг», 213. Однако не судьба Франции прежде всего заботит русского писателя. Он болеет душою за родную землю. И вот эта-то земля представляется ему истощившейся и требующей отдыха. Писатель находит символ, который становится названием второго романа трилогии, — выпашь. Объяснение этому непривычному слову даётся в романе: «Это выпаханное, усталое поле. Оно перестало родить.
Оно было переработано и потому переутомлено» «Выпашь», 10—11. И там же вопрос: «Не выпахиваем ли мы Россию? Наблюдения и размышления Краснова невеселы. Усталость, выпаханность народа он замечает жестоко. Вот характерная сцена: «Зашёл в Казанский собор. Идёт богослужение. Влево, перед чудотворной иконой, прямо костром горят свечи и лампадка теплится в драгоценном хрустале. Толпа народа. Я думаю, сот несколько человек было.
Чинно, благостно всё. В толпе есть офицеры… Может быть, и солдаты были. Все — верующие, Русские люди. Студенты, гимназисты, ну и… девчонки с ними какие-то. В шапках… Растолкали толпу… Идут прямо к иконе. И какой-то в шапке, лохматый, кудри до плеч, похоже, что жид, по бархатом обитым ступенькам к лампаде… и раскурил папиросу… И толпа ахнула… И никто, понимаешь, никто не вытолкнул их в шею, морды им не набил. Вера неуничтожима, но в большинстве народа она шатается — вот вывод автора трилогии. Шатания веры привели народ и к расшатанности семьи— малой Церкви. Это ещё одна боль писателя: там, в России, социализация жизни разрушает и уничтожает семью.
От семьи — Родина— и в ней всё. Замыкается круг… Но это было. Не так давно — но это уже прошедшее. Теперь, когда не стало семьи… когда веры становится всё меньше, что же осталось?.. Нужен гашиш! И поэтому лишённый подлинной основы молодой русский человек, входя в жизнь, легко поддаётся тому советскому воспитанию, какое призвано изуродовать его душу. Вот образцы пошлостей, выдаваемых за конечную мудрость жизни, что уже успела усвоить в советской школе русская молодёжь: «Он из советской школы второй ступени знал, что отец и мать только физиологические понятия, и на родственные чувства гражданину нового, послевоенного века с высоколетящего аэроплана наплевать. Или ещё рассуждение: «Национализм и патриотизм, — рубила Леночка, — чувства, заслуживающие презрения. Я знаю народ… Кажется.
Повидала его достаточно. В школе кругом меня все были дети народа. Народ не интересуется величием своей Родины. Короли и буржуи выдумали это совсем ненужное слово. Будущее это — интернационал… Нам с высокого дерева плевать на исторические традиции, на красоту и на религию… Всё это продукция прежней болезненной сентиментальности… Вы, дядя. Давали мне читать Тургенева. Я его не понимаю… Один вздор. И Пушкин вздор…» «Подвиг», 71. Развращение русского народа совершалось весьма успешно.
За охлаждение к вере, за равнодушие к пролитой христианской крови…» «Largo», 185. Охватывая единым взором Россию, страшною видит писатель её судьбу. Каждый брёл, пробивая свою тропу сквозь колючий кустарник не русских партий, сквозь топи марксизма, социализма и анархизма, в ту ловушку, что поставили ему масоны и жиды. Жид мстил России и истреблял русский народ, пакостил ему душу» «Выпашь», 283—284. Основа русского народа — крестьянство.
И читать приятно , и историю читаешь не сухими фразами цифр. Удивительно, что так мало лайвлибовцев эту книгу прочитало. На книгу набрела совершенно случайно.
Лекция будет интересна людям думающим, ищущим, стремящимся познакомиться с настоящей литературой, которая учит мыслить и сопереживать. В сопровождении лекции входит знакомство с подлинными рукописями писателя. Вход свободный, по предварительной записи.
И уже через три месяца его повысили в звании до генерал-майора и поставили во главе Первой бригады Донской казачьей, затем Кавказской туземной конной дивизии. Тогда же его наградили Георгиевским оружием.
В мае 1915 года он был награжден орденом Святого Георгия четвертой степени за успешно проведенную боевую операцию в районе реки Днестр, когда им удалось откинуть австрийцев обратно за реку. В 1916 году был тяжело ранен. Проводя все время до первой февральской революции 1917 года на фронтах войны, казачий командир, генерал Краснов Петр Николаевич отреагировал на первый переворот неоднозначно и отрицательно оценивал действия Временного правительства. В политике он не участвовал. Однако он был одним из немногих, кто поддерживал Александра Керенского после большевистского переворота. Попав в руки большевиков, он бежал на Дон, где и возглавил сопротивление казаков.
Однако поражение Германии заставило его отказаться от идеи Доно-Кавказского союза. Он согласился перейти в полное подчинение Антона Деникина, соединившись с его Добровольческой армией. В 1919 году Деникин вынудил Краснова подать в отставку из-за идеологических и политических разногласий. Он стал руководителем армейской газеты "Приневский край". Ее редактором был известный в России писатель Александр Куприн. Эмиграция Вторая мировая война Взять реванш атаман Петр Краснов решил в период Второй мировой войны и сотрудничал с фашистами.
В 1943 году его поставили командовать Главным управлением казачьих войск в Германии. По окончании войны сдался в плен англичанам, однако они его выдали советскому армейскому руководству. Верховный суд советской России приговорил его к смертной казни через повешение. Ему было 77 лет. Знак зодиака: Дева Дата смерти: 16 января 1947 г. О нем помнят как о казненном вожде белоказачьей эмиграции, реже - как о писателе и историке.
Одни называют героем России, другие клянут за предательство. Кем был генерал Краснов на самом деле. Улица Декабристов в Санкт-Петербурге до революции называлась Офицерской. Он покинул его за несколько часов до ареста 10 ноября 1917 года, бросив богатейшую фамильную библиотеку и коллекцию ценного наградного оружия. Родной город он больше не увидит никогда. Родился 22 сентября 1869 года в Санкт-Петербурге из дворян войска Донского.
Хорунжий лейб-гвардии Атаманского полка и потомственный военный Петр Краснов обожал лошадей, музыку и литературу. Читать учился по книгам деда и отца военного писателя и историка. Отдохнув после конных состязаний по казачьей джигитовке и поставив на полку спортивный кубок, он с увлечением раскрывал очередную книгу из семейной библиотеки. А вскоре и сам взялся за перо. Высокий ростом 190 сантиметров! Увы: вместо любовных посланий завидный жених писал рассказы и сочинения по истории казачества.
И время любил проводить не на вечеринках золотой молодежи Санкт-Петербурга, а в архивах. Карьера В 1892 году сбылась его мечта - Петр поступил в Академию Генерального штаба. Ее окончание по 1 разряду давало возможность стать молодым генералом. Однако после первого курса Краснов срезался на экзамене по истории античных войн. А права переэкзаменовки в Академии не предоставляли. Конечно, папа-генерал, лично знавший императора Александра III, мог бы помочь, всего лишь отправив записку в Собственную Его Императорского Величества канцелярию.
Но в те времена в почете были достоинство и честь фамилии. То ли отец отказался посодействовать, то ли, что более вероятно, Петр из самолюбия не стал искать себе поблажки, но Краснов вернулся в свой полк. Личная жизнь Л.
Петр Краснов на Великой войне
С конца 80-х годов прошлого века тема жизни и творчества «белого» генерала Петра Николаевича Краснова снова и снова поднимается в СМИ, в исследованиях историков и филологов, на форумах Интернета. 16.1.1947, М.] - прозаик. Принадлежал к знаменитому казачьему роду, известному на Дону и в России своими воен. и лит. традициями. генерал-майор (ноябрь 1914) Русской императорской армии, атаман Всевеликого Войска Донского, военный и политический деятель, военный историк, писатель и публицист.
ОДНО ИМЯ ИЗ МИЛЛИОНА. ПЁТР КРАСНОВ.
| Генерал П. Н. Краснов: военная, политическая и творческая деятельность | Его прадед Иван Кузьмич Краснов родился в небольшой станице Букановской Войска Донского в простой казачьей семье. Начал службу рядовым казаком, к 1785 году за боевые заслуги и проявленную храбрость ему присваивают звание есаула. |
| Пётр Николаевич Краснов: kaminec — LiveJournal | Петр Николаевич Краснов – довольно редкое и весьма, стоит отметить, успешное переплетение жесткой дисциплины характера, выразившейся в яркой военной карьере, и творческой натуры, позволившей стать ее носителю известным писателем. |
| Что нужно знать об атамане Петре Краснове | генерал от кавалерии. Окончил Александровский кадетский корпус и Павловское военное училище. В 1889 г. вышел хорунжим в Лейб-гвардии Атаманский полк. |
| Краснов Пётр Николаевич | 1. Кто такой Петр Краснов и почему он важен для исторической науки? 2. Как Петр Краснов способствовал формированию современной идентичности донских казаков? |
| Пётр Николаевич Краснов - Традиция | 150 лет назад в Санкт-Петербурге родился легендарный белый атаман Петр Николаевич Краснов. В 1917 году он начал свою борьбу с большевиками, сегодня мы, наследники белых, все еще никак не можем освободиться от ига наследников большевиков. |
Петр Краснов на Великой войне
| Петр Николаевич Краснов | В последние годы читатели в России открывают для себя многих забытых авторов и, в частности, знакомятся с творчеством замечательного русского писателя ХХ века генерала Петра Николаевича Краснова. Генерал Краснов вошел в историю России, прежде всего, как. |
| Петр Краснов - Pyotr Krasnov | В отличие от многих современных политиков, при почти диктаторских полномочиях, за время своего атаманства Пётр Краснов не заработал себе ни капиталов, ни счетов в швейцарских банках и в список богатейших людей из журнала Форбс не попал. |
| Пётр Краснов | Во время Первой Мировой Войны имя Краснова стало известно всей России. Петр Николаевич отличился в первые же дни, был награжден Георгиевским оружием за то, что в бою 1914 года у гор. |
| «Эта территория взята нашими предками на вырост» Интервью с писателем Петром Красновым | Пётр Николаевич Краснов. (1869 – 1947). Обзор жизни и творчества. |
Генерал П. Н. Краснов: военная, политическая и творческая деятельность
Под общим напором на ослабленных участках австрийцы покатились на запад, оставляя трофеи и пленных. Так, притянув на себя силы противника, Краснов способствовал общему успеху всего Юго-Западного фронта. Февральская революция 1917 года произошла для многих совершенно неожиданно. Краснов в это время принимал участие в разработке плана очередной, как надеялись — последней, наступательной операции, которая должна была вывести Австро-Венгрию из войны. Но Россия первой не выдержала напряжения этой войны и стала разваливаться.
Гнойник, набухавший на протяжении столетий, прорвался. Изначально никто не разглядел в революции ничего страшного. Краснов, человек практического склада ума, видел слабость Николая II, сознавал необходимость перемен. Но началось страшное, вместе с развалом страны стала разлагаться армия.
Для Краснова это был шок. На глазах всей дивизии «революционные солдаты» арестовали его по нелепому обвинению, и лишь самообладание позволило Краснову избежать расправы. Считая свой прежний авторитет в дивизии утерянным, Краснов подал в отставку. Он считал, что армии нет, война проиграна, надо как можно скорее мириться с немцами и распустить обезумевших солдат по деревням.
Многие войсковые начальники поддерживали его. Но Временное правительство верило, что «революционная армия» разобьет немцев, и собиралось воевать «до победного конца». Отставку Краснова не приняли, но его самого перевели командовать 1-й Кубанской дивизией. Оправившись после пережитого шока, Краснов стал прислушиваться и присматриваться к казакам-кубанцам.
Все они были политизированы. Больше всего их интересовала земля, не отберут ли ее у казаков безземельные пришлые крестьяне. Гарантию от крестьянских посягательств на казачью землю видели в своей казачьей власти, в автономии или даже в создании своей казачьей республики. Меньше всего думали о войне, о необходимости дальше воевать с немцами.
Примерно такие же настроения были у донцов. Краснов пытался убедить казаков. Он объяснял им программы разных политических партий, цели войны, значение Босфора и Дарданелл, которые по договоренности с союзниками после победы должны были отойти к России. Более того, он доказывал им «географическую невозможность создания самостоятельной казачьей республики, о чем мечтали многие горячие головы даже и с офицерскими погонами на плечах».
Отметим этот факт, отметим, что летом 1917 года Краснов доказывал невозможность создания «самостоятельной казачьей республики»... Не зря П. Краснов считался прекрасным оратором. Казаки стали прислушиваться к нему.
Но как только части дивизии попытались направить против взбунтовавшейся пехоты, казаки не пошли, пали духом и грозились убить Краснова и полковых командиров. Конфликтовать вдали от родной земли с многомиллионной солдатской массой они явно уклонялись. Краснов был послан принять командование 3-м конным корпусом. Верхушка армии, стремясь спасти страну от окончательного развала и видя неспособность Временного правительства, попыталась произвести военный переворот и установить сильную власть.
Верховный главнокомандующий генерал Л. Корнилов обвинил Временное правительство в пособничестве немцам и двинул на Петроград войска. Глава Временного правительства А. Керенский объявил Корнилова мятежником.
В этой войне патриотически-настроенных генералов с демократами Краснов безоговорочно встал на сторону генералов. На вопрос Корнилова: «С нами вы, генерал, или против нас? Корнилов послал Краснова взять под свою команду 3-й конный корпус, основную ударную силу, идущую на Петроград «наводить порядок». Но основная масса солдат оказалась против Корнилова, она боялась восстановления дисциплины, смертной казни за воинские преступления, считала,что Корнилов хочет продолжения войны, как и положено генералу, а Керенский — за мир.
И пока Краснов искал прежнего начальника корпуса генерала Крымова, чтобы принять от него командование, войска, посланные на Петроград, были остановлены саботажем железнодорожников, сопротивлением петроградского гарнизона, работой агитаторов. Командование Московского военного округа пригрозило Корнилову всей мощью округа. Военный переворот грозил вылиться в полномасштабную гражданскую войну внутри русской армии, что вовсе не способствовало бы оздоровлению армии и страны и победе над немцами. Корнилов осознал это и принял решение прекратить свое выступление.
Он был арестован и со своими ближайшими сподвижниками посажен в городе Быхове в тюрьму, переоборудованную из женской гимназии. Непосредственно руководивший движением войск на Петроград генерал Крымов застрелился. Неудача корниловского выступления, борьба «патриотов» с «демократами» усилила левых радикалов — большевиков. Краснов сразу же отметил это.
Керенскому теперь «угрожали не правые круги, притихшие и подавленные под солдатским террором, а анархия и большевизм». Понял это и Керенский. Через три дня после ареста Корнилова он отдал приказ все тому же 3-му конному корпусу приблизиться вплотную к Петрограду и расположиться в Павловске, Гатчине и Петергофе. Вызванному в Петроград Краснову объяснили, что ему предстоит бороться за Керенского, «который все-таки хочет добра России», против Ленина и большевиков.
В 3-м конном корпусе Краснов был принят хорошо. Корпус состоял из 1-й Донской дивизии, в которой Краснов начинал войну, и из Уссурийской казачьей. Казаки-донцы помнили и уважали его, с уссурийцами дело обстояло хуже, после встречи с офицерами дивизии на душе Краснова было «гадко, склизко и противно». Но и здесь неутомимый генерал взялся за дело, стал подтягивать, оздоровлять, проводить беседы...
В октябре корпус как будто нарочно стали раздергивать, требовать из него отдельные части для выполнения разных заданий и посылать их подальше от Петрограда. Заподозривший неладное Краснов противился, но вынужден был подчиняться приказам свыше. В конце октября, когда в Петрограде началось выступление большевиков, под рукой у Краснова вместо положенных 50 сотен всадников оставалось всего 18 сотен, корпусная артиллерия сократилась наполовину. И все же именно в ополовиненный корпус Краснова бежал из Петрограда от большевиков Керенский.
Керенского Краснов презирал и ненавидел, все в Керенском было Краснову «противно до гадливого отвращения», в Керенском видел генерал одного из виновников разрушения русской армии. Но в нем же Краснов видел законного главу государства. Керенский впоследствии вспоминал, что Краснов держал себя «с большой, но корректной сдержанностью. Он был вообще все время очень, как говорится, себе на уме.
Однако у меня сразу создалось впечатление, что лично он готов все сделать для подавления большевистского мятежа». Керенский назначил Краснова командующим армией, которая должна была идти на Петроград против большевиков. Но армия была армией лишь на бумаге. С пятью сотнями донцов и сотней енисейцев двинулся Краснов в поход, который впоследствии был назван большевиками «мятежом Керенского — Краснова».
Казаки легко и без потерь захватили Гатчину, распустили пленных на все четыре стороны, после утомительных переговоров и двух орудийных выстрелов разогнали Царскосельский гарнизон и заняли Царское Село. Но занятые населенные пункты окончательно растворили в себе силы казаков. Обещанная Керенским армия не подходила, казаки отказывались идти вперед одни, без пехоты. Появились разговоры, что за Керенским никто не стоит, вся армия за большевиков.
Ночью к казакам прибыли представители от матросов и предложили договориться самим, без генералов, без Керенского. Переговоры затянулись. В ходе переговоров казачьи сотни разлагались. Казаки поверили.
Как вы относитесь к литературному творчеству генерала Петра Краснова? Слово «творчество» здесь надо употреблять с крайней осторожностью. Генерал Пётр Николаевич Краснов — это такой типичный заложник российской трагедии. Он знал, за кого ему сражаться в 1914 году, и очень хорошо сражался; знал, за кого сражаться в 1904-м. А вот в 1917-м ему это было не понятно, он возглавлял достаточно безнадёжное дело.
Мне кажется, если сейчас не брать в расчёт оценку его личности, его трагического конца как вы знаете, он был в 1947 году вместе со Шкуро и другими белыми генералами повешен в Лефортовской тюрьме , Краснов в творчестве своём был абсолютно беспомощен. Я не беру сейчас, ещё раз говорю, его героизм военный, и даже не беру сейчас его антисемитизм. В конце концов, я из тех немногих, для кого антисемитизм не является окончательным клеймом.
Нужны только миллионы, нужно по 75 рублей на каждую орошенную десятину пустыни. А где их взять?.. И смыкающиеся железные купола Софийского собора говорили о тех миллионах народных денег, которые обращаются в водку и влекут за собою преступления, вырождение и неряшество, тогда как обращенные в воду, они дали бы новые и новые миллионы рублей... Но то американцы. Закат покрыл золотом горизонт. Солнце бросало прощальные лучи на солидные стены Пугасовского водочного завода, и его башни и стеклянные фонари горделиво смотрели на окрестность, как башни средневекового замка. Солнце зашло. Заклубилась туманом и угасла в фиолетовом мареве поросшая садами широкая долина: черною страшною стеною стали исполинские горы и над ними еще долго горел Талгарский пик, освещенный лучами уже ушедшего солнца, и отливал, и сверкал, и играл желтыми и красными огнями, как гигантский опал в оправе из черного серебра... В 2-х верстах к северу от Верного по старой Копальской дороге есть удивительной красоты место. Это Алферовская роща. Сама старая Копальская дорога начинается необыкновенно эффектными аллеями исполинских тополей. Вскоре с запада к дороге примыкает большая роща, версты три длиною и две шириною. По пыльной дороге мимо хутора попадаешь на главную аллею и поражаешься. В эти теплые ясные октябрьские дни, когда небо сверкало ослепительною голубизною, эта Алферовская роща удивительно напомнила мне сад Paradou. Как бы и сама очарованная, тихо разглядывая и чутко насторожив красиво обрезанные уши, по дороге, усеянной прелым желтым листом, шла моя лошадь по тенистой аллее. Громадные карагачи образовали высоко над головою купол, а между ними нежной темной ажурной листвою оплелись кусты белой акации. За аллеею в перелеске из молодых тополей и карагачей широкая, буйная трава, поваленная ветром и дождем. Темную зелень карагачей вдруг пересекает яркое золото стройных берез. Узкая березовая аллея тонет во мраке новой заросли и исчезает возле оврага. Вот по правильному кругу стали березы, там серебристый тополь протянул вверх ветви исполины... И ни души в этот очаровательный воскресный день... Впрочем, в глубине тенистой аллеи идет парочка... Невольно бормочешь стихи. И вот конец аллеи. Внизу под ногами в крутом яру журчит ручей, а вдали в желто-зеленой раме темнеют аметистовые горы, увенчанные серебряной чеканной короной. И кругом зелень, кругом сады и рощи. Но кто же тот волшебник, который разбил эти правильные аллеи, кто в пустыне, среди яблоневых садов таранчинского поселка Алматы насадил этот парк, который по красоте буйной одичавшей растительности может быть сравниваем с лучшими дворцовыми парками Петербурга?.. История этого парка темна. И старожилы города Верного, а здесь таковых немного, разно рассказывали мне историю посадки Алферовской рощи. Вот наиболее вероятный вариант. Генерал Колпаковский уезжал из Верного на два года. Перед отъездом он собрал казаков Алматинской станицы, разбил с ними парк, провел и насадил аллеи и заповедал им холить, беречь и поливать посадку. Через два года Колпаковский вернулся в Верное, поехал к любовно разбитому саду и видит: стоят сухие ветки, воткнутые в землю, и песок пустыни давно замел прорытые арыки. Собрал Колпаковский казаков Алматинской станицы, которым заповедал беречь эту вновь насаженную рощу, и начал упрекать их в небрежности. Сначала речь его лилась плавно, выражения были мягкие, но вид пустыни, засохших кустов и деревьев все более и более волновал старика, голос зазвенел грозными нотами, и вдруг Колпаковский схватил тяжелую плеть и пошел лупцевать нерадивых станичников. Повалились казаки в ноги своему начальнику и поклялись холить и беречь новый сад - и исполнили обещание... С тех пор прошло много лет. На месте пустыни вырос богатый русский край, и старый семиреченский казак с благоговением произносит имя того генерала, который в сердцах не раз своею палкою гулял по его спине, вбивая культуру в камни и пески Средней Азии. Когда глядишь теперь на то, как день ото дня оголяются от густых лесов красивые склоны величественного Алатау, как хищнически вырубаются леса, как часто непрактично расходуется драгоценная здесь вода, как пропиваются урожаи хлебов и преет и гниет на земле драгоценный апорт и великолепный дюшес, как станичный сход неумело выбирает себе атамана, невольно жалеешь о той магической палке, которая из песков и камней пустыни вызывала дивные парки, чудные фруктовые сады, поля люцерны, дающие по три укоса в сезон. По Семиречью быстро растут школы. Они, быть может, дадут этому волшебному краю новый толчок в культуре. Малолетки, потешные ездили в Петербург, десятки инженеров исследуют богатые склоны Алатау, и если не с американской быстротою, то все-таки верными и твердыми шагами идет культура в эту житницу Туркестана. Гостиницы в Верном все так же возмутительно грязны, а самый Верный пылен и вонюч, но появился телефон и тротуары - и когда на месте винокуренного завода Пугасова станет завод сельскохозяйственных машин, когда в праздник, вместо пьянства, будут спортивные игры и скачки - Семиречье догонит родную свою сестру - Америку. К этому оно идет, мягко направляемое твердою рукою... Фото 1950-х гг. Теперь, когда кровавые события разыгрываются на Ближнем Востоке, так мучительно тяжело чувствовать себя песчинкой, затерявшейся в пустынях Центральной Азии и читать телеграммы в газетах на 16-й день после событий. Темы буквально вянут под пером. Верненский уезд, эта житница Туркестана, богат кроме того еще и поразительными красотами природы. Его часто называют Швейцарией Семиречья - сравнение в достаточной степени пошлое, избитое и неподходящее. Виды Семиречья совершенно непохожи на виды Швейцарии. Горы его более угрюмы, ледники больше и неправильнее, озера реже и меньше, и вся природа Заилийского Алатау какая-то неприглаженная, непричесанная, совершенно не похожая на покрытую дивными дорогами и дворцами-отелями, сверкающую красивыми городками природу Швейцарии. К числу излюбленных верненскими жителями красот относится знаменитое на все Семиречье озеро Иссык. В 45 верстах от Верного, в восточном направлении, по большой земской дороге, идущей вдоль Алатауских гор, лежит громадная богатая станица Надеждинская. Я попал в нее 11-го октября, возвращаясь с полевой поездки. Правильно разбитые улицы, арыки, шумящие прозрачной зеленоватой студеной водою по камням, беленькие домики, приземистая церковь - кораблем, составленным из кубов белого цвета с зелеными пирамидами куполов, деревья с черными стволами и ветвями, стоящие по улицам и в садах, и чудный вид на горы. Горы придвинулись здесь уже близко. Сначала зеленовато-желтые, округлые, покрытые увядшею осеннею травою, они обступают все теснее и теснее долину реки Иссык. Вся поросшая кустарником, дикою яблонью, собачьей ягодой, ежевикой, перевитыми ползучими растениями, опушенная боярышником, теперь, в октябрьское утро, вся в гамме желтых, зеленых, розовых, коричневых и черных тонов по каменистому ложу, белая от пены, студеным потоком с шумом стремится в долину река Иссык и сейчас же разбирается на множество уже менее шумных и говорливых ручьев-арыков. Над первым рядом гор темными утесами, покрытыми густым еловым лесом, высятся старые горы. Вершины их уже не округлы, но поднимаются к небу отдельными пиками, суровыми скалами; обрывы и пропасти, ярко шлифованная временем черная порода, блестящие плоскости ясно видны в бинокль. Это второй план пейзажа. Еще дальше стоят черные безлесные горы, прикрытые блестящею снеговою шапкою, сверкающею, как серебро. Глубокие долины заплыли там таинственными, тысячелетиями накапливающимися ледниками; из них торчат черные острые пики скал, образуя зубцы короны громадных ледников и ледниковых полей. Еще выше - голубое небо, по которому над горами нет-нет да протянется белое облачко курящейся метели. Внизу в станице Надеждинской тепло, даже жарко; а там лежат вечные льды, скаты гор, дремучие леса покрыты снегом, и еще чернее на фоне его кажутся черные пики и зубцы поросших еловым лесом гор... Уже один этот вид манит приехать в Надеждинскую, чтобы полюбоваться горами и таинственною щелью Иссыкской долины. От Надеждинской сначала на восток идет торная, наезженная телегами дорога. Вправо от нее на склоне гор то и дело попадаются маленькие домики под зелеными железными крышами, утопающие в садах: это водяные маслобойни и крупчатки. Вот спустились несколько ниже, стали попадаться камни, и вот по круглому булыжнику и сверкающей прозрачной воде перебрались на правый берег реки Иссык. Здесь дорога повертывает вверх по реке и вступает в долину. Когда мы выезжали из Надеждинской, вся станица была залита яркими косыми лучами утреннего солнца, а в долине был сумрак и холод ночи, и резкий холодный ветер дул по ней, заставляя кутаться в плащи. Некрутыми, наезженными подъемами дорога поднимается наверх и идет по холмам над рекою. Иссык здесь так шумит, что не слышно разговора. Обломки скал, большие камни, иногда целые скалы несколько саженей высоты соскочили с гор, упали, черные, на зеленую траву холмов и торчат тут и там, преграждая дорогу и заставляя ее извиваться то влево, то вправо. Внизу, на том берегу, видны ульи пчельников и те бесчисленные травы и цветы, которыми питались летом пчелы, чуются теперь в величавом макартовском букете засохших репейников и сухоцветов, тесно обступивших дорогу. Все больше кустов и деревьев. Дикие яблони растут по сторонам дороги, переплелись наверху черными ветвями и заставляют нагибаться под ними. Весною и летом уже одна эта горная дорожка по ущелью, заросшая целою гаммою зеленых тонов, покрытая гроздьями ароматных цветов, полная душистой малины, очаровательна и прекрасна. Конечно, теперь, осенью, когда вместо зелени торчат сухие листья да голые ветви, когда холодный ветер шумит между скал, когда в этой глуши и пустыне передумываешь отрывочные телеграммы, слышанные вчера в Верном о войне на Балканах, когда знаешь, что на шесть дней обречен скитаться по пустыне, где нет ни телеграфов, ни газет, где нет ничего живого, - эта пустынная дорога, по которой мы пробирались вдвоем с женою, верхом на своих кровных лошадях, производила удивительно яркое впечатление оторванности от всего мира и забытости. Четыре моста, сложенные из бревен, полуобтесанных сверху и положенных поперек реки, узких, меньше сажени, без перил, переброшенные через ревущий под ними и бешено клокочущий поток р. Иссык, заставляют перейти то на левый берег, то вернуться на правый. Долина становится уже и мрачнее. Там, впереди, уже золотом горят снеговые вершины, залитые лучами еще невидного низкого солнца; здесь - полусумрак, черные скалы базальта; дикая растительность и холодный ревущий поток. Дорога обращается в тропинку. Здесь ни на какой телеге не проедешь. Большие камни забросали ее; между ними навалилась щебенка, и местами лошадь идет по кучам хрустящего и осыпающегося в бездну щебня. И вот конец пути... Прямо вверх, почти по отвесу, поднялись горы. Одни покрыты травою и по ним сереют теперь голые, без листьев, деревья, другие поросли кустами малины. Когда-то, и еще недавно, здесь стоял дремучий еловый лес. Теперь все вырублено, и только кое-где остались одинокие пушистые темно-зеленые елки. Здесь река Иссык вырывается из-под земли и камней множеством тихих ручьев и тут же сейчас и ревет мощным потоком. Стоишь на последнем мосту: вверх груда черных, громадных, то угловатых, то круглых камней - ложе водопада, бушующего и ревущего два месяца в году, ниже, точно из-под земли, вырвался и с пеной и брызгами несется водный поток реки Иссык. Двумя тропинками, крутым зигзагом, почти по отвесу, поднимается дорога вверх, к какой-то естественной стене, к какой-то плотине, преграде, пересекающей долину. По скользким камням, облепленным черною мокрою землею, карабкаться очень нелегко. Хватаешься за сухие травы, делаешь роздыхи, задыхаешься. Подъем, который казался ничтожным, длится сорок минут, и лошади, оставленные внизу, кажутся маленькими букашками и еле видны между кустов. И вот мы на краю этой плотины. Одинокая елка торчит над нею. Другая притулилась на отвесной скале вправо; между ними черное русло почти по отвесу бегущего летом водопада. Вдруг в этих черных берегах, между скал, то серых, то желтоватых, с блестящими краями изломов, словно гигантский сапфир, блестит тихое озеро. Это малое Иссыкское озеро. Никакой растительности кругом. Черный ободок показывает место, до которого доходит вода летом; дальше желтые громадные скалы; в небольшой котловине лишь камни да сухая трава. А между ними голубовато-зеленое, совершенно прозрачное, тихое, не колеблемое ветром, притаилось малое Иссыкское озеро. Середина его темна, но и в темноте неизведанной глубины чудится та же хрустальная прозрачность этой студеной воды. Тихое и холодное, оно никогда не замерзает, и вечно, где-то снизу, из-под него, ревет и бушует поток реки Иссык, прокопавший себе подземное ложе. В это озеро идет каменистый канал, по которому откуда-то сверху сочится вода. Шумливые ручьи несутся в верхнее Иссыкское озеро, по каналу вода уже не струится, а несется грозным потоком, и малое озеро наполняется до черных краев своих бортов. Тогда, переполненное, оно вырывается могучим водопадом и ревет и бушует, ломая в куски столетние стволы елей, случайно туда попавшие. Тогда, в эти летние месяцы, еще таинственнее это маленькое сапфировое озерко, тихо притаившееся между голых скал, озерко, из которого ревет и бушует, весь в белых брызгах, весь осиянный тысячами радуг водопад... Но надо лезть еще выше. Теперь уже немного. Вот три, четыре скользких камня, тропинка, покрытая каменистой дресвой, небольшой спуск, и вы у Иссыкского озера. Это озеро - сказка. Только наш прозаический век не населил это тихое красивое озеро таинственными существами; вот где должен был стоять дворец царевны, к которой на ковре-самолете прилетал Иван-царевич, вот горы, которые должен стеречь дракон!.. Мы поднимались от Надеждинской почти два часа. Дорога была красивая. Белые вершины снеговых гор, в которые упиралась долина, были очаровательны; они сверкали светлым золотом на фоне зеленоватого неба. Красивы были и черные, точно иглами покрытые, горы, красива была и густая заросль кустарников по берегам грозно ревущей реки; но это все было все-таки обыденное, привычное, семиреченское. Уже малое озеро, круглое, саженей 50 в поперечнике, зеленовато-синее, таинственное, манило неизвестной глубиной. Здесь вид был особенный. По цвету воды вдруг развернувшегося перед нами озера, по его голубой прозрачности и чистоте Иссыкское озеро почему-то сразу напомнило Фирвальштедское озеро... Люцерн вспоминается при взгляде на Иссык, но оно много меньше озера четырех кантонов. Оно кажется еще меньше, потому что у него нет берегов. В него прямо спускаются отвесные горы страшной вышины; за ним и вместе с тем над ним стоят громадные снеговые вершины, медленно ползут блестящие ледники. И потому-то вся эта величественная панорама скрадывает вовсе уже не так малую величину Иссыкского озера.
Цифрами это не измеришь. Ни тиражами, ни тем более количеством написанных книг у Краснова одних романов было написано несколько десятков, и главный из них — «От Двуглавого Орла к красному знамени», после издания которого Петра Краснова и выдвинули на Нобелевскую премию. Пётр Краснов Время от времени кто-нибудь обязательно сравнивает роман «От Двуглавого Орла к красному знамени» с «Войной и миром». Это идёт от самого Краснова, от одного из его предисловий, в котором он говорил: «Я начал писать роман в обстановке исключительной, возможной только в то невероятное время, которое мы переживаем с 1917 года. Благополучно избегнув расстрела большевиками в Смольном институте, Великих Луках и Царицыне, я прибыл в Новочеркасск на другой день после похорон атамана Каледина. Писать воспоминания?.. Но для того чтобы писать воспоминания, нужны хотя короткие дневники, записки, потому что воспоминания требуют точности дат, не допускают углубления в души лиц, переживавших то или другое событие. А ничего этого у меня не было. Только повесть или роман дают ту свободу действий, где автор может, точно описывая сами события, давать на фоне их душевные переживания вымышленного героя. Передо мною лежал высочайший образец изящной литературы, многократно мною перечтенный, "Война и мир" гр. Толстого, и я остановился на нём, как на идеале достижения…». Если бы Краснова всё же в своё время расстреляли в Великих Луках, то не было бы никакого романа «От Двуглавого Орла к красному знамени». И вешать потом никого бы не пришлось. Помню, впервые я это услышал в Москве от Юрия Полякова году в 2003-ем. Вначале прилепинскую прозу сравнивали с толстовскими «Севастопольскими рассказами», но потом дошли и до более крупных произведений Толстого. И тут круг замкнулся. Стало понятно, что Толстой здесь — лишнее звено, третий — лишний. Прилепин — это не сегодняшний Толстой, а скорее сегодняшний Краснов. Человек с определёнными жизненными ценностями и представлениями о литературе. Если бы атаман Краснов не сотрудничал с Гитлером, то остался бы в русской литературе прозаиком средней руки. Не зря же о нём когда-то писали, что он стремился быть «русским Майн Ридом». Краснов писал так, чтобы его понимал «широкий круг читателей». Вот пример его типичного текста из начала романа «От Двуглавого Орла к красному знамени»: «Штабс-ротмистр, Иван Сергеевич Мацнев, мужчина лет тридцати, некрасивый, лысый, без усов и бороды, слывущий циником и философом, любитель юношей, с лицейским значком на вицмундире, откинул портьеру и мечтательно глядит вдаль на пустынный бульвар и бледное предрассветное небо. Сотник Маноцков, гвардейского казачьего полка, ввязался в спор о качествах своей лошади и, куря папиросу за папиросой, сидит в углу стола за большим бокалом шампанского, окруженный молодежью полка. Всего человек четырнадцать было в гостях у Гриценки. Наступал такой момент, когда нужно что-нибудь придумать или разъезжаться. Воробьев считал, что пора приступить к главному, для чего он пришёл, - к картам. Отпустить дам, снабдить их кем-либо из молодежи и засесть за макао или паровоз…» Телеграм-канал «ПГ» Но Краснов сделал ставку на Гитлера, и шансы оказаться в «сонме русских классиков», как пророчили критики, значительно снизились. Думаю, что союз с Гитлером был обусловлен не только тем, что немецко-фашистские войска оказались единственными, кто мог бы в тот момент одолеть большевиков — главных врагов Краснова. Это не был временный вынужденный союз. Идейно часть русских белоэмигрантов, в том числе и казаков, были близки к фашистам. Их объединяла идея «сильной руки» и антисемитизм. Этого хватало, чтобы найти общий язык. Поклонникам созданного в России «Протокола Сионских мудрецов» договориться с фашистами было несложно. В конце двадцатых годов Краснов сотрудничал с теми, кто выпускал в Германии энциклопедию «Сигилла Вери» «Печать Правды» - её издавал полковник Ульрих Флейшгауэр, собиравший под одной обложкой всё, что «думают и знают о евреях арийцы». Поэтому союз Краснова с фашистами был естественным. На эту тему профашистская казачья печать, которой ведал Пётр Краснов, тоже высказывалась. Например, в статье «Национал-социализм и казачество». Поэтому ни один еврей не мог пользоваться правами гражданства». По-моему, вполне достаточно, чтобы найти почву для объединения с фашистами. Краснов будет их публиковать на восьмом десятке жизни в том же самом журнале «На казачьем посту». И главные в жизни шаги сделает тогда же, во время Второй мировой войны. Кроме своих исторических очерков Краснов с 1943 года публиковал в Берлине, где издавался казачий журнал, всевозможные призывы-проповеди и обращения к сторонникам Гитлера. Его трибуной на несколько лет стал «двухнедельный общеказачий журнал «На казачьем посту». Когда я впервые писал о Краснове в 2016 году в своём блоге «ПГ», то прочитал чёртову дюжину номеров. Возникло ощущение, что манера подачи дожила до наших дней. Её используют некоторые современные российские газеты и блогеры.
Как вы относитесь к литературному творчеству генерала Петра Краснова?
С октября 1913 года возглавлял 10-й Донской казачий полк, стоявший на границе с Австро-Венгрией. Первая мировая война 1 августа 1914 года в бою у Любича личным примером увлекая солдат, выбил противника с железнодорожной станции, уничтожил железнодорожный мост и постройки, за что в июне 1915 года получил Георгиевское оружие. С мая командовал 3-й бригадой Кавказской туземной конной дивизии. В июле возглавил 3-ю Донскую казачью дивизию, 16 сентября — 2-ю Сводную казачью дивизию. В мае 1916 года дивизия Краснова начала Луцкий прорыв Юго-Западного фронта. В бою у Вульки-Галузинской он получил тяжелое ранение в ногу. В июне 1917 года стал начальником 1-й Кубанской казачьей дивизии, в августе — командующим 3-м конным корпусом.
Арестован во время Корниловского мятежа комиссаром Северного фронта, однако освобождён. После Октябрьского восстания по приказу А. Керенского двинул корпус на Петроград. Но, не получив подкреплений, ввиду малой численности сил, Краснов заключил с большевиками перемирие. По его словам, большевики нарушили условия, вошли в Царское Село и разоружили казаков. Краснов был арестован, но освобождён под честное слово не бороться с советской властью.
Данное слово нарушил, уехав на Дон, где продолжал антибольшевистскую борьбу, возглавив восставших казаков после захвата ими Новочеркасска. В мае 1918 года казаки выбили с территории Донской Области красногвардейские отряды. Наладив отношения с Германией и не подчиняясь А. Деникину, ориентировавшемуся на «союзников», он начал борьбу с большевиками. Краснов отменил декреты Временного правительства и Советской власти и создал независимое государство Всевеликое войско Донское. Созванный в августе Большой войсковой круг произвёл Краснова в генералы от кавалерии и ограничил его полномочия.
Краснов много писал. Его воспоминания и исторические романы — всего их было написано более 20-ти — издавались на русском, английском, французском, немецком и других европейских языках. С 1936 года проживал в Германии. В одном из писем 1940 года Краснов писал: «…Казаки и казачьи войска как автономные самоуправляемые Атаманами и Кругом области могут быть лишь тогда, когда будет Россия. Значит, все наши помыслы, устремления и работа должны быть направлены к тому, чтобы на месте СССР — явилась Россия». Да поможет Господь немецкому оружию и Хитлеру! Пётр Краснов С сентября 1943 года Краснов — начальник Главного управления казачьих войск Министерства Восточных областей Германии , принимал непосредственное участие в формированиии казачих частей для борьбы в составе Вермахта против СССР; участвовал в создании « Казачьего стана ». В мае 1945 года сдался англичанам, и в г.
Лиенце Австрия 28 мая 1945 года вместе с 2,4 тысячами казачьих офицеров был выдан английским командованием советской военной администрации. Был этапирован в Москву, где содержался в Бутырской тюрьме. Краснов вместе с другими офицерами, за то, что они вели «посредством сформированных ими белогвардейских отрядов вооруженную борьбу против Советского Союза и проводили активную шпионско-диверсионную и террористическую деятельность против СССР» был приговорён к повешению и казнён в Москве 16 января 1947 года. Шкуро, П. Краснову, Султан-Гирею Клычу, Т. Доманову и др. В центре мемориала стоит большая бронзовая фигура последнего атамана Донского войска Петра Николаевича Краснова. На открытии мемориала присутствовали официальные члены администрации Ростовской области, деятели Русской Православной Церкви , множество казаков, в том числе ветераны казачьих частей Вермахта.
Коломейцева возбуждено административное дело по сносу данного памятника [5] Основанием к сносу является то, что данные скульптурные объекты являются объектами недвижимости и их установка требует разрешения, а также то, что данный мемориал восхваляет проявление фашизма.
Однако у проблемы с реабилитацией Краснова есть другая сторона. В 1992 году Конституционный суд, когда разбирал дело КПСС, принял официальное постановление об отмене всех репрессивных приговоров, которые были вынесены партийными органами. Некоторые авторы, исходя из этого, считают, что реабилитация Краснова уже состоялась. Берлин, 1922. Роман-эпопея генерала П. Краснова «От Двуглавого Орла к красному знамени» повествует об истории русского общества, и прежде всего Русской Императорской армии, на протяжении более четверти века — с 1894 по 1922 годы. В эти годы Россию потрясли три войны и три революции. Эти драматические события нашли отражение в судьбе главного героя романа — Александра Саблина, с которым читатель проходит путь от корнета до генерала, от событий беспечной юности до гибели в застенках ЧК. Роман был переведён на 12 европейских языков.
Роман публикуется по 2-му, существенно исправленному автором, изданию, выпущенному издательством О. Дьяковой и Ко в Берлине в 1922 году. Книга 1. Части 1—4 , 592 с. Части 5—8 , 512 с. Исторические романы: «Цесаревна», «Екатерина», «Цареубийство» и др. Работы Краснова частично изданы в наши дни: Пётр Краснов. Сочинения: В 2 кн.
За время Гражданской войны он командовал армией Донского казачьего войска и позднее создал антикоммунистическое объединение под названием Всероссийский казачий войсковой союз. Во время Второй мировой войны Петр Краснов выступил на стороне фашистов, организовав Русское военно-освободительное движение. Это было нарушением интересов советского союза и противоречило идеям, которые закладывало СССР. Споры и дебаты Установка памятника Петру Краснову вызвала определенные споры и дебаты. Один из аргументов сторонников установки связан с исторической памятью и сохранением исторических фактов. Несмотря на отрицательную роль Краснова в историческом контексте, его участие в Второй мировой войне не может быть отрицаемо.
- Союз православных офицеров
- Атаман Краснов – краткая биография
- Статьи по теме
- КРАСНОВ ПЁТР НИКОЛАЕВИЧ • Большая российская энциклопедия - электронная версия
ФОРМИРОВАНИЕ ОБРАЗА КРАСНОВА КАК НЕОДНОЗНАЧНОЙ ФИГУРЫ СОВРЕМЕННОСТИ
Петр Николаевич Краснов (1869 — 1947) — генерал-майор Русской императорской армии, публицист, писатель; после Февральской революции участвовал в корниловском мятеже 1917 года; в период проведения Октябрьской революции был назначен Керенским командующим. выдающийся полководец, настоящий патриот Дона, один из лидеров белого движения и просто хороший человек" - Так бы я сказал, будь у меня больше 46 хромосом. По сей день среди фанатов белого движения вспоминается данная личность. О Петре Николаевиче Краснове написаны десятки книг, сотни статей. Его жизнь и деятельность достаточно хорошо изучены с точки зрения описания биографических фактов и исторических событий, которые творились вокруг него или, которые творил он сам. 22 сентября 1869 года родился генерал Петр Краснов, атаман Всевеликого Войска Донского, начальник Главного управления казачьих войск Имперского министерства восточных оккупированных территорий Третьего Рейха. 22 сентября 1869 года родился генерал Петр Краснов, атаман Всевеликого Войска Донского, начальник Главного управления казачьих войск Имперского министерства восточных оккупированных территорий Третьего Рейха. В последние годы читатели в России открывают для себя многих забытых авторов и, в частности, знакомятся с творчеством замечательного русского писателя ХХ века генерала Петра Николаевича Краснова. Генерал Краснов вошел в историю России, прежде всего, как.