Сумерки сгущались незаметно для глаза. Тополи, окаймлявшие шоссе, белые, низкие домики с черепичными крышами по сторонам дороги, фигуры редких прохожих — все почернело, утратило цвета и перспективу; все предметы обратились в черные плоские силуэты.
Александр Куприн: Поединок
Было начало апреля. Сумерки сгущались незаметно для глаза. Тополи, окаймлявшие шоссе, белые, низкие домики с черепичными крышами по сторонам дороги, фигуры редких прохожих — все почернело, утратило цвета и перспективу. Летний вечер Поднебесная синь становится все незаметнее диктант. ANGELINACORN. Апрельские сумерки. Было начало апреля. Сумерки сгущались незаметно для глаза. Тополя, окаймлявшие шоссе, низкие домики с черепичными крышами по сторонам дороги, фигуры редких прохожих — все почернело, утратило цвета и перспективу. Апрельские сумерки. Было начало апреля. Сумерки сгущались незаметно для глаза. Тополя, окаймлявшие шоссе, низкие домики с черепичными крышами по граням дороги, фигуры редких прохожих все почернело, утратило цвета и перспективу. № 29. Было начало апреля. Сумерки сгущались незаметно для глаза. Тополи окаймлявшие шо.е белые домики с черепичными крышами по сторонам дороги фигуры прохожих все почернело утратило цвета и перспективу все предметы обратились в ч.
Александр Куприн: Поединок
Тополи, окаймлявшие шоссе, белые, низкие домики с черепичными крышами по сторонам дороги, фигуры редких прохожих — все почернело, утратило цвета и перспективу; все предметы обратились в черные плоские силуэты, но очертания их с прелестной четкостью стояли в смуглом воздухе. На западе за городом горела заря. Точно в жерло раскаленного, пылающего жидким золотом вулкана сваливались тяжелые сизые облака и рдели кроваво-красными, и янтарными, и фиолетовыми огнями.
Проведите морфологический разбор слов за городом, тяжелые, поднималось. Объясните расстановку знаков препинания при повторяющемся союзе и. Назовите и приведите примеры художественных приемов, которыми пользовался автор данного отрывка.
Составьте соответствующую таблицу. Было н... Тополи, ок... На западе за городом г... Точно в жерло раск... А над вулканом поднималось куполом вверх, зеленея б... Медленно идя по шос...
Как и всегда, с самого детства, ему ч...
Спишите текст, вставляя пропущенные буквы, расставляя знаки препинания, раскрывая скобки. Озаглавьте текст, определите тип речи, стиль. Установите способ связи предложений текста. Приведите 3 — 4 пример из текста слов, употребленных в переносном значении, поясните эти значения.
Александр Куприн — Поединок
Было начало апреля. Сумерки сгущались незаметно для глаза. Тополя, окаймлявшие шоссе, низкие домики с черепичными крышами по сторонам дороги, фигуры редких прохожих — все почернело, утратило цвета и перспективу. За городом горела заря. Апрельские сумерки. Было начало апреля. Сумерки сгущались незаметно для глаза. Тополя, окаймлявшие шоссе, низкие домики с черепичными крышами по сторонам дороги, фигуры редких прохожих — все почернело, утратило цвета и перспективу. Было начало апреля. Сумерки сгущались незаметно для глаза. Тополи, окаймлявшие шоссе, белые низкие домики с черепичными крышами, по сторонам дороги фигуры редких прохожих-все почернело утратило цвета и перспективу; все предметы обратились в чёрные плоские силуэты. Апрельские сумерки. Было начало апреля. Сумерки сгущались незаметно для глаза. Тополя, окаймлявшие шоссе, низкие домики с черепичными крышами по сторонам дороги, фигуры редких прохожих – всё почернело, утратило цвета и перспективу. Было начало апреля. Сумерки сгущались незаметно для глаза. Тополя, окаймлявшие шоссе, низкие домики с черепичными крышами по сторонам дороги, фигуры редких прохожих — все почернело, утратило цвета и перспективу. За городом горела заря. Апрельские сумерки Было начало апреля. Сумерки сгущались незаметно для глаза. Тополя, окаймлявшие шоссе, низкие домики с черепичными крышами по стор.
Ответы и объяснения
Ромашов любил ходить на вокзал по вечерам, к курьерскому поезду, который останавливался здесь в последний раз перед прусской границей. Со странным очарованием, взволнованно следил он, как к станции, стремительно выскочив из-за поворота, подлетал на всех парах этот поезд, состоявший всего из пяти новеньких, блестящих вагонов, как быстро росли и разгорались его огненные глаза, бросавшие вперед себя на рельсы светлые пятна, и как он, уже готовый проскочить станцию, мгновенно, с шипением и грохотом, останавливался - "точно великан, ухватившийся с разбега за скалу, - думал Ромашов. Из вагонов, сияющих насквозь веселыми праздничными огнями, выходили красивые, нарядные и выхоленные дамы в удивительных шляпах, в необыкновенно изящных костюмах, выходили штатские господа, прекрасно одетые, беззаботно самоуверенные, с громкими барскими голосами, с французским и немецким языком, с свободными жестами, с ленивым смехом. Никто из них никогда, даже мельком, не обращал внимания на Ромашова, но он видел в них кусочек какого-то недоступного, изысканного, великолепного мира, где жизнь - вечный праздник и торжество... Проходило восемь минут. Звенел звонок, свистел паровоз, и сияющий поезд отходил от станции. Торопливо тушились огни на перроне и в буфете. Сразу наступали темные будни. И Ромашов всегда подолгу с тихой, мечтательной грустью следил за красным фонариком, который плавно раскачивался сзади последнего вагона, уходя во мрак ночи и становясь едва заметной искоркой. Но тотчас же он поглядел на свои калоши и покраснел от колючего стыда.
Это были тяжелые резиновые калоши в полторы четверти глубиной, облепленные доверху густой, как тесто, черной грязью. Такие калоши носили все офицеры в полку. Потом он посмотрел на свою шинель, обрезанную, тоже ради грязи, по колени, с висящей внизу бахромой, с засаленными и растянутыми петлями, и вздохнул. На прошлой неделе, когда он проходил по платформе мимо того же курьерского поезда, он заметил высокую, стройную, очень красивую даму в черном платье, стоявшую в дверях вагона первого класса. Она была без шляпы, и Ромашов быстро, но отчетливо успел разглядеть ее тонкий, правильный нос, прелестные маленькие и полные губы и блестящие черные волнистые волосы, которые от прямого пробора посредине головы спускались вниз к щекам, закрывая виски, концы бровей и уши. Сзади нее, выглядывая из-за ее плеча, стоял рослый молодой человек в светлой паре, с надменным лицом и с усами вверх, как у императора Вильгельма, даже похожий несколько на Вильгельма. Дама тоже посмотрела на Ромашова, и, как ему показалось, посмотрела пристально, со вниманием, и, проходя мимо нее, подпоручик подумал, по своему обыкновению: "Глаза прекрасной незнакомки с удовольствием остановились на стройной, худощавой фигуре молодого офицера". Но когда, пройдя десять шагов, Ромашов внезапно обернулся назад, чтобы еще раз встретить взгляд красивой дамы, он увидел, что и она и ее спутник с увлечением смеются, глядя ему вслед. Тогда Ромашов вдруг с поразительной ясностью и как будто со стороны представил себе самого себя, свои калоши, шинель, бледное лицо, близорукость, свою обычную растерянность и неловкость, вспомнил свою только что сейчас подуманную красивую фразу и покраснел мучительно, до острой боли, от нестерпимого стыда.
И даже теперь, идя один в полутьме весеннего вечера, он опять еще раз покраснел от стыда за этот прошлый стыд. Было начало апреля.
Но Ромашов, безукоризненно отдавая честь и подавшись вперед на седле, отвечает с спокойно-высокомерным видом: «Виноват, господин полковник… Это — ваша обязанность распоряжаться передвижениями полка. Мое дело — принимать приказания и исполнять их…» А уж от командира корпуса летит третий ординарец с новым выговором. Блестящий офицер генерального штаба Ромашов идет всё выше и выше по пути служебной карьеры… Вот вспыхнуло возмущение рабочих на большом сталелитейном заводе.
Спешно вытребована рота Ромашова. Ночь, зарево пожара, огромная воющая толпа, летят камни… Стройный, красивый капитан выходит вперед роты. Это — Ромашов. Он поворачивается назад, к солдатам, у которых глаза пылают гневом, потому что обидели их обожаемого начальника. Десятки мертвых и раненых валятся в кучу… Остальные бегут в беспорядке, некоторые становятся на колени, умоляя о пощаде.
Бунт усмирен. Ромашова ждет впереди благодарность начальства и награда за примерное мужество. А там война… Нет, до войны лучше Ромашов поедет военным шпионом в Германию. Изучит немецкий язык до полного совершенства и поедет. Какая упоительная отвага!
Один, совсем один, с немецким паспортом в кармане, с шарманкой за плечами. Обязательно с шарманкой. Ходит из города в город, вертит ручку шарманки, собирает пфенниги, притворяется дураком и в то же время потихоньку снимает планы укреплений, складов, казарм, лагерей. Кругом вечная опасность. Свое правительство отступилось от него, он вне законов.
Удастся ему достать ценные сведения — у него деньги, чины, положение, известность, нет — его расстреляют без суда, без всяких формальностей, рано утром во рву какого-нибудь косого капонира. Вот ему сострадательно предлагают завязать глаза косынкой, но он с гордостью швыряет ее на землю. Назовите вашу фамилию, назовите только вашу национальность, и мы заменим вам смертную казнь заключением». Но Ромашов перебивает его с холодной вежливостью: «Это напрасно, полковник, благодарю вас. Делайте свое дело».
Затем он обращается ко взводу стрелков. Залп… Эта картина вышла в воображении такой живой и яркой, что Ромашов, уже давно шагавший частыми, большими шагами и глубоко дышавший, вдруг задрожал и в ужасе остановился на месте со сжатыми судорожно кулаками и бьющимся сердцем. Но тотчас же, слабо и виновато улыбнувшись самому себе в темноте, он съежился и продолжал путь. Но скоро быстрые, как поток, неодолимые мечты опять овладели им. Началась ожесточенная, кровопролитная война с Пруссией и Австрией.
Огромное поле сражения, трупы, гранаты, кровь, смерть!
Из вагонов, сияющих насквозь веселыми праздничными огнями, выходили красивые, нарядные и выхоленные дамы в удивительных шляпах, в необыкновенно изящных костюмах, выходили штатские господа, прекрасно одетые, беззаботно самоуверенные, с громкими барскими голосами, с французским и немецким языком, с свободными жестами, с ленивым смехом. Никто из них никогда, даже мельком, не обращал внимания на Ромашова, но он видел в них кусочек какого-то недоступного, изысканного, великолепного мира, где жизнь — вечный праздник и торжество… Проходило восемь минут. Звенел звонок, свистел паровоз, и сияющий поезд отходил от станции. Торопливо тушились огни на перроне и в буфете. Сразу наступали темные будни. И Ромашов всегда подолгу с тихой, мечтательной грустью следил за красным фонариком, который плавно раскачивался, сзади последнего вагона, уходя во мрак ночи и становясь едва заметной искоркой.
Но тотчас же он поглядел на свои калоши и покраснел от колючего стыда. Это были тяжелые резиновые калоши в полторы четверти глубиной, облепленные доверху густой, как тесто, черной грязью. Такие калоши носили все офицеры в полку. Потом он посмотрел на свою шинель, обрезанную, тоже ради грязи, по колени, с висящей внизу бахромой, с засаленными и растянутыми петлями, и вздохнул. На прошлой неделе, когда он проходил по платформе мимо того же курьерского поезда, он заметил высокую, стройную, очень красивую даму в черном платье, стоявшую в дверях вагона первого класса. Она была без шляпы, и Ромашов быстро, но отчетливо успел разглядеть ее тонкий, правильный нос, прелестные маленькие и полные губы и блестящие черные волнистые волосы, которые от прямого пробора посредине головы спускались вниз к щекам, закрывая виски, концы бровей и уши. Сзади нее, выглядывая из-за ее плеча, стоял рослый молодой человек в светлой паре, с надменным лицом и с усами вверх, как у императора Вильгельма, даже похожий несколько на Вильгельма.
Дама тоже посмотрела на Ромашова, и, как ему показалось, посмотрела пристально, со вниманием, и, проходя мимо нее, подпоручик подумал, по своему обыкновению: «Глаза прекрасной незнакомки с удовольствием остановились на стройной, худощавой фигуре молодого офицера». Но когда, пройдя десять шагов, Ромашов внезапно обернулся назад, чтобы еще раз встретить взгляд красивой дамы, он увидел, что и она и ее спутник с увлечением смеются, глядя ему вслед. Тогда Ромашов вдруг с поразительной ясностью и как будто со стороны представил себе самого себя, свои калоши, шинель, бледное лицо, близорукость, свою обычную растерянность и неловкость, вспомнил свою только что сейчас подуманную красивую фразу и покраснел мучительно, до острой боли, от нестерпимого стыда. И даже теперь, идя один в полутьме весеннего вечера, он опять еще раз покраснел от стыда за этот прошлый стыд. Сумерки сгущались незаметно для глаза. Тополи, окаймлявшие шоссе, белые, низкие домики с черепичными крышами по сторонам дороги, фигуры редких прохожих — все почернело, утратило цвета и перспективу; все предметы обратились в черные плоские силуэты, но очертания их с прелестной четкостью стояли в смуглом воздухе. На западе за городом горела заря.
Точно в жерло раскаленного, пылающего жидким золотом вулкана сваливались тяжелые сизые облака и рдели кроваво-красными, и янтарными, и фиолетовыми огнями. А над вулканом поднималось куполом вверх, зеленея бирюзой и аквамарином, кроткое вечернее весеннее небо. Медленно идя по шоссе, с трудом волоча ноги в огромных калошах, Ромашов неотступно глядел на этот волшебный пожар. Как и всегда, с самого детства, ему чудилась за яркой вечерней зарей какая-то таинственная, светозарная жизнь. Точно там, далеко-далеко за облаками и за горизонтом, пылал под невидимым отсюда солнцем чудесный, ослепительно-прекрасный город, скрытый от глаз тучами, проникнутыми внутренним огнем. Там сверкали нестерпимым блеском мостовые из золотых плиток, возвышались причудливые купола и башни с пурпурными крышами, сверкали брильянты в окнах, трепетали в воздухе яркие разноцветные флаги. И чудилось, что в этом далеком и сказочном городе живут радостные, ликующие люди, вся жизнь которых похожа на сладкую музыку, у которых даже задумчивость, даже грусть — очаровательно нежны и прекрасны.
Ходят они по сияющим площадям, по тенистым садам, между цветами и фонтанами, ходят, богоподобные, светлые, полные неописуемой радости, не знающие преград в счастии и желаниях, не омраченные ни скорбью, ни стыдом, ни заботой… Неожиданно вспомнилась Ромашову недавняя сцена на плацу, грубые крики полкового командира, чувство пережитой обиды, чувство острой и в то же время мальчишеской неловкости перед солдатами. Всего больнее было для него то, что на него кричали совсем точно так же, как и он иногда кричал на этих молчаливых свидетелей его сегодняшнего позора, и в этом сознании было что-то уничтожавшее разницу положений, что-то принижавшее его офицерское и, как он думал, человеческое достоинство.
Задания к тексту 1. Спишите текст, вставляя пропущенные буквы, расставляя знаки препинания, раскрывая скобки. Озаглавьте текст, обусловьте тип речи, стиль. Установите метод связи предложений текста. Приведите 3 4 пример из текста слов, употребленных в переносном значении, поясните эти значения. Проведите морфологический разбор слов за городом, томные, подымалось.
Александр Куприн — Поединок
| Александр Куприн ★ Поединок читать книгу онлайн бесплатно | Сумерки сгущались незаметно для глаза. Тополи, окаймлявшие шоссе, белые, низкие домики с черепичными крышами по сторонам дороги, фигуры редких прохожих — все почернело, утратило цвета и перспективу; все предметы обратились в черные плоские силуэты. |
| Ответы и объяснения | всё почернело, утратило цвета и перспективу. |
| Куприн - Поединок: читать повесть онлайн, текст полностью - РуСтих - Страница 2 из 22 | Было начало апреля. Сумерки сгущались незаметно для глаза. |
"Поединок" Александр Куприн, читать 1-7 главу
Они срывались и несли в тенистые прохладные дупла душистую «обножку». С тополевых веток капал сок. А из под куста боярышника сочился бражный и терпкий душок гниющей прошлогодней листвы. Улыбаясь и беззвучно шев.. Пошарив руками она нашла его. Он рос тут же, под тенистым кустом. Широкие, некогда зеленые листья все еще ревниво берегли от со..
Сложные слова, н-нн в разных частях речи, чередующиеся гласные, окончания сущ-х, правописание предлогов, частиц, правописание согласных в корне, гласные после шипящих. Археологи действуют в более спокойных условиях обломки деревя.. А фольклористы н.. Полные удивительными культурными ценностями «фольклорные курганы» тают словно груды снега весной. Первый этап его работы — поиски «богатых месторождений» фольклора. Веком позже, в середине XIX столетия, появились первые не утомимые ходоки-фольклористы подобные извес..
Переходя из села в село они всюду записывали и песни пока — только слова и сказки и народные поговорки и заговоры и былины и духовные стихи. Правописание не и ни, правописание приставок на —з, -с, правописание проверяемых безударных и чередующихся гласных в корне слова, правописание непроверяемых гласных в корне, правописание непроизносимых согласных в корне. Однако он никогда не прибегал к выковыванию новых, искусственных слов. Заслуга его в том и заключается, что он, не переставая, учился языку, где только мог. И нельзя утверждать, что эта незримая работа давалась ему очень легко. У Чехова ещё долго будут учиться языку русские писатели.
Язык Толстого напоминает постройку, возводимую великанами : чтобы о ней судить, нужно глядеть на неё издали. В этом смысле Чехов непосредственно примыкает к скорбным и кротким обликам Гаршина и Успенского. Точно вот ушёл он, и вместе с ним исчезла последняя препона стыда, и люди разнуздались и заголились. Конечно, здесь нет связи, а скорее совпадение. Как поглядел бы на это Чехов? Пронзительный, резкий ветер с океана то сбивает их в тёмную сплошную массу, то, словно играя, разрывает и мечет, громоздя в причудливые очертания.
Побелело море, зашумело непогодой. Тяжко встают свинцовые воды и, клубясь клокочущей пеной, с глухим рокотом катятся в мглистую даль. Точно титаны в тяжёлой схватке накидали эти гигантские обломки. Обрываясь крутыми уступами с прибрежных высот, к самому морю хмуро надвинулся дремучий лес. Сдержанная угроза угрюмо слышится в этом ровном глухом шуме, и мёртвой тоской веет от дикого безлюдья. На сотни вёрст ни дымка, ни юрты, ни человеческого следа.
Только ветер крутит столбом порошу да мёртвая мгла низко-низко ползёт над снеговой пустыней. Мать зачерпывала до краёв и протягивала мне кружку молока. Сколько я помню себя с ранних лет, мать всегда пахла парным молоком.
Уже вечерело, солнце скрылось за небольшую осиновую рощу, лежавшую в полуверсте от сада: тень от неё без конца тянулась через неподвижные поля. Картина переменилась: уже на чёрной скатерти полей кое-где виднеются белые пятна и полосы снежных сугробов. Я стал звать хозяина — молчат, стучу — молчат. Несчастья бояться — счастья не видать. На мостике трудно было стоять: обливали волны, а ветер хлестал по лицу соленными брызгами, как плетью.
Пасмурная природа. Пасмурный пейзаж. Унылый пейзаж. Унылая природа. Человек в тумане. Туманный призрак. Загадочный туман. Страшный туман. Текст из книги. Спишите текст вставляя пропущенные буквы и раскрывая скобки. Списывание текста вставляя пропущенные буквы. Текст большой из книги. Сумерки фильм 2008 Белла и Эдвард. Сумерки Белла и Эдвард на дереве. Белла Свон рассвет часть 2. Роберт Паттинсон Сумерки последняя часть. Сумерки сага рассвет часть 2 битва. Сумерки битва с Вольтури. Белла Свон новолуние 2009 на стоянке. Пикап Беллы Свон Сумерки новолуние. Эмили Сумерки. Лиа Сумерки. Художник Вячеслав палачев туман. Художник палачев Вячеслав Николаевич Утренняя роса. Вячеслав палачев картины. Вячеслав палачев, летний пейзаж. Красивого вечера стихи зима. Зима уходит стишки. Стих я и снег. Туманный пейзаж. Серый пейзаж. Пасмурный день. Мрачный серый пейзаж. Новолуние фильм 2010. Белла и Эдвард на траве. Белла Свон спит. Сумерки новолуние. Пасмурное небо. Хмурое осеннее небо. Серое небо. Серое осеннее небо. Сумерки новолуние кадры Белла. Сумерки в поле фильм. Александр блок фонарь аптека стих. Стих блока ночь улица фонарь аптека. Александр блок стихотворение аптека улица. Улица фонарь аптека блок стихи. Брайс Даллас Ховард Сумерки. Брайс Даллас Ховард Сумерки сага затмение. Брайс Даллас Ховард Виктория в сумерках. Брайс Ховард Сумерки. Иван Саввич Никитин звёзды меркнут и гаснут. Стихотворение утро. Стих утро Никитин. Стихотворение Иван Никитин утро. Статусы про осень красивые. Красивые высказывания про осень. Осень цитаты красивые короткие. Цитаты про осень короткие. Стихи про снег. Стихи про снегопад. Красивые стихи о первом снеге. Стихи про снегопад красивые. Сумерки сага новолуние Белла. Сумерки сага новолуние Белла тонет. Сумерки сага новолуние Белла спасает Эдварда. Сумерки 2 часть новолуние. Дожди: стихи. Стих про дождливую погоду. Поздравления с добрым дождливым утром. Дождливый день стихи. Полный разбор предложения. Гдз по русскому языку 5 класс разбор словосочетаний. Гдз по русскому 1 класс схема предложения. Русский язык 5 класс ответы. Человек за окном. Ветер за окном.
Столь же древним казался на ней, на этой низменности, и тот каме.. Городок казался вымершим заброшенным. Но затем выехал на светлую площ.. Сумерки сгущались незаметно для глаза. Тополи окаймлявшие шо.. На западе за городом г.. Точно в жерло раскале.. Медленно идя по шо.. Как и всегда, с самого детства, ему чудилась за яркой вечерней з.. Правописание гласных после шипящих, сложные слова, правописание согласных в корне, чередующиеся гласные, непроверяемые гласные в корне. Снаружи кто то ярос.. Ветер заб.. Вот точно вздохнуло что то в белой зале вздохнуло глубоко прерывисто печально. Вот зах.. Чудится мне затем что рядом с моей комнатой в к.. На меня нашло странное неопределенное беспокойство. Вот думалось мне сижу я глухой и ненас.. И начинало мне представляться что годы и десятки лет будет тянуться этот ненас.. Текст на основные правила орфографии и пунктуации. Шагах в пяти от него стояла высокая телега припряже.. Стужа была сильная несмотря на то пот обильными ручьями катился по лицу мужика работа, казалось, приходилась ему по сер.. Заказать работу В дал.. Гласные после шипящих, н-нн в разных частях речи, правописание наречий, правописание окончаний сущ-х. Они срывались и несли в тенистые прохладные дупла душистую «обножку». С тополевых веток капал сок. А из под куста боярышника сочился бражный и терпкий душок гниющей прошлогодней листвы. Улыбаясь и беззвучно шев.. Пошарив руками она нашла его. Он рос тут же, под тенистым кустом. Широкие, некогда зеленые листья все еще ревниво берегли от со.. Сложные слова, н-нн в разных частях речи, чередующиеся гласные, окончания сущ-х, правописание предлогов, частиц, правописание согласных в корне, гласные после шипящих. Археологи действуют в более спокойных условиях обломки деревя.. А фольклористы н.. Полные удивительными культурными ценностями «фольклорные курганы» тают словно груды снега весной.
Помогите пожалуйста! мне нужно проверить текст, расставить запятые...
все почернело, утратило цвета и перспективу. Всего ответов: 2. Апрельские сумерки. Было начало апреля. Сумерки сгущались незаметно для глаза. Тополя, окаймлявшие шоссе, низкие домики с черепичными крышами по сторонам дороги, фигуры редких прохожих — все почернело, утратило цвета и перспективу. Летний вечер Поднебесная синь становится все незаметнее диктант.
Помогите пожалуйста! мне нужно проверить текст, расставить запятые...
| Помогите пожалуйста! мне нужно проверить текст, расставить запятые... | Было начало апреля. Сумерки сгущались незаметно для глаза. Тополи, окаймлявшие шоссе, белые, низкие домики с черепичными крышами по сторонам дороги, фигуры редких прохожих – все почернело, утратило цвета и перспективу. |
| А. И. Куприн. Поединок. Текст произведения. II | Было начало апреля. Сумерки сгущались незаметно для глаза. Тополя, окаймлявшие шоссе, низкие домики с черепичными крышами по сторонам дороги, фигуры редких прохожих — все почернело, утратило цвета и перспективу. За городом горела заря. |
| Куприн - Поединок: читать повесть онлайн, текст полностью - РуСтих - Страница 2 из 22 | Размещено 4 года назад по предмету Русский язык от puhlia228. Подчеркните в предложениях все деепричастия и деепричастные обороты и расставьте знаки препинания: Было начало апреля. Сумерки сгущались погружая мир во мрак. |
| "Поединок" Александр Куприн, читать 1-7 главу | Было начало апреля. Сумерки сгущались незаметно для глаза. Тополи, окаймлявшие шоссе, белые низкие домики с черепичными крышами, по сторонам дороги фигуры редких прохожих-все почернело утратило цвета и перспективу; все предметы обратились в чёрные плоские силуэты. |
| Александр Куприн — Поединок | Было начало апреля. Сумерки сгущались незаметно для глаза. Тополи, низкие домики по сторонам дороги, фигуры прохожих — все утратило цвета и перспективу. Все предметы превратились в черные плоские силуэты, но очертания их были четко видны. |
Было начало апреля. Сум..рки (с,з)гущались (не)заметно для глаза. Тополи ок..ймлявшие ш..ссе бел…
| Читать онлайн "Поединок" - Куприн Александр Иванович - RuLit - Страница 6 | № 29. Было начало апреля. Сумерки сгущались незаметно для глаза. Тополи окаймлявшие шо.е белые домики с черепичными крышами по сторонам дороги фигуры прохожих все почернело утратило цвета и перспективу все предметы обратились в ч. |
| "Поединок" Александр Куприн, читать 1-7 главу | Размещено 4 года назад по предмету Русский язык от puhlia228. Подчеркните в предложениях все деепричастия и деепричастные обороты и расставьте знаки препинания: Было начало апреля. Сумерки сгущались погружая мир во мрак. |
Было начало апреля. Сум..рки (с,з)гущались (не)заметно для глаза. Тополи ок..ймлявшие ш..ссе
Сумерки сгущались — зажглись огни фонарей. Неожиданный результат действия, быстрая смена событий. Между частями можно поставить Стоит закрыть глаза — мгновенно пролетает ночь. Объясним их расстановку. Уже вечерело, бессоюзное предложение, первая грамматическая основа солнце скрылось за небольшую осиновую рощу, выделение причастного оборота лежавшую в полуверсте от сада: вторая часть предложения указывает на причину того, о чем говорилось в первой тень от неё без конца тянулась через неподвижные поля.
У него болела голова и ломило спину, а в душе была такая пустота, точно там никогда не рождалось ни мыслей, ни вспоминаний, ни чувств; не ощущалось даже ни раздражения, ни скуки, а просто лежало что-то большое, темное и равнодушное. За окном мягко гасли грустные и нежные зеленоватые апрельские сумерки. В сенях тихо возился денщик, осторожно гремя чем-то металлическим. А я вот лежу и ни о чем не думаю. Так ли это?
Нет, я сейчас думал о том, что ничего не думаю, — значит, все-таки какое-то колесо в мозгу вертелось. И вот сейчас опять проверяю себя, стало быть, опять-таки думаю…» И он до тех пор разбирался в этих нудных, запутанных мыслях, пока ему вдруг не стало почти физически противно: как будто у него под черепом расплылась серая, грязная паутина, от которой никак нельзя было освободиться. Он поднял голову с подушки и крикнул: — Гайнан!.. В сенях что-то грохнуло и покатилось — должно быть, самоварная труба. В комнату ворвался денщик, так быстро и с таким шумом отворив и затворив дверь, точно за ним гнались сзади. Между офицером и денщиком давно уже установились простые, доверчивые, даже несколько любовно-фамильярные отношения. Но когда дело доходило до казенных официальных ответов, вроде «точно так», «никак нет», «здравия желаю», «не могу знать», то Гайнан невольно выкрикивал их тем деревянным, сдавленным, бессмысленным криком, каким всегда говорят солдаты с офицерами в строю. Это была бессознательная привычка, которая въелась в него с первых дней его новобранства и, вероятно, засела на всю жизнь. Гайнан был родом черемис, а по религии — идолопоклонник.
Последнее обстоятельство почему-то очень льстило Ромашову. В полку между молодыми офицерами была распространена довольно наивная, мальчишеская, смехотворная игра: обучать денщиков разным диковинным, необыкновенным вещам. Веткин, например, когда к нему приходили в гости товарищи, обыкновенно спрашивал своего денщика-молдаванина: «А что, Бузескул, осталось у нас в погребе еще шампанское? Другой офицер, подпоручик Епифанов, любил задавать своему денщику мудреные, пожалуй, вряд ли ему самому понятные вопросы. Поручик Бобетинский учил денщика катехизису, и тот без запинки отвечал на самые удивительные, оторванные от всего вопросы: «Почему сие важно в-третьих? У него же денщик декламировал с нелепыми трагическими жестами монолог Пимена из «Бориса Годунова». Распространена была также манера заставлять денщиков говорить по-французски: бонжур, мусьё; бони нюит, мусьё; вуле ву дю те, мусьё [1] , — и все в том же роде, что придумывалось, как оттяжка, от скуки, от узости замкнутой жизни, от отсутствия других интересов, кроме служебных. Ромашов часто разговаривал с Гайнаном о его богах, о которых, впрочем, сам черемис имел довольно темные и скудные понятия, а также, в особенности, о том, как он принимал присягу на верность престолу и родине. А принимал он присягу действительно весьма оригинально.
В то время когда формулу присяги читал православным — священник, католикам — ксендз, евреям — раввин, протестантам, за неимением пастора — штабс-капитан Диц, а магометанам — поручик Бек-Агамалов, — с Гайнаном была совсем особая история. Полковой адъютант поднес поочередно ему и двум его землякам и единоверцам по куску хлеба с солью на острие шашки, и те, не касаясь хлеба руками, взяли его ртом и тут же съели. Символический смысл этого обряда, был, кажется, таков: вот я съел хлеб и соль на службе у нового хозяина, — пусть же меня покарает железо, если я буду неверен. Гайнан, по-видимому, несколько гордился этим исключительным обрядом и охотно о нем вспоминал. А так как с каждым новым разом он вносил в свой рассказ все новые и новые подробности, то в конце концов у него получилась какая-то фантастическая, невероятно нелепая и вправду смешная сказка, весьма занимавшая Ромашова и приходивших к нему подпоручиков. Гайнан и теперь думал, что поручик сейчас же начнет с ним привычный разговор о богах и о присяге, и потому стоял и хитро улыбался в ожидании. Но Ромашов сказал вяло: — Ну, хорошо… ступай себе… — Суртук тебе новый приготовить, ваше благородие? Ромашов молчал и колебался. Ему хотелось сказать — да… потом — нет, потом опять — да.
Он глубоко, по-детски, в несколько приемов, вздохнул и ответил уныло: — Нет уж, Гайнан… зачем уж… Бог с ним… Давай, братец, самовар, да потом сбегаешь в собрание за ужином. Чту уж! В уме это решение казалось твердым, но где-то глубоко и потаенно в душе, почти не проникая в сознание, копошилась уверенность, что он сегодня, как и вчера, как делал это почти ежедневно в последние три месяца, все-таки пойдет к Николаевым. Каждый день, уходя от них в двенадцать часов ночи, он, со стыдом и раздражением на собственную бесхарактерность, давал себе честное слово пропустить неделю или две, а то и вовсе перестать ходить к ним. И пока он шел к себе, пока ложился в постель, пока засыпал, он верил тому, что ему будет легко сдержать свое слово. Но проходила ночь, медленно и противно влачился день, наступал вечер, и его опять неудержимо тянуло в этот чистый, светлый дом, в уютные комнаты, к этим спокойным и веселым людям и, главное, к сладостному обаянию женской красоты, ласки и кокетства. Ромашов сел на кровати. Становилось темно, но он еще хорошо видел всю свою комнату. О, как надоело ему видеть каждый день все те же убогие немногочисленные предметы его «обстановки».
Лампа с розовым колпаком-тюльпаном на крошечном письменном столе, рядом с круглым, торопливо стучащим будильником и чернильницей в виде мопса; на стене вдоль кровати войлочный ковер с изображением тигра и верхового арапа с копьем; жиденькая этажерка с книгами в одном углу, а в другом фантастический силуэт виолончельного футляра; над единственным окном соломенная штора, свернутая в трубку; около двери простыня, закрывающая вешалку с платьем. У каждого холостого офицера, у каждого подпрапорщика были неизменно точно такие же вещи, за исключением, впрочем, виолончели; ее Ромашов взял из полкового оркестра, где она была совсем не нужна, но, не выучив даже мажорной гаммы, забросил и ее и музыку еще год тому назад.
Медленно, идя по шоссе оборот , с трудом волоча ноги в огромных калошах оборот , Ромашов глядел на этот волшебный пожар. Ответ на вопрос Ответ на вопрос дан Kingsman21638 В скобках тип подчёркиваю. Сумерски сгущались, погружая мир во мрак.
Тополя, окаймлявшие шоссе , маленькие белые домики, фигуры редких прохожих, всё почернело, потерявши цвета и перспективу.
Ответ на вопрос Ответ на вопрос дан Kingsman21638 В скобках тип подчёркиваю. Сумерски сгущались, погружая мир во мрак. Тополя, окаймлявшие шоссе , маленькие белые домики, фигуры редких прохожих, всё почернело, потерявши цвета и перспективу. На западе за городом алела, догорая заря.
Было начало апреля. Сум..рки (с,з)гущались (не)заметно для глаза. Тополи ок..ймлявшие ш..ссе
Сумерки сгущались незаметно для глаза. Тополи, низкие домики по сторонам дороги, фигуры прохожих — все утратило цвета и перспективу. Все предметы превратились в черные плоские силуэты, но очертания их были четко видны. На западе за городом горела заря. Казалось, что в жерло раскаленного вулкана падали кроваво-красные облака.
Проведите морфологический разбор слов за городом, тяжелые, поднималось. Объясните расстановку знаков препинания при повторяющемся союзе и. Назовите и приведите примеры художественных приемов, которыми пользовался автор данного отрывка.
Ромашов любил ходить на вокзал по вечерам, к курьерскому поезду, который останавливался здесь в последний раз перед прусской границей. Со странным очарованием, взволнованно следил он, как к станции, стремительно выскочив из-за поворота, подлетал на всех парах этот поезд, состоявший всего из пяти новеньких, блестящих вагонов, как быстро росли и разгорались его огненные глаза, бросавшие вперед себя на рельсы светлые пятна, и как он, уже готовый проскочить станцию, мгновенно, с шипением и грохотом, останавливался — «точно великан, ухватившийся с разбега за скалу», — думал Ромашов. Из вагонов, сияющих насквозь веселыми праздничными огнями, выходили красивые, нарядные и выхоленные дамы в удивительных шляпах, в необыкновенно изящных костюмах, выходили штатские господа, прекрасно одетые, беззаботно самоуверенные, с громкими барскими голосами, с французским и немецким языком, с свободными жестами, с ленивым смехом. Никто из них никогда, даже мельком, не обращал внимания на Ромашова, но он видел в них кусочек какого-то недоступного, изысканного, великолепного мира, где жизнь — вечный праздник и торжество... Проходило восемь минут. Звенел звонок, свистел паровоз, и сияющий поезд отходил от станции. Торопливо тушились огни на перроне и в буфете.
Он поворачивается назад, к солдатам, у которых глаза пылают гневом, потому что обидели их обожаемого начальника. Десятки мертвых и раненых валятся в кучу… Остальные бегут в беспорядке, некоторые становятся на колени, умоляя о пощаде. Бунт усмирен. Ромашова ждет впереди благодарность начальства и награда за примерное мужество. А там война… Нет, до войны лучше Ромашов поедет военным шпионом в Германию. Изучит немецкий язык до полного совершенства и поедет.
Какая упоительная отвага! Один, совсем один, с немецким паспортом в кармане, с шарманкой за плечами. Обязательно с шарманкой. Ходит из города в город, вертит ручку шарманки, собирает пфенниги, притворяется дураком и в то же время потихоньку снимает планы укреплений, складов, казарм, лагерей. Кругом вечная опасность. Свое правительство отступилось от него, он вне законов.
Удастся ему достать ценные сведения — у него деньги, чины, положение, известность, нет — его расстреляют без суда, без всяких формальностей, рано утром во рву какого-нибудь косого канонира. Вот ему сострадательно предлагают завязать глаза косынкой, но он с гордостью швыряет ее на землю. Назовите вашу фамилию, назовите только вашу национальность, и мы заменим вам смертную казнь заключением». Но Ромашов перебивает его с холодной вежливостью: «Это напрасно, полковник, благодарю вас. Делайте свое дело». Затем он обращается ко взводу стрелков.
Залп… Эта картина вышла в воображении такой живой и яркой, что Ромашов, уже давно шагавший частыми, большими шагами и глубоко дышавший, вдруг задрожал и в ужасе остановился на месте со сжатыми судорожно кулаками и бьющимся сердцем. Но тотчас же, слабо и виновато улыбнувшись самому себе в темноте, он съежился и продолжал путь. Но скоро быстрые, как поток, неодолимые мечты опять овладели им. Началась ожесточенная, кровопролитная война с Пруссией и Австрией. Огромное поле сражения, трупы, гранаты, кровь, смерть! Это генеральный бой, решающий всю судьбу кампании.
Подходят последние резервы, ждут с минуты на минуту появления в тылу неприятеля обходной русской колонны. Надо выдержать ужасный натиск врага, надо отстояться во что бы то ни стало. И самый страшный огонь, самые яростные усилия неприятеля направлены на Керенский полк. Солдаты дерутся, как львы, они ни разу не поколебались, хотя ряды их с каждой секундой тают под градом вражеских выстрелов. Исторический момент! Продержаться бы еще минуту, две — и победа будет вырвана у противника.
Но полковник Шульгович в смятении; он храбр — это бесспорно, но его нервы не выдерживают этого ужаса. Он закрывает глаза, содрогается, бледнеет… Вот он уже сделал знак горнисту играть отступление, вот уже солдат приложил рожок к губам, но в эту секунду из-за холма на взмыленной арабской лошади вылетает начальник дивизионного штаба, полковник Ромашов. Здесь решается судьба России!.. Здесь я командую, и я отвечаю перед Богом и государем! Горнист, отбой! Царь и родина смотрят на вас!
Все смешалось, заволоклось дымом, покатилось куда-то в пропасть. Неприятельские ряды дрогнули и отступают в беспорядке. А сзади их, далеко за холмами, уже блестят штыки свежей, обходной колонны. По его спине, по рукам и ногам, под одеждой, по голому телу, казалось, бегали чьи-то холодные пальцы, волосы на голове шевелились, глаза резало от восторженных слез. Он и сам не заметил, как дошел до своего дома, и теперь, очнувшись от пылких грез, с удивлением глядел на хорошо знакомые ему ворота, на жидкий фруктовый сад за ними и на белый крошечный флигелек в глубине сада. И его голова робко ушла в приподнятые кверху плечи.
III Придя к себе, Ромашов, как был, в пальто, не сняв даже шашки, лег на кровать и долго лежал, не двигаясь, тупо и пристально глядя в потолок.
"Поединок 01 часть"
- Домашний очаг
- Похожие вопросы
- Было начало апреля. Сум..рки (с,з)гущались (не)заметно для глаза. Тополи ок..ймлявшие ш..ссе белые
- Поединок (Александр Куприн) / Классика.ру - библиотека русской литературы
- Похожие вопросы
"Поединок" Александр Куприн, читать 1-7 главу
Было начало апреля. Сумерки сгущались незаметно для глаза. Тополи, окаймлявшие шоссе, белые низкие домики с черепичными крышами, по сторонам дороги фигуры редких прохожих-все почернело утратило цвета и перспективу; все предметы обратились в чёрные плоские силуэты. Читать страницу 16 онлайн. Было начало апреля. Сумерки сгущались незаметно для глаза. Тополи, окаймлявшие шоссе, белые, низкие домики с черепичными крышами по сторонам дороги, фигуры редких прохожих – все почернело, утратило цвета и перспективу; все предметы. Летний вечер Поднебесная синь становится все незаметнее диктант.