Можно ли ходить с мамой в баню 181. Она рассказала, как я пришёл за чайником и сказал, что в бане мама ждёт. Главная» Новости» В бане с мамой рассказ. Рассказ про баню зимой с женой.
из детских воспоминаний
Мальчишки ходят с мамами в баню, потому что у них нет отцов, они на войне, а вот если девчонка идет с дедом – значит у нее нет мамы? Мама уже стояла в одних трусиках закрыв руками груди и не решалась снять последнюю преграду, ставшую для неё символом чести. Баня. рассказ. Ефимова Светлана. Эта история про мою сь она еще до революции 1917 года и продолжается до сих пор. hello:Когда я родился, большим уже был, Я мамочку в женскую баню водил, А баня была-то совсем далеко, и маму на ручках тащить нелегко!
Общая женская баня в деревне рассказы. Банные истории
А одна высокая дама, разведя в стороны длинные, как оглобли, руки с пудовыми кулаками басом гудела: — Бей гада! Смена женского настроения с растерянно-оборонительного в агрессивно-наступательное меня мало волновало. На всю эту шумиху я смотрел снисходительно, как взрослый на шалости любимого ребенка. Труба с отверстием находилась у меня в руках, и достаточно было малейшего движения моего пальца, и эту всю воинственную публику, как волной, смоет. С усмешкой поглядывая на разгоряченных амазонок, при этом, не забывая оценить физические достоинства той или иной из говорящих в мой адрес комплименты женщин, я дождался самого благоприятного момента для контрнаступления. Наконец, решив, что такой момент настал, с ликованием в душе и предвидя, что сейчас произойдет, млея от удовольствия, я незаметно от окружающих убрал палец и открыл отверстие в трубе. Но, вопреки моим ожиданиям, фонтан из трубы не появился. Вероятно, Петровна нашла пропавшего кочегара, и тот перекрыл водопроводную систему, давая мне возможность ввернуть болт на место. Факт отсутствия воды в системе явно снижал мои оборонительные возможности. Женщины пока ни о чем не догадывались и продолжали на меня шуметь: — Одеть ему таз на голову, — продолжала одна из них, — а то смотрит тут.
Лучше глаза завязать или мылом намылить. Такое предложение вызвало бурное одобрение у присутствующих. Настроение мое, как барометр перед плохой погодой, начало быстро падать. Во рту пересохло, на теле появилась испарина и слабость в ногах. Я невольно отпустил трубу, схватился за штанишки и заскулил: — Ну, что вы, женщины, я — водопроводчик-философ, — и изобразил на лице подобие улыбки. Увидев, что из трубы вода не идет, и, что вся моя деятельность — сплошное надувательство, самые совершенные существа на земле озверели. Они заорали все разом. Журнал «Новая Литература» предоставляет вам возможность создать аудиоверсию вашей книги. Я понял, надо спасаться.
Вперед, вправо, влево и вниз мне ходу не было, не пробиться. И я рванулся вверх по трубе, к потолку. Добравшись до потолка, я облегченно вздохнул. Но радоваться долго не пришлось. Намыливай его! В едином порыве дамы всех размеров и возрастов дружно взялись за дело. Десятки рук подтащили меня к скамейке и поставили на колени. Кто-то, оттянув ворот пиджака, лил за шиворот первый таз воды. За первым тазом последовал второй, третий… Чья-то цепкая рука, схватив волосы, резко наклонила мою голову вперед, и мое лицо по самые уши погрузилось в мыльную воду подставленного таза, и только пускаемые мной пузыри указывали, что я еще жив.
Одновременно со всех сторон меня усиленно намыливали, терли мочалками, хлестали веником так, что только летели во все стороны листья и стоял свист. Во время десяти затяжных погружений было слышно: — Бей философа! Я несколько раз проклял автора газетной статьи, древнего философа, черта, дьявола, нечистую силу и все это вместе взятое. Только для читателей журнала «Новая Литература»! Только непонятно было, куда у нас милиция смотрит?
Лег под Пашку с Николаем и стал поочередно ублажать их своим языком. Вдруг тела их дрогнули, и они одновременно, со стоном, кончили. После они парили меня веником - дубовым, можжевеловым, березовым, растирали меня какой-то целебной болотной грязью, сопровождая все легкими сексуальными шалостями.
Попарившись, мы поднялись на полог и, помолчав, продолжили разговор. Я, уже без всякого стеснения, интересовался у них их сексуальными увлечениями. А чего, - удивлялся Николай, - у нас все на селе так трахаются, чего дрочить-то, если рядом натура есть. У нас всегда так - пока не спился и батька меня щупал, и дед батьку щупал. Младший должен старшего всем ублажать. Ах вот как - младший старшего, - загорелось во мне, - ну так ублажи меня на последок. Ну, что ж, - без доли смущения, с ухмылкой, выдал Николай, - валяйте, хотите - трахайте. И повернулся ко мне своими красивыми ровными ягодицами.
Между золотистыми персями ягодиц, словно лоно цветка раскрылся нежно розовый анус, лишь кое-где он был опушен едва заметными тычинками. Я блаженно стал лизать это лоно любви, добиваясь от него ответа, ожидая что оно откроет передо мной свои лепестки, пропустив меня внутрь. Не выдержав сладострастной пытки, я вогнал свой орган в него. Николай испытал мгновенную боль, а потом и его и меня поглотило блаженство. Долго мы еще лежали в бане, умывая друг друга, как из-за стены вдруг раздался зычный голос хозяйки: Ну чего там в бане, не угорели еще, еда стынет. В доме в красной избе нас ждал стол, накрытый по-деревенски щедро. Продукты, вместе и по отдельности, лежали горками - огурцы, помидоры, сметана, мед, блины и еще чего только не было. Ну, как мои молодцы, в баньке, - интересовалась хозяйка у меня.
Да нечего - молодцы они у вас и так, да и в баньке тоже. В баньке-то да, - стонал протрезвевший глава семейства из угла. И лишь краем глаза я заметил пристальный, с издевкой, взгляд жены, догадывавшейся по сплетням о моих экспедиционных увлечениях. Да уж, банька-то тебе на пользу, - повторяя интонации хозяйки, бросила она. Но никто не мог догадаться, о чем шла речь. И мы принялись за богатую трапезу. Но подворье, куда неделю как перебралась Софья, удрученная хроническим бездомьем, стояло очень уж особняком и доброй славой не пользовалось. Жила в нем еще десять лет назад не сказать чтоб дружная, но, казалось, прочная семья.
К появлению Софьи почти все обитатели дома вымерли - кто от старости, кто от болезни. Дом пустовал год-другой-третий, с неохотой навещаемый владелицами-сестрами, нашедшими себе скромное обиталище в столице. Отчий дом они не любили и все чаще поговаривали о том, чтобы навсегда с ним расстаться. Софье их сомнения были понятны, но лучшего места, когда требовалось ей уединение, она себе и представить не могла. Она вошла в только что затопленную ею баньку и склонилась над вмазанным в печь котлом. И тут у нее за спиной кто-то рванул входную дверь, да так энергично, что вылетел небрежно накинутый Софьей крюк. Она вздрогнула, уронила на печь деревянный кружок, прикрывавший котел. Ничего страшнее в эту секунду ей и в голову не пришло.
Да ведь не до хорошего,- насмешливо откликнулся юношеский голос. На следующий выкрик Софьи: - Незнакомец в телогрейке ответил уклончиво: - Это уж по ситуации. Кому кого надо бояться? Я из тюрьмы сбежал. Нет, и не «или», и не убивал. Да я до вас пальцем не дотронусь! Вы учительница? Софья обиделась: - Нет.
Он понял, что вопрос для нее, мягко говоря, нелестный. Наконец он вытянул из нее, что она художница. Баня вот-вот выстудится. Ей-богу, меня, наверное, даже на баньку не хватит... Падаю я от усталости. Было полутемно, горела стеариновая свеча на окне, печь изредка освещала предбанник мгновенным грязно-розовым светом. Софья усадила своего изнемогшего гостя на лавку и пошла подбавить в парилку пару. Она пустила пар и уселась, почти теряя сознание, среди шаек и березовых веников.
Гость появился, обвязанный по бедрам вафельным полотенцем. У Софьи возникла и окрепла мысль, что она где-то и не раз его видела, но тут он поддал такого пару, что ни одной мысли не осталось даже в зародыше. Она пришла в себя, когда он окатил ее холодной водой, но уже и не пыталась вмешаться в ход событий. Он мастерски орудовал шайками, вениками. В последний раз Софья только вяло подумала, что осталась, кажется, в чем мать родила. Окончательно она открыла глаза только тогда, когда они уже сидели за чайным столом, он - в ее махровом халате, а она - в своей байковой, до пят, ночной рубашке с накинутым на плечи хозяйским оренбургским платком. Она вовсе не была уверена, что оделась сама. Он спросил: - Какую вам чашку?
Там, километрах в трех от деревни, стоял пустующий домик серогонов. Мишка сделал еще ходку до деревни, притащил рыбацкие снасти и, вернувшись назад, замел еловым лапником свои следы. Теперь он чувствовал себя в безопасности, затопил жаркую буржуйку, наварил картошки, с аппетитом поел. Солнце стояло уже высоко, когда он отправился к реке ставить верши. С высокого берега открывалась неописуемая красота лесной речки, укрытой снегами. Мишка долго стоял, как зачарованный, любуясь искрящимся зимним миром. На противоположной стороне реки на крутом берегу стояла заснеженная, рубленая в два этажа из отборного леса дача бывшего директора леспромхоза, а ныне крутого бизнесмена — лесопромышленника. Окна ее украшала витиеватая резьба, внизу у реки прилепилась просторная баня.
Дача была еще не обжита. Когда Мишка уезжал в Питер, мастера из города сооружали камин в горнице, занимались отделкой комнат. Теперь тут никого не было. И Мишка даже подумал, что хорошо бы ему пожить на этой даче до весны. Все равно, пока не сойдет снег, хозяевам сюда не пробраться. Но тут же испугался этой мысли, вспомнив, что за ним должна охотиться милиция. Он спустился к реке, прорубил топором лед поперек русла, забил прорубь еловым лапником так, чтобы рыба могла пройти только в одном месте, и вырубил широкую полынью под вершу. Скоро он уже закончил свою работу и пошел в избушку отдохнуть от трудов.
Избушка была маленькой, тесной. Но был в ней особый лесной уют. Мишка набросал на нары лапника и завалился во всей одежде на пахучую смолистую подстилку, радуясь обретенному, наконец, покою. Проснулся Мишка от странных звуков, наполнивших лес. Казалось, в Барсучьем бору высадился десант инопланетян, производящих невероятные, грохочущие, сотрясающие столетние сосны звуки. Мишка свалился с нар, шагнул за двери избушки. Путана, путана, путана! Музыка доносилась со стороны реки.
Мишка осторожно пошел к берегу. У директорской дачи стояли машины, из труб поднимались к небу густые дымы, топилась баня, хлопали двери, на всю катушку гремела музыка, то и дело доносился заливистый девичий смех. У Мишки тревожно забилось сердце. Он спрятался за кустами и, сдерживая подступившее к горлу волнение, стал наблюдать за происходящим… Он видел, как к бане спустилась веселая компания. Впереди грузно шел директор их леспромхоза, следом, оступаясь с пробитой тропы в снег и взвизгивая, шли три длинноногие девицы, за ними еще какие-то крупные, породистые мужики. Скоро баня запыхала паром. Изнутри ее доносилось аханье каменки, приглушенный смех и стенания. Наконец, распахнулись двери предбанника, и на чистый девственный снег вывалилась нагишом вся развеселая компания.
Мишкин директор, тряся отвислым животом, словно кабан пробивал своим распаренным розовым телом пушистый снег , увлекая компанию к реке, прямо в полынью, где стояла Мишкина верша. Три ображенные девицы оказались на льду, как раз напротив Мишкиной ухоронки. Казалось, протяни руку и достанешь каждую. От этой близости и вида обнаженных девичьих тел у Мишки, жившего поневоле в суровом воздержании, закружилась голова, а лицо запылало нестерпимым жаром стыда и неизведанной запретной страсти. Словно пьяный, он встал, и, шатаясь, побрел к своему убогому пристанищу. А сзади дразнил и манил волнующе девичий смех и радостное повизгивание… В избушке смолокуров он снова затопил печь, напился чаю с брусничным листом и лег на нары ничком, горестно вздыхая по своей беспутной никчемной жизни, которая теперь, после утреннего заявления по радио, и вовсе стала лишена всякого смысла. Мишка рано остался без родителей. Мать утонула на сплаве, отец запился.
Быстро метнувшись в угол, Раиса подала ему ковш квасу. Напившись, барин заметил тихо стоявшую у дверей Таньку и поманил ее пальцем. Медленно переступая босыми ногами по мокрому полу, стыдливо прикрывая наготу руками, девушка приблизилась и стала перед ним, опустив глаза. Ей было стыдно смотреть на голого барина, стыдно стоять голой перед ним. Она стыдилась того, что её без тени смущения разглядывают, стоя рядом две молодые бабы, которые не смущаются своей наготы. Как зовут?
Татьяной, - тихо ответила она и вдруг вскрикнула от неожиданности и боли: барин крепко защемил пальцами левую грудь. Наслаждаясь ее живой упругостью, он двинул рукой вверх и вниз, перебирая пальцами вздувшуюся между ними поверхность груди, туго обтянутую нежной и гладкой кожей. Танька дёрнулась, отскочила назад, потирая занывшую грудь. Барин громко засмеялся и погрозил ей пальцем. Вторя ему, залились угодливым смехом Раиса и Любка. Ну, ничего, привыкнешь, - хихикая сказала Любаша, - и не то еще будет, - и метнула озорными глазами на барина.
А он, довольно ухмыляясь, запустил себе между ног руку, почесывая все свои мужские принадлежности, имеющие довольно внушительный вид. Ваша, девки, задача, - обратился он к Раисе и Любаше, - научить её, - кивнул он на Таньку, - всей вашей премудрости, - он плотоядно улыбнулся, помахивая головкой набрякшего члена. А пока, - продолжил он, - пусть смотрит да ума набирается. А, ну, Райка, стойку! Раиса вышла на свободную от лавок середину помещения и, согнувшись, уперлась руками в колени и замерла, глядя в пол. Анатолий Александрович подошел к молодайке сзади и со всей силы, звонко, шлёпнул ладонью по мокрому её заду, отливавшему белизной упругой белой кожи и, заржав по - жеребиному, присел и начал совать свой, торчащий как кол, член под крутые ягодицы Райки, которая тут же схватила его рукой, сначала привычно помяла пальцами его, налившийся богатырской силой, ствол, а потом вставила его толстую головку в свою щель.
Тучный мужчина взял её руками за живот и стал быстро толкать её своим большим, как у беременной бабы, животом, пытаясь воткнуть свою мясистую залупу дальше, в скользкую мякоть женского полового органа. От охватившего вожделения лицо его налилось кровью, рот перекосился, дыхание стало громким и прерывистым, а полусогнутые колени дрожали. Наконец, упругая головка его члена раздвинула влажный, но тугой зев влагалища молодайки, и огромный живот барина плотно прижался к округлому заду Раисы. Он снова заржал, но уже победно и, ожесточенно двигая низом туловища, стал с наслаждением предаваться половому акту. Молодую прачку, видать, тоже здорово разобрало. Она сладострастно начала стонать при каждом погружении в её лоно мужского полового органа и, помогая при этом барину, двигала своим, белым как молоко, задом навстречу движениям его тела.
Любаша смотрела на эту картину, целиком захваченная происходящим. Большие глаза ее еще больше расширились, рот раскрылся, а трепетное тело непроизвольно подергивалось в такт движениям барина и Раисы. Она как бы воспринимала барина вместо подружки. А Танька, вначале ошеломленная, постепенно стала реально воспринимать окружающее, хотя ее очень смутило бесстыдство голых тел барина и девки. Она знала, что это такое, но так близко и откровенно видела половое сношение мужчины и женщины впервые. Когда барин прилип к заду Райки, Танька от смущения отвернулась, но любопытство пересилило, и она, искоса кинув взгляд и увидев, что на нее никто не смотрит, осмелев, стала смотреть на них во все глаза.
Не испытав на себе полноту мужской ласки, она воспринимала все сначала спокойно, но затем стала чувствовать какое-то сладостное томление, и кровь горячими струями разлилась по всему ее телу, сердце забилось, как после бега, дыхание стало прерывистым. Для всех перестало существовать время и окружающее, все, кроме совершающегося полового акта, захватившего внимание и чувства. Вдруг барин судорожно дернулся, глаза его закатились и он со стоном выпустил из груди воздух. Раиса выпрямилась, блаженно потянулась и села на другую лавку. Та, юркнув в предбанник, вынесла на подносе бутылку водки и миску с огурцами. Барин налил себе стакан, залпом выпил и захрустел огурцом.
Затем он налил его снова и поманил пальцем Раису. Та подошла и тоже привычно залпом осушила его. За ней ту же порцию приняла Люба. Иди сюда! Она взяла его и, сделав первый глоток, закашлялась, пролив почти всю жидкость. И налил себе ещё полстакана.
Девки угодливо ему подхихикивали, жуя огурцы. Раиса стала вторить ему, а Любка, подбоченясь одной рукой, а другую вскинув над головой, медленно пошла по кругу, виляя крепкими бедрами и притоптывая в такт босыми ногами. Постепенно темп пения стал нарастать, и вместе с тем движения девки стали быстрее. Её стройное тело с гибкой талией извивалось в непристойных движениях, с которыми она отдается мужчине. Руками она как будто обнимала воображаемого партнера, а низом живота подмахивала его члену. И быстрее повёл песню.
Любаша стала подпрыгивать на месте, поводя белыми плечами. Ее полные упругие чашки слегка отвисших грудей заколыхались из стороны в сторону, дразняще покачивая тугими горошинами розовых сосков. Темп пляски стал бешеный. Теперь плясали под один голос Райки. Хлопая то по низу, то по верху живота, Любаша, взвизгнув, вдруг схватила мужской член у самого основания и прижалась к барину, обхватив его за шею другой рукой. Член барина вдруг оказался между ее ногами, и она стала водить его головкой по влажным губам своего полового органа.
Для большего простора движений и удобства, откинув одну ногу в сторону, она обхватила ею ноги барина, а он, облапив девку обеими руками за крепкий зад и прижимая ее к себе, впился страшным поцелуем ей в шею и вдруг схватив ее на руки, понес к скамейке и кинув на спину навалился на нее. Их сношение было бурным и страстным. Любаня отдавалась умело, самозабвенно. Она закинула ноги ему за спину и, ловко помахивая задом, ловила его член влагалищем до основания. В то же время она слегка раскачивала бедрами, создавая дополнительные ощущения живого тела. Танька и Раиса снова во все глаза наблюдали картину самого откровенного сношения между мужчиной и женщиной, обычно скрываемого от постороннего взгляда, а тут с такой откровенностью происходившего перед ними.
Таньке тоже захотелось потрогать член барина и ощущить его в своем лоне. А Раиса подошла к ним сбоку и, став на колени около их ног, стала в упор рассматривать, как мужской член ныряет во влагалище. Высоко поднятые и широко расставленные в коленях ноги Наташки, положенные барину на поясницу, давали возможность полностью видеть процесс совокупления, и Раиса пользовалась этим в свое удовольствие. Охваченная непреодолимым желанием, к ней присоединилась и Танька. Дрожа от возбуждения, она наблюдала, как смоченный скользкой жидкостью мужской член легко и свободно двигался взад и вперед в кольцах больших половых губ Любаши, которые как ртом словно бы всасывали его в себя и тут же выбрасывали обратно, а малые губы, раздвоенные венчиком, охватив верхнюю часть члена, оттягивались при его погружении и выпячивались вслед его обратному движению. Мягкая кожица, обтягивающая член, при погружении во влагалище, складывалась гармошкой, мошонка, в которой обрисовывались крупные яйца, раскачивалась от движения мужского тела, мягко ударялась об ягодицы девки.
Танька, завороженная невиданным зрелищем, не смогла преодолеть желания пощупать член барина. В момент, когда животы совокупляющихся раздвинулись, она взялась пальцами за член мужчины, ощутив его влажность, твердость и упругость. Вместе с тем ее поразила подвижность и мягкость покрова, под которым двигалась тугая мякоть. В тот момент, когда животы плотно прижались друг к другу, пальцы Таньки оказались втиснутыми в мокрую и горячую мякоть женского полового органа. Барин сердито зарычал и оттолкнул не в меру любопытную девку, рукой непрошенно вторгшуюся в их действия в тот момент, когда его стало разбирать перед испусканием семени. Движения их стали быстрее, толчки сильнее, по телам обоих прошли судороги и они кончили одновременно.
Барин с трудом оторвался от разгоряченного тела Любаши и, продолжая тяжело дышать, сел на лавку. Люба села рядом с барином, приникнув к его плечу разгоряченной головой. Райка успела отскочить в сторону, а Таня оказалась стоящей на коленях между ног барина. Она со страхом ждала наказания за свою дерзость, а тот не торопился с решением. Расслабленный двумя только что совершенными актами полового сношения с горячими девками, он испытывал истому и был настроен благодушно. Ну-ка, сюда, - велел он, - теплой воды да мыла.
Раиса подбежала с ушатом, теплой водой и куском душистого мыла. Помой, красавица, моего страдальца. Видишь, он совсем взмок, трудясь - тяжело осклабясь в улыбке сказал он Таньке и свободной рукой взявшись за член, шутя ткнул его головкой по носу растерявшейся девки. Все рассмеялись, а Танька испуганно заморгала глазами. Барин сунул ей мыло в руки, а Раиса из ушата полила на мужской член. Танька стала осторожно его мыть.
Таня отложила мыло и двумя руками стала смывать мыльную пену под струей воды, поливаемой Раисой. Член барина скользил и бился как живой, а головка его члена величиной с детский кулак розоватой кожицей ткнулась прямо в губы девки. Танька отшатнулась, но барин снова притянул к себе голову Таньки. Затем он приказал ей: - Поцелуй, да покрепче! Танька покорно чмокнулась губами, а барин повторил это движение несколько раз. А теперь - соси!
Как соси? Танька в нерешительности взялась рукой за член и тоже открытым ртом поглотила его головку и шейку, и стала сосать. Головка была мягкой и упругой, а ниже её ощущалась языком и губами отвердевшее как кость тело, и чувствовалось, что оно живое и трепетное. Странное дело, Танька опять почувствовала возбуждение и быстрее задвигала языком по мужскому члену. Он отстранил девку. Раиса взяла Таньку и поставила перед барином.
Он стал лапать её за груди, живот, бедра. А Любаша говорила: - Вот Вам сиськи, вот живот, а под ним писец живет! Барин провел рукой по животу девки и запустил ей пальцы между ног. Таньке, только что испытавшей половое возбуждение, прикосновение барина было приятным и щекотливым. Она невольно отдалась его ласкам и раздвинула ноги. Но барин отошел, показывая жестом на лавку.
Любаша подвела Таньку к лавке и принудила её лечь, говоря: - Показать себя мы рады, нет у нас для Вас преграды! Раиса и Любаша стали с одной, и с другой стороны и, взявшись одна за левую, другая за правую ноги, запели: - Вот заветный зверь писец, кто поймает, молодец! Перед взором появилось открытое место , всегда скрываемое от чужих глаз, да еще мужских. Охнув, Танька одной рукой прикрыла свой срам, а другой - глаза и задергала ногами, стараясь их вырвать, но девки держали крепко, и ей пришлось оставить свои попытки. Видимо, все это было предусмотрено ритуалом, так как барин, отведя от низа живота сопротивляющуюся руку девушки, затянул: - Ты не прячь свою красу, я ей друга принесу! Тот опустился на колени и его член оказался на одном уровне с половым органом девушки.
Эй, дружочек, молодец, сунь красавице конец, - запели девки, а барин не спеша раздвинул половые губы танькиного органа и стал водить головкой члена по всем его частям от низа до верха и обратно. Таньке уже не было стыдно своей наготы, а напротив, возникло желание ощутить мужской член в своей утробе. Она задвигала низом своего живота и зада, ловя головку елды барина влагалищем, ставшим от охватившего Таньку нетерпения влажным. Наконец сам барин не выдержал этой сладострастной пытки и утопил залупу своего мясистого органа в устье влагалища, а затем с силой вогнал его в туго раздавшуюся девственную глубину. Острая мгновенная боль вдруг пронзила девку, заставив её невольно вскрикнуть, а затем необъяснимое блаженство разлилось по телу, и она потеряла чувство восприятия времени... Позже мне стало известно, что отец мой отказался упомянуть меня в своём завещании, которое составило что-то около восьмидесяти тысяч рублей, не считая недвижимости.
Кажется, я догадываюсь, в чём здесь дело. Иногда я думаю, а уж не устроил ли он мне тогда проверку, чтобы узнать, как я к этому отнесусь. Увы, проверки этой я тогда не выдержал, к своему великому сожалению... Хорошая горячая банька Рецензии Хорошая горячая банька Знакомство с этой интересной семейной парой я поведал в рассказе «На берегу водохранилища». В прошедшие выходные я с женой был приглашен к нашим старым знакомым на дачу. В пятницу я работал в ночь, поэтому оба выходных дня были мои полностью.
Настеньку в пятницу вечером моя Аленка оставила у бабушки и, черкнув мне смс, чтобы я не спал после смены, а ехал сразу на дачу, укатила с Александром на фазенду к родителям Иринки. К десяти вечера ко мне на работу заявился сменщик в расстроенных чувствах и сообщил, что у него дома «война» по поводу забытого им юбилея свадьбы и т. Я оставил его дежурить за себя, а сам поехал следом за женой. Приехал я на дачу часам к одиннадцати, в доме застал Иринку, укладывающую спать хорошо принявшего на грудь Александра. Иринка попросила меня взять в погребе на улице квас и принести в баню моей Аленке, где ее парит отчим, а она подойдет следом.
Пару раз в неделю, а то и чаще она ложится с ним в постель… После улаженного недоумения Света присоединилась к Саше с Ромой, и они вместе продолжили пить пиво в летнем кафе.
Света так никогда и не узнала о любовной связи ее мужа со сводной сестрой. А Саша, спустя годы детально осмыслив произошедшие в прошлом события, пришла к заключению, что она поступала очень мерзко и некрасиво по отношению к Свете, и ей было очень стыдно за себя и за свои деяния. Но кто ж думает о нравственности и морали в 18 лет? Мало ведь таких… Мы с другом как обычно по выходным пошли отдыхать на природу с парой бутылочек пива. И как всегда, наш разговор быстро перешёл на обсуждение знакомых девушек. В этот раз, правда, всё пошло немного не так, как обычно.
Ещё год назад была девчонка девчонкой, а сегодня увидел её: Она у тебя настоящая красавица уже. Но друг продолжал: — А мне кажется она уже вполне выросшая. За ней ещё не бегают? Да и сестрёнка моя — домашняя девочка, особо нигде не гуляет. И грудки уже вполне ничего так отросли. По моему, она уже вполне созрела.
Но потом друг опять заговорил о моей сестре. Он залпом допил свою бутылку, посмотрел на меня восхищённым горящим взглядом и спросил: — А: у неё уже есть волосики: на лобке? С одной стороны говорить с другом об интимных подробностях собственной сестры было как-то: неправильно, а с другой — эти воспоминания всколыхнули во мне что-то странное, какое-то извращённое возбуждение которое я испытывал, припав к щёлке замочной скважины двери ванной, где ни о чём не подозревая купалась моя юная сестрёнка. Она же не моя девушка, а родная сестра! Просто я не понимаю всех этих братских отношений. Если бы у меня дома было такое чудо как у тебя, я уже давно не выдержал бы и попытался её соблазнить: совратить: — Вот именно что не понимаешь!
А любование красотой не имеет никакого отношения к инцесту. Я же не собираюсь её: трахать: — ответил я, и предательское воображение тотчас же нарисовало мне картину моей сестры, лежащей с широко разведёнными ножками и мной, потихоньку входящим в её разгорячённое влагалище. Ты жил с ней всю жизнь, смотрел как она росла, наслаждался её красотой, видел как с каждым днём она всё больше и больше из ребёнка превращается в настоящую девушку: А потом придёт кто-то совершенно чужой — и уведёт её к себе, разденет, возбудит и трахнет твою красавицу. Пусть только кто-нибудь попробует её трахнуть! Я ему сразу нос сломаю, если не хуже: — А почему? Из ревности что ли?
Первый же, кто захочет поиметь мою сестру, пусть откладывает деньги на пластическую операцию. Да, завидно! Потому что подглядывая ты чётко знаешь, что максимум на что ты способен — насладиться красотой своей сестры. И то — тайком. Ты хочешь потрогать её грудки, потрогать её между ножек? Может она спит и видит, ждёт не дождётся когда же ты её наконец трахнешь!
Не бойся, я ничего делать не буду, просто хочу ещё раз взглянуть на твою сестричку. Наши с Наташкой родители как всегда в выходные в последние три месяца, уехали на недавно приобретённый дачный участок — обустраивать его. Поэтому моя сестра была дома абсолютно одна одинёшенька, когда я со своим другом, крайне решительно настроенные, завалились домой. Наташка выбежала нам на встречу в своей традиционной летней одежде — свободной розовой кофточке, не доходящей до пупка и коротких трикотажных спортивных шортиках. При чём её уже достаточно неплохого размера округлые и твёрдые как яблочки грудки под кофточкой были свободны от всяческих бюстгальтеров и слегка подпрыгивали при каждом её шаге. По пути она обернулась и кинула в нашу сторону: — Я мигом, вы не скучайте, я помоюсь и буду вас кормить — меня как-никак мама за хозяйку оставила!
Мы с другом многозначительно переглянулись, а сестра за это время успела прошмыгнуть в ванную, заперлась там и включила воду. Мы скинули кроссовки и тихо, в одних носках приблизились к двери ванной. Я заглянул в замочную скважину первым. Надо отдать должное, расположение ванной было просто идеальным для подглядывания — прямо напротив щёлки. Я увидел, как сестра быстро скинула с себя всю одежду, попробовала рукой воду и залезла в ванну — стала под душ лицом прямо к двери, блаженно закрыла глазки, руками принялась тереть свои длинные каштановые волосы — предоставляя таким образом всё своё свежее, юное, девственное тело моим глазам. Я с трудом оторвался от великолепной картины, и махнул Косте, который с нетерпением занял моё место.
Буквально тут же его челюсть просто таки отвисла до пола. Разве что — как ты до сих пор сдерживаешься?? Я бы уже давно не выдержал и: кхм: её. Она чудо! И вообще — посмотрел и хватит с тебя, нечего на мою сестру так смотреть, ещё изнасилуешь её, — сказал я и оттолкнул Костю в сторону и припал как и прежде к щёлке. Моя сестра как раз принялась намыливаться — своими полными пены руками она елозила по всему своему телу и невероятно эротично гладила при этом свои пускай небольшие ещё, но уже абсолютно правильной формы и невероятно красивые грудки.
Её рука долго сновала туда сюда, даже дольше чем надо. Кажется, Наташе это приносило очень приятные ощущения, — Смотри, — сдобрился я, и Костя тут же занял моё место. Я быстренько опять отогнал его и принялся смотреть. Сестра всё так же нежно тёрла себя между ножек, при этом на её личике ярко проявилось выражение какого-то уже совершенно неземного блаженства. Ещё через минуту её головка закинулась высоко вверх, ротик широко раскрылся и она скорее всего издала стон, который мы не услышали только благодаря шуму льющейся воды. В первый раз в жизни увидев оргазм сестры, я отполз под невероятным впечатлением от двери, рядом с которой тут же замер Костя.
Выражение абсолютного счастья и наслаждения на лице сестры никак не шло у меня из головы. Очень странно, что раньше сестра ни разу не мастурбировала в ванной и начала именно сегодня. Мы быстро поднялись на ноги и ретировались в мою комнату, где я немедленно включил какой-то музыкальный клип, которых накачано у меня было огромное количество. Естественно, ни о чём другом кроме как о моей сестре, только что продемонстрировавшей нам всю свою красоту, все свои прелести, мы думать не могли. К тому же она должна была вот-вот выйти из ванной, и мы должны были как-то успокоиться, что бы не выглядеть неестественно. Буквально через минуту к нам в комнату влетела не понятно от чего больше разгорячённая — от душа или мастурбации — Наташа, в похожей на прежнюю маечке и с огромным махровым полотенцем на голове.
Мы дружно развернулись к ней лицами и так же дружно ответили: — Неееет! Сестру это развеселило. Она засмеялась, и повалилась на диван, задрыгав ножками в воздухе. Мы с другом облегчённо вздохнули. В моём мозгу опять пронеслась картина испытывающей оргазм сестрёнки. Я аж замотал головой, что бы прогнать видение.
Она же нас убьёт за это! Ты просто не знаешь мою сестру. И вообще, что значит «мы видели»? В этот момент вернулась сестра с огромным подносом всяческих фруктов. Она поставила это всё на стол рядом с нами, а сама, с чувством выполненного долга, завалилась на диван с яблоком. Всё что я делал — это не давал ей встать с дивана, а она пыталась своими цепкими пальчиками ущипнуть меня посильней и вскочить.
Надо отдать должное, в этой «драке» я абсолютно не задумываясь придавливал её своими лежащими на её грудках руками к дивану. Поняв это, я как бы случайно подвинул ладони так, что бы мои большие пальцы легли точно на её твёрдые сосочки. Я слегка пошевелил пальцами, помассировав таким образом соски сестры, и отпустил её. Моя сестра тут же села, вся растрёпанная и весёлая и больно ущипнула меня за сосок. В ответ на это я резко протянул свою руку к её соску, но она с визгом прикрыла их ладошками, и тогда я, изменив траекторию полёта своей руки, приземлился ей прямо между ножек и ущипнул через тонкую ткань трусиков и шортиков сестру за половую губку. Наташа взвизгнула ещё сильнее, пытаясь прикрыть не только свои соски, но и свои половые органы, и обиженно сказала: — Это нечестно!
Это слишком больно! Я тебя же не хватала там: — Ладно, извини, — сказал я, поймав одобрительный взгляд друга. Над взрослыми — не буду! Давайте играть в карты. Кто выигрывает — выбирает одного из проигравших и по желанию того или спрашивает его вопрос, на который тот должен ответить честно, или даёт ему задание — которое тот обязан выполнить. В комнату залетела Наташа, держа в руке старую колоду игральных карт.
Мы все сели на диване — я и Костя на краешке, сестра, сложив ноги по турецки, в глубине между нами — так что образовался как бы треугольник, перетасовала карты и раздала нам. В первый раз повезло, как не странно, именно Наташе. Она с видом победителя уставилась на меня и спросила: — Вопрос или приказ? На этот раз повезло мне. Я долго смотрел то на сестру, то на друга, как бы выбирая, кого спросить, и, естественно задал вопрос сестре: — Правда или приказ? Моей сестрёнке ничего не оставалось делать, как выполнять.
Она подошла к стенке, опёрлась на руки и резко перевернулась, облокотив свои пятки о стену. Её лёгкая короткая маечка тут же упала вниз, оголив прекрасные грудки. Но сестра стояла положенные 60 секунд не шевельнувшись, только лицо её налилось красным то ли от стыда, то ли от прихлынувшей к голове крови. По истечению времени она перевернулась, оправила свою майку и села играть с нами дальше. И на этот раз повезло тоже мне. Я опять сделал вид, как будто собираюсь спросить Костю, но в последнюю секунду повернулся к Наташе и произнёс: — Правда или приказ?
Ты: дрочила когда-нибудь? И если да, то когда в последний раз? Сестра явно растерялась от этого вопроса, но делать было нечего, надо было отвечать, и отвечать правдиво. Потому что если ответ на первый отрицательный, ты можешь не отвечать на второй, а если положительный — ты можешь ответить только на второй! Что характерно, выиграла опять Наташа. Ужаснувшись извращённому приказу сестры, я принялся его выполнять.
Я встал на стул, и стащил штаны. Мой член стоял как каменный. Я помедлил секунду, и спустил трусы тоже. Глаза сестрёнки буквально округлились при виде моего полностью боеготовного достоинства. Я же, быстро прокукарекав положенные три раза, натянул назад всю одежду, и сел на своё место. Сестра опять раздала карты, и на этот раз выиграл, наконец, Костя.
Он не теряя времени спросил у Наташи требуемый правилами вопрос, и она ответила «Приказ». Я приказываю тебе: Снять маечку. Но тут же перекинув свои пышные и длинные волосы на перёд полностью прикрыла ими свои груди. На следующем кругу нашей игры, повезло опять Косте. Но он не спросил Наташу. Он спросил меня.
И получив в ответ «Правда», спросил: — Трахал ли ты когда-нибудь девочку, и если да — то кого, если нет — то кого бы хотел? При этом вопросе моя сестра просто зашлась хохотом. Кого бы хотел: Я глубокомысленно посмотрел на не заметившую этого сестру и не решился ответить полностью честно. Вместо этого я сказал, — Наташку, из нашего класса. Однако услышав своё имя, сестра на секунду встрепенулась, но быстро успокоилась дослушав до конца мой ответ. И на следующий раз выиграл Костя.
Он обратился к моей сестре с вопросом. А хотела бы: Саше, — произнесла она моё имя, но тут же добавила с издевательской улыбкой, — Из моего класса.
Рассказ мальчик с мамой в бане
Особенно бросилась в глаза одна из них, с длинной, до пояса русой косой и удивительно складной фигурой. Это была потрясающая девушка. Её тело буквально светилось шёлковой кожей, а капельки воды на стройных ножках , делали её ещё более привлекательной. Правда, несмотря на то, что она была от меня всего в 2-3 метрах, лица её мне не удалось рассмотреть. Да я и не разглядывал, нет. Смотреть старался куда — то вдаль. Но до сих пор помню её фигуру.
Там такие бёдра, такие родинки. Мамочка моя родненькая! Эдакая кубанская казачка из художественного фильма. А вторая. Невысокого роста, очень миниатюрная, с задорным круглым личиком и рыжими кудрями до плеч. Буквально через несколько дней, неожиданно, я вдруг увидел их в компании подростков, идущих мне на встречу.
Её я узнал сразу. Наши глаза встретились, и взгляд на мгновение задержался. И когда мы поравнялись, я увидел, что её лицо тут же покрылось краской. Очевидно, что она узнала меня. От раскалённых камней вверх пыхнул белый пар, стало ещё жарче, как говориться — уши начали сворачиваться. Я взял веник и начал себя хлестать.
Да куда там! Теперь горели не только уши, от взмахов руки пальцы горели. Распаренный и очумевший, от бани и от всего увиденного, я, наконец — то, рванул дверь из парной и выскочил в предбанник. Первой же моей мыслью было высказать претензии банщице Игнатьевне, за то, что она не предупредила меня, что в бане моются женщины. Однако, немного остыв и выпив ядреного кваску, я подумал — а стоит ли обижать хорошую и добросовестную женщину? Тем более что и мои хозяева квартиры ничего об этом мне не сказали?
А может быть, здесь это в порядке вещей? Тут мне сразу припомнилось, видно где—то я об этом читал, что вообще на территории древней Руси на протяжении многих веков бани были общими, там одновремённо мылись и мужчины и женщины. Правда, в Петровское время был введён запрет на совместное мытьё, однако во многих местах люди и далее продолжали мыться вместе. Может быть, до сих пор, этой традиции придерживаются и жители станицы Преградной? Да и что собственно случилось? А потом, если говорить на чистоту, не скрою, что разве мне, в то время молодому ещё парню, было не интригующе интересно посмотреть на разных голых женщин?
Поэтому, уходя, я поблагодарил хозяйку за тёплую и хорошую баньку и вышел на улицу. Уже смеркалось. Отойдя на некоторое расстояние, я невольно оглянулся. Банька, как ни в чем, ни бывало, стояла себе на своём месте, на берегу реки, среди огромных лопухов и душистой смородины, как сказочная избушка, полная волшебных секретов, тайн и загадок, как вход в потусторонний мир. Солнце еще не встало, а Мишка уже был на Барсучьем бору. Там, километрах в трех от деревни, стоял пустующий домик серогонов.
Мишка сделал еще ходку до деревни, притащил рыбацкие снасти и, вернувшись назад, замел еловым лапником свои следы. Теперь он чувствовал себя в безопасности, затопил жаркую буржуйку, наварил картошки, с аппетитом поел. Солнце стояло уже высоко, когда он отправился к реке ставить верши. С высокого берега открывалась неописуемая красота лесной речки, укрытой снегами. Мишка долго стоял, как зачарованный, любуясь искрящимся зимним миром. На противоположной стороне реки на крутом берегу стояла заснеженная, рубленая в два этажа из отборного леса дача бывшего директора леспромхоза, а ныне крутого бизнесмена —лесопромышленника.
Окна ее украшала витиеватая резьба, внизу у реки прилепилась просторная баня. Дача была еще не обжита. Когда Мишка уезжал в Питер, мастера из города сооружали камин в горнице, занимались отделкой комнат. Теперь тут никого не было. И Мишка даже подумал, что хорошо бы ему пожить на этой даче до весны. Все равно, пока не сойдет снег, хозяевам сюда не пробраться.
Но тут же испугался этой мысли, вспомнив, что за ним должна охотиться милиция. Он спустился к реке, прорубил топором лед поперек русла, забил прорубь еловым лапником так, чтобы рыба могла пройти только в одном месте, и вырубил широкую полынью под вершу. Скоро он уже закончил свою работу и пошел в избушку отдохнуть от трудов. Избушка была маленькой, тесной. Но был в ней особый лесной уют. Мишка набросал на нары лапника и завалился во всей одежде на пахучую смолистую подстилку, радуясь обретенному, наконец, покою.
Проснулся Мишка от странных звуков, наполнивших лес. Казалось, в Барсучьем бору высадился десант инопланетян, производящих невероятные, грохочущие, сотрясающие столетние сосны звуки. Мишка свалился с нар, шагнул за двери избушки. Путана, путана, путана! Музыка доносилась со стороны реки. Мишка осторожно пошел к берегу.
У директорской дачи стояли машины, из труб поднимались к небу густые дымы, топилась баня, хлопали двери, на всю катушку гремела музыка, то и дело доносился заливистый девичий смех. У Мишки тревожно забилось сердце. Он спрятался за кустами и, сдерживая подступившее к горлу волнение, стал наблюдать за происходящим... Он видел, как к бане спустилась веселая компания. Впереди грузно шел директор их леспромхоза, следом, оступаясь с пробитой тропы в снег и взвизгивая, шли три длинноногие девицы, за ними еще какие-то крупные, породистые мужики. Скоро баня запыхала паром.
Изнутри ее доносилось аханье каменки, приглушенный смех и стенания. Наконец, распахнулись двери предбанника, и на чистый девственный снег вывалилась нагишом вся развеселая компания. Мишкин директор, тряся отвислым животом, словно кабан пробивал своим распаренным розовым телом пушистый снег, увлекая компанию к реке, прямо в полынью, где стояла Мишкина верша. Три ображенные девицы оказались на льду, как раз напротив Мишкиной ухоронки. Казалось, протяни руку и достанешь каждую. От этой близости и вида обнаженных девичьих тел у Мишки, жившего поневоле в суровом воздержании, закружилась голова, а лицо запылало нестерпимым жаром стыда и неизведанной запретной страсти.
Словно пьяный, он встал, и, шатаясь, побрел к своему убогому пристанищу. А сзади дразнил и манил волнующе девичий смех и радостное повизгивание... В избушке смолокуров он снова затопил печь, напился чаю с брусничным листом и лег на нары ничком, горестно вздыхая по своей беспутной никчемной жизни, которая теперь, после утреннего заявления по радио, и вовсе стала лишена всякого смысла. Мишка рано остался без родителей. Мать утонула на сплаве, отец запился. Сказывают, что у самогонного аппарата не тот змеевик был поставлен.
Надо было из нержавейки, а Варфоломей поставил медный. Оттого самогонка получилась ядовитая. Никто в этой жизни Мишку не любил. После ремесленного гулял он с девицей и даже целовался, а как ушел в армию, так тут же любовь его выскочила замуж за приезжего с Закарпатья шабашника и укатила с ним навсегда. А после армии была работа в лесу, да пьянка в выходные. Парень он был видный и добрый, а вот девиц рядом не случалось, остались в Выселках одни парни, девки все по городам разъехались.
Тут поневоле запьешь! Уж лучше бы ему родиться бабки Саниным козлом! Сидел бы себе на печи да картошку чищеную ел. Ишь, в кабинете ему студено! Мишке стало так нестерпимо жалко самого себя, что горючая слеза закипела на глазах и упала в еловый лапник. Ночью он вышел из избушки, все та же песня гремела на даче и стократным эхом прокатывалась по Барсучьему бору: «Путана, путана, путана, Ночная бабочка, но кто ж тут виноват?
Луна светила, словно прожектор. В необъятной небесной бездне сияли лучистые звезды, и, ночь была светла, как день. Мишку, будто магнитом, тянуло опять к даче, музыке и веселью. И он пошел туда под предлогом перепроверить вершу. Ее могли сбить, когда ныряли в прорубь, или вообще вытащить на лед. Директорская дача сверкала огнями.
Кто-то танцевал, кто-то уже спал в кресле. Вдруг двери дачи распахнлись, выплеснув в морозную чистоту ночи шквал музыки и электрического сияния. Мишка увидел, как кто-то выскочил в огненном ореоле на крыльцо, бросился вниз в темноту, заскрипели ступени на угоре, и вот в лунном призрачном свете на льду реки он увидел девушку, одну из тех трех, что были тут днем. Она подбежала к черневшей полынье, в которой свивались студеные струи недремлющей речки, и бросилась перед ней на колени. Мишка еще не видывал в жизни таких красивых девушек. Волосы ее были распущены по плечам, высокая грудь тяжело вздымалась, и по прекрасному лицу текли слезы.
Вновь распахнулись дачные двери, и на крыльцо вышел мужчина: Марго! Видимо, он звал девушку, стоявшую сейчас на коленях перед полыньей. Забирайся домой. Я устал ждать. Девушка не отвечала. Мишка слышал лишь тихие всхлипывания.
Мужчина потоптался на крыльце, выругался и ушел обратно. Девушка что-то прошептала и сделала движение к полынье. Мишке стало невыносимо жалко ее. Он выскочил из кустов и в один миг оказался рядом с девицей. Не надо! Девица подняла голову.
От нее пахло дорогими духами, вином и заграничным табаком. В лесу,- все так же деревянно отвечал Мишка. Девица вновь опустила голову. Или Маля. Мишка не знал значения этого слов и решил, что путана - это фамилия девицы. Ты, это, не стой коленками на льду-то,- предупредил Мишка.
Девица вдруг заплакала, и плечи ее мелко задрожали. Мишка, подавив в себе стеснение, взял ее за локотки и поставил рядом с собою. Слышишь, Мишка,- сказала она вдруг и подняла на него полные горя прекрасные глаза. И Мишка вдруг ощутил, что прежнего Мишки уже нет, что он весь теперь во власти этих горестных глаз. И что он готов делать все, что она скажет. У меня замерзли ноги,- сказала она.
Мишка присел и охватил своими негнущимися руками упругие колени Мали. Ноги ее были голы и холодны. Мишка склонился над ними, стал согревать их своим дыханием. Пойдем,- скоро сказала она. Они поднялись по тропе в угор. Неожиданно для себя Мишка легко подхватил ее на руки и понес к своему лесному зимовью.
А она охватила его руками за шею, прижалась тесно к Мишкиной груди, облеченной в пропахшую дымом и хвоей фуфайку и затихла. Когда Мишка добрался до избушки, девушка уже глубоко спала. Он уложил ее бережно на укрытые лапником нары и сел у окошечка, прислушиваясь к неизведанным чувствам, полчаса назад поселившимся в его душе, но уже укоренившимся так, словно он вечно жил с этими чувствами и так же вечно будет жить дальше. Маля чуть слышно дышала. Ночь была светла, как день. За окошком сияла прожектором луна.
Ведь мы ходим в неё, но не знаем, откуда эта традиция пришла, кто к нам её принёс. В данной статье мы попытаемся вам об этом рассказать. Русская баня взяла свое начало с очень давних времен. Еще сам Геродот повествовал, о том, что скифы, проживавшие на Украине, пользовались баней. Они устанавливали три палки наклоненные друг к другу, и обволакивали эту «постройку» войлоком. Потом, устанавливали посреди образовавшегося «помещения» чан и бросали в него раскаленные камни.
Забравшись в эту баню, они бросали в чан конопляное семя, от чего поднимался сильный жар. У всех народов баня считалась местом особенным, священным. Поговорка о том, что после мытья в бане словно заново родился, берет начало с давних — давних времен. Ниже рассмотрим, какие народы и страны начинали вводить в свою культуру баню.
Сауна в 13 лет. Мальчишки в сауне. Мальчишки в общественной бане. Общая сауна в Германии. Мальчишки школьники в сауне. Малыш в сауне.
Семейная баня. Сауна мамы дочери. Мамаша сауна. Дочь в сауне. Женщины с дочками в бане. Бассейн семейный семейный банный праздник. Семейный поход в баню. Семейный поход в сауну. Семейный банный день. Дочь после бани.
Чаепитие в бане. Девочки после бани. Фотосессия в бане чаепитие. Семейка в хамаме. Мама в хамаме. Семья в хамаме. В Советской бане. В Советской бане девочки. Обнажилась при детях. Детишки купаются в бане.
Родители без комплексов. Банщик в бане. Любители бани. Сауна с сестрёнкой. Баня рисунок для детей. Русская баня иллюстрации. Русская баня рисунок для детей. Закаливание баней. Баня в походе. Баня сауна дети.
Мама баня 2020. Русская баня с веником. Веник для бани. Купание детей в живописи. Материнство в живописи. Картины художников с детьми. Купающиеся дети в живописи. Древние славяне баня. Закаливание в древности. Закаливание на Руси.
Закалевани яв древности. Русская баня. Баня раскраска. Банные зарисовки. Баня иллюстрация.
Я уж горевать собралась, а попала на торжество! Она поставила вещи возле крылечка и немедленно умчалась за покупками. А Константин Иванович взял наши сумки и пошел с ними в дом. Я следом за ним пошла. Внутри дома было прохладно и вкусно пахло пирогами.
После солнечного света я сразу рассмотреть ничего не могла. И откуда-то из полутьмы выкатилась кругленькая, как мячик, женщина. А где мама? Она подхватила меня животом и буквально внесла в просторную комнату с большим окном, на котором висели, вышитые крестиком, занавески. Еще в комнате возвышалась огромная, как батут, кровать. На ней лежала гора подушечек - от большой до совсем крохотной. В углу темнел комод, застеленный вышитой салфеткой,и уставленный множеством всяких фарфоровых статуэток. Такая же скатерть покрывала стол, на котором красовалась хрустальная ваза с ромашками. Сроду я таких комнат не видела. Я смотрела на батутовую кровать и с трудом сдерживала желание немедленно на ней попрыгать...
У меня даже какое-то повышенное слюноотделение началось... Бабушка Галя истолковала это по-своему. Она тут же вручила мне полотенце, велев вымыть руки и придти на кухню. После этого бабушка схватила в охапку веселого деда Костю и куда-то его помчала. Стараясь не смотреть на кровать, я достала из сумки мочалку, шампунь, гели и отправилась искать ванную. В полутемном коридорчике виднелось несколько дверей. Туалет нашелся сразу. За другой дверью скрывалось помещеньице с краном. В нем стоял тазик с замоченным бельем. За третьей дверью была еще одна комната.
Там, завернутая в клетчатый плед, дремала древняя старушка, которая испуганно на меня посмотрела. Вы не подскажете, где найти ванну? Можешь звать меня тетя Наташа. А ванной у нас нет, деточка. Раз в неделю мы все вместе ходим мыться в баню. Ты когда-нибудь была в бане? В такой была? Идем в баню! И бабушку Галю захватим, чтобы она свой юбилей чистенькой встретила. Бабулька расцвела прямо на глазах!
А ведь еще пять минут назад мне казалось, что она глаза с трудом открывает... Ты куда запропастилась? Мы с Дашей уже обо всем договорились. Собирай вещи и айда в баньку, попаримся. Даю на сборы десять минут! Я, наконец, отвела глаза от тети-бабушки Наташи и тут же уперлась в ее старую фотографию, висящую на стене. Там она была сфотографирована во весь рост в непонятной форме... Баня оказалась совсем недалеко. Мы минут пятнадцать шли по тенистым, зеленым улицам, казавшимся после грохочущей Москвы, тихими и уютными, и остановились перед каменным зданием песочного цвета. Пока бабушка Галя покупала в окошке билеты, я смотрела по сторонам.
В центре, у стойки загорелый дядька в несвежем белом халате и помятом колпаке, под которым угадывалась блестящая лысина, разливал пиво. Видимо, очередной "сеанс" только что закончился, потому что народу тусовалось много. И волосы у всех были мокрые, а лица красные. Почти все что-то говорили друг другу, некоторые спорили из-за мест за столиками. Другие и вовсе пили стоя, предварительно чокнувшись кружками. Еще я заметила, что мужчины выходили из двери на правой стороне, покрашенной в ярко-голубой цвет, на которой висела табличка с силуэтом полуобнаженного атлета. А женщины появлялись из двери, расположенной ровно напротив, но выкрашенной уже в ярко-розовый цвет. Вместо дамского силуэта там от руки была намалевана жирная и черная буква "Ж". И мы вступили на территорию за розовой дверью. Потом куда-то свернули, отдернули плотные занавески и очутились в унылом помещении плотно заставленном скамейками с одной спинкой и двумя сидениями с разных сторон.
Пока я размышляла, что это может быть такое, бабушка Галя уже сидела на одной половине такой скамейки. А напротив ее раздевалась длинноволосая женщина с мальчиком лет семи. Она совсем разделась! И стала торопить мальчика, который постоянно косился в мою сторону и упирался, когда она стаскивала с него трусы. Я сделала вид, что ничего такого не происходит и тут же попала глазами в нескольких совершенно обнаженных тетенек с вениками в руках. В ответ тетбаб Наташа возмутилась. Это ты все стоишь и нудишь, вместо того, чтобы раздеваться. Я повернулась и увидела, что бабушка Галя и ее соседка уже все с себя сняли и смотрят на меня. Я подумала и стянула платье. И сказала: - Все!
А я стояла и думала о том, что где-то слышала, что в бане все равны. А все были, наоборот, совсем... Ну совсем не равны! В одежде бабушка Галя выглядела похожей на пончик. А сейчас я увидела, что у нее большой отвислый живот и длинные груди. А еще на ногах - переплетения вен. А тетбаб Наташа, которая мне сначала показалась стройной, выглядела, как огурец на тонких ножках с тонкими ручками. Совсем, как в стишке: "Палки, палки, огуречик - вот и вышел человечек! Она была в белых брюках и какой-то кофточке, на которой не задерживался взгляд, потому что ноги у нее имелись ноги такой длины, про которые говорят "от шеи". Она села и стала раздеваться, а я глаз от нее отвести не могла!
А, когда она осталась обнаженной, я обалдела во второй раз, разглядывая кургузое короткое тело на длинных жилистых ногах. Настоящая женщина-паук! Неужели мужчинам нравятся пауки? Это неприлично! Я не очень поняла, почему голыми расхаживать прилично, а смотреть - верх невоспитанности, но спорить не стала. Но подумала, что надо у папы поинтересоваться - нравятся ли ему пауки? Мне дали два веника и шапочку, бывшую мужскую, у которой отрезали поля. И мы вошли в зал, в котором стоял густой белый и горячий туман. Такой густой, что я невольно в нем задохнулась. К тому же пол, по которому текла мыльная вода, оказался ужасно скользким.
Я рванула назад. Но бабушка Галя крепко взяла меня за руку, и мы стали искать свободное место и ничейные пустые тазики, которые почему-то назывались шайками. Я достала ужасно горячую, лохматую мочалку и стала искать глазами гель. Что ты там застряла? Мылом намыль! Я намылила эту странную мочалку большим куском мыла и стала старательно мыть тебашину спину. Не своими руками мылишь?
Совсем не понимаю: кому я нужен, кроме своей мамы? Голые тётки и девчонки проплывают мимо, будто меня и нет. Перекидываются словечками, смеются… А мне кажется надо мной. Но вот возле шкафчиков никого не остаётся. Пожилая банщица подходит к нам, о чём-то шепчется с мамой и тоже склоняется надо мной, мило воркует: — Ну, что ты, ребятёнок, боишься? Видишь, вокруг никого нет. Я отвернусь. Смело снимай трусики и ступай за мамой. Слова банщицы придают мне уверенности, я следую её совету. Прикрывая тазиком перед, я следую за мамой, и мы оказываемся в клубах пара, журчащей и плещущей воды, множества женских теней и приглушённых голосов… Мама выбирает свободное местечко на бетонной скамье. Ошпаривает его из шайки кипятком, усаживает меня с тазиком и начинает мыть. И странно: я начинаю чувствовать себя здесь лучше и уютнее, чем в домашнем корыте. И мыло — земляничное — не так больно щиплет глаза, и мочалка, кажется, мягче. А главное: никто на нас не обращает внимания… Вот мама в тазик снова набрала чистой воды, окатила меня, потом принесла ещё, поставила рядом, улыбнулась: — Поплещись, а я пока схожу в парилку! Я не любил и дома пластмассовые лодочки, уточек и лебедей: мы не взяли их с собой, как это делают другие… Куда как лучше играть в тазу с водой. Хлоп ладошкой, хлоп — ещё! Только брызги в разные стороны. За игрой я даже не заметил, как ко мне подкралась та самая девчонка, что в коридоре строила мне рожицы. Косичка её была расплетена, и я не сразу узнал бы в ней ехидину, если бы не веснушки и большие глаза. Она молча села рядом. Мне не очень-то с ней хотелось говорить. Как будто так уж мне нужно было её имя! Я растопырил на правой руке пальцы, а на левой загнул мизинчик. Мне стало обидно. Сам прочитал сказку «Курочка Ряба». Откуда-то сбоку послышался её захлёбывающийся голосок. Слёзы унижения душили меня, я готов был от такого позора ревмя-реветь, не говоря о том, чтобы я сделал с этой ехидиной, будь я старше и сильнее… И тут возле меня выросла какая-то тень. Я с трудом стал поднимать голову: тень была настолько высокой, что глаза мои еле-еле достали её «макушку».
Рассказ мы с сестрой. Мы ходили мыться в баню
Он несколько раз уже парил наших девок с матерью Иринки в бане с массажем и пенным мытьем. Тегисонник тереть спину женщине мочалкой, рассказы про это с мамой в бане, меня мама брала в баню на советской, рассказ с мамой в бане, сонник мыть мочалкой спину мужчине. hello:Когда я родился, большим уже был, Я мамочку в женскую баню водил, А баня была-то совсем далеко, и маму на ручках тащить нелегко!
Мама с маленьким сыном моются в бане.
Лет до пяти я ходил в баню с мамой. Как только мы решили с мамой отправиться в баню, первым делом мы выбрали подходящий день. Но и там жена передумала в баню идти, сунула мужу Виталику такой же сверток из «Правды». кошмар моего детства Мое детство было всяким интересным, увлекательным, разнообразным, веселым.