«Трубадур» - появилось в афишепод занавес юбилейного года, вызвав изрядный ажиотаж участием Анны Нетребко.
Екатерина Семенчук: «У нас с Нетребко все совпадает и по-человечески, и по-музыкантски»
Все Театры» Билеты в Мариинский театр» Билеты в Михайловский театр»» Баядерка»» Дон Кихот»» Золушка»» Корсар»» Лебединое озеро»» Ромео и Джульетта»» Спартак»» Тщетная предосторожность»» Щелкунчик»» Летучая мышь»» Женщины Есенина. Последний раз Мариинский театр выступал на Исторической сцене Большого почти двадцать лет назад — в 2005 году — перед закрытием здания на реконструкцию. — В декабре была знаменитая премьера «Трубадура» в Мариинском театре, где вы работали с Пьером Луиджи Пицци. На сцене Мариинского театра состоится "Трубадур". нечастое явление - встретились на сцене два невероятных женских голоса: Анна Нетребко (Леонора, сопрано) и Екатерина Семенчук (цыганка, меццо-сопрано)!
Мариинский театр завершает год премьерой
Впервые премьера "Трубадура" состоялась на сцене римского театра "Аполло" в 1853 году. Сюжет оперы основан на романтическом произведении Антонио Гутьерреса, повествующем о двух братьях, которые стали соперниками в борьбе за любовь представительницы высшего сословия. Премьера нынешней постановки состоялась в декабре 2012 года.
Каким образом Манрико, воспитанный цыганами, чтобы завоевать любовь Леоноры, становится трубадуром? Почему среди цыган он окружён таким почётом? Каким образом он получает от испанского короля высокий чин и по его приказу защищает замок Кастеллор, к тому же совместно с цыганами? Но, наверное, прав его коллега Гозенпуд: «недостатки либретто перекрываются выдающимися достоинствами музыки». В Мариинском театре «Трубадур» идёт в прекрасной постановке итальянского режиссёра Пьера Луиджи Пицци. Начало спектакля в 19 часов Подготовил Дмитрий Жвания.
Кроме того, мы делали с Семёном Борисовичем в Доме музыки уникальную программу по письмам Чайковского. А в Вене с ним же у нас была тоже потрясающая программа: в первом отделении — «Шесть поэм на стихи Марины Цветаевой» Шостаковича, а во втором — «Песни и пляски смерти» Мусоргского. Зал был полон, венская публика так нас встречала, что было шесть или семь бисов. Ира Матаева всегда с любовью говорит про меня: «Семенчук на сцену пустишь — потом не выгонишь». Мне очень нравится делать приятное для публики. Последний раз на концерте в Вигмор-холле я познакомилась с молодым пианистом Джозефом Мидлтоном, с ним мы также исполнили прекрасную программу, целиком состоящую из произведений Чайковского. А благодаря Йонасу Кауфману и Илиасу Цемпетанидису я познакомилась с Хельмутом Дойчем , с которым у нас предстоит несколько концертов в следующем году, а может, уже и в этом. Это будет Рахманинов, Чайковский, Мусоргский, но с каждым концертмейстером у меня своя программа, и я не повторяю ее с другими пианистами. Когда мы первый раз встретились с Дойчем, то целых три дня по 7-8 часов показывали друг другу те произведения, которые хотели бы исполнить. Он говорил: это пойдет, это не пойдет. Он знает всю русскую антологию, романс «Первое свидание» он, например, отмел, «Я ли в поле да не травушка» ему нравится меньше, чем «Кабы знала я». Он очень любит русскую музыку и искал именно русского певца. Он также не против сделать со мной и программу из западной музыки, но для него важнее все-таки сыграть русский концерт. Хельмут говорит: «Я тебе честно, Катя, скажу: венская публика толком не знает ни Чайковского, ни Рахманинова, ни тем более Мусоргского». Но выстроить такую программу очень непросто. Ближайшие концерты у нас будут в Вене и в Лондоне. Но, с другой стороны, я думаю: кто, если не мы, русские, будет нести в мир русский репертуар? И хотя у меня интернациональная семья, я горжусь тем, что я русская, что могу приехать на Запад и спеть там большой концерт из произведений русских композиторов. Моя задача, чтобы люди не просто бездумно наслаждались красивыми звуками, но всерьез задумывались о жизни, испытывали сильные чувства, чтобы уходили с концерта не пустыми. Я счастлива, когда есть возможность спеть в любой русской опере, пусть это даже «Евгений Онегин», где моя партия Ольги небольшая, но я ее люблю. Кстати, впервые в жизни на сцене я пела как раз в «Евгении Онегине» партию няни в оперной студии Минска. У меня даже есть фотография, на которой я милая такая старушка и где мне всего 18 лет. Мне горько осознавать, насколько русский слушатель не знаком с романсовой музыкой. Конечно, находятся знатоки, которые с удовольствием слушают Метнера, Глазунова, Глиэра. Но в основном публика знает сегодня лишь несколько основных романсов Чайковского и Рахманинова, не более того. Серьезная, знающая публика есть и в других странах. Например, однажды с Ларисой Гергиевой мы приехали на концерт в Китай. Тогда был год Шостаковича, и мы выступали на разных континентах. Представьте, приехать в Китай и обнаружить полный зал на концерте музыки Шостаковича! Это было здорово. И когда к тебе подходит журналист и говорит: «Екатерина, вы у нас были в 2000-м году с «Пиковой дамой», а что вам запомнилось? Например, у Семена Скигина, где бы он ни выступал, есть своя публика, которая идет и на западный репертуар, и на русский. В следующем сезоне он пригласил меня выступить в его абонементе с нашей «цыганской» программой. Но в целом наши залы, конечно, пустеют. И не только из-за того, что публика не знает певцов. Я помню, десять лет назад никому не известная Катя Семенчук в Петербурге собирала полный зал без всякой рекламы. А в 2014 году, на мартовском концерте, про который мы говорили, даже при наличии афиш и рекламы, были свободные места. Я-то думала, что в родном Санкт-Петербурге я больше известна, но получилось, что абсолютно переполненный зал был в Вене, а не здесь. Может, программа была непростой? Мусоргского всё-таки не все любят. Но ведь я не могла в своем концерте не спеть хотя бы «Колыбельную» Шостаковича, этого никак нельзя было допустить. Эта великая «Колыбельная» вызывает слезы и сострадание у публики повсюду в мире — и в Америке, и в Европе. Помню, когда мы приехали 10 лет назад на открытие сезона в Карнеги-холл с Валерием Абисаловичем, пели цикл «Из еврейской народной поэзии» с Женей Акимовой и Ирой Матаевой, то про «Колыбельную» в прессе даже был написан отдельный обзор. Это не из-за меня, а из-за Шостаковича. В зале была такая тишина, благоговение, как будто все оказались в невесомости. Впрочем, однажды с Дмитрием Ефимовым мы пели сольный концерт в Ханты-Мансийске, исполнили Чайковского, Рахманинова и немного произведений композиторов «Могучей кучки». Зал был полон, люди привели много детей, все были красиво одеты, хотя они нас не знали, а только слышали, что мы из Мариинского театра. Рояль был весь завален цветами. Своей теплотой они меня растрогали до слез. В «Борисе» вы спели, ну а в «Хованщине» не собираетесь? Было предложение, но не получилось. Думаю, я еще успею спеть и ту, и другую. Скажите, Екатерина, образы ваших героинь не начинают ли влиять на вашу жизнь, отражаться в вашей личности? Потому что такое в голове и в сердце происходит, такие эмоции тебя охватывают! Их нелегко переживать, от них трудно отойти. Каждое выступление — это событие, оно всегда оставляет глубокий след. Каждый раз партия заставляет тебя на многое посмотреть по-новому, добавляет новых красок к восприятию событий из собственной жизни. Я всегда нахожусь внутри партии, она не отпускает. Например, когда идет концертное исполнение и все певцы от начала до конца находятся на сцене. Как только зазвучала музыка — всё, я уже полностью в ней. Или, скажем, если я участвую в исполнении «Реквиема» Верди, то, находясь на сцене, я не думаю о том, как мне спеть первую ноту, — я начинаю дышать вместе с музыкой, теку внутри нее. От такого выступления устаю даже больше, чем от полноценного спектакля. Иногда можно слышать, что национальные особенности пения не позволяют русским исполнять его аутентично. Главным образом при этом отмечают немецкую музыку. Так ли это? Он меня пригласил персонально и был счастлив, когда я согласилась и спела. Вторую симфонию я пела много раз, также и Третью — кстати, я всё исполняю наизусть. Вот недавно пела ее с Валерием Абисаловичем в Риме. Также я участвовала и в исполнении Восьмой симфонии, и «Песни об умерших детях». Джеймс Конлон меня приглашал исполнить с Чикагским оркестром «Жалобную песню». Или возьмем Вагнера. Многие русские певцы вообще считаются лучшими исполнителями вагнеровского репертуара. Во всяком случае, предвзятого отношения к нашим вокалистам я уж точно нигде не встречала. Его скорее встретишь здесь, в России. Принц — поклонник русской музыки? Меня представили его высочеству гораздо раньше, после одного из выступлений, так что он меня уже слышал. У него есть свой фонд «Культура и бизнес», он поклонник и патрон Мариинского театра, у него трепетное отношение к русской культуре, его бабушка любила русскую духовную музыку. После ее смерти был концерт в Виндзорском замке, где наш хор под руководством Андрея Петренко исполнял православные песнопения. Поэтому принц Чарльз решил и во время церемонии «Посвящение и молитва» на своем бракосочетании, которое проходило в соборе, исполнить такую музыку и сам выбрал «Верую» Гречанинова. В каком-то смысле это было посвящением его бабушке. Он лично приглашал меня и на другие мероприятия — в Виндзорский замок и в другие, и я там исполняла романсы и арии из опер. Доводилось мне выступать и перед шведской королевской семьей, и перед датской, и перед испанской. После таких выступлений приглашают на ужин, необходимо соблюдать соответствующий этикет. Это часть моей работы и жизни. Я была единственным русским гостем на свадьбе принца. Канал Би-Би-Си назвал меня посланницей русской культуры. Мое выступление внесло в церемонию позитивную, гуманную ноту. Странно, но из-за участия в этом мероприятии за мной начали охотиться СМИ. Журналисты приходили к моим педагогам и даже к бабушке и дедушке в Минске и начинали у них выпытывать всякие подробности обо мне. Понимаете, они уже пожилые, доверчивые, что-то по доброте своей рассказывали, а потом в прессе все это искажалось, переиначивалось. С тех пор я избегаю журналистов. Честно скажу, это мероприятие было мне по сердцу, для меня это было большое событие. На свадьбе принца с Дианой для супругов пела Кири Те Канава, и я не думаю, что ей было это неприятно. Долго ли вы учите партии? Сами ли себе аккомпанируете? Азучену выучила за две недели. Даже если произведение совсем незнакомо, всё равно сейчас мне учить его гораздо легче по сравнению со студенческими годами. Я всегда всё быстро схватывала и разучивала, у меня память какая-то особенная. Школу я закончила по классу аккордеона, фортепиано и гитары, поэтому я играю себе сама. Но, к сожалению, сейчас у меня нет инструмента, приходится заниматься в театре или у мамы. Инструмент, конечно, должен быть очень хорошим, ведь его звук может повлиять на качество моего пения. Должно меняться вместе с моим развитием. Страшно, если мне станет всё равно, если мне все надоест и я перестану меняться. Иногда я встречаю людей, которые выходят на сцену, и видно, как им всё безразлично, какая у них пустота в глазах. Понятно, что пение — наша работа, что мы обязаны зарабатывать, это ведь не хобби. Но хорошо спеть можно только, когда ты полностью раскрываешь свое сердце, когда ты не равнодушен к тому, что поешь. Вот, скажем, «Кармен», ваша коронная партия. Когда главную героиню в некоторых современных постановках заставляют принимать всякие неприличные позы на сцене, что вы испытываете? Они все были прекрасны, никаких таких сцен там не было. Иногда в них посредством режиссуры затрагивались какие-то современные темы, например, бездомных детей, распространения оружия, наркотиков, как это было в лейпцигской постановке Татьяны Гюрбачи. В Германии уже практически невозможно увидеть постановку традиционную, классическую, и я думала, что публика там привыкла и даже хочет видеть спектакли осовремененные. Представьте, в лейпцигской постановке, в которой я участвовала, партию Хозе пел Нил Шикофф, участвовал Гевандхауз-Оркестр, это был потрясающий состав, уникальное звучание, я сама была в восторге от исполнения, я тоскую по этому спектаклю! И вдруг оказалось, что даже в Лейпциге в театр приходят зрители, для которых самое главное — увидеть Кармен в костюме ее эпохи, фламенко, страстные объятья, трагедия любви Хозе. И даже то, что выступает такой состав, не может изменить их негативное впечатление от спектакля. А если кто-то пришел в оперу вообще впервые — что они узнают про Кармен, увидев современный город и акцент на каких-то современных проблемах? Я спросила ее, собирается ли она прийти на спектакль. Она говорит: нет, не приду. Меня это заинтересовало, я продолжила расспросы.
Над костюмами и декорациями работает Вячеслав Окунев. Хореография — в руках Ильи Устьянцева. На премьере за дирижёрский пульт встанет маэстро Валерий Гергиев.
Спектакль Трубадур в СПб
«Трубадур» – образец вердиевской мелодрамы, точка отсчета для многих композиторов XIX века. В Мариинском театре в Санкт-Петербурге 29 ноября прозвучит опера Джузеппе Верди "Трубадур". Премьерные показы на сцене Театра оперы и балета состоятся 22-23 владикавказской сцене опера «Трубадур» была впервые представлена в 2011 году, режиссером-постановщиком выступила народная артистка России Лариса Гергиева. Однако кроме блистательного выступления Анны Нетребко, зрителей ждал сюрприз – вместе с премьерой «Трубадура» в Мариинском театре появилась новая звезда – исполнительница партии Азучены, меццо-сопрано Екатерина Семенчук.
Мариинский закрывает год произведениями Верди
В преддверии 210-летия великого итальянского композитора Джузеппе Верди, Мариинский театр предлагает зрителям уникальный абонемент из вердиевских опер. не только завершит исторический для Мариинки год, но и ещё раз проверит возможности её новой сцены. Премьерой оперы "Трубадур" завершает сезон филиал Мариинского театра во Владикавказе.
«Мой трубадур»: Анна Нетребко в сливочном платье в пол выступила с мужем в Мариинском театре
Премьера оперы Верди «Трубадур» завершит сезон театра оперы и балета филиала Мариинского театра в Северной Осетии. Театр оперы откроет свой очередной сезон двухдневными показами яркой и масштабной премьеры прошлого сезона – оперы Джузеппе Верди "Трубадур". Возврат билетов в Мариинский театр, Концертный зал Мариинского театра и Мариинский театр Новая сцена не осуществляется.
Arena di Pietroburgo: премьера «Набукко» в Мариинке
Режиссер-постановщик — Лариса Гергиева, художник-сценограф — Нина Черчесова, художник по костюмам — Варвара Евчук, главный хормейстер — Изабелла Мурашева. Дирижер — Николай Хондзинский. Ведь сама опера «Трубадур» — очень сложная и по силам только по-настоящему крепким оперным труппам. Постановка «Трубадура» для любого театра — это не просто новая творческая ступень, а высочайшая профессиональная планка. Я очень надеюсь, что владикавказский «Трубадур», для которого мы подготовили три состава замечательных исполнителей, явится не только самым запоминающимся финальным аккордом завершающегося сезона и украшением репертуара нашего Театра, но и станет ярким событием в культурной палитре всего региона», — отмечает Лариса Гергиева, художественный руководитель Театра оперы и балета Филиала Мариинского театра в Республике Северная Осетия — Алания и Академии молодых оперных певцов Мариинского театра. Источник: Пресс-служба Мариинского театра.
На премьере за дирижёрский пульт встанет маэстро Валерий Гергиев. В спектакле несколько составов исполнителей. Полный список исполнителей ищите на сайте театра.
По сравнению с ним Манрико, обладая привилегией исполнения самой известной арии в опере, остается ранимым и незрелым, юным и неопытным — простой пешкой в руках цыганки.
О Леоноре можно сказать, что это один из самых романтичных персонажей в истории оперы.
Критики отмечают запутанность либретто. Каким образом Манрико, воспитанный цыганами, чтобы завоевать любовь Леоноры, становится трубадуром? Почему среди цыган он окружён таким почётом? Каким образом он получает от испанского короля высокий чин и по его приказу защищает замок Кастеллор, к тому же совместно с цыганами? Но, наверное, прав его коллега Гозенпуд: «недостатки либретто перекрываются выдающимися достоинствами музыки».
В Мариинском театре «Трубадур» идёт в прекрасной постановке итальянского режиссёра Пьера Луиджи Пицци. Начало спектакля в 19 часов Подготовил Дмитрий Жвания.