Публикации автора: священник Валерий Духанин. Константинополь, Константинополь зачем же ты так поступил? Об истории Православия на острове Сахалин беседуют священник Валерий Духанин и протоиерей Виктор Горбач, настоятель храма во имя святителя Иннокентия Московского в Южно-Сахалинске.
Нужна помощь в лечении отца Валерия Духанина. ВАЖНО!!!
В студии кандидат богословия, преподаватель Николо-Угрешской духовной семинарии, автор многих книг, публикаций и докладов о смысле и значении православной веры иерей Валерий Духанин. В студии кандидат богословия, преподаватель Николо-Угрешской духовной семинарии, автор многих книг, публикаций и докладов о смысле и значении православной веры иерей Валерий Духанин. Лучшие и новые книги 2024 автора: Священник Валерий Духанин в интернет-магазине Лабиринт. Диакон Валерий ДУХАНИН Святитель Игнатий (Брянчанинов) об опасности мнимодуховных состояний.
Довериться Богу. Священник Валерий Духанин
Сокровенный мир Православия Человек на пути к Богу. О Боге, о Церкви, об обретении веры современным человеком продолжает размышлять отец Валерий Духанин. Сокровенный мир Православия Как найти свой путь к Богу? В чём смысл жизни христианина? Что такое истинная свобода, и почему её дарует только вера в Бога? Зачем ходить в храм, ведь можно общаться с Господом без посредников?
Отец Валерий: Ну, особенный — Николо-Угрешский. Наталья Смирнова: Это да, это точно.
В другом храме как-то по-другому они поют. Отец Валерий: Да, по-другому. Я не знаю, за счет чего это, но здесь вот так. Наталья Смирнова: Сейчас, во время лечения, батюшка вынужден реже здесь появляться. Когда позволяет здоровье, принимает участие на службе как клирик Николо-Угрешской семинарии. Ваня Отец Валерий: Сынок, здравствуй. Иван Духанин: Благослови.
Ну, как ты тут без меня? Иван Духанин: Ну, нормально. Мама уехала только что. Отец Валерий: Готовишься к экзаменам? Иван Духанин: Да, послезавтра будет уже. Отец Валерий: О, здорово. Вот Бимка встречает нас.
Наталья Смирнова: Сын Ваня пока временно в семье за старшего. Младшие сестренки с мамой на несколько дней уехали на море. Наталья Смирнова: Скучно было без папы-то? Иван Духанин: Ну, да. Наталья Смирнова: Тем более, мама уехала. Иван Духанин: Мама уехала, вообще тут одни с Бимкой только. Наталья Смирнова: Мама надолго с девочками?
Иван Духанин: Мама на сколько? На 12 дней. Отец Валерий: На 12 дней где-то они. Путевка такая. В Туапсе, да? Иван Духанин: Ты лучше знаешь. Отец Валерий: В общем, на Черное море, где-то там.
Они сегодня уже приехали туда как раз, доехали благополучно. Ну, ты уже будешь помогать по квартире. Иван Духанин: Убирать, там, готовить. Наталья Смирнова: Себе вот картошку пожарил. Отец Валерий: Да, да. Да вот так он умеет делать все, что нужно. Не всегда, правда, хочет, но уже умеет.
Наталья Смирнова: На носу у девятиклассника Вани экзамены, сначала школьные, потом в колледже. Он хочет поступить в Свято-Дмитриевское медицинское училище, помогать людям, как папа. Ты хочешь быть врачом, да? Иван Духанин: Если быть конкретнее, то спортивным реабилитологом, потому что нравится спорт, там, футбол, все такое. Отец Валерий: Ему нравится спорт, и нравится реабилитировать тех, кто пострадал после спорта. Наталья Смирнова: Вы как раз к ним относитесь. Я сейчас как лечусь в лечебно-реабилитационном центре, вот тоже подпадаю.
Он уже один раз мне укол поставил. Наталья Смирнова: Аренду этой скромной квартиры семье батюшки оплачивает гимназия. Несмотря на частые переезды, самая первая Ванина игрушка всегда с собой. Отец Валерий: Вот этот вот мишка — вот мы его Ване подарили, когда он был новорожденный еще, и клали его с ним в постельку. Вот он его обнимал, с ним спал вместе, и вот так вот он сохранился, такая игрушка детская. Наталья Смирнова: Реликвия уже практически. Отец Валерий: Да, такое вот напутствие ему, чтобы для своих детей уже сохранил.
Наталья Смирнова: Острое сознание семьи как чего-то самого близкого и дорогого еще яснее пришло там, в реанимации, на пороге между жизнью и вечностью. Отец Валерий: Ну, много, что пришло. Во-первых, стало понятно, что нужно было, конечно, больше внимания уделять детям, семье. Потому что до этого все время какая-то спешка, суета, и в этой вот суете, в работе, в постоянном каком-то заработке семья отступала на второй план, и такого душевного общения не хватало. Ну, если ты все время спешишь куда-то, то и такой возможности помолиться в итоге не остается. То есть сам себя загоняешь, загоняешь, а ради чего — непонятно. И вот это все сразу как-то обнаружилось, то, что это была глупая совершенно спешка.
Наталья Смирнова: В болезни и немощи священника Валерия Духанина всегда поддерживают любимые святые. Как-то вот тоже очень близок он душе, как и преподобный Паисий Святогорец, как блаженная Матрона Московская, матушка Сепфора, которая под Оптиной. Ведь это люди нашего времени фактически, да, но при этом сохранили такую вот святость, чистоту сердца, простоту в общении с людьми. И когда им молишься, то вот как-то чувствуется такая поддержка очень большая духовная. Наталья Смирнова: У каждого человека свой путь к Богу. Кто-то всю жизнь ждет встречи с Ним, кто-то не верит до последних дней, а кто-то, будучи атеистом, как когда-то Валерий Духанин, становится священником. Отец Валерий: В жизни человек становится счастлив только тогда, когда встречается с Богом.
В 2006 году в сане диакона начал служить в храме Покрова на Лыщиковой горе. Он проводил панихиду на Борисовском кладбище на 40-й день после смерти Алексея Навального. Что думаешь? Подписывайтесь на «Газету.
В студии кандидат богословия, преподаватель Николо-Угрешской духовной семинарии, автор многих книг, публикаций и докладов о смысле и значении православной веры иерей Валерий Духанин. Дай Господь с духовным, сердечным вдохновением вступить на это поприще. Самое главное — когда душа радуется. Пост наступает, и душа должна возрадоваться, ведь это новый период, когда мы можем отложить все суетное, что нам мешало, мелкие земные дела, и с открытой душой обратиться ко Господу. Чем меньше груза, тем легче. Часто, когда у людей случаются беды, они думают, что их кто-то проклял. Некоторые прихожане рассказывают, что их действительно проклинали родители. Человек в каких-то отрицательных эмоциях, негативе начинает это выплескивать, раздражается на ребенка, не следит за своей речью, говорит не пойми чего, ругается. Это плохо. Человек вместо благословения изрыгает проклятия. Нам на жизнь уделено не так много времени. Мы думаем, что когда-то потом исправимся, потом будем более внимательны к своей душе. Но нам все дается в настоящий момент. Сейчас у тебя есть дети, с которыми ты можешь искренне общаться, которых можешь благословлять, играть с ними, гулять, что-то читать, изучать вместе... Ты можешь иметь радость общения и со своим ребенком-подростком, если научился находить с ним общий язык. Но часто люди коверкают всё в своей жизни. Жизнь получается как плохо написанный черновик. При рождении нам дается тетрадка с чистыми листами. Важно, что мы там будем писать. Мы пишем всякие каракули, а потом вдруг тетрадка закончилась. Мы не понимаем, что подлинная радость совсем недалеко от нас. У тебя есть близкие люди, родители, сестры, братья, обрати к ним свою любовь, отнесись к ним с добротой, отзывчивостью, и тебе самому от этого будет счастье. Когда ты с добром и любовью относишься к другим людям, то в твоем собственном сердце будет что-то прекрасное, сияющее. Что такое счастье? Это когда мы сами любим кого-то и относимся к нему с добротой, а не когда кто-то нам что-то дает. Люди не очищают свое сердце. И это грязное сердце выражается в грязных чувствах, мыслях, выплескивается наружу в плохих словах и проклятиях. Существуют ли проклятия? Если мы откроем Священное Писание, то увидим, что после грехопадения Адама и Евы Господь говорит змею: проклят ты пред всеми скотами и пред всеми зверями полевыми. Это некое осуждение. Понятно, что это невидимый лукавый дьявол воспользовался видимым змеем, чтобы искусить Еву. Соответственно, проклятие относится прежде всего к самому дьяволу, который хуже всех скотов и гадов земных. Проклятие — это лишение благословения, его антипод. В Священном Писании есть история о Хаме, который плохо поступил, когда надсмеялся над наготой своего отца. Ной проклинает сына Хама Ханаана за грех его отца, и уже их потомство лишается благословения Божия. Святые отцы говорят, что Божье проклятие, как некое наказание, всегда действенно, как и Божье благословение. Если Господь благословляет, у человека будет благо, все исполнится, как бы другие люди ни пытались строить какие-то козни. Примером может быть Иосиф Прекрасный. Его продали в Египет, но он был благословлен Богом, поэтому возвысился там. А если Господь лишает благословения, то это лишение как антипод благословения и есть проклятие. Примером служит смоковница, которую Спаситель проклял в научение нам. Да не будет от тебя плода вовек. Она обманывала — показывала листья; и вроде как должны были быть плоды, но их не было. И Господь в научение людям проклинает ее. Она тут же иссохла. Божье благословение и Божье проклятие всегда действенны. А человек может изрыгать какие-то злые слова, кого-то проклинать, но это не значит, что проклятие исполнится. Это у конкретного человека есть какая-то сила? Что происходит в этот момент? Это исходит не от человека. В Священном Писании есть такие слова: Как воробей вспорхнет, как ласточка улетит, так незаслуженное проклятие не сбудется. Если человек не заслужил проклятия, ни одно не сбудется. Проклятие сбудется, если оно заслуженное. Господь может вразумить такого человека неким наказанием, и получится так, что человеческое проклятие сбудется на нем. Например, ты желаешь смерти врагу на войне. Потому что она ослепляет человеческую душу. И, будучи парализованным ненавистью, человек теряет здравомыслие, может где-то наделать ошибок, которые совершенно не нужны на войне. Настоящий солдат выполняет конкретные военные задачи, которые ему поставлены. Он действует не из ненависти и не из попытки отомстить кому-то. Он строго выполняет поставленные задачи: нейтрализовать врага, занять опорный пункт и прочее. Надо понимать, что это некие объективные задачи, которые стоят перед народом, перед государством. И в нашем внешнем мире приходится все это выполнять. В нашем грешном мире лучше быть свободным от каких-то проклятий. На войне не нужно проклинать никого, лучше мыслью и сердцем обращаться к Богу, и тогда Господь будет тебя сохранять во время тяжелых баталий, оградит от пуль.
По зову сердца. Иерей Валерий Духанин
Духанин Валерий Николаевич. вы делаете те новости, которые происходят вокруг нас. А мы о них говорим. Это рубрика о самых актуальных событиях. Священник-Валерий Духанин | ВКонтакте. В предсмертной записке он написал, что не может больше терпеть боль. Духанин Валерий Николаевич, в биографии которого есть удивительный момент обретения веры, рос в обычной советской семье. Священник Валерий Духанин служит в храме Иконы Божией Матери Казанская и иногда в других церквях Николо-Угрешского монастыря.
Медсестра и битва за детей: история из жизни
| Валерий Духанин | Лента новостей Друзья Фотографии Видео Музыка Группы Подарки Игры. ЛАВРСКИЕ СТАРЦЫ. Новые чудеса преподобного Сергия. Священник Валерий Духанин. |
| «Путь к священству». Священник Валерий Духанин - Радио ВЕРА | Публикации автора: священник Валерий Духанин. Константинополь, Константинополь зачем же ты так поступил? |
| «Путь к священству». Священник Валерий Духанин | У священника Валерия Духанина была 4-я стадия рака кишечника. |
| В РПЦ отказались называть причины запрета в служении иерея Сафронова после панихиды по Навальному | Протоирей Валерий Духанин: биография, борьба с раком и служба в церкви. Лента новостей Друзья Фотографии Видео Музыка Группы Подарки Игры. ЛАВРСКИЕ СТАРЦЫ. Новые чудеса преподобного Сергия. Священник Валерий Духанин. |
Священник Валерий Духанин
Биография иерея Валерия Духанина: духовное образование, просветительская и миссионерская деятельность, литературные труды и жизненная позиция. Глядя на детей, я вспомнила слова батюшки: какая же я дура, что я плачу! Официальный приходской сайт.
Священник Духанин Валерий Николаевич: биография, в каком храме служит, уроки православия
Новое интервью с о. Валерием, которое также содержит новости о здоровье батюшки можно посмотреть здесь. Об этом повествует книга священника Валерия Духанина — «Покаяние как исцеление: О таинстве Исповеди». Священник, кандидат богословия Валерий Духанин в эфире программы “Мнение” заявил о том, что общий вектор Киева ведет к полному уничтожению УПЦ на территории Украины. ПАРСУНА СВЯЩЕННИКА ВАЛЕРИЯ ДУХАНИНА, Воспоминания после воскрешения / й Духанин, Житие святого мученика Трифона Апамейского († 250). Иерей Валерий Николаевич Духанин Должность – Проректор по учебной работе, преподаватель Преподаваемые предметы – Патрология, Апологетика, Византология Ученая степень – кандидат богословия Дата рождения – 28 мая 1976 г. Тезоименитство – 20 ноября Образование. Священник Валерий Духанин, клирик Николо-Угрешской духовной семинарии, кандидат богословия сегодня провел с нами этот Светлый вечер.
Беседы с батюшкой. Священник Валерий Духанин 29 ноября 2022
Но нам все дается в настоящий момент. Сейчас у тебя есть дети, с которыми ты можешь искренне общаться, которых можешь благословлять, играть с ними, гулять, что-то читать, изучать вместе... Ты можешь иметь радость общения и со своим ребенком-подростком, если научился находить с ним общий язык. Но часто люди коверкают всё в своей жизни. Жизнь получается как плохо написанный черновик. При рождении нам дается тетрадка с чистыми листами. Важно, что мы там будем писать. Мы пишем всякие каракули, а потом вдруг тетрадка закончилась. Мы не понимаем, что подлинная радость совсем недалеко от нас.
У тебя есть близкие люди, родители, сестры, братья, обрати к ним свою любовь, отнесись к ним с добротой, отзывчивостью, и тебе самому от этого будет счастье. Когда ты с добром и любовью относишься к другим людям, то в твоем собственном сердце будет что-то прекрасное, сияющее. Что такое счастье? Это когда мы сами любим кого-то и относимся к нему с добротой, а не когда кто-то нам что-то дает. Люди не очищают свое сердце. И это грязное сердце выражается в грязных чувствах, мыслях, выплескивается наружу в плохих словах и проклятиях. Существуют ли проклятия? Если мы откроем Священное Писание, то увидим, что после грехопадения Адама и Евы Господь говорит змею: проклят ты пред всеми скотами и пред всеми зверями полевыми.
Это некое осуждение. Понятно, что это невидимый лукавый дьявол воспользовался видимым змеем, чтобы искусить Еву. Соответственно, проклятие относится прежде всего к самому дьяволу, который хуже всех скотов и гадов земных. Проклятие — это лишение благословения, его антипод. В Священном Писании есть история о Хаме, который плохо поступил, когда надсмеялся над наготой своего отца. Ной проклинает сына Хама Ханаана за грех его отца, и уже их потомство лишается благословения Божия. Святые отцы говорят, что Божье проклятие, как некое наказание, всегда действенно, как и Божье благословение. Если Господь благословляет, у человека будет благо, все исполнится, как бы другие люди ни пытались строить какие-то козни.
Примером может быть Иосиф Прекрасный. Его продали в Египет, но он был благословлен Богом, поэтому возвысился там. А если Господь лишает благословения, то это лишение как антипод благословения и есть проклятие. Примером служит смоковница, которую Спаситель проклял в научение нам. Да не будет от тебя плода вовек. Она обманывала — показывала листья; и вроде как должны были быть плоды, но их не было. И Господь в научение людям проклинает ее. Она тут же иссохла.
Божье благословение и Божье проклятие всегда действенны. А человек может изрыгать какие-то злые слова, кого-то проклинать, но это не значит, что проклятие исполнится. Это у конкретного человека есть какая-то сила? Что происходит в этот момент? Это исходит не от человека. В Священном Писании есть такие слова: Как воробей вспорхнет, как ласточка улетит, так незаслуженное проклятие не сбудется. Если человек не заслужил проклятия, ни одно не сбудется. Проклятие сбудется, если оно заслуженное.
Господь может вразумить такого человека неким наказанием, и получится так, что человеческое проклятие сбудется на нем. Например, ты желаешь смерти врагу на войне. Потому что она ослепляет человеческую душу. И, будучи парализованным ненавистью, человек теряет здравомыслие, может где-то наделать ошибок, которые совершенно не нужны на войне. Настоящий солдат выполняет конкретные военные задачи, которые ему поставлены. Он действует не из ненависти и не из попытки отомстить кому-то. Он строго выполняет поставленные задачи: нейтрализовать врага, занять опорный пункт и прочее. Надо понимать, что это некие объективные задачи, которые стоят перед народом, перед государством.
И в нашем внешнем мире приходится все это выполнять. В нашем грешном мире лучше быть свободным от каких-то проклятий. На войне не нужно проклинать никого, лучше мыслью и сердцем обращаться к Богу, и тогда Господь будет тебя сохранять во время тяжелых баталий, оградит от пуль. Самое главное в том, что ты сможешь решить поставленные задачи, если с тобой будет благословение Божие. А когда погружаешься в ненависть, человеконенавистничество, то можешь лишиться благодати Божией. И тогда сам окажешься под ударом. Это очень страшно. Господь попускает это для нашего вразумления.
К преподобному Паисию Святогорцу как-то обратилась одна женщина. Она его спросила: «Почему дети все время болеют? Я молюсь за них, но постоянные неудачи». Он тогда уже прозорливости сподобился и ответил ей так: «Вспомни, в детстве ты их не проклинала случайно? Она даже какие-то конкретные слова привела, которые говорила. Преподобный Паисий сказал ей, что из-за этого у них и случаются беды. Насколько материнская молитва имеет силу, настолько ее отсутствие лишает детей духовной поддержки и благословения.
Просто видимо, такие вот мы ненадежные люди, что в комфорте вот как-то мы, в общем, перестаем быть живыми людьми. Мертвеем мы в комфорте. А что, Ларше неправ, Бог не хочет страданий людей?
Или здесь нет противоречия. Да здесь противоречий, конечно, нет. Разве же Господь хочет страданий людей? Господь не хочет страданий людей. Но страдание — это стало некоейну, прежде всего… Реальность падшего мира? Да, реальность падшего мира. Страдания — это, собственно говоря, что такое? Это жизнь людей, оказавшихся уже вне Бога. То есть что есть вообще вот райская жизнь. Это гармония души человеческой с Господом.
То есть когда твой дух, твоя душа — она в гармонии с Духом Святым. И вот эта райская гармония — она на этом основывалась, когда единение с Господом — то и вокруг всё преображается, весь мир. И животные людей слушались, и всё, все стихии умиротворенные. А как только нарушается гармония человека с Богом — всё рушится. И внутри дискомфорт у человека, и то ему не так, и это не так. И вокруг всё рушится. То есть страдания — они вторгаются как утрата, из-за того, что утратили Бога. Но вот, видимо, тоже вот в этом какая-то премудрость Промысла Божия, что сами эти страдания — они… тоже если «битва заголовков», Кьеркегор, философ, у него «Евангелие страдания». И он говорит, что многие думают, как бы найти путь, чтобы избежать страдания, тогда как страдание — это и есть путь. Путь, который приведет тебя ко Господу и вот к этому блаженству, которого ты чаешь найти.
То есть надо не бежать, не скрываться, а как раз идти навстречу… Ну, это вот легко так рассуждать, понимаете. Иначе я вот сейчас, мы уйдем в какую-то патетику. Но я скажу так, что когда послано было это испытание, и самые такие тяжкие вещи, когда через них проходишь, то понимаешь, что вот этот путь — он и есть лучший, нежели то, что было до этого. Вот не поверите. То есть до этого всё как… какая-то гонка, спешка, всё как-то в каком-то полумраке, понимаете. Ни радостей, ни печалей, в каком-то таком вот, усредненном состоянии, все время как белка в колесе, крутишься, крутишься. И жизнь проходит, и молитва не молитва, и семья не семья, и дети как-то вот… Сами растут. А тут вдруг, когда вторгается вот это страдание, — оно, действительно, как-то выжигает вот это всё лишнее. И радость становится ярче после этого, радость жизни. И начинаешь ценить тех, кто рядом, самых родных, близких.
И молитва становится уже живой, понимаете. То есть если вот изнутри сказать, то вот этот путь — он и доставляет подлинную радость. В чем принципиально, если это изменение произошло, после болезни, изменилось ваше отношение к смерти? Ну, как изменилось… Оно у нас у всех одинаковое. И когда идешь на очередную проверку, то идешь, конечно же, как на эшафот, на самом деле. И думаешь: вот, что сейчас… Какой приговор, да? Какой приговор, да. То есть уже всё или еще немножко отсрочат? Но при этом мысль работает, вот эта вот рациональная причем мысль. Я говорю: а что же, а другие, они, что, не умрут, что ли?
Или вот за это время, которое Господь уже продлил твою жизнь, другие не умирали? Я вспоминаю врачей, которые помогали мне, лечили, и они вдруг неожиданно покинули этот мир. И тут вдруг оказывается, что эти болезни — они вообще нам приоткрывают эту вот реальность. Ты живешь и думаешь, что вот там еще поле деятельности, его там можно перепахать, вот это поле. Вот там поле, вот, горизонт как далеко, там целая широта. И кажется бесконечным. И тут вдруг хлоп — оказывается, быстро можно быть похищенным из этой жизни. И оказывается… и тут вдруг идет переосмысление сразу, всё внутри перестраивается, что а мы живем-то не для этого мира. То есть оказывается, смерть, соприкосновение со смертью — это как бы некий вот, уже сейчас становится неким судом, и поэтому вот ты живи так вот сегодняшним днем, что вот если ты пред Богом предстанешь —каким ты предстанешь пред Ним. Вот же как близко всё это.
То есть хлоп — и всё, и ты уже не здесь. То есть как жить. И уже по-другому относишься, понимаете, совсем по-другому. То есть не то как… И уже думаешь: пред лицом смерти, если ты сейчас расстанешься, на Божий Суд пойдешь, как провести это… как здесь поступить. И совесть — она уже работает совершенно иначе. И совсем по-другому стал оценивать то, что было до этого, и думал, что где-то это вот… вот так я вынужден был поступить, здесь вот я так вот должен… И тут понимаешь: нет, там был неправ и вот здесь тоже. То есть совесть стала меня судить намного строже. Из-за этого внутри стало где-то больнее. Ну и, конечно, каемся пред Богом. Господи, прости меня, грешного.
Ну, то есть вот это соприкосновение со смертью — оно вот так вот меняет. ТЕРПЕНИЕ Вы в одном интервью очень здорово рассуждаете и с таким юмором о том, что до того как наступила эпоха комфорта, было много работы в поле, дома, люди делали что-то руками. И в общем, там не до фантазий было, ни неврозов не было, ни мечтаний, ничего — у тебя там завышенная самооценка, заниженная, никого это не интересовало. То есть вы очень точно перечисляете всё, чем мы сейчас мучаемся, и говорите, что выйди картошку покопай, землю попаши — как-то всё слетит, и ни неврозов, ни депрессий. Это, в общем, и верно, и остроумно. Но вот, смотрите, с другой стороны. Ну, во-первых, не факт, что не было, а может, просто об этом не говорили. А во-вторых, вот я помню, хорошо вам известный Николай Константинович Гаврюшин как-то сказал, что в деревне человек тоже очень легко может превратиться в придаток коровы, когда у него, он будет с утра до вечера работать, может, и без неврозов, но вот антропос — он не получится у него, он в землю будет смотреть. Вот что вы по этому поводу думаете, где здесь золотая середина, как ее нащупать? Я как раз учился у Николая Константиновича.
Тогда вы меня хорошо понимаете. К сожалению, если бы я хотя бы один раз раньше услышал эту фразу… я понимаю, что это она как раз очень вписывается в него, но я был бы готов к ней. Потому что она просто вот убивает полностью, эта фраза. И действительно, это происходит. И на самом деле, из-за этого я тоже много огорчался. Получается так, что… ну, вот пишешь ты там статьи, книги, работаешь над уровнем, издатели стараются о размере тиража, распространяют. Потом смотришь, а оказывается, что а людям-то это зачастую и не надо. Потому что вот сажают они там свои кабачки, занимаются ими или скотным двором — и какие им там книги? Они в принципе-то не против этого, прекрасно, что есть книги, но они их не читают. Я решить эту ситуацию не смогу.
Прямо вам говорю. Для меня другая трагедия, что вот все-таки сейчас люди — понимаете, они… вот раньше одно. А сейчас они… да, ну сходили они в свой коровник. А потом они все равно куда уткнулись? Вот в эти вот телевизоры, интернеты… Гаджеты, да. И опять, что там они — какие-то высокие вещи изучают, знакомятся, или пустота какая-то. То есть вот в чем беда. Сейчас, если правильно относиться к гаджетам, они просто спасают, на самом деле. Это вот … вот едешь куда-то, не успеваешь — и ты можешь аудиокнигу прослушать. И для меня это просто спасение.
Но многие ли так относятся, понимаете? Или вот как по течению реки, которая течет непонятно куда. То есть здесь можно использовать вот эти блага цивилизации во спасение души. А если не включишь свое соображение, то просто погибнешь. А это разве что-то новое, отче? Ведь всегда это было. Можно было поговорить о чем-то возвышенном, можно о литературе, а можно было потрепаться, семечки полузгать. Это же, в общем, в этом смысле человек не поменялся, наверное. Ну, да, лузгает он семечки у себя на завалинке или сидя перед этим своим ноутбуком, погрузившись в те же пустые беседы в социальных сетях. Но собственно, что вы хотите, чтобы я изменил этот мир?
Мы же и пытаемся как-то вырвать людей, когда проповедуем, и всё это готовим тоже, в тех же социальных сетях выкладываем, в том же интернет-пространстве, то есть мы пытаемся как бы заполнить это. А вот уже люди как там — как они сами. Тут ничего не могу… Отче, а вот еще по поводу прошлого. У вас есть фраза такая в одной из статей: «Хочешь узнать меру испытаний своего времени — сравни с испытанием времен предыдущих». Я тоже очень часто пользуюсь этим приемом, когда говорю… Ну вот не знаю, у меня родители, дай Бог им здоровья, они пережили войну, они пережили голод — детьми еще, но настоящий голод. И поэтому смешно сравнивать. Но с другой стороны, мне кажется иногда, что вот в этом подходе, когда мы говорим, то, что вы прекрасно так резюмировали, это можно использовать только как педагогический прием. Потому что с точки зрения какой-то сутевой, есть те испытания, которые есть. И я, конечно, могу настроиться, думая о родителях моих и о войне… или там я помню, как мы жили, даже в бытовом плане. Но решить мою бытовую ситуацию сегодня мне это никак не помогает, это воспоминание.
Оно меня может немножко эмоционально завести, но проблема… решается проблема сегодняшнего дня. Вот что вы думаете по этому поводу? Ну, думаю, что именно так и получается. Как моя мама вспоминает, что еще при керосиновой лампе занимались. В деревню приехали они — крыши были еще соломенные, потом уже там какая-то пошла цивилизация. Или вот тоже не так давно автобиографию Андерсена, он написал про себя… Он же там в этой каморке родился, бедность была страшнейшая — там комнатка какая-то, выход на чердак, ящик с горохом проросшим. А ему мама говорит, что ты живешь как настоящий граф. А вот мы-то… Потому что ее вообще родители выгоняли на улицу просить милостыню. И она стеснялась просить, просиживала под мостом, и, в общем, в таком вот ритме жила. Ну, выросла трудолюбивой.
И вот Андерсен — он какой-то урок вынес. Но когда мы про это рассказываем, то что наш современник. Он скажет: ну, да, это было, мы их уважаем, любим, но наша жизнь от этого никак не меняется. Тут, видимо, нужны какие-то другие уже уроки, что-то вот такое другое. Если современный человек — он будет думать, что вот человечество — это, действительно, всегда как ты живешь в этом комфорте. И если ты не будешь знать прошлого, то ты можешь оказаться не готовым перед будущим. Потому что очень запросто может всё это прекратиться. Очень запросто. Это сейчас. А в 90-е годы, если вспомнить?
За 20 лет, как 2000-е годы пошли, подзабыли уже, что было в начале 90-х годов. При этом мы же это уже не рассказываем, мы это сами помним, да? А наивно думать, что это не повторится. И ресурсы заканчиваются, нефть, газ, не надо думать, что они бесконечные. И всякие вот экологические проблемы. То есть если ты сейчас привык к комфорту, то в определенный момент ты окажешься не готов к экстренной ситуации, просто не готов. И это так и получается, что где-то что-то там происходит, или кто-то в кого-то стрелять начинает, и все просто не знают, как себя вести, просто в панике разбегаются. Ну да, мы недавно все обсуждали эту ужасную ситуацию в школе… То есть люди оказываются не готовы к ситуации, потому что привыкли просто вот к таком комфортному течению. Ну, я скажу, на самом деле есть много положительного и сейчас, когда… Ну вот сын мой, когда … да и сейчас он ездит, вот эти военно-патриотические сборы, где они постоянно там выезжают в леса, и какие-то у них там соревнования, и они по этой грязи ползают там, и осенью в том числе, решают какие-то задачи. То есть в принципе находятся такие люди, которые работают с молодежью и приучают их к более жестким условиям жизни.
Отче, у меня есть любимый вопрос в этой теме, и на него все время по-разному отвечают. Терпение и смирение как соотносятся друг с другом? На мой взгляд, это напрямую взаимосвязано. Если нет терпения — какое же тут смирение? Хотя кто-то, вот, он не стерпел — ну вот и смирись, признай свою нетерпеливость. То есть тут по-всякому можно. Но все-таки это напрямую взаимосвязано. Если приходится что-то терпеть, то это тебя ведет к смирению. А если ты не научился терпеть… Вот, семья, я вам скажу, это просто вот что-то. Это школа терпения.
Поначалу даже никто и не догадывается. Ну вот мое глубокое убеждение, что, если ты не являешься вот именно христианином, который старается жить по духовной жизни, даже по каким-то строго аскетическим правилам, уж простите за такие… что пугаю, этих слов, строгой аскезы, вот если ты так не живешь, ты просто семью не сможешь сохранить. Потому что, как только рождается ребенок, вот я помню этот момент — всё, всё другое. Уже забыли про самих себя, уже забыли там уделять друг другу внимание. Ну, а семьи-то молодые, им хочется там вместе провести время, порадоваться как-то, поласкать друг друга. А тут вдруг всё, ребенок — и… И привет, и времени нет. И он все время кричит, его надо все время там успокаивать, носить на руках, менять пеленки, кормить. И это такая школа терпения! А из этого и родится смирение. Вот если не произойдет так, если вот только я, вот только для себя, если вот семья для того, чтобы себе угодить, — то нет, всё порушится.
Мне еще один поворот здесь кажется очень важным. Николай Николаевич Лисовой, Царствие ему Небесное, он мне как-то сказал, ну, собственно, в программе, что смирение ведь через «ять» писалось до революции, и это было однокоренное слово со словом «мера». То есть смирение — это знание своей меры. Ну, я понимаю, что это такой вопрос, может быть, лобовой, на который сложно ответить положительно, но все-таки вот насколько вы свою меру знаете? Ее приходится узнавать. Приходится узнавать. Потому что, конечно, когда вот человек еще юный, он учится, то у него такой максимализм и, соответственно, планы, максимальные планы.
Священник Валерий Духанин Господь участвует в нашей жизни, сплетая нить вроде бы естественных событий самым непредсказуемым для нас образом. Знакомый священник, отец Вадим, рассказал, как когда-то, посвятив себя Церкви и делая на этом пути свои первые шаги, он начал заниматься социальным служением. Однажды он пересекся с пожилой женщиной Валентиной Кронидовной. На тот момент ей было 76 лет. Она являлась ветераном войны, имела орден за то, что после бомбежки спасла из-под завалов высокопоставленного чиновника, о чем сохранилась заметка в газете от тех давних лет, где говорилось, что ее наградил сам Сталин. Валентина Кронидовна чем-то болела, отец Вадим предложил ей исповедоваться и причаститься, сказал, что рядом храм, и пытался напомнить: «Вы же ветеран войны, в окопах-то неверующих нет», на что она засмеялась и решительно ответила: «Молодой человек, не морочьте мне голову, никакого Бога нет. Я ветеран войны, прошла войну без каких-либо ранений, пережила голод в Ленинграде… И что вы мне об этом можете рассказать? Мне ничего не надо». Еще она добавила, что ее удивляет, как люди вообще идут причащаться, ведь они вкушают «с одной ложки». Прошло десять лет. Отец Вадим на тот момент он всё еще не был священником поехал со своим другом-священником в военный госпиталь в Измайлово причащать больную. В палате отец Вадим, помимо женщины, которую они причащали, заметил совсем иссохшую старушку и поразился ее худобе. После Таинства, когда они уже спускались к выходу, совершенно случайно в коридорах госпиталя им встретилась женщина, попросившая зайти к ее престарелой родственнице.
Таинство Крещения. Чудо от Бога. Таинство Причащения. Как научиться правильной молитве. По творениям святителя Игнатия Брянчанинова. Оккультизм, суеверия, порча: искушение и преодоление. Изд-е 7-е, испр. Покаяние как исцеление: о таинстве Исповеди. Покаяние и плач о грехах. Кто мы? Кто наш ближний? Вера и магия. Довериться Богу.
Медиатека по Библии
| Иерей Валерий Духанин | Официальный сайт | Об истории Православия на острове Сахалин беседуют священник Валерий Духанин и протоиерей Виктор Горбач, настоятель храма во имя святителя Иннокентия Московского в Южно-Сахалинске. |
| Священник Духанин Валерий Николаевич: биография, в каком храме служит, уроки православия | Левая колонка. Фотография от Иерей Валерий Духанин. |
| Валерий Духанин: «Истинного старца узнают по любви» | Священник Валерий Духанин Священник Валерий Духанин. |
Им помогли
Кризису веры предшествует кризис духовной жизни. А он, как правило, наступает незаметно, не как падение в обрыв, а как постепенный спуск вниз. Мне нравится такой образ: наша испорченная природа — это как эскалатор, который всегда едет вниз. Даже чтобы находиться на одном уровне, надо все время шагать вверх. А если ты говоришь: «немножко постою, передохну», то такой эскалатор утянет тебя куда-то глубоко вниз. То есть мы сами свою душу отпускаем в это стихийное плавание. Молиться уже некогда, о Боге вспоминаем как бы попутно земной суете. И это все неправильно! Потому что ум расплескивается по совершенно пустым вещам. Чем меньше в уме духовного, тем и веры в нас меньше.
Например, в какой-то момент нам вдруг и правда становится неинтересно читать утренние и вечерние молитвы. Мы как бы слишком привыкли к этим текстам, и они не вызывают в нас прежнего вдохновения. К чему это приводит? Одно из двух. Человек либо вообще перестает выполнять молитвенное правило, считая его чем-то лишним и нудным. Либо продолжает читать, но делает это наспех, как можно быстрей, пытаясь как бы отделаться от Бога вычиткой положенных текстов. В обоих случаях ошибка одна — потеря живого предстояния перед Богом Живым. Если бы нам открылось, что Тот, Кто сотворил ангелов и людей, Тот, в Чьих руках судьба всей Вселенной, Кто даровал нам жизнь, Кто воскрешает, спасает, в Ком, собственно, бесконечная жизнь Рая, — и вот, Он здесь же, рядом с нами, видит, слышит и любит нас, и мы молитвой восходим к Нему, — то как бы мы теперь воспринимали молитву? Молитва должна быть именно живым предстоянием перед Богом Живым.
А общение с Господом — это самое светлое и радостное, что только может встретиться на белом свете. Кстати, мы не устаем произносить одни и те же слова, общаясь с ближними, когда эти слова наполняются добрым и теплым чувством. То есть важно, чем наполнены наши слова, что у нас при этом на сердце. И, собственно, наше отношение к Богу выражается в чувствах, наполняющих наши молитвы. Можно, конечно, подходить творчески и к самому правилу: какое-то время читать вместо утренних и вечерних молитв, например, тексты повечерия и утрени, либо акафисты, какие на душу лягут, или выбрать себе псалмы, какие особо понравятся. Или читать Часы — краткие богослужения. Возможны разные вариации, главное, чтобы не оскудевала молитва. Например, человек, оказавшись в беде, усердно молится и ждет, что Бог непременно подаст ему чудо: допустим, вернет любимого человека, который ушел из семьи, или исцелит безнадежно больного. А чуда не происходит.
И начинает казаться, что молиться — это неэффективно. Значит, думает такой человек, можно и совсем не молиться. Вера угасает потому, что человек оказался не готов принять жизненный крест. Он посчитал, что все должно быть именно так, как он выпрашивал в своих молитвах. А то, что иногда надо смириться, принимая некий крест от Бога, — это уже как-то забывается. Гордому трудно быть верующим. Почему вообще так происходит — Бог оставляет человека? Корректно вообще так говорить: «Бог оставил»? Казалось, Бог не помогает.
Преподобный Антоний взмолился: «Господи, где был Ты?
О каждом он говорил что-то доброе, так что все обиды друг на друга прекращались. Для каждого находилось что-то свое, сердечно-теплое. И потому в присутствии отца Кирилла все разделения прекращались. Много священников добрых, но эта наша доброта — человеческая. Много здравомыслящих, способных дать трезвый и взвешенный совет, но и это — во многом жизненный опыт.
У отца Кирилла доброта, любовь, рассудительность были какими-то неземными, Божиими. Еще старцы и духовники И все же отец Кирилл не одинок. Дар любви, просиявший в нем изобильно, сиял и в других лаврских отцах. Его никто не видел унывающим. О нем духовные чада с радостью говорили: «Где отец Виталий, там Пасха». К нему тянулись и студенты духовных школ, и прихожане Лавры.
На протяжении многих лет он ежедневно произносил в лаврских храмах проповеди, ездил в Малинники за святой водой, которую привозил в больших емкостях, и эта вода предлагалась в братском Варваринском корпусе всем желающим. Был случай, когда отца Виталия назначили помощником эконома, и ввиду огромных нагрузок отец Кирилл благословил ему ходить на братский молебен только по понедельникам, средам и пятницам. В первое же утро, когда батюшка готов был с благословения пропустить молебен, ему явился преподобный Сергий и укорил. С тех пор отец Виталий на протяжении десятилетий не пропустил ни одного братского молебна. Кстати, отошел он ко Господу как раз перед братским молебном. Двенадцать мерных ударов колокола оповестили лаврскую братию о почившем собрате, когда все собирались на молебен преподобному Сергию.
Он отличался таким смирением, что, придя в монастырь, отказался от первой части своей фамилии, ее восстановили лишь после его кончины. Его жизнь могла бы стать сюжетом художественного произведения, а в обители он старался держаться незаметно, словно последний монах. Жертвенность ему была присуща с юности. Так, в свои ранние годы, во время немецкой оккупации, он узнал, что сестру его хотят увести вместе со многими другими в Германию, и убедил немцев забрать его вместо сестры. Так и получилось. А когда в конце войны наших пленников освободили, то, как трудившийся на немецкой территории, встречен он был советской властью прохладно, отрабатывал год вместе с другими — восстанавливал порушенный Сталинград.
После этого ушел в обитель преподобного Сергия. Дважды под давлением властей был изгнан из монастыря, но и тогда неуклонно появлялся на лаврских службах. Тихим, смиренным словом утешал он тысячи людей. И еще писал удивительные духовные стихи. Архимандрит Илия Рейзмир Вот архимандрит Илия Рейзмир , верой и правдой служивший в патриарших покоях четырем патриархам. Он совсем молодым приехал в Лавру, чтобы поступать в семинарию.
Еще никому о себе ничего не сказал, а лаврский старец схиархимандрит Михей, увидев его, громко произнес: «Вот идет ученик преподобного Сергия». Николай, так звали отца Илию до монашества, познакомился с благочинным того времени старцем архимандритом Феодоритом Воробьевым. Тот привел его в келью отца Матфея знаменитого регента и предсказал: «Отец Матфей, это наш будущий брат, возьми его к себе на клирос. Помоги ему подготовиться к семинарии». Отец Илия, казалось, исповедовал братию и прихожан Лавры непрестанно. Я сам, пока жил в Сергиевом Посаде, ходил именно к нему на регулярную исповедь.
И одна моя очень серьезная проблема, глодавшая душу на протяжении долгого времени, ушла после искренней исповеди у батюшки Илии и после его строгих, но сердечных слов. Бессребреник, сам в бедной монашеской рясе, не оставляющий себе ни гроша, он руководил дорогими ремонтами патриарших покоев и не раз отдавал приносимые ему пожертвования на нужды людские. Я свидетель тому. Он, и по сей день уважаемый и ценимый Патриархом, не проявляет и тени честолюбия. Смиренный ученик смиренного аввы Сергия, он до конца искренний монах и искренний делатель. Не перечислить всех лаврских старцев и духовников, с которыми Господь сподобил встретиться… Для чего же мы говорим о них?
А вот для чего. Никому и в голову не придет, чтобы такие пастыри жили ежедневными фотосессиями, селфи и пиаром самих себя в социальных сетях, чтобы они отслеживали популярность своих страниц, гонялись за лайками, раскручивали, используя PR-технологии, свои ютуб-каналы и вообще стремились к популяризации своего образа. Никому в голову не придет, чтобы упомянутые пастыри изучали психологические методики, проводили со своими чадами сеансы психоанализа, работали с подсознанием прихожан и занимались чем-либо подобным. Они хранили и хранят какую-то непонятную нам традицию простосердечного и искреннего отречения от мира и последования за Христом. Словно и они вместе с апостолом Петром сказали Господу: «Вот, мы оставили всё и последовали за Тобою» Мф. Они следуют за Христом, не мудрствуя и не мечтая.
И потому не дерзают продолжить фразу Петра: за это следование за Тобой «что же будет нам? Служат Господу лишь потому, что иначе не могут. Он прожил всего 46 лет, но именно он многих отчаявшихся возродил к подлинной жизни. С отцом Борисом я встретился всего один раз, совершенно случайно, когда в академии он подходил к студенческому общежитию под чертогами. Он спросил меня про кого-то из студентов, в какой комнате тот проживает. Меня поразили глаза отца Бориса: тихие, добрые, эти глаза кротко проникали тебя своей чистой, неземной, бескорыстной любовью; глаза, готовые сострадать и поддерживать, каким бы ты сам ни был.
Всего лишь один раз один единственный взгляд, а он во мне на всю жизнь запечатлелся. Как же я жалею, что тогда об отце Борисе почти ничего не знал, не познакомился, не общался. Впоследствии уже много слышал о нем от тех, кто у него окормлялся. Приведу воспоминания одного его чада: «У батюшки Бориса был особый дар проводить исповедь. Я сам в этом убедился, прожив неделю в скиту и каждый день бывая на исповеди у батюшки. Думаю, уже всё, целую тетрадь исписал, а подхожу на исповедь к батюшке — и опять новые грехи открываются.
Хочется скорее освободиться от внутренней грязи, чтобы не утратить душевный покой, приобретенный после стольких страданий. Умел отец Борис заставить кающегося заглянуть вглубь своего сердца. А радость потом, после разрешительной молитвы, была такая, словно заново родился. Мне приходилось общаться в жизни с хорошими психотерапевтами. Но утешение, которое получал от батюшки, было не человеческое, а Божие. По батюшкиным молитвам Сам Господь подавал человеку Свою всесильную помощь.
Действительно, тогда у отца Бориса я почувствовал, что исповедь — это Таинство». Людей с особенно трудными жизненными ситуациями, а точнее тех, кто слишком заунывал, раскис, опустил руки, я часто направляю к отцу В. Собственно, отец В. Почему направляю к отцу В.? Потому что он один из тех редких духовников, у которых на каждого пришедшего есть силы и время. В основном все заняты, все куда-то спешат.
А у отца В. В нем, как и у каждого старца, та же детская радость, простосердечие, естественность и еще необычайная внутренняя активность. Он о себе, для себя — ничего, он весь с тобою. Он, бывало, посмотрит на тебя своим ласково-проницательным взглядом и тут же тихонечко скажет тебе на ушко всё, как есть, — что допустил ты и чего допускать никак не стоило. Скажет так, что вместо обиды в душе вдруг сияет свобода и ты принимаешь важное для всей твоей жизни решение. Он радуется твоим успехам так, как будто это его личные успехи.
И сам радостный тон его голоса вселяет в тебя немалые силы. Конечно, не прозорливость и не чудотворения важны для нас в духовном руководителе. Хотя и это Господь подает ради немощи нашей. Самое главное — трезвый, здравый совет. Неоднократно слово отца В. И даже когда я считал, что он неправ, ибо сила моего рассудка убеждала меня в его неправоте, то время показывало обратное.
Ошибки происходили от непослушания. Если взять внешнюю сторону, то отец В. Несколько операций, онкология и т. Многократно наблюдал я поразительную истину: он вроде больной, но при этом более радостный, чем приходящие к нему здоровые. Они, здоровые, приходят к нему горем убитые, а он, больной, но более радостный, чем они, вдохновляет их к той же духовной радости, которую имеет сам. Как-то приехал к нему мой знакомый Андрей с дочкой.
Приехал на своем дорогом автомобиле. Как всегда у отца В. Всех он угощает. Всем уделяет внимание. Беседа состоялась, но Андрей внутренне немножко огорчился, что вот, ничего особенного, просто какая-то встреча. Собрался ехать назад.
Автомобиль стоял на ручном тормозе, а в виду дороговизны автомобиля этот тормоз представляет собой какую-то электронную кнопку. Андрей нажимает кнопку, а ручной тормоз не убирается — ехать невозможно. И так, и сяк — не получается. Позвонил в автосалон. Опытные специалисты сказали: «Откройте там-то и потяните на себя провода». Открыл, тянул что есть силы — не получается.
Пришлось вызывать из Москвы эвакуатор, а расстояние до обители немалое. Начинался дождь, разыгрывалась непогода. Ждать долго, Андрей направился с дочкой опять к батюшке. Увидев их, отец В. Подожди немного, сейчас». Тут же без лишних слов надел епитрахиль, поручи и скрылся в свою маленькую келейку, где лишь его постель, столик и кругом иконы со святынями.
Какой он там чин совершал? Как молился? Но только Андрей с дочкой пошли к автомобилю, тот завелся, кнопка заработала, как будто ничего и не было. Оставалось только отменить эвакуатор и ехать домой. Православие — не теория, не рассуждения на философские темы. Православие — опыт живого общения с живым Богом.
И на искреннюю молитву бывает отклик. Что же влечет нас к подобным пастырям? Отчего само сердце готово раскрыться, принять их слово, как иссохшая земля принимает долгожданную росу? Задаю себе этот вопрос, и ответ является сам собой. Не гламур ежедневных фотосессий, не американские улыбки в камеру с модным разворотом дорогих ряс или подрясников, а то и галантной светской одежды, не самоуверенные рассуждения в социальных сетях обо всем на свете, не психологические методики и снисходительный взгляд превосходящего тебя по учености человека. Нет, не это.
А что же? Простая, сердечная, внешне безыскусная жизнь, без лишних манер — но вся эта жизнь во Христе, вся как живое Евангелие. И самый пастырь — живой образ живого Христа. И тихое веяние благодати Духа Святого. Эти пастыри поражали и поражают своим образом жизни, и о каждом из них можно написать книгу. Они растворялись в служении, в своем делании, в своей жертве Богу и ближним.
Полнейшее забвение себя, простота и подлинность жизни. И никакого самолюбования или самопиара. Они как дети умалились и потому они больше нас в Царстве Небесном. Да и наша душа разве не ищет подлинного, настоящего? Это она и обретает в тех, о ком мы говорим. Подлинное пастырство Пастырство неизъяснимо, как неизъясним Тот, Кто даровал нам его.
Где не столько человеческое, сколько Божие, там умолкает язык человеческий. Как объяснить тайну воскресения души, преодоления грехов, чистой любви, радости? Православному пастырству трудно дать рациональное истолкование, как трудно объяснить тайну рождения и тайну любви. Так и тайна духовного возрождения и духовной любви, тайна приобщения души к Богу, духовничества, священнослужения — всё это с трудом поддается рассудочному описанию. Где не столько человеческое, сколько Божие, где действует благодать Божия, там умолкает язык человеческий. С внешней стороны как раз всё понятно.
Как говорил мне с улыбкой один старший священник, в пастырстве действует правило трех «а»: алтарь, амвон, аналой. Алтарь — здесь имеется в виду богослужение, потому что оно в алтаре совершается. Но расширительно сюда же включается всякое священнодействие, всякая даже самая маленькая треба на дому, и она незримо подводит душу к алтарю Господню. Амвон — это проповедь, разумеется, с амвона. Но расширительно понимается под этим и всякое публичное слово священника. Аналой — это исповедь, ибо таинство Покаяния вершится у аналоя, на котором лежат Крест и Евангелие.
Но расширительно понимается вообще душепопечение священника, его личная беседа с любым человеком, обратившимся к нему с душевной болью. Внешне так, а внутренне… Внутренне это всецелое последование за Христом, служение до самозабвения — оно и составляет сущность пастырства.
А из глаз матери текли горькие, безутешные слезы. Никогда за всю свою жизнь она еще так не плакала. И никогда раньше не знала, что слезы могут так обжигать лицо. Сколько она молилась до этого, не передать. Не всё в нашей жизни передается словами.
Каждый замечает то, что для него самого естественно. Если же в окружающих тебя людях ты прозреваешь доброе, чистое, ангельское, то, значит, Господь посетил тебя и не лишил Своей благодати. Впрочем, сам я на тот момент прозревал лишь собственную немощь и удивительную доброту, заботливость, сердечность сотрудников реанимации. Одна пожилая врач, подойдя ко мне, с соучастием и состраданием произнесла: «Ты молись про себя. А когда сможешь, так и вслух молись. Молитв, слава Богу, много у нас. Молитва часто лучше всего помогает». И я молился. На сердце стало настолько мирно, спокойно, что я сравнил эти ощущения лишь с пребыванием в алтаре на богослужении. Ангелы наполняют алтарь храма, ангел-хранитель рядом с каждым из нас. Но Божии ангелы присутствуют еще и там, где спасается жизнь, где люди, забыв о себе, заботятся только о том, как помочь таким вот, как я, беспомощным. Почему же мы не замечаем этого в своей обыденной жизни? Они имеют от Бога дар возвращать людей к жизни — и тем самым причастны таинству спасения Пусть никто не осудит меня, но в тот момент реанимация мне представилась подобной священному алтарю, а действия персонала реанимации — священнодействиям служителей храма. Они воссозидают в человеке жизнь, делают по земным меркам невозможное, имеют от Бога особый дар воскрешать и возвращать людей к жизни, тем самым причастны таинству спасения сотворенных Богом людей. Конечно, всё это относится не к вечному спасению души, обретаемому только в храме, а к временному спасению тела.
В РПЦ отказались называть причины запрета в служении иерея Сафронова после панихиды по Навальному
Может быть, какая-то лакуна оставалась, которую предстояло заполнить именно рукоположением, тем, чтобы стать священником о. Валерий — На самом деле именно так. Это сейчас уже сравнивая два периода жизни можно сказать, что в тот период жизни, даже когда ты максимально выкладываешься, проповедуешь, выступаешь, все равно внутри остается какой-то огромный сектор жизни, часть твоего сердца, которая не заполнена, чего-то не хватает. Вроде бы исповедуешься, причащаешься, при этом все равно до конца не реализуешь то, к чему ты от Бога предназначен. Тут же сталкивается страх с этим: что сейчас займешься не тем, если примешь священный сан. А почему так? Потому что ты еще сам и не знаешь на самом деле, что это такое будет. Был еще один предрассудок, наверное, потому что мне казалось, что священником должен становиться человек, который прошел хорошее духовное руководство, он был в послушании у какого-то хорошего духовника и поэтому, имея непосредственный опыт духовничества, он может сам быть хорошим духовником для других, а у меня то так, то сяк было, всякие ошибки, преткновения.
На начальном этапе доверие совсем не тем лицам, которые были тоже мистически увлеченные где-то. А по сути, это были люди в прелести, в обольщении. И когда ты путаешься поначалу — потом все это оставляет определенный отпечаток и думаешь, что он будет тебе мешать, хотя на самом деле получилось наоборот: когда ты становишься священником и, имея тот отрицательный опыт, ты видишь, что начинаешь понимать людей, они все идут с ошибками и ни у кого нет гладкого пути. И ты видишь, что нет идеального христианина, но каждый, кто приходит, слава Богу, он идет, хоть претыкаясь, но идет и в очах Божиих он драгоценен. Вспоминаешь свой собственный путь и начинаешь уже ценить этого человека, потому что у него тоже свой путь, по которому его ведет Господь. То есть, говорю, что были разные страхи и предрассудки, но при этом все равно внутренний зов оставался, а где-то было даже и огорчение, что этого может быть, нет, но я старался не рассуждать особо на эти темы. Какая-то часть сердца оставалась не заполненной.
Когда не диакон, а именно рукоположен во священники — вот здесь уже ощутилась эта полнота и цельность: полнота, как наполненность твоей души тем, чем и должен был наполнить. И цельность в том смысле, что ты уже не разделяешься, то есть — да, я перестал на радио «Радонеж» бегать с микрофоном за всеми и записывать. Дали возможность вообще проповедовать на радио, то есть, ты не исчез из медиа пространства, но остался и появился там уже в новом качестве. То есть, Господь тебя ведет, дает тебе то, что именно для тебя более естественно. Потому что есть прекрасные журналисты, которые именно на своем месте, они исполняют дело Божие, вот как вы сегодня и всегда исполняете К. Мацан Отец Валерий, у нас с вами была, по-моему, такая частная беседа, и вы сказали, что после рукоположения, когда вы уже стали священником, стали исповедовать людей и люди к вам стали обращаться с вопросами именно как к пастырю, вас в каком-то смысле удивило, что иногда внутренние ответы приходят как бы не от вас, как будто Бог дает вам ответ, который можно человеку сейчас дать. Возникает такое чувство, как я это тогда услышал, что священник, он не один, Господь не поручил ему служение и оставил при этом на произвол судьбы, Господь рядом все время с этим священником, его ведет.
Я эту мысль вашу, как я ее воспринял, нередко в беседах со священниками пересказываю, возвращаюсь, что такой опыт. И нередко получаю реакцию, видимо, на мой пересказ, что это очень опасно. Очень опасно считать сейчас себя здесь священнику неким проводником слова Божьего, что мне пришла мысль: это от Бога, я сейчас человеку ее скажу. Вы с этой опасностью сталкиваетесь? Валерий — Священник, он всегда проводник Божьей благодати, но не за счет своих личных качеств, своего достоинства, а за счет самого священного сана. И даже я знаю некоторых близких священников, которые тоже давали совет людям, а потом те неожиданно приходили и говорили: батюшка, мы вас благодарим. А эти священники уже и не помнят, что они там им говорили.
То есть, это тоже помимо нас как-то совершается. Другое дело, что если мы специально на себе внимание сосредотачиваем и говорим: я — это проводник Божиих откровений, то понятно, что здесь уже самообольщение полностью процвело. Мы же говорим в простоте, в искренней беседе, мы не выстраиваем ее в какое-то мировоззрение, в схему. Даже более того: поначалу Господь специально показывает тебе твою недостаточность. Допустим, я, когда только-только рукоположился и исповедь, а тут идет человек, который говорит: я жену свою оставил, живу уже с другой, это точно мое, я уверен в этом. А ты не знаешь, что ему сказать, это первая исповедь. Или представьте, кто-то приходит к тебе и признается в уголовном преступлении К.
Лаврентьева — Это очень сложно о. Валерий — Причем в таком уголовном преступлении, где другой человек лишился жизни, понимаете? А ты только рукоположился, это вторая или третья исповедь. И тут твоя личная недостаточность очень быстро проявляется, ты не знаешь, что сказать. Чтобы тут шло какое-то откровение свыше... Ты понимаешь, что ничего себе — свыше К. Лаврентьева — А правда, что делать в такой ситуации, порекомендовать человеку обратиться в соответствующие инстанции с чистосердечным признанием?
Валерий — Видимо, ситуации разные: если он сейчас это совершил и совесть у него болит, то, конечно надо, видимо, рекомендовать, чтобы он пошел и открыто признался, потому что это у него будет настоящим исповеданием. Как в древней церкви: в страшных грехах исповедовались открыто, каялись. И через это они становились опять чадами церкви, так и в этом случае, наверное, нужно бы. Но бывают ситуации разные, где человек отчасти невольно стал причиной. И он настолько кается, сколько времени уже прошло, что гнать его куда-то в полицию, и те скажут ему: что ты к нам пришел, через двадцать лет, нам не до тебя уже. Тут уже сама сила покаяния, человек становится выше каких-то внешних рамок. Рекомендуешь молитвенные правила, чтобы понес отчасти, но он и сам раскаивается во всем, тут уже очевидно.
Но повторю, что особенно поначалу такое есть. Мы говорим о том, что мы не одни, потому что действительно Господь в каждом таинстве присутствует. Но так, чтобы ты был раздатчиком каких-то верных советов на все случаи жизни — это, наверное, все-таки не так, что к тебе приходят, что ни спросят, ты на все ответишь К. Лаврентьева -Отец Валерий, мне очень хочется задать вам вопрос, который обычно задает Костя на наших эфирах: вы образованный человек, закончили семинарию, академию, тут вы рукополагаетесь, и, наверное, может быть, в каких-то своих представлениях или тайных мечтах ждете, что люди будут спрашивать у вас какие-то содержательные умные вопросы. А люди, мы же слабы и немощны, приходят в основном с какими-то бытовыми вопросами и хорошо, если бытовыми — приходят очень часто с суеверными. Костя любит цитировать про то, как одна бабушка пришла к священнику и говорит: слушайте, у меня голова болит, можно мне ладан пожевать? Это наш любимый пример таких церковных суеверий, а ведь их действительно много.
Возникала ли такая проблема, может быть, ее вообще не было? Валерий — Возникала, и это сразу стало очевидно, что никакие богословские истины, никакие тайны православного богословия людей не интересуют особо К. Мацан — Как минимум, никогда не сравнятся по степени интереса с какими-то очень практическими приземленными вещами о. Валерий — С другой стороны, больше несколько иная проблема: не то, что они задают какие-то полусуеверные вопросы. А человек подходит, начинает спрашивать и тут же сам говорит, говорит, говорит и может говорить полчаса. Люди зачастую даже не то, что подходят с вопросами, а идут, чтобы выгрузить на тебя какие-то свои наболевшие проблемы, просто высказаться. И это для меня, честно говоря, становилось реальной проблемой, потому что люди подходят и говорят, говорят, говорят.
Зачастую даже ответа так не ждут, сколько тебя нагружают своими словами. К сожалению, это присутствует очень сильно К. Мацан — Вспоминается история про женщину, которая на исповеди три часа каялась в многословии о. Валерий — Честно говоря, в какой-то момент понимаешь, что нужно где-то прерывать, искать способы, чтобы эти беседы закруглять.
Так вышло, что выписывали его как раз в день дежурства нашей медсестры. Отдавая малыша родителям, она сказала: — Вы знаете, я крестила его с именем Сережа. Вам надо пойти с ним к батюшке, чтобы он дополнил чин Крещения, довершил, что я сама не могла исполнить.
Папа сразу возмутился: — Мы хотели другое имя, я сам Сергей. Зато мама сияла от радости, она ведь знала, что ребенок едва был спасен: — Мы вам бесконечно благодарны, и мы согласны, конечно. Имя Сережа — прекрасное имя. Мы обязательно пойдем к батюшке. Их дальнейшую судьбу мы, к сожалению, не знаем. Это было время, когда Церковь еще не пользовалась особой свободой. Крещение медсестрой ребенка могло быть жестко наказано.
Но в данном случае все как-то само собой обходилось. Видимо, молитвы духовников имели силу, и Господь покрывал Своих тружениц. Врачи знали, что медсестры крестят, и не препятствовали тому. Более того, со временем врачи стали между собой поговаривать, что Крещение как будто повышает выживаемость младенцев. Иной раз они сами приглашали медсестру или санитарку, чтобы те совершили святой водой положенные действия. Наша медсестра говорит, что все реанимируемые младенцы после крещения и правда сразу оживали, набирались сил. Бывало, что спустя время кто-то из них все-таки умирал, но не в этот священный момент.
Может, это было знамением ради врачей, они невольно начинали верить в невидимую силу таинства. Наглядно происходившие исцеления служили свидетельством спасительной силы Крещения. Конечно, мы рассуждаем по-человечески. И смысл Крещения не в том, чтобы исцелилось тело, а чтобы душа ребенка приобщилась благодати Спасителя. Если вдруг ребенок отойдет в иной мир, он уже перейдет как благословенное чадо Христово. А однажды случилось вот что. Рядом, помимо родильного отделения, находилось еще отделение гинекологии.
И вот оттуда поступил малыш. На позднем сроке случился выкидыш. Беда в том, что он не особенно-то был нужен маме, аборты же на поздних сроках не делают. И вот малыш, покинув лоно не очень любившей его мамы, ударился о кафель. Сбежались врачи. Что делать? Они решили не церемониться и положили малыша на холодный подоконник: «Все равно не жилец», — полагали они.
Мама же рассталась с ним как с ненужным ей лишним бременем. Но малыш не спешил умирать.
Сокровенный дар. Восхождение к Богу по учению святителя Игнатия Брянчанинова.
Православие и мир кино. Сокровенный мир Православия: современный человек на пути к Богу. Совет РПЦ, 2006. Путь исцеления души: Таинство покаяния.
Чудо Венчания, или Таинство Божественной Любви. Дар исцеления: Таинство Соборования. Совет РПЦ, 2007. Во что мы веруем?
Совет РПЦ, 2008. Дары Святого Причащения: что нужно знать о таинстве Евхаристии. Что такое порча и может ли она приставать к христианину. Огради нас, Господи, от суеверий, оккультизма, порчи.
Просим ваших сердечных молитв о здравии батюшки! Несмотря на тяжелое состояние, отец Валерий продолжает служить литургии и за каждой проскомидией поминает всех проявивших неравнодушие к его судьбе. Желаем вам всесильной помощи Божией в вашей жизни и спасения во Христе! Новое интервью с о.
ИЕРЕЙ ВАЛЕРИЙ ДУХАНИН. ЛИЦА ЦЕРКВИ
Желаем вам всесильной помощи Божией в вашей жизни и спасения во Христе! Новое интервью с о. Валерием, которое также содержит новости о здоровье батюшки можно посмотреть здесь.
Затем проректор по учебной работе иерей Алексий Колыванов представил гостя мероприятия. Справка: Иерей Валерий Духанин род. Родился 28 мая 1976 года в Оренбурге в семье служащих. Окончил Московские духовные семинарию и академию. С 2003 года — проректор по учебной работе Николо-Угрешской семинарии, преподавал патрологию, апологетику и византологию.
Аналой — это исповедь, ибо таинство Покаяния вершится у аналоя, на котором лежат Крест и Евангелие. Но расширительно понимается вообще душепопечение священника, его личная беседа с любым человеком, обратившимся к нему с душевной болью. Внешне так, а внутренне… Внутренне это всецелое последование за Христом, служение до самозабвения — оно и составляет сущность пастырства. Вот, например, она такая. От алтаря храма на земле восшел к Алтарю Небесному. Эти пастыри оказались верны Церкви до конца, отдались всецело служению. А вот что сам архимандрит Тихон Агриков говорил о пастырстве, когда преподавал пастырское богословие в Московской духовной академии: «Пастырь Церкви Христовой должен пламенеть любовью к людям и любовью к горнему миру; пастырю нужно любить, что дышать воздухом. И любить, не делая различия, без расчета, без выбора. Любить и радовать всех, именно РАДОВАТЬ — это есть постоянное и тихое торжество истинной пастырской любви, ибо пастырь без любви что цветок без цвета, утро без зари, день без сияющего солнца или, как по апостолу, потухшая звезда, блуждающая во мраке ночи Иуд. Жертвенные пастыри — они и сейчас есть. Они всегда есть, потому что Церковь с нами всегда. Самое же худшее в пастыре — безжертвенность. Службы его превращаются либо в нудную отработку времени, либо в демонстрацию своего мнимого величия, в подчеркивание своего высокого положения, постоянное напоминание другим о субординации, об их непослушании и т. В общем, это оборачивается сплошными нервотрепками. Паства быстро распознает, любит ли пастырь молиться. Является ли молитва для него формальностью, требоисполнением ради денег, или же пастырь рад помолиться за тебя, искренне хочет твоего спасения. Когда я сам стал священником, то заметил удивительную истину. Если торопиться в исполнении какой-либо требы, чтобы выполнять ее поскорей, лишь бы пораньше уйти, лишь бы отделаться, то внутри наступает сбой. Всякое служение начинает тебя утомлять, тяготить. Если же еще допустить небрежение, то душа превращается в какой-то ад самых тягостных чувств. А вот когда ты отдашься молитве полностью, когда каждое моление по просьбе других воспринимаешь как радостную встречу с Господом, то это питает и внутренне обогащает тебя. Молитва за других становится и твоим личным общением с Господом. И так весь день может пройти в радостном служении Богу, Который весь есть Любовь. Вот он и Рай. Не раз в храм приходил я морально истощенным, без каких-либо сил. Не было даже сил с кем-либо переговорить, настолько нервная система была издергана, измотана. Но вот в алтаре ты становишься перед святым Престолом, от самого сердца стараешься вникать в молитвы и песнопения. И через небольшое время усталость покидает душу, становится радостно, свободно, легко. В сердце появляется какой-то простор, и хочется этой радостью делиться с другими. Видя старцев и духовников, я пришел к выводу, что подлинные пастыри говорят больше к Богу, чем к людям. Произносимое ими слово — к Богу в молитве, а потому и земное слово, обращенное к людям, становится иным, несет на себе отсвет Неба. Вспоминаю своего первого духовника. Он и ныне здравствует и служит Господу в далеком городе Оренбурге. Разделенные полутора тысячей километров, мы не имеем возможности видеться часто. Отец А. Но люди тянутся именно к нему. К нему на исповедь непременно очередь. Когда я подходил к нему на исповедь, душа раскрывалась сама и не было такой тайны, которой не хотелось бы ему раскрыть. Он мог просто сказать: «Возложи всё упование на Господа. Господь Сам всё управит». Казалось бы, эти слова произносят тысячи других людей. Но он говорил так, как не скажет другой. С таким чистым доверием Богу, с таким сердечным теплом, что и у тебя на душе теплело. Что есть произнесенное слово? Оно — выражение нашего сердца. Оттенки слова несут на себе отблески души — с кем же пребывает она в сокровенных тайниках своих, кому посвятила себя. У страстного человека и речь страстная. Кто же стяжал благодать Духа Святого, у того и речь несет на себе печать Неба. Бывает, слов много и вроде бы правильных, но все они наполнены такими страстями, что исчезает смысл произнесенного. Слова опустошаются из-за наших страстей, из-за того, что на словах одно, а в жизни другое. Такие слова становятся бессмысленным звуком. А бывает, одно произнесенное слово преображает всю твою жизнь, воскрешает, дает смысл всему твоему бытию. И этих воскрешенных людей, отрезвленных, спасенных, например после одного слова отца Кирилла, я не раз видел. Пусть сами они так и не стали святыми, но слово батюшки провело в их жизни какую-то новую черту, отделило от ветхого образа жизни. И слово отца Кирилла, и отца В. Потому что в таких духовниках, как отец Кирилл, не чувствовалось ни зависти, ни корысти, ни тщеславия, никакой фальши или тончайшего лукавства, в общем, всего того, что бесконечно копошится в наших душах. В нас слишком кричат наши страсти. И потому голос нашего слова слаб. Итак, пастырство — не обязательно многоречие. Пастырство — это слово, наполненное Духом, а Дух животворит, преображает, соделывает духовным тех, кто принял слово. Подлинное пастырство — принятие пришедшего человека как посланного от Бога, молитва о нем как о себе. Мы и о себе-то теплохладно молимся. Подлинное пастырство — пробудившаяся душа и потому способная пробуждать других. Звуки Рая, услышанные душой пастыря в непосредственном живом опыте, доносятся через него и до его паствы. Простые слова на исповеди духовника способны воскресить и самого отчаявшегося. Конечно, каждый личный опыт носит печать субъективности. Но и личный опыт для каждого из нас имеет огромное значение. По моему наблюдению, те удивительные пастыри, духовники и старцы, с которыми Господь сподобил меня соприкоснуться, старались держаться в тени, остерегались вторгаться самонадеянно в чью-то жизнь, их самозабвение поражало. Они служили Богу, Церкви, людям, забыв о себе. Им бы и в голову не пришло свести смысл своей жизни к постоянным ток-шоу, как мы уже сказали, к ежедневным селфи, раскручиванию своего образа в социальных сетях, подсчитыванию лайков и болезненной реакции на комментарии. Те же, которые думают о себе, те себе и служат: создают образ, имидж и еще, продвигая вперед себя, пытаются оказывать мощное психологическое воздействие на других. Утрата пастырства «Порази пастыря, и рассеются овцы» Зах. Отвлеки пастыря от главного дела жизни — и ты погубишь его служение. Займи его профессиональным спортом, выступлениями на рок-площадках, привлеки к маркетингу, PR-технологиям, к изучению трендов и хайпов — и на пастырство у него просто не останется времени. Изменится и сам дух его. Почувствовав вкус популярности, встречая восторженные похвалы своему имиджу, он испытает серьезное искушение — сладостно-довольное чувство нашепчет ему, что теперь он — «звезда». Он не заметит, что падающие звезды всегда ярко горят, завораживают взор собравшейся публики, а потом остается лишь едкий дым. В силу своей духовной незрелости, он ловко встроится в ряд модных «крутых парней» — с понятным миру сленгом, с образом жизни по правилам мира сего. Неотмирность уйдет, а образ мира сего в нем запечатлеется. И вот он уже весь там, в пучине модных увлечений, сердце его в социальных сетях, в раскрутке самого себя, в наращивании популярности своего образа, в зарабатывании лайков. А богослужение его уже тяготит, он выше чьих-то страданий, сердечная боль редко посещает его. Я близко общался с теми, кто вступил на эту стезю. С кем-то не был лично знаком, но наблюдал их деятельность. Я долго восхищался ими, потому что не мог не признать, как мне казалось, эффекта их дел: их уважали рокеры и блогеры, они профессионально владели психологией, они были уверены в себе. Яркость созданного ими образа блистала самой искусной иллюминацией. Созданные ими самими блоги привлекали независимостью взгляда на вещи, они не чурались бичевать чужие пороки и смело говорить о несовершенствах нашей церковной среды. Кто-то из них преуспел в бизнесе, причем ради самого благого дела — строительства храмов и огромных церковных комплексов. Себя рядом с ними я осознавал маленьким лилипутом по сравнению с гигантами, нашедшими с миром сим понятный язык и общие дела, через что, как я думал, они очевидно свидетельствовали о силе Православия. Прошли годы, даже десятилетия, и я вдруг с удивлением обнаружил, что они уже не священнослужители. В прямом смысле этого слова. Кого-то лишили священного сана, кого-то отправили в запрет. Кто-то, будучи успешным блогером, оставив священнослужение, увлекся профессиональной психологией. К сожалению, это не вымысел. Сначала священник становится «киберпопом», активно выступает в медиапространстве, завоевывает интернет-публику и вызывает всеобщее удивление. Затем наступают неизбежные искушения. После происходит невероятное: священник отказывается от сана и идет учиться на психолога. История реальна, но кроме огорчений она ничего не приносит.
Она рассказывала взрослым, но ее особо не слушал никто. И вот эта девочка — она прожила очень долгую жизнь, вплоть до 90-х годов, когда уже монастырь был возрожден. И она рассказала про это пение, как она слышала ангельское пение на могиле преподобного Пимена Угрешского. И были обретены его мощи, и благодатную помощь люди получали. И потом как раз воздвигнут храм рядом с местом захоронения преподобного Пимена. Да, то есть, когда она рассказала эту историю, то она уже преставилась. Наталья Смирнова: У вас какой-то здесь особенный колокольный звон, батюшка. Отец Валерий: Ну, особенный — Николо-Угрешский. Наталья Смирнова: Это да, это точно. В другом храме как-то по-другому они поют. Отец Валерий: Да, по-другому. Я не знаю, за счет чего это, но здесь вот так. Наталья Смирнова: Сейчас, во время лечения, батюшка вынужден реже здесь появляться. Когда позволяет здоровье, принимает участие на службе как клирик Николо-Угрешской семинарии. Ваня Отец Валерий: Сынок, здравствуй. Иван Духанин: Благослови. Ну, как ты тут без меня? Иван Духанин: Ну, нормально. Мама уехала только что. Отец Валерий: Готовишься к экзаменам? Иван Духанин: Да, послезавтра будет уже. Отец Валерий: О, здорово. Вот Бимка встречает нас. Наталья Смирнова: Сын Ваня пока временно в семье за старшего. Младшие сестренки с мамой на несколько дней уехали на море. Наталья Смирнова: Скучно было без папы-то? Иван Духанин: Ну, да. Наталья Смирнова: Тем более, мама уехала. Иван Духанин: Мама уехала, вообще тут одни с Бимкой только. Наталья Смирнова: Мама надолго с девочками? Иван Духанин: Мама на сколько? На 12 дней. Отец Валерий: На 12 дней где-то они. Путевка такая. В Туапсе, да? Иван Духанин: Ты лучше знаешь. Отец Валерий: В общем, на Черное море, где-то там. Они сегодня уже приехали туда как раз, доехали благополучно. Ну, ты уже будешь помогать по квартире. Иван Духанин: Убирать, там, готовить. Наталья Смирнова: Себе вот картошку пожарил. Отец Валерий: Да, да. Да вот так он умеет делать все, что нужно. Не всегда, правда, хочет, но уже умеет. Наталья Смирнова: На носу у девятиклассника Вани экзамены, сначала школьные, потом в колледже. Он хочет поступить в Свято-Дмитриевское медицинское училище, помогать людям, как папа. Ты хочешь быть врачом, да? Иван Духанин: Если быть конкретнее, то спортивным реабилитологом, потому что нравится спорт, там, футбол, все такое. Отец Валерий: Ему нравится спорт, и нравится реабилитировать тех, кто пострадал после спорта. Наталья Смирнова: Вы как раз к ним относитесь. Я сейчас как лечусь в лечебно-реабилитационном центре, вот тоже подпадаю. Он уже один раз мне укол поставил. Наталья Смирнова: Аренду этой скромной квартиры семье батюшки оплачивает гимназия. Несмотря на частые переезды, самая первая Ванина игрушка всегда с собой. Отец Валерий: Вот этот вот мишка — вот мы его Ване подарили, когда он был новорожденный еще, и клали его с ним в постельку. Вот он его обнимал, с ним спал вместе, и вот так вот он сохранился, такая игрушка детская. Наталья Смирнова: Реликвия уже практически. Отец Валерий: Да, такое вот напутствие ему, чтобы для своих детей уже сохранил. Наталья Смирнова: Острое сознание семьи как чего-то самого близкого и дорогого еще яснее пришло там, в реанимации, на пороге между жизнью и вечностью. Отец Валерий: Ну, много, что пришло. Во-первых, стало понятно, что нужно было, конечно, больше внимания уделять детям, семье. Потому что до этого все время какая-то спешка, суета, и в этой вот суете, в работе, в постоянном каком-то заработке семья отступала на второй план, и такого душевного общения не хватало. Ну, если ты все время спешишь куда-то, то и такой возможности помолиться в итоге не остается. То есть сам себя загоняешь, загоняешь, а ради чего — непонятно. И вот это все сразу как-то обнаружилось, то, что это была глупая совершенно спешка.