Его чудом спасли местные врачи. Дело было так. Дело экс-чиновника Читы направили в суд – он набрал взяток на полмиллиона рублей. Дело врачей (Дело врачей-отравителей, в материалах следствия Дело о сионистском заговоре в МГБ) — уголовное дело против группы видных советских врачей, обвиняемых в заговоре и убийстве ряда советских лидеров. Его чудом спасли местные врачи. Дело было так. Главные новости и события дня в России и мире, в обществе и государстве, в политике и деньгах. Эксклюзивы о жизни звезд и фото светской хроники. Ответы на вопросы на сайте Экспресс газеты.
«Дела врачей»: взгляд сотрудника СК
На врача московской поликлиники, насмехавшегося над ребенком, в ходе СВО потерявшим отца, возбудили уголовное дело, сообщает агентство Регнум. Его чудом спасли местные врачи. Дело было так. Пока в Москве обсуждают дело замминистра обороны Иванова, русские военные устроили Украине "судную ночь" и взломали "серьёзный бункер". ПРИНУДИТЕЛЬНАЯ ВАКЦИНАЦИЯ Редько Александр Алексеевич доктор медицинских наук, профессор отличник здравоохранения председатель.
Доктор, такое дело...
Глава СК взял на контроль дело врачей, удалившей роженице органы в Кемерове. Крупнейший сайт отзывов о врачах и клиниках России. Смотрите видео онлайн «Доктор, такое дело I Автор стихотворения: Ах Астахова» на канале «Лучшие упражнения для памяти» в хорошем качестве и бесплатно, опубликованное 22 декабря 2023 года в 23:59, длительностью 00:01:40, на видеохостинге RUTUBE. В Нижнем Новгороде суд арестовал на два месяца врача по делу о махинациях, которые могли стоить пациентам жизни.
Крутая история: «Дело врача»
Новости дня от , интервью, репортажи, фото и видео, новости Москвы и регионов России, новости экономики, погода. Суд приговорил журналиста Ивана Сафронова к 22 годам колонии строгого режима по делу о госизмене. Вечерние новости (с субтитрами). "Нэцке". нино качарава 64 03.07.2020. Доктор такое дело Нерва тугая нить Перетянуло тело Чувства не объяснить Близкого к катастрофе Кто-то украл весну Доктор, вколи мне морфий Я не могу уснуть Что происходит в мире? Здоровье - 23 июня 2023 - Новости Тюмени -
Дело доктора Блюма: новые подробности, факты, мнения
По его итогам фонд «Не напрасно» подготовит руководство по эффективному общению и взаимодействию — отмечается, что на данный момент на русском языке таких гайдов для пациентов нет.
Поскольку в данный момент складывается четкое впечатление, что уважаемый дохтур ноук и проФФесор является обыкновенным мошенником. Можно поддержать репостами, потому что вопрос и в самом деле весьма интересный.
Акиньшина публично не приводила никаких доказательств вины Буяновой, кроме своих утверждений. Адвокат обвиняемой отмечал, что это могло стать одним из оснований, по которым прокуратура изначально не поддержала ходатайство следствия об отправке врача в СИЗО. Также защитник настаивал на незаконности увольнения врача с работы. По новому обвинению Буяновой грозит до 10 лет лишения свободы.
В частности, "Осторожно, новости" пишут , что меру пресечения ужесточили из-за того, что Буянова якобы без предупреждения сменила место жительства и уехала в другой регион, а также уклонялась от явки для ознакомления с материалами дела. Уголовное дело в отношении врача было возбуждено в конце зимы, поводом стала жалоба москвички Анастасии Акиньшиной, которая обвинила врача в высказываниях на тему СВО. Женщина утверждала, что была с сыном на приеме у педиатра и что врач якобы заявила ее сыну оскорбительные вещи про его отца, погибшего на СВО. Буянова отрицала обвинения и заявляла, что ничего подобного не говорила.
Свежие статьи
- Свежие новости
- В Балашихе стоматологи спасли мальчика, который едва не умер из-за леденца
- Наших детей лечат врачи-небратья: Воины ZOV не простят
- Спецкор "Блокнота Краснодара" Настя Весна показала достопримечательности улицы Красной
"Доктор 24": врач рассказал, как образуются камни в желчном пузыре
Мать мальчика требует увольнения главного врача, который пытался замять произошедшее. Суд избрал ей меру пресечения в виде запрета определённых действий, женщину освободили из-под стражи в зале суда. Сколько среди нас скрытых врагов? Журналист "Первого русского" Альгис Микульскис прокомментировал этот инцидент. Он посетил столичную поликлинику, где всё это произошло, но там с ним разговаривать не стали и перенаправили в другую, однако и там корреспондента проигнорировали, сославшись на занятость начальства. Этот заговор молчания вполне объясним, наверное, какой-то корпоративной солидарностью. Необъяснимо другое.
А каким образом в нашей воюющей стране оказалось такое количество скрытых врагов? Журналист "Первого русского" Альгис Микульскис.
Сайт использует IP адреса, cookie и данные геолокации Пользователей сайта, условия использования содержатся в Политике по защите персональных данных Любое использование материалов допускается только при соблюдении правил перепечатки и при наличии гиперссылки на vedomosti. На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети «Интернет», находящихся на территории Российской Федерации.
Сущевский вал 31, с. Редакция оставляет за собой право удалить их с сайта или отредактировать, если указанные сообщения и комментарии являются злоупотреблением свободой массовой информации или нарушением иных требований закона.
Руслан Хальфин: Более, менее. Я не знаю, бывал ли кто-то из вас в тех местах, где находятся наказанные.
Я там работал достаточно долгое время. Это ужасно, потому что это касается врачей. И вопрос, о котором вы сейчас сказали: будет ли он рисковать в следующий раз или его коллега? Вот о чем мы должны говорить. Они и не рискуют. Абсолютно правильно вы говорите, хирурги не пойдут на ампутацию второй конечности, они будут осторожничать, они будут бояться. Одно дело, когда он нагрубил кому-то в связи с тем, что заполнял документы. За это, я думаю, никого садить не будут.
А вот за то, о чем мы сейчас говорим, врачебная ошибка… Павел Андреевич абсолютно прав, нет такого термина, неправильный перевод. И быть не может. Есть преступная деятельность? Ну все, отправляйте его. Есть халатность? Административное наказание. Что еще? Врач идет заведомо на сложное, труднорешаемое, не понятное ему самому какое-то деяние, поступок, операционные действия.
Сколько раз мы встречали: обыкновенная лапароскопия, но что-то случится. Лапаротомия — тут вообще они иногда встречаются с тем, что даже и не ожидали увидеть. Это не ошибка. Юрий Алексеев: А как в таком случае разбирать эти ситуации? И кто их должен разбирать? Руслан Хальфин: Разбирать нужно… Юрий Алексеев: Ведь бывают случаи, когда медики виноваты, где-то недосмотрели. Руслан Хальфин: Бывают, бывают. Павел Воробьев: Есть профессиональное сообщество.
Антон Беляков: Абсолютно. Руслан Хальфин: Есть нормальная практика, в том числе и за рубежом, в страховании профессиональной ответственности врачей, именно профессиональной ответственности врачей. Он работает, этот доктор, и дай бог ему здоровья. Он не думает о том, что он сделает. Он думает о том, что он должен сделать. Юрий Алексеев: То есть за его ошибки будет расплачиваться страховая компания? И выплаты будут очень солидными? Руслан Хальфин: Будет расплачиваться страховая компания.
Будут и с ним разбираться, и с той организацией, где он работает. Но он не боится работать. Мы же подвергаем очень серьезному потрясению медицинское сообщество. Я вам это говорю как председатель Общества руководителей здравоохранения. Врачи боятся! Ладно они боятся так называемых взяток в виде конфет и бутылки чего-то. Юрий Алексеев: Не все боятся. Руслан Хальфин: Ну, не все.
И слава богу, что не боятся. А если они будут бояться оперировать, работать, рисковать, исследовать, изучать… Медицина — это наукоемкий предмет, все время что-то новое, непонятное. Это надо понимать. Юрий Алексеев: Ну, справедливости ради, некоторые хирурги и анестезиологи перед операцией не боятся называть суммы, сколько их услуги стоят. Такое тоже бывает. Павел Андреевич, вот мы заговорили об опыте иностранном — страхование профессиональной ответственности. А насколько эта методика практикуется у нас? Потому что я знаю, что сейчас некоторые доктора и некоторые медицинские учреждения приглядываются к подобного рода страховкам.
Павел Воробьев: Ни на сколько. На ноль. У нас этого не существует. Юрий Алексеев: И что мешает в таком случае? А у нас нет законодательства… Антон Беляков: Законодательство мешает. Павел Воробьев: Для начала — нет законодательства. Андрей Хромов: А позвольте возразить? Смотрите, первое… Юрий Алексеев: Давайте по порядку — вы, а потом вы.
Павел Воробьев: Подождите. Значит, первое. У нас лечит больного кто? Юрий Алексеев: Организация. Павел Воробьев: Организация. Юрий Алексеев: В лице врача. Павел Воробьев: Нет, не в лице врача. Руслан Хальфин: Он никакого отношения не имеет.
Павел Воробьев: Он не имеет отношения к лечению. Юрий Алексеев: Но если совершит ошибку, то он окажется крайним? Павел Воробьев: Да. А вообще-то, главный врач у нас за все отвечает. Ну, такое законодательство. У нас нет определения «врач», нет определения «медицинская сестра», просто не существует. Есть понятие «лечащий врач», который назначается приказом главного врача. Вы много знаете лечащих врачей, назначенных приказом главного врача?
Я не слышал. Полина Габай: Нормы такой нет. Павел Воробьев: В законе прямо написано, прямо написано об этом. Полина Габай: Не написано. Павел Воробьев: Поэтому вообще непонятно, кому мы предъявляем претензии. Кроме того, вот то, о чем была речь — 15 минут, еще какие-то ограничения, которые исходят из Минздрава. Никогда в жизни таких ограничений не было. Никогда врача не ограничивали во времени, которое он должен потратить на больного.
На одного он может потратить и две минуты, просто от двери диагноз, что называется. Руслан Хальфин: Норматив, не более того. Павел Воробьев: Норматив — это другое. Юрий Алексеев: А что такое «норматив»? Главврач правильно требует: «Дружок, ты что-то долго с ними сидел, у тебя там очередь пациентов»? Павел Воробьев: Нет, это средняя температура по больнице. Врач должен в среднем работать восемь часов в день, и за это время он должен принять какое-то количество больных. Но это не значит, что я должен каждые 15 минут, как сейчас это происходит: «Пошел вон!
Пошел вон! А если следующий не пришел, то… Юрий Алексеев: То есть некая рекомендация есть, но тем не менее происходит вот так — по 15 минут на пациента? Павел Воробьев: Это общая статистическая рекомендация. Она никакого отношения к деятельности конкретного врача не имеет. Руслан Хальфин: Врач боится не выполнить план сегодня. Вот о чем разговор. Павел Воробьев: Понимаете? Вот Руслан Альбертович наверняка помнит историю, когда при советской власти что творилось, если умирала женщина в роддоме.
Башку же отворачивали! Руслан Хальфин: Комиссия, разбор. Павел Воробьев: Но никто не боялся этого, потому что это был профессиональный разбор. Вы отвечали перед коллегами, а не перед правоохранительными органами. Руслан Хальфин: А сейчас прячут. Павел Воробьев: А сейчас прячут, потому что на другом конце… Раньше вас просто осуждали, вас могли снять или еще что-то, а сейчас-то у вас, извините, тюрьма, лагерь. Юрий Алексеев: Андрей Игоревич, возвращаюсь к истории со страхованием профессиональных докторов. Андрей Некрасов: Да, конечно, это не ноль процентов, но я говорю о частной медицине, с которой нередко сталкиваются мои доверители.
Во всяком случае, в крупных городах и в столичном округе довольно немало таких организаций с широкой филиальной сетью, кто действительно заключает соответствующие договоры со страховщиками. Разумеется, совершенно верно, субъект иной — это сама медицинская организация. Но это и работник… Юрий Алексеев: Договор именно организация заключает, не доктора? Антон Беляков: Не врачи, конечно. Андрей Некрасов: Конечно, конечно. Потому что сам врач — он наемный работник. Юрий Алексеев: Но добровольное страхование как-то тем, кто под этим подписался, помогает? Как это работает?
Андрей Некрасов: Помогает. А вот противной стороне, пациенту с его адвокатами, здорово мешает, потому что в таком случае, представляя и защищая пациента, потребителя услуги, потерпевшего, как мы заявляем, мы боремся не только с юристами медицинской организации и с великолепными специалистами, которые работают в этой организации, но еще и с юристами и экспертами страховщика. Юрий Алексеев: Подкованными юристами, которые знают, как отстаивать интересы. Андрей Некрасов: Весьма. Цель которых — не заплатить деньги, взяв их у вас. Это смысл страховщиков. Руслан Хальфин: Ну, это неплохо. Идет борьба, идет выяснение истины.
Андрей Некрасов: Идет нормальная борьба. Руслан Хальфин: В Штатах приходит пациент, и слева у него юрист или адвокат семейный, а справа — медицинский. Я вот Марине говорил. Развелось их очень много. Они борются за права пациентов. И то же самое в ответ делают медицинские организации и врачи, которые застрахованы. Юрий Алексеев: Андрей Викторович, в такой ситуации как тогда быть? Вот не совсем нам подходит история со страхованием обязательным и добровольным.
Андрей Хромов: Честно говоря, это общемировая практика. И на самом деле все развитие медицины показывает, что это неизбежный путь, когда будет персональная ответственность каждого врача, не медицинской организации, а персональная ответственность врача, когда врачи, по крайней мере в частном здравоохранении, выйдут, скажем так, из-под крыши больницы, как это во всем мире происходит. Врач имеет кабинет свой где-то. Там не нужна медицинская лицензия. Там он принимает, разговаривает, беседует с пациентом. Дальше он может заключать договор аренды с медицинским учреждением, где он оказывает медицинскую помощь. И он уже сам выбирает, что отвечает его условиям, что отвечает интересам пациента, чтобы он оказал максимально качественно. Я говорю про частное здравоохранение.
Юрий Алексеев: Но к государственному здравоохранению такая история никакого отношения не имеет? В мире имеет, а у нас не имеет. Павел Воробьев: В мире-то какая разница? Что частная, что государственная. Андрей Хромов: Абсолютно. Павел Воробьев: Врач — он и есть врач. Андрей Хромов: Конечно. Павел Воробьев: Лицензия у врача.
А у нас лицензия у медицинского учреждения. Юрий Алексеев: А что в таком случае делать нам — и пациентам, и российским докторам? Руслан Хальфин: Мы двигаемся — медленно, но двигаемся. Идет аккредитация специалистов, уже закончивших медицинский вуз какой-то. Идет аккредитация тех, кто уже поработал. Это аккредитация. Следующий этап — получение лицензий. Но идет все очень медленно.
И вот то, что сейчас происходит со Следственным комитетом, не с врачами, а что-то с ними там — это ужасно! Это влияет отрицательное на любое развитие, на любое. Юрий Алексеев: Четыре. Андрей Некрасов: Четыре. Проблема в этих процессах — в уголовных делах — еще и в том, что совсем с недавних пор, как раз до летнего периода, Следственный комитет объявил о завершении создания своих экспертных учреждений. То есть даже за экспертизой будут обращаться не в великолепную и высококвалифицированную Российскую национальную медицинскую палату, к профессиональному сообществу, а обращаться к своим экспертам. Понимаете, что это значит? Полина Габай: У них же нет лицензии.
Андрей Некрасов: Были запросы неоднократные. Руслан Хальфин: Они создают свою службу экспертную. Всю жизнь мечтали ее создать. Андрей Некрасов: Кто эти люди? Как они будут работать? Юрий Алексеев: Антон Владимирович, возвращаюсь к врачебным ошибкам. Что делать? Какие выходы есть?
Антон Беляков: Вы знаете, в нашей дискуссии есть нечто шизофриничное. Я поясню свою мысль. Психиатрия — это точная наука, абсолютно точная, и диагноз может ставить компьютер. Я в этом убеждался многократно, просто ему очень много на это времени потребуется.
К лидеру «врачей-антивакцинаторов» Александру Редько возникает все больше вопросов
В 2012 году дело об убийстве 1995 года повторно открывают, так как произошло похожее убийство. Новый фигурант дела о теракте в "Крокусе" приехал в Россию в 2023 году. Врача-терапевта из поликлиники №140 в Москве обвинили в дискредитации русской армии после того, как она высмеяла отца маленького пациента, погибшего за Родину. Поможем найти лучшего врача или клинику по отзывам, рейтингу, ценам. Аргументы и Факты — самые актуальные и последние новости России и мира сегодня. Будьте в курсе главных свежих событий дня и последнего часа, происшествий, обзоров, аналитики, инфографики, фото и видеорепортажей.
Лечебно-уголовное дело: как врачей судят за летальные для пациентов ошибки
Эти люди, по словам Микульскиса, могут сидеть в детских больницах, школах, в разных конторах и доводить до слёз вдов русских военнослужащих. Подводя итог, корреспондент задался риторическим вопросом, не пора ли что-то сделать с этим, поскольку погибшие нам этого не простят. Пострадавшая мать мальчика также поделилась мнением. Она заявила, что просто хочет покоя и справедливости. Наши спецслужбы отреагировали ещё вчера. Сегодня у меня были абсолютно все. И виновные уже несут наказание. Люди обвиняют спецслужбы в том, что они ничего не делают.
Это неправда.
Разгоряченная пропагандой общественность не была готова к такому повороту на 180 градусов: многие требовали отменить решение о прекращении «дела» и вернуть его фигурантов за решетку. Но, как не раз случалось в еврейской истории, помогло чудо. И спустя месяц после смерти Сталина было покончено и с этим последним показательным судебным процессом его эпохи: 4 апреля 1953 года обвиняемые, которых еще за день до этого называли «убийцами в белых халатах», вышли на свободу, а газета «Правда» сообщила, что репрессии против них были незаконны. Но советским евреям не забыли «дело врачей»: на протяжении десятилетий вплоть до перестройки они продолжали чувствовать на себе его последствия. Будем помнить о нем и мы.
Я не знаю. Ну, как правило, это так. Эти люди — это просто врачи, они такие же врачи, иногда со степенями, иногда без степеней. Но у них совершенно четкая задача — обвинить своего коллегу. Юрий Алексеев: Засланные казачки.
Юрий Алексеев: Неожиданно очень! Павел Воробьев: Ну, вот так. Если бы эти эксперты отвечали перед своими профессиональными ассоциациями — кардиологической, терапевтической, хирургической а полно таких ассоциаций , то они бы не посмели никогда написать такое заключение, потому что их бы тут же на цугундер, публично высекли бы. И это принципиальный вопрос. Это не Национальная палата должна этим заниматься, а профессиональные ассоциации.
Их у нас много. Руслан Хальфин: Внутри палаты. Павел Воробьев: Да почему внутри палаты? Полина Габай: Почему надо все опять замыкать на единый центр? Павел Воробьев: Мне тоже кажется, что не нужен здесь единый центр.
Андрей Некрасов: Вы знаете, во всяком случае, та же самая Национальная медицинская палата приложила немало трудов для того, чтобы действительно в таком… Павел Воробьев: …чтобы врачей сажали еще больше. Это точно я могу сказать. Вот все, что делает Рошаль — это ведет к тому, что врачей сажали, сажают и будут сажать. Он сам лично этим занимается. Андрей Некрасов: Для того, чтобы на федеральном уровне бороться… Юрий Алексеев: А кто об интересах пациентов в таком случае подумает?
Мы сейчас больше о докторах, об ущемлении их прав. Антон Беляков: Как ни странно, об интересах пациентов думают те самые рядовые доктора… Юрий Алексеев: …которые ходят под статьей, просто выходя на работу. Антон Беляков: И я сейчас нисколько не преувеличиваю. Я никогда не забуду эту экстремальную жару, когда ездили наши коллеги на «скорой помощи», жаловались. На улице 42, а внутри, в «буханке» без кондиционера — там просто ад!
И люди возили с собой нашатырь не для пациентов, а для себя, потому что они регулярно падали. Но при этом за эти свои тридцать три с половиной копейки они оказывали неотложную помощь, за которую при случае, если что-то не так сделал, они еще и рискуют оказаться под статьей, под уголовным делом. Вот они, как ни странно, об этом думают. Юрий Алексеев: Фильм «Аритмия» как раз вспомнил, он в том числе и про это тоже. Антон Беляков: Потому что когда в университет медицинский шли, понимали, что ты богатым человеком все равно не будешь, но ты будешь удовлетворен тем, что делаешь большое дело, большое благородное дело.
Юрий Алексеев: Друзья, предлагаю посмотреть небольшой сюжет о врачебных ошибках и зарубежном опыте. Потом мы вернемся к разговору. Юридически это считается проявлением недостаточной профессиональной компетенции. В случае если ошибка врача доказана в суде, сам врач и госпиталь, в котором он работает, будут вынуждены выплачивать очень крупные компенсации потерпевшим. Их размеры начинаются от 150 тысяч долларов.
Похожим образом в рамках гражданско-правовой ответственности решаются дела о врачебных ошибках в Канаде, Австралии и многих европейских странах. В Германии, к примеру, врач не должен гарантировать успех лечения, но обязан сделать все по существующим алгоритмам. Ошибкой немцы называют нарушение этих алгоритмов. Недовольный лечением пациент может пожаловаться в службу больничного страхования или в медицинскую врачебную палату. Если независимые эксперты приходят к выводу, что врач действительно ошибся, то пациенту будут выплачены крупные компенсации, размер которых может составить сотни тысяч евро.
В Японии еще 20 лет назад тема врачебных ошибок почти не поднималась в судах, однако после судебной реформы в стране появились инстанции, которые рассматривают исключительно жалобы пациентов. Они и назначают суммы компенсаций за неправильное лечение. А вот в Китае врачебную ошибку считают халатностью, которая карается в уголовном порядке. Если в результате неправильных действий врача пациент умер или ему здоровью был нанесен значительный ущерб, ответственный за это медицинский работник лишается свободы на срок до трех лет. Юрий Алексеев: Павел Андреевич, смотрел этот сюжет и все-таки думал о пациентах, потому что в итоге-то страдают они, если допущена какая-то ошибка.
Человек или может стать инвалидом, или, не дай бог, вообще расстаться с жизнью. Какие есть рецепты относительно людей, которые приходят к докторам, чтобы максимально обезопасить себя от ошибки доктора, который, возможно, не выспался, возможно, ему руководство нахамило, возможно, не хватило каких-то препаратов и так далее, и так далее? Антон Беляков: А почему «к сожалению»? Павел Воробьев: Ну, «к сожалению», потому что хотелось сказать: вот плохие они, доктора! Нет, доктора поставлены в жуткие условия: недофинансирование, нет ремонта, нет оборудования.
Я сейчас специально приехал, привез… Стоит в палате интенсивной терапии аппарат дыхательный начала 80-х годов. Руслан Хальфин: Такое старье, что даже упоминать стыдно! Павел Воробьев: Но он работает. Другого нет. Я приехал… Юрий Алексеев: А где-то томографы в коробках стоят при этом.
Павел Воробьев: Я приехал в тюремную больничку, и они говорят: «Нам подарили военный рентгеновский аппарат 40-х годов. Это такое счастье! У нас его не было раньше». Понимаете, туберкулезная зона. Юрий Алексеев: Возвращаемся к пациентам.
Павел Воробьев: Я вам и говорю, что пациенты — заложники такие же, как и врачи. Мы все заложники того, что получилось за годы, особенно последние, разрушения здравоохранения. Это не только недофинансирование, а это тотальное разрушение здравоохранения. Юрий Алексеев: Так а как тогда и эти работающие доктора, и пациенты… Может, как-то они между собой договорятся и смогут помочь друг другу? Павел Воробьев: Они уходят, доктора уходят.
Юрий Алексеев: Доктора уходят, а пациенты продолжают болеть. Павел Воробьев: Они бегут. Мы же с вами начали… Думайте, друзья мои. Потому что… Руслан Хальфин: Пациенты тоже уходят. Павел Воробьев: И пациенты уходят, только в другую сторону.
Руслан Хальфин: Уходят в платную медицину, кто-то — в самолечение. Сами лечатся. Павел Воробьев: От тяжелых заболеваний. Руслан Хальфин: Пациенты страдают так же, как и врачи. Пациенты теряют врачей.
Юрий Алексеев: Ну, бабушка, у которой пенсия 10 тысяч рублей, она при всем желании не пойдет в частную клинику. Антон Беляков: Рост лженауки, колоссальный рост оккультизма, траволечение. Юрий Алексеев: Которые прекрасно понимают ситуацию и зарабатывают на этом. Повылезали шаманы, которые идут из Бурятии с разными целями. Павел Воробьев: Все лето по стране чешут шаманы.
Руслан Хальфин: Вот смотрите, я приведу пример. В основе — образование. Я думаю, все согласны. Врачей надо учить и стараться делать как можно лучше. Вот буквально два дня назад в Подольске подольская больница проводила конкурс на обучение организаторов здравоохранения, ну, «генералов здравоохранения».
Объявила конкурс — 440 тысяч рублей. Пошли на конкурс крупные образовательные центры, наш Первый медицинский университет. Кто выиграл? Выиграл индивидуальный предприниматель — за 10 тысяч рублей. А вместе с ним соревновались еще Латино-греческая академия, она тоже организаторов, Центр пожарной безопасности, особо обучает организаторов, и какой-то Сургутский институт труда.
Юрий Алексеев: А на что тендер был? Павел Воробьев: На образование. Руслан Хальфин: На образование. Четыре месяца обучать организаторов здравоохранения. Павел Воробьев: За 10 тысяч рублей.
Руслан Хальфин: Как можно? Это 700 рублей на человека. Антон Беляков: Самый интересный вопрос. Когда все присутствующие учились в медицинских вузах, у нас был отдельный предмет «Организация здравоохранения», который был выпестован десятилетиями. Каждый доктор понимал, как вообще устроена система работы.
Каждый доктор понимал. И он понимал, ему нужно работать. И нашу систему здравоохранения копировали практически все державы, которые сейчас хвастаются… Павел Воробьев: И до сих пор. Антон Беляков: И обоснованно хвастаются, что у них хороший уровень здравоохранения. Юрий Алексеев: Это вы сейчас деликатно указываете на того, кто виноват в данной ситуации?
Антон Беляков: Я деликатно указываю на то, что система советского здравоохранения была не просто современной, но она до сих пор остается суперсовременной. Юрий Алексеев: Вот оборудование до сих пор используется. Антон Беляков: Барак Обама стал президентом Соединенных Штатов Америки, по большому счету, пообещав американцам некую сублимированную модель, которая чем-то напоминает систему советского здравоохранения, которую системно и методично год за годом мы разваливаем и уничтожаем. Например, самое удивительное в вашей истории… Я понятия не имею! Вот эти центры, которые хотели подготовить в области организации здравоохранения, — они вообще что хотели рассказать?
Никто же не знает, какая теперь должна быть система здравоохранения. Руслан Хальфин: Они имеют лицензии — самое ужасное. Им дают лицензии. И они побеждают. ФАС на это смотрит с удовольствием, 44-й закон работает.
Юрий Алексеев: Кто-то предложил меньшую цену — и все. Руслан Хальфин: А в это время необученные врачи… Раз они так организаторов учат, то они так же и хирургов учат, и терапевтов. Юрий Алексеев: Даже любопытно послушать, что там будут рассказывать. Антон Беляков: Вне зависимости от того, кто бы из них победил, самое удивительное, что он рассказывал бы разные вещи. То есть система здравоохранения… Комплексного подхода просто не существует сейчас.
Руслан Хальфин: Там никто рассказывать ничего не собирается. Павел Воробьев: Никто образовывать не будет. Это просто… Юрий Алексеев: А пациентов можно хоть как-то чуть-чуть образовать, чтобы помочь им? Антон Беляков: Давайте вернемся к разговору все-таки, что делать. Юрий Алексеев: Именно пациентам, потому что о медиках мы достаточно поговорили.
Антон Беляков: Вот те страны, которые сейчас вы демонстрировали для того, чтобы показать, а что там у них происходит… Вот у них здравоохранением занимаются не только медики и юристы, которые борются за права пациентов, но и экономисты. И существует изрядное количество научных трудовых, которые доказывают, что когда государство или компания, частная компания, коммерческая компания инвестирует деньги в здоровье своих людей — это выгодные деньги. Давайте я вам прямо на своем примере. Я каждый год для своего небольшого трудового коллектива за свои деньги иду и покупаю вакцины — для тех, кто не хочет «Грипполом» привиться. Хотя я «Грипполом» прививаюсь.
Вот сейчас самое время, очень советую нашим телезрителям. Остальным я покупаю, пожалуйста… Не буду назвать говорить. Руслан Хальфин: Рекламу не надо. Антон Беляков: Да, да, да. Я делаю, лично готов сделать эту инъекцию своему сотруднику, если он не против.
И я знаю, что он у меня не будет болеть до лета. Мне это выгодно. Я не хочу, чтобы он пришел, заразил еще трех других, потом все на больничных, а я один, бедный, снимают три телефонных звонка одновременно. Юрий Алексеев: Но у нас тоже есть свои экономисты, они тоже считают. Но они просто считают, лишь бы траты уменьшить, и все.
Антон Беляков: Вкладывать деньги в здравоохранение на всех уровнях выгодно. Я просто вам на своем частном примере показал. Так думают в Японии, так думают в Китае, так думают в Штатах. Юрий Алексеев: А как у нас считают в таком случае? Антон Беляков: Наше родное правительство считает, что есть банки, которые надо поддерживать, есть госкорпорации, которым нужно давать обязательно деньги, и есть по остаточному принципу… «Вот сколько сможешь, бросим на это самое здравоохранение».
Ровно наоборот. Руслан Хальфин: Абсолютно затратные статьи — здравоохранение, образование. Юрий Алексеев: Ну понятно. Антон Беляков: Это для них затраты, это для них убытки. Как только мы начнем вкладывать в здравоохранение реальные деньги — как минимум в два раза больше, чем сейчас, а лучше в три, — сразу же вырастет конкурс на поступление в медицинские учреждения, сразу же появятся более высокие требования к медикам, которые будут заканчивать вузы.
Вырастет уровень компетенций. Вырастут зарплаты — значит, врач будет трястись за свою зарплату. Он не хочет лишиться профессии. Он будет вкладывать деньги в то же самое добровольное страхование. Или оно может стать обязательным к тому моменту, для того чтобы реальными деньгами отвечать за врачебную ошибку, которую он все-таки иногда не в силу некомпетентности, а в силу сложности диагноза может допустить.
Все очень просто! Как в старом еврейском анекдоте: «Хотите вкусный чай — кладите больше заварки». Иначе ничего не получится, если там просто кипяток. Юрий Алексеев: Андрей Викторович, все-таки хочу выяснить, как пациентам-то себя ну хотя бы немного обезопасить от этой врачебной ошибки пресловутой? Андрей Хромов: Вот сейчас мы дошли… сейчас вы задаете вопрос пациентам: «А что вы-то думаете?
Как вы сами себя спасать будете? Как вы будете лечиться? Ни один не дал нам, мне, пациенту, мнение и какой-то совет. Юрий Алексеев: Вот меня это и беспокоит, поэтому я этот вопрос вам и адресую. От других экспертов я не получил ответа.
Андрей Хромов: Я говорю, с точки зрения пациента, я говорю: хорошо. Что у нас происходит на сегодняшний день? Те, кто могут лечиться я имею в виду — имеют деньги , они уезжают за границу. Там целые индустрии здравоохранения, которые живут, фактически процветая на наши деньги, на деньги российских пациентов. Они процветают — Германия, Израиль.
Павел Воробьев: Швейцария. Андрей Хромов: Швейцария. Все процветают на наши деньги. Я никак не могу понять, почему в России с нашими чудо-докторами, с чудо-техникой, на которую мы тратим миллиарды денег… Я говорю: вы хотя бы меня за деньги, за мои деньги, но только научитесь лечить хорошо!
Вы когда-нибудь интересовались темой докторской диссертации Александра Алексеевича?
Более того, все 4 статьи были опубликованы уже после якобы присуждения докторской степени, которое, согласно биографии, было в 2004 году. В WoS и Scopus ничего найти не удалось.
Читатели пишут
- Дневники трат: как живут люди с разными зарплатами
- Укол жизни или смерти
- 14. "Добрый доктор": дело Гарольда Шипмана
- Фонд «Не напрасно» подготовит гайд для пациентов по эффективному общению с врачами
- 14. "Добрый доктор": дело Гарольда Шипмана — Подкаст «Тут такое дело»
- Верховный Суд рассмотрел дело о негативном отзыве, оставленном про врача в сети Интернет
Укол жизни или смерти
Поделиться Что известно о задержанном за подмену лекарств онкологе Что известно о задержанном за подмену лекарств онкологе Заведующего онкологическим отделением в Семеновской ЦРБ задержали по подозрению в подмене и краже дорогостоящих лекарственных препаратов для больных онкологическими заболеваниями. Еще недавно в центре амбулаторной онкологической помощи выстраивались десятки пациентов — за сутки здесь могли принять до сорока человек. Сегодня коридоры отделения пусты: главный врач задержан, а в кабинете хозяйничает медсестра. Перебирая беспорядочно разбросанные стопки документов, женщина явно не рада визиту наше съемочной группы. Голову даже не поднимает. Хотя кому как не ей, помощнице, знать все детали того, что происходило в этом кабинете, но женщина предпочитает молчать. Накануне вечером из этого же кабинета вышел Олег Тюкалов.
Однако Виноградов и Василенко, будучи неизмеримо более опытными врачами, с ее диагнозом не согласились. Они считали, что Жданов страдает от обострения ишемии, заставили Тимашук убрать инфаркт из заключения и прописали больному побольше ходить пешком по санаторию. Дело врачей Профессорам-кардиологам не удалось убедить Тимашук в своей правоте, и потому она начала жаловаться начальству. Однако чекисты ничего не понимали в кардиологии и перенаправили жалобу Тимашук главе Лечсанупра Егорову — то есть тому, на кого она и жаловалась.
Тот в долгу не остался, и 6 сентября специалиста по кардиограммам «разжаловали»: сняли с руководящей должности и назначили рядовым врачом в филиале поликлиники. Эта история была забыта на четыре года, пока не началось знаменитое «Дело врачей». Он ознакомился с запиской и лично отнес ее в архив, не предприняв никаких действий. Однако в августе 1952 года кардиолога вызвали в МГБ и попросили подробно рассказать об обстоятельствах смерти товарища Жданова. К тому моменту чекисты расследовали величайший антисоветский заговор врачей-убийц, выдуманный ими от начала до конца. История фальшивки началась 2 июня 1951 года, когда следователь по особо важным делам Дмитрий Рюмин доложил Сталину, что запытанный на допросах незадолго до этого еврейский националист и кардиолог Яков Этингер якобы признался, что вредительскими методами лечения умертвил члена Политбюро Александра Щербакова. Интересно, что этих данных нет даже в протоколе, — там врач признается лишь в антисоветской агитации. Тем не менее, Сталин дал личное указание «вскрыть американских агентов-террористов среди врачей». Тут и пришлись ко двору старые записки Тимашук. Вскоре Егоров, Виноградов, Василенко, а также многие другие врачи были арестованы, и к концу осени 1952 года Сталину доложили, что они сознались в преднамеренном сокращении жизни руководителей партии.
В таких признаниях нет ничего удивительного, учитывая, что Сталин лично приказал пытать врачей «бить смертным боем» , и утверждал , что «любой еврей-националист — это агент американской разведки». В январе 1953 года ТАСС сообщил об аресте 9 врачей-террористов. Вскоре их число утроилось и, по мнению многих современников и историков, дело должно было перерасти в новый Большой террор.
Не знаю, как других, но меня, очень хорошо знакомой с творчеством других современных поэтесса, ирочкин "доктор" прям покоробил. А ещё больше меня расстроила цензурированная система комментирования этой группы. Я так поняла, что это место слета восхищенных фанатов, а не объективных беспристрастных ценителей поэзии. Думаю, каждому адекватному человеку полезна конструктивная критика как стимул совершенствования и творческого роста.
Дело закрыто", — сообщает республиканский Минздрав на своем сайте. Врач-неонатолог Алексей Каташев вернулся в профессию. Коллеги желают ему крепкого здоровья и успехов в работе. Анатолий Демчук не дожил до второго оправдательного приговора. Его не стало в начале этого года — 4 января 2017 года.
Друзья и близкие Демчука напрямую связали его смерть с судебным разбирательством. В мае прошлого года коллегия присяжных уже оправдывала Демчука и Каташева, однако в сентябре Верховный суд России счел, что при формировании коллегии присяжных были допущены нарушения и вернул дело на новое рассмотрение в новом составе суда.
Доктор, такое дело...
Врач вообще умышленно причинить вред здоровью не может. Ну не может. Умышленно взять шприц и ввести не то лекарство, например. Отсюда и профессиональная солидарность. Все понимают, что специально убить ребенка, сделать неправильный разрез, выписать неправильную таблетку доктор не может. Это не его желание.
Лечить непросто. Это сложно и опасно. Энергетические затраты никак не идут в сравнение с той зарплатой, которую он получает. Нужно много мужества и смелости, чтобы спасать людей. Поэтому медики, конечно, проявляют солидарность по отношению к осужденным докторам.
Это связано, в первую очередь, с возросшим количеством жалоб пациентов на врачебные ошибки, в том числе в Следственный комитет. Но опять же — что такое врачебная ошибка? Сегодня это скорее литературное понятие, потому что в юридической практике такого термина нет не только в нашей стране, но и в других. В законодательстве вообще много пробелов. Например, не обозначается, что такое надлежащее качество медицинской помощи.
Безусловно, их надо устранять. Пока над доктором будет довлеть груз уголовного преследования, у нас никогда не будет открытой и внятной статистики по врачебным ошибкам. Во всем мире на ошибках учатся, их используют в образовательном процессе, чтобы впредь не допускать. В некоторых странах доктор может анонимно рассказать о том или ином происшествии, чтобы этот опыт использовали коллеги. У нас такого нет.
Но жалобы поступают не из-за того, что лечить стали хуже. Наоборот, сейчас лечат лучше, технологии значительно отличаются от тех, что были 20 лет назад. Качество не ухудшилось, но появилось больше возможностей быстро куда-то обратиться и плюс попытаться получить денежную компенсацию за материальный и моральный вред. Это может привести к уходу людей и из профессии, и из определенных специальностей. Не так давно в Госдуме проходил круглый стол, на котором врачи заметили, что существенно уменьшилось количество желающих идти в ординатуру по хирургии и хирургическим специальностям.
Есть так называемые рисковые специальности. Это в основном акушерство-гинекология, хирургия и смежные с хирургией специальности, анестезиология и реаниматология. В медицине существует понятие обоснованного риска, без него нельзя. В экстремальной ситуации врач вынужден иногда принять рискованное решение и спасти жизнь человека. Представьте, если доктор будет думать: а стоит ли мне это делать, если за этим последует уголовное преследование?
Но никто не говорит, что вообще не должно быть уголовной ответственности для врачей. Вполне, если возникают ситуации, которые регулируются уголовным кодексом. Но мы говорим о врачебных ошибках, которые не связаны ни с халатностью, ни с небрежностью, ни с квалификацией, а с определенными объективными факторами. Больше платим — выше требования. Врачебному сообществу указывают, что нужно лучше следить за качеством медицинской помощи, хотя все и так активно этим занимаются.
Страховые компании регулярно проверяют докторов, сами доктора проводят внутренние аудиты, на которых разбирают сложные и смертельные случаи. Но далеко не все решения в последних уголовных делах справедливы. Например, психиатр Шишлов. Выписывать людей из стационара — нормальная практика. Другой вопрос — что послужило причиной обострения психоза?
Это может быть нежелательная лекарственная реакция. Такие вещи должны быть урегулированы в законодательстве, потому что это как минимум выглядит несправедливо. Другой пример: пластический хирург, нежелательная реакция на лекарство, анафилактический шок, который тяжело контролировать и предупредить. Его штрафуют и лишают лицензии. Предсказать развитие нежелательной реакции почти невозможно при наших текущих знаниях и условиях.
Ситуация с Сушкевич выглядит своеобразно, потому что мы не знаем, что и как произошло в тот день. Была интересная публикация в СМИ, где описывался акт преднамеренного введения сульфата магния в пуповину ребенка, но это могут быть слухи, которые распространяют завистники или недовольные. Ситуация скользкая. Все эти хэштеги в соцсетях и реакция сообщества были, возможно, преждевременными. Когда появлялись обстоятельства дела, вопросов становилось всё больше.
Что касается статистики и показателей, которые мелькали в этом деле, то это нормальная вещь. Есть планы, которые нужно выполнять, и статьи расходов, которые нежелательны.
Так что на черном рынке он мог много заработать", — считает онколог Дмитрий Шабанов. На допросе онколог признал свою вину, но лишь частично. Утверждал, что дорогостоящее лекарство он не крал, а оставлял для тех, кому оно действительно может помочь. А вот безнадежно больным медсестры вкалывали физраствор. Что за неестественный отбор — вопрос, на который не может ответить даже заместитель главного врача поликлиники. Есть препараты, которые они должны получать через стационарную помощь", — рассказала Виктория Фигорева, заместитель главного врача по клинико-экспертной работе Семеновской ЦРБ. В этот же больнице терапевтом трудится и его жена.
В этой истории всё немного иначе — в суд обратилась доктор. Причиной стал отзыв пациентки, который она оставила на сайте с рейтингом врачей. Имена участников судебного процесса изменены. Начиналась эта история пять лет назад. В июне 2018 года на сайте «ПроДокторов» появился отзыв на врача общей практики одной из московских поликлиник. Пациентка, пожелавшая остаться анонимной, осталась недовольна работой доктора. Правда, позже доктор, назовем ее Галина Львова, узнала, кто писал отзыв: пришедшая к ней на прием женщина, назовем ее Ольга Яблокова, сама рассказала, что оставила жалобу на этом сайте. Текст отзыва, который оставила пациентка: Ужасный врач!
Как-то волею судеб мне дали талон к ней по срочному приему. Она заявила, что уже не работает, хотя на двери висел ее график и я попадала в рабочее время. С помощью главврача сумела попасть на прием, но лучше бы не попадала. Диагнозов не знает, рассказываю, что со мной, — не слышит, выписывает то, что мне нельзя, хотя я ей рассказала сразу обо всех аллергиях.
По итогам предварительной проверки, рентгенлаборанту и его непосредственному руководителю вынесено строгое дисциплинарное взыскание. Рассматривается вопрос об увольнении обоих сотрудников», — прокомментировала ситуацию представитель больницы. Как сообщил источник агентства, медбрат уже написал заявление на увольнение. Сам он медбрат утверждает, что был трезв, просто спросонья.
Лечебное дело: всё больше врачей в России идут под суд
- Верховный Суд рассмотрел дело о негативном отзыве, оставленном про врача в сети Интернет
- Содержание
- В Балашихе стоматологи спасли мальчика, который едва не умер из-за леденца
- Дневники трат
- "Доктор 24": врач рассказал, как образуются камни в желчном пузыре
Крутая история: «Дело врача» - ToBeWell
Доктор такое дело Нерва тугая нить Перетянуло тело Чувства не объяснить Близкого к катастрофе Кто-то украл весну Доктор, вколи мне морфий Я не могу уснуть Что происходит в мире? Главный врач – справочная система для главных врачей, начмедов, заместителей по медицинской части, лечебной работе, клинико-экспертной работеи. После судьи Дворникова дело попадает к судье Ирине Зубаревой в том же Прикубанском районном суде Краснодара. Доктор, такое дело I Автор стихотворения: Ах Астахова. РИА Новости, 18.04.2024.