Жен, по утверждению Тэффи, 1 апреля обманывают "только чрезмерные остроумцы". В первом номере газеты «Последние новости» 27 апреля 1920 года был напечатан рассказ Тэффи «Ке фер?
Первое апреля —Надежда Тэффи —читает Павел Беседин
Ставни, двери захлопнулись. Заперлись, сидят, молчат. Старуха пред иконами четверговую свечу затеплила. А сельские власти, крадучись, вдоль стенок пробрались, вместе собрались, толкуют между собой: как генералу хлеб-соль подавать будут, так можно ли то самое полотенце, которым большевиков встречали, али неловко. Подумали — решили, что ладно. Защелкали копыта. Едет генерал сам друг с ординарцем. Едет медленно, говорит ординарцу о чем-то сердито. Не то недоволен, не то строгие приказы дает. Выбежали власти, испуганные. Генерал на них еле смотрит.
Сейчас же заперся в отведенном ему помещении, карты разложил, булавками тычет, пером трещит — воюет. Вдруг опять по улице казак. Такой же лохматый, матерой, страшный, как и тот, что первым прискакал. Генерал услышал, окно распахнул, спрашивает: — Чего еще? Под казаком лошадь пляшет, казак с лошади докладывает — так мол и так, кавалерия беспокоится, хочет в село входить. Генерал брови нахмурил. Пусть остается где была. Ее в село пустить — все добро разграбит — очень уж она озлоблена. Поскакал казак — только искры из-под копыт. А генерал опять за свои планы.
Через четверть часа другой казак с другой стороны. Такой же лохматый, такой же страшный — будто тот же самый. Прямо к генералу. Хочет в село входить. Рассердился генерал. Кричит на всю деревню. Они все дома спалят, так озлоблены. Пусть обождут за лесом. Не успел казак с глаз скрыться — третий катит с третьей стороны. Такой же лохматый, и кажется перепуганным сельчанам, будто тот же самый, — чего со страху не померещится.
Нет, не тот же самый. Крутит по селу, ругается, спешно ищет генерала, не знает где. Орет генерал: — Не сметь. Они все селение перекрошат, в таком они озлоблении. Приказываю жителям немедленно сдавать все имеющееся у них оружие — иначе ни за что не ручаюсь! Потащили жители оружие, спешат, крестятся. Склали на телеги. Казак с ординарцем сами и увезли. За ними следом, важным шагом, неспешным, выехал и генерал артиллерию успокаивать. Выехал, да и был таков.
Только на другой день узнали жители, что приезжал генерал всего-навсего с двумя казаками, что гонец не со страху казался, а действительно был один и тот же, и что ни кавалерии, ни артиллерии, ни пластунов никаких у генерала не было. И вся эта история, обесцвеченная и обескровленная, была пропечатана словами: «Генерал Шкуро с небольшим отрядом взял село, занятое большевиками». Дело было на Кавказе. Отряд гимназистов доблестных кавказских гимназий должен был попридержать большевиков до прибытия казаков. Гимназисты придержали. Дрались, как Леониды Спартанские по заветам Иловайского. Вдруг, в самом пылу сражения, слышат дикий свист откуда-то с горы. Обернулись и дрогнули. Сверху, с горы, как посыпется нечто, а не разберешь что. Не то люди на лошадях, не то одни лошади без людей.
Пики наперевес, гривы развеваются, руки, ноги болтаются, стремена щелкают… Вон лошадь одна, седло пустое, торчит из него одна нога и пика сбоку трясется. Визг, лязг, вой, свист. Дрогнули гимназисты и врассыпную. Только пятки спартанские засверкали. С врагом воевали, а союзника не выдержали. Незадолго до взятия Харькова добровольцами, в городе открылась новая фотография, до того верноподанная, что всюду расклеила анонсы: «Коммунистам скидка 50 процентов. Товарищей комиссаров снимают с любовью даром». Всякому, конечно, лестно сняться даром, да еще с любовью! Надели комиссары новые френчи, желтые сапоги до живота, пояса, жгуты, револьверы, словом все, что для комиссарской эстетики полагается, и пошли сниматься. А то, сами понимаете, сняться даром многим желательно… Комиссары, конечно, показали документы, фотограф отметил в книге фамилии и должности заказчиков и снял их с любовью.
Добровольцы овладели городом неожиданно. Немногие из большевиков успели унести ноги. Оставшиеся перекрасились из красного в защитный и стали выжидать благоприятных времен. Вдруг — трах! Арест за арестом. И все самых лучших и лучше всех перекрасившихся! Да у нас здесь своя фотография работала. Вот — документы ваши все записаны, и фотографии приложены. По этим портретам вас и розыскивали. Большевики были очень сконфужены, однако, отдали врагам должное.
До этого даже мы пока не додумались. Время мы переживаем тяжелое и страшное. Но жизнь, сама жизнь по-прежнему столько же смеется, сколько и плачет. Ей-то что! Выслужился У Лешки давно затекла правая нога, но он не смел переменить позу и жадно прислушивался. В коридорчике было совсем темно, и через узкую щель приотворенной двери виднелся только ярко освещенный кусок стены над кухонной плитой. На стене колебался большой темный круг, увенчанный двумя рогами. Лешка догадался, что круг этот не что иное, как тень от головы его тетки с торчащими вверх концами платка. Тетка пришла навестить Лешку, которого только неделю тому назад определила в «мальчики для комнатных услуг», и вела теперь серьезные переговоры с протежировавшей ей кухаркой. Переговоры носили характер неприятно-тревожный, тетка сильно волновалась, и рога на стене круто поднимались и опускались, словно какой-то невиданный зверь бодал своих невидимых противников.
Разговор велся полным голосом, но на патетических местах падал до шепота, громкого и свистящего. Предполагалось, что Лешка моет в передней калоши. Но, как известно, человек предполагает, а Бог располагает, и Лешка с тряпкой в руках подслушивал за дверью. Хушь дела не делай, а на глазах держись. Потому — Дуняшка оттирает. А он и ухом не ведет. Давеча опять барыня кричала — в печке не помешал и с головешкой закрыл. Рога на стене волнуются, и тетка стонет, как эолова арфа: — Куда же я с ним денусь? Мавра Семеновна! Сапоги ему купила, не пито, не едено, пять рублей отдала.
За куртку за переделку портной, не пито, не едено, шесть гривен содрал… — Не иначе как домой отослать. Дорога-то, не пито, не едено, четыре рубля, милая! Лешка, забыв всякие предосторожности, вздыхает за дверью. Ему домой не хочется. Отец обещал, что спустит с него семь шкур, а Лешка знает по опыту, как это неприятно. Барыня только пригрозила… А жилец, Петр Дмитрич-то, очень заступается. Прямо горой за Лешку. Полно вам, говорит, Марья Васильевна, он, говорит, не дурак, Лешка-то. Он, говорит, форменный адеот, его и ругать нечего. Прямо-таки горой за Лешку.
Потому человек он начитанный, платит аккуратно… — А и Дуняшка хороша! Давеча говорю ей: «Иди двери отвори, Дуняша», — ласково, как по-доброму. Так она мне как фыркнет в морду: «Я, грит, вам не швейцар, отворяйте сами! Как двери отворять, так ты, говорю, не швейцар, а как с дворником на лестнице целоваться, так это ты все швейцар… — Господи помилуй! С этих лет до всего дошпионивши. Девка молодая, жить бы да жить. Одного жалованья, не пито, не… — Мне что? Я ей прямо сказала: как двери открывать, так это ты не швейцар. Она, вишь, не швейцар! А как от дворника подарки принимать, так это она швейцар.
Да жильцову помаду… Трррр… — затрещал электрический звонок. Дуняшу услали, а он и ухом не ведет. Лешка затаил дыхание, прижался к стене и тихо стоял, пока, сердито гремя крахмальными юбками, не проплыла мимо него разгневанная кухарка. Я парень не дурак, я захочу, так живо выслужусь. Меня не затрешь, не таковский». И, выждав возвращения кухарки, он решительными шагами направился в комнаты. А на каких я глазах буду, когда никого никогда дома нет». Он прошел в переднюю. Пальто висит — жилец дома. Он кинулся на кухню и, вырвав у оторопевшей кухарки кочергу, помчался снова в комнаты, быстро распахнул дверь в помещение жильца и пошел мешать в печке.
Жилец сидел не один. С ним была молоденькая дама, в жакете и под вуалью. Оба вздрогнули и выпрямились, когда вошел Лешка. Я те не дармоед — я все при деле, все при деле!.. Жилец и дама напряженно молчали. Наконец Лешка направился к выходу, но у самой двери остановился и стал озабоченно рассматривать влажное пятно на полу, затем перевел глаза на гостьины ноги и, увидев на них калоши, укоризненно покачал головой. А потом хозяйка меня ругать будет. Гостья вспыхнула и растерянно посмотрела на жильца. И Лешка ушел, но ненадолго. Он отыскал тряпку и вернулся вытирать пол.
Жильца с гостьей он застал молчаливо склоненными над столом и погруженными в созерцание скатерти. Думают, я не понимаю! Нашли дурака! Я все понимаю. Я как лошадь работаю! В 1905 году её рассказы печатались в приложении к журналу «Нива». В годы Первой русской революции 1905—1907 Тэффи сочиняет острозлободневные стихи для сатирических журналов пародии, фельетоны, эпиграммы. В это же время определяется основной жанр всего её творчества — юмористический рассказ. Сначала в газете «Речь» , затем в « Биржевых новостях » в каждом воскресном выпуске печатаются литературные фельетоны Тэффи, вскоре принесшие ей всероссийскую любовь. В дореволюционные годы Тэффи пользовалась большой популярностью.
Была постоянной сотрудницей в журналах «Сатирикон» 1908 — 1913 и « Новый Сатирикон » 1913— 1918 , которыми руководил её друг Аркадий Аверченко. В 1911 году приняла участие в коллективном романе « Три буквы » на страницах « Синего журнала ». Поэтический сборник «Семь огней» был издан в 1910 году. Книга осталась почти незамеченной на фоне оглушительного успеха прозы Тэффи. Всего до эмиграции писательница опубликовала 16 сборников, а за всю жизнь — более 30. Кроме того, Тэффи написала и перевела несколько пьес. Её первая пьеса «Женский вопрос» была поставлена петербургским Малым театром. Следующим её шагом было создание в 1911 году двухтомника «Юмористические рассказы», где она критикует обывательские предрассудки, а также изображает жизнь петербургского «полусвета» и трудового народа, словом, мелочную повседневную «ерунду». Иногда в поле зрения автора попадают представители трудового народа, с которыми соприкасаются основные герои, это большей частью кухарки, горничные, маляры, представленные тупыми и бессмысленными существами. Повседневность и обыденность подмечены Тэффи зло и метко.
Своему двухтомнику она предпослала эпиграф из « Этики » Бенедикта Спинозы , который точно определяет тональность многих её произведений: «Ибо смех есть радость, а посему сам по себе — благо». Тэффи в годы Первой мировой войны В 1912 году писательница создаёт сборник «И стало так», где описывает не социальный тип мещанина, а показывает обыденность серых будней, в 1913 году — сборник «Карусель» здесь центральный образ — простой человек, раздавленный жизнью и «Восемь миниатюр», в 1914 году — «Дым без огня», в 1916 году — «Житьё-бытьё», «Неживой зверь» где описывается ощущение трагичности и неблагополучия жизни; положительным идеалом для Тэффи здесь являются дети, природа, народ. События 1917 года находят отражение в очерках и рассказах «Петроградское житие», «Заведующие паникой» 1917 , «Торговая Русь», «Рассудок на веревочке», «Уличная эстетика», «В рынке» 1918 , фельетонах «Пёсье время», «Немножко о Ленине», «Мы верим», «Дождались», «Дезертиры» 1917 , «Семечки» 1918. В конце 1918 года вместе с А. Аверченко Тэффи уехала в Киев, где должны были состояться их публичные выступления, и после полутора лет скитаний по российскому югу Одесса , Новороссийск , Екатеринодар добралась через Константинополь до Парижа. Судя по книге «Воспоминания», Тэффи не собиралась уезжать из России. Решение было принято, можно сказать, моментно: «Увиденная утром струйка крови у ворот комиссариата, медленно ползущая струйка поперек тротуара перерезывает дорогу жизни навсегда. Перешагнуть через неё нельзя. Идти дальше нельзя. Можно повернуться и бежать».
Тэффи вспоминает, что её не оставляла надежда на скорое возвращение, хотя своё отношение к Октябрьской революции она определила давно: «Конечно, не смерти я боялась. Я боялась разъярённых харь с направленным прямо мне в лицо фонарем, тупой идиотской злобы. Холода, голода, тьмы, стука прикладов о паркет, криков, плача, выстрелов и чужой смерти. Я так устала от всего этого. Надежда Александровна Тэффи Надежда Александровна Тэффи урожденная Лохвицкая, в замужестве Бучинская родилась 24 апреля по другим сведениям, 9 мая 1872 года в Петербурге в дворянской семье. Отец Надежды Александровны, Александр Владимирович, был известным адвокатом, профессором криминалистики, издателем и редактором журнала «Судебный вестник». Мать урожденная де Уайе была обрусевшей француженкой, хорошо знала русскую и западноевропейскую литературу, поэзию. Надежда Тэффи: Том 1. Юмористические рассказы Все дело испортил! И, немного успокоившись, но все еще хохоча, прыгнула к нему на шею.
Ведь я хотела уложить чемодан и даже выйти за дверь, а уж оттуда закричать: "Первое апреля!
Чертова мочалка, прости господи. Ишь, пошла с каким форсом! Не долго, матушка!
Все знаю! Дай срок, все барыне выпою! Прости господи, еще кто привяжется! Свой человек Федор Иваныч получил на службе замечание и возвращался домой сильно не в духе.
Чтобы отвести душу, стал нанимать извозчика от Гостиного двора на Петроградскую сторону за пятнадцать копеек. Извозчик ответил коротко, но сильно. Завязалась интересная беседа, вся из различных пожеланий. Вдруг кто-то дернул Федора Иваныча за рукав.
Он обернулся. Перед ним стоял незнакомый худощавый брюнет с мрачно-оживленным лицом, какое бывает у человека, только что потерявшего кошелек, и быстро, но монотонно говорил: — А мы таки уже здесь! Разве я хотел сюда ехать? Ну, а что я могу, когда она меня затащила?
За паршивые пятьсот рублей, чтобы человека водили как барана на веревке, так это, я вам скажу, надо иметь отчаяние в голосе! Федор Иваныч сначала рассердился, потом удивился. Чего лезет? Так я вам прямо скажу, что у вас я не мог остановиться, потому что вы мне не оставили своего адреса.
Ну, у кого спросить? У Самуильсона? Так Самуильсон скажет, что он вас в глаза не видал. А Манкина купила ковер, так они уже себе воображают… Ну что такое ковер?
Я вас спрашиваю! Незнакомец посмотрел на него, вздохнул и заговорил по-прежнему быстро и монотонно: — Ну, так я должен вам сказать, что я таки женился. Она такая рожа, на все Шавли! Говорили про нее, что глаз стеклянный, так это, нужно заметить, правда.
Говорили, что имеет кривой бок, так это уж тоже правда. Еще говорили, что характер… Так это уж так верно! Вы скажете, когда же он успел жениться? Так я вам скажу, что уж давно.
Дайте посчитать: сентябрь… октябрь… гм… ноябрь… да, ноябрь. Так я уже пять дней как женат. Два дня там страдал, да два дня в дороге… И кто виноват? Так вы удивитесь!
Федор Иваныч действительно как будто удивился. Рассказчик торжествовал. Абрамсон мне говорил: «Чего вы не покупаете себе аптеку? Так вы купите аптеку».
Ну, кто не хочет иметь аптеку? Я вас спрашиваю. Покажите мне дурака! А Соловейчик говорит: «Идемте к мадам Целковник, у нее дочка, так уж это дочка!
Имеет приданого три тысячи. Будете иметь деньги на аптеку». Я так обрадовался… ну, думаю себе, пусть уж там, если уже все было худо, так может и еще немножко быть! Поехал себе в Могилев, стрелял в большую аптеку… Что вы смотрите?
Ну, не совсем стрелял, а только себе целил. А мадам Целковник денег не дает и дочку прячет. Дала себе паршивые пятьсот рублей задатку. Я взял.
Кто не возьмет задатку? Покажите мне дурака. А Шелькин повел меня к Хасиным, у них за дочкой пять тысяч настоящими деньгами. Хасины бал делают, гостей много… так интеллигентно танцуют.
А Соловейчик выше всех скачет. Я себе думаю: возьму лучше пять тысяч и буду стрелять к Карфункелю в аптеку по самой площади. Ну, так Соловейчик говорит: «Деньги? У Хасиных деньги?
Пусть у меня так не будет денег, как у них! Вы же должны знать, что у него две лавки и кредит; это не мы с вами. Ну, прямо сказать, он таки женился на мадмазель Хасиной, а я на Целковник. Так она еще велела везти себя в Петроград на мой счет!
Видели это? Ей-богу, это такая рожа, что прямо забыть не могу! Ходил сейчас по Большому, хотел стрелять в аптеку. Ну, что там!
Вот встретил вас, так уж приятно, что свой человек. Жертва Соловейчика удивленно вскинула брови. Мы не знакомы? Ну, вы меня мертвецки удивляете!
Позапрошлым летом ездили вы в Шавли? Ходили с господином землемером лес смотреть? Так я вам скажу, что зашли вы к часовщику Магазинеру, а около двери один господин вам упредил, что Магазинер пошли кушать. Ну, так этот же господин был я, а!
В стерео-фото-кине-матоскопо-био-фоно и проч. У вас пушинка на рукаве! Конечно, найдутся такие, которые равнодушно скажут: — Пушинка? Ну и пусть себе.
Она мне не мешает. Но из восьмидесяти один, наверное, поднимет локоть, чтобы снять выдуманную пушинку. Тут вы можете, торжествуя, скакать вокруг него, приплясывая, и припевать: — Первое апреля! Первое апреля!
С людьми, плохо поддающимися обману, надо действовать нахрапом. Скажите, например, так: — Эй! У вас пуговица на боку! И прежде чем он успеет выразить свое равнодушие к пуговице или догадку об обмане, орите ему прямо в лицо: — Первое апреля!
Тогда всегда выйдет, как будто бы вам удалось его надуть — по крайней мере, для окружающих, которые будут видеть его растерянное лицо и услышат, как вы торжествуете. Обманывают своих жен первого апреля разве уж только чрезмерные остроумцы. Как одарённый писатель, Тэффи нашла признание не только в среде разных сословий, но и при царском дворе. Одним из поклонников её таланта был царь Николай II.
Известно, например, что на вопрос кого из современных писателей пригласить для участия в юбилейном сборнике, посвящённом трёхсотлетию Дома Романовых, праздновавшегося в 1913 году, царь ответил: «Тэффи, только Тэффи». По сравнению с первой книгой стихов «Семь огней» 1910 , оставшейся почти незамеченной, вышедший в этом же году сборник «Юмористические рассказы», был воспринят критиками и читателями более благосклонно. Эти рассказы, как и появляющиеся вслед за ними другие прозаические произведения Тэффи, пользовались оглушительным успехом. Всего же до эмиграции вышли в свет 16 сборников.
В их числе: двухтомник «Юмористические рассказы» 1911 , «И стало так», «Карусель», «Житьё-бытьё», «Нежный зверь», «Восемь миниатюр» … Подобное впечатление производили её пьесы, ставившиеся на сценах ведущих театров страны: «Женский вопрос» и др. События, происшедшие в 1917-м и частично в 1918-м годах, нашли отражение в очерках рассказах «Заведующие паникой», «Петроградское житие», «Рассудок на верёвочке», «Уличная эстетика» и др. В дореволюционное время её называли «жемчужиной русского юмора». В своих «Воспоминаниях» Тэффи рассказала о подробностях её отъезда в конце 1918 года из России в эмиграцию.
Подчеркнём лишь, что решение об эмиграции ею было принято спонтанно после полутора лет скитаний по российскому югу, где намечались её совместные публичные литературные выступления вместе с А. Она добрались до Константинополя, а затем из Турции попала в Париж. С одной стороны, у неё теплилась надежда на скорое возвращение на родину. С другой, её одолевал страх перед жестокой реальностью, возникшей в России.
Она писала: «Конечно, не смерти я боялась. Я боялась разъяренных харь с направленным прямо мне в лицо фонарём, тупой идиотской злобы. Холода, голода, стука прикладов о паркет, криков, плача, выстрелов и чужой смерти…». Её творческая деятельность в период эмиграции была насыщенной, плодотворной и успешной.
Факты говорят сами за себя. Ей удалось продолжить сотрудничество со многими газетами и журналами, охотно публиковавших её, правда, немногочисленные поэтические произведения, а главное — прозу. Её очерки и рассказы появлялись в таких эмигрантских изданиях как «Общее дело», «Возрождение», «Руль», «Сегодня», «Звено», «Современные записки», «Жар-птица» … В её рассказах нашли отражение, в частности, зарисовки дореволюционной России. Начиная с тридцатых годов, вплоть до пятидесятых, она обращалась к мемуарному жанру.
Так появились автобиографические рассказы «Первое посещение редакции», «Псевдоним», «Как я стала писательницей», «45 лет»… Особое место в её творчестве заняла серия художественных очерков — литературные портреты писателей, поэтов, политических деятелей. В основном они были посвящены тем, с кем она встречалась, либо была хорошо знакома, приятельствовала или дружила. Она оставила для потомков яркие воспоминания об А. Аверченко, Л.
Андрееве, И. Бунине, К. Бальмонте, З. Гиппиус, А.
Керенском, А. Куприне, В. Писательская судьба Тэффи складывалась на удивление удачно. Уже к 1910 году, став одной из самых популярных писательниц в России, она печатается в наиболее известных журналах Санкт-Петербурга.
На её стихи даёт положительные рецензии Николай Гумилёв, выходят сборники талантливых юмористических рассказов, психологических миниатюр. Круг её общения в это время — петербургская литературная элита. Казалось бы, всё складывается как нельзя лучше. Но, волею обстоятельств, с 1919 года, начинается эмигрантская одиссея Тэффи, насыщенная самыми невероятными событиями.
Надежда Александровна Лохвицкая 1872—1952 родилась 27 апреля в Петербурге в родовитой дворянской семье. Отец был профессором криминалистики, известным адвокатом, книголюбом и не менее известным петербургским острословом. Мать — француженка, любившая поэзию и хорошо знавшая русскую и европейскую литературу. В семье было четыре сестры, каждая из которых не без успеха пробовала свои силы в литературе.
Самой известной из них была поэт Мирра Лохвицкая 1869 — 1905. Её называли «русской Сафо», сравнивая с древнегреческой поэтессой, чья лирика была посвящена теме любви. Избрав литературное поприще, младшая Надежда вынуждена была взять псевдоним, чтобы её не путали с уже знаменитой сестрой. Достаточно полное представление о Тэффи как писательнице читатели смогли получить после выхода в 1910 году сборника рассказов «Семь огней» и двух томов «Юмористических рассказов».
Следуя традиции Чехова, Тэффи использовала огромное разнообразие типов. Она изображала мелких чиновников, журналистов, путешественников и целый ряд чудаков. Все вместе они создавали образ «человеческой комедии». Причём, она, в отличие от многих юмористов, не выдумывала смешные моменты, чтобы получить комический эффект.
Она подмечала действительно смешное в жизни и писала об этом просто, образно и понятно каждому. Юмор Тэффи был добродушен, но, в то же время, по сюжету порой чувствовалась горечь смеха — она сопереживала герою. Так, к примеру, в рассказе «Проворство рук» она показывает факира, который с треском проваливается перед почтеннейшей публикой. Фокус не удался.
Рассказ Тэффи "1 апреля". Мало что изменилось за 100 лет, надо сказать Н. Фрагмент 01. Пассажиров в первом классе было на редкость мало: огромный толстый купчина в картузе с женой, старой и тихой, священник, две недовольные пожилые дамы.
Наталия Э. Композитор - Михаил Л. Звукорежиссёр - Артём А. Иллюстрации: ьева.
Тут вы можете, торжествуя, скакать вокруг него, приплясывая, и припевать: Первое апреля! Тэффи Первое апреля. Слушать онлайн Скачать На звонок. Скачать Тэффи — Первое апреля.
Инсценировка рассказа Надежды Теффи "Первое апреля" Очень часто Тэффи намеренно пародирует, искажает логические приемы. Чёртик в баночке. Вербная сказка. Как Дон Кихот пережил объект своей пародии — рыцарские романы, так и рассказы Тэффи пережили предмет своих насмешек, дореволюционную Россию.
Королева грустных анекдотов. Лучший комплимент для неподражаемой Тэффи Нужно сказать, что Тэффи — это совершенно особый юмор, как и совершенно особым был весь юмор «Сатирикона», основанного Аркадием Аверченко. Место рождения до сих пор точно не установлено. По одной из версий им может быть Санкт-Петербург, по другой — Волынская губерния.
Исполнитель: Тэффи Длительность: 05:01 Размер: 11. Псевдонимом Тэффи подписаны первые юмористические рассказы и пьеса «Женский вопрос» 1907. Надежда Тэффи — «Ностальгия» Тэффи. Сегодня я хочу дать вам прочесть чудесный рождественский рассказ Тэффи.
Подходит для рубрики «Улучшатель настроения». Визитерка Отдали ли вы все визиты, которые должны были отдать? Получили ли все визиты, которые должны были получить? Ведь еще можно, вероятно, поправить все упущения.
Я знаю, что такое визиты.
Многие изобретательные люди посылают своим знакомым дохлого таракана в спичечной коробке. Но это тоже хорошо изредка, а если каждый год посылать всем тараканов, то очень скоро можно притупить в них радостное недоумение, вызываемое этой тонкой штучкой. Люди привыкнут и будут относиться равнодушно: — А, опять этот идиот с тараканами! Ну, бросьте же их поскорее куда-нибудь подальше. Разные веселые шуточки вроде анонимных писем: «Сегодня ночью тебя ограбят» — мало кому нравятся. В настоящее время в первоапрельском обмане большую роль играет телефон. Выберут по телефонной книжке две фамилии поглупее и звонят к одной. Все ваши родственники уже там и просят поторопиться. Затем трубку вешают, и остальное предоставляется судьбе.
Но лучше всего, конечно, обманы устные. Хорошо подойти на улице к незнакомой даме и вежливо сказать: — Сударыня! Вы обронили свой башмак. Дама сначала засуетится, потом сообразит, в чем дело.
Генерал услышал, окно распахнул, спрашивает: — Чего еще? Под казаком лошадь пляшет, казак с лошади докладывает — так мол и так, кавалерия беспокоится, хочет в село входить. Генерал брови нахмурил. Пусть остается где была.
Ее в село пустить — все добро разграбит — очень уж она озлоблена. Поскакал казак — только искры из-под копыт. А генерал опять за свои планы. Через четверть часа другой казак с другой стороны. Такой же лохматый, такой же страшный — будто тот же самый. Прямо к генералу. Хочет в село входить. Рассердился генерал.
Кричит на всю деревню. Они все дома спалят, так озлоблены. Пусть обождут за лесом. Не успел казак с глаз скрыться — третий катит с третьей стороны. Такой же лохматый, и кажется перепуганным сельчанам, будто тот же самый, — чего со страху не померещится. Нет, не тот же самый. Крутит по селу, ругается, спешно ищет генерала, не знает где. Орет генерал: — Не сметь.
Они все селение перекрошат, в таком они озлоблении. Приказываю жителям немедленно сдавать все имеющееся у них оружие — иначе ни за что не ручаюсь! Потащили жители оружие, спешат, крестятся. Склали на телеги. Казак с ординарцем сами и увезли. За ними следом, важным шагом, неспешным, выехал и генерал артиллерию успокаивать. Выехал, да и был таков. Только на другой день узнали жители, что приезжал генерал всего-навсего с двумя казаками, что гонец не со страху казался, а действительно был один и тот же, и что ни кавалерии, ни артиллерии, ни пластунов никаких у генерала не было.
И вся эта история, обесцвеченная и обескровленная, была пропечатана словами: «Генерал Шкуро с небольшим отрядом взял село, занятое большевиками». Дело было на Кавказе. Отряд гимназистов доблестных кавказских гимназий должен был попридержать большевиков до прибытия казаков. Гимназисты придержали. Дрались, как Леониды Спартанские по заветам Иловайского. Вдруг, в самом пылу сражения, слышат дикий свист откуда-то с горы. Обернулись и дрогнули. Сверху, с горы, как посыпется нечто, а не разберешь что.
Не то люди на лошадях, не то одни лошади без людей. Пики наперевес, гривы развеваются, руки, ноги болтаются, стремена щелкают… Вон лошадь одна, седло пустое, торчит из него одна нога и пика сбоку трясется. Визг, лязг, вой, свист. Дрогнули гимназисты и врассыпную. Только пятки спартанские засверкали. С врагом воевали, а союзника не выдержали. Незадолго до взятия Харькова добровольцами, в городе открылась новая фотография, до того верноподанная, что всюду расклеила анонсы: «Коммунистам скидка 50 процентов. Товарищей комиссаров снимают с любовью даром».
Всякому, конечно, лестно сняться даром, да еще с любовью! Надели комиссары новые френчи, желтые сапоги до живота, пояса, жгуты, револьверы, словом все, что для комиссарской эстетики полагается, и пошли сниматься. А то, сами понимаете, сняться даром многим желательно… Комиссары, конечно, показали документы, фотограф отметил в книге фамилии и должности заказчиков и снял их с любовью. Добровольцы овладели городом неожиданно. Немногие из большевиков успели унести ноги. Оставшиеся перекрасились из красного в защитный и стали выжидать благоприятных времен. Вдруг — трах! Арест за арестом.
И все самых лучших и лучше всех перекрасившихся! Да у нас здесь своя фотография работала. Вот — документы ваши все записаны, и фотографии приложены. По этим портретам вас и розыскивали. Большевики были очень сконфужены, однако, отдали врагам должное. До этого даже мы пока не додумались. Время мы переживаем тяжелое и страшное. Но жизнь, сама жизнь по-прежнему столько же смеется, сколько и плачет.
Ей-то что! Выслужился У Лешки давно затекла правая нога, но он не смел переменить позу и жадно прислушивался. В коридорчике было совсем темно, и через узкую щель приотворенной двери виднелся только ярко освещенный кусок стены над кухонной плитой. На стене колебался большой темный круг, увенчанный двумя рогами. Лешка догадался, что круг этот не что иное, как тень от головы его тетки с торчащими вверх концами платка. Тетка пришла навестить Лешку, которого только неделю тому назад определила в «мальчики для комнатных услуг», и вела теперь серьезные переговоры с протежировавшей ей кухаркой. Переговоры носили характер неприятно-тревожный, тетка сильно волновалась, и рога на стене круто поднимались и опускались, словно какой-то невиданный зверь бодал своих невидимых противников. Разговор велся полным голосом, но на патетических местах падал до шепота, громкого и свистящего.
Предполагалось, что Лешка моет в передней калоши. Но, как известно, человек предполагает, а Бог располагает, и Лешка с тряпкой в руках подслушивал за дверью. Хушь дела не делай, а на глазах держись. Потому — Дуняшка оттирает. А он и ухом не ведет. Давеча опять барыня кричала — в печке не помешал и с головешкой закрыл. Рога на стене волнуются, и тетка стонет, как эолова арфа: — Куда же я с ним денусь? Мавра Семеновна!
Сапоги ему купила, не пито, не едено, пять рублей отдала. За куртку за переделку портной, не пито, не едено, шесть гривен содрал… — Не иначе как домой отослать. Дорога-то, не пито, не едено, четыре рубля, милая! Лешка, забыв всякие предосторожности, вздыхает за дверью. Ему домой не хочется. Отец обещал, что спустит с него семь шкур, а Лешка знает по опыту, как это неприятно. Барыня только пригрозила… А жилец, Петр Дмитрич-то, очень заступается. Прямо горой за Лешку.
Полно вам, говорит, Марья Васильевна, он, говорит, не дурак, Лешка-то. Он, говорит, форменный адеот, его и ругать нечего. Прямо-таки горой за Лешку. Потому человек он начитанный, платит аккуратно… — А и Дуняшка хороша! Давеча говорю ей: «Иди двери отвори, Дуняша», — ласково, как по-доброму. Так она мне как фыркнет в морду: «Я, грит, вам не швейцар, отворяйте сами! Как двери отворять, так ты, говорю, не швейцар, а как с дворником на лестнице целоваться, так это ты все швейцар… — Господи помилуй! С этих лет до всего дошпионивши.
Девка молодая, жить бы да жить. Одного жалованья, не пито, не… — Мне что? Я ей прямо сказала: как двери открывать, так это ты не швейцар. Она, вишь, не швейцар! А как от дворника подарки принимать, так это она швейцар. Да жильцову помаду… Трррр… — затрещал электрический звонок. Дуняшу услали, а он и ухом не ведет. Лешка затаил дыхание, прижался к стене и тихо стоял, пока, сердито гремя крахмальными юбками, не проплыла мимо него разгневанная кухарка.
Я парень не дурак, я захочу, так живо выслужусь. Меня не затрешь, не таковский». И, выждав возвращения кухарки, он решительными шагами направился в комнаты. А на каких я глазах буду, когда никого никогда дома нет». Он прошел в переднюю. Пальто висит — жилец дома. Он кинулся на кухню и, вырвав у оторопевшей кухарки кочергу, помчался снова в комнаты, быстро распахнул дверь в помещение жильца и пошел мешать в печке. Жилец сидел не один.
С ним была молоденькая дама, в жакете и под вуалью. Оба вздрогнули и выпрямились, когда вошел Лешка. Я те не дармоед — я все при деле, все при деле!.. Жилец и дама напряженно молчали. Наконец Лешка направился к выходу, но у самой двери остановился и стал озабоченно рассматривать влажное пятно на полу, затем перевел глаза на гостьины ноги и, увидев на них калоши, укоризненно покачал головой. А потом хозяйка меня ругать будет. Гостья вспыхнула и растерянно посмотрела на жильца. И Лешка ушел, но ненадолго.
Он отыскал тряпку и вернулся вытирать пол. Жильца с гостьей он застал молчаливо склоненными над столом и погруженными в созерцание скатерти. Думают, я не понимаю! Нашли дурака! Я все понимаю. Я как лошадь работаю! В 1905 году её рассказы печатались в приложении к журналу «Нива». В годы Первой русской революции 1905—1907 Тэффи сочиняет острозлободневные стихи для сатирических журналов пародии, фельетоны, эпиграммы.
В это же время определяется основной жанр всего её творчества — юмористический рассказ. Сначала в газете «Речь» , затем в « Биржевых новостях » в каждом воскресном выпуске печатаются литературные фельетоны Тэффи, вскоре принесшие ей всероссийскую любовь. В дореволюционные годы Тэффи пользовалась большой популярностью. Была постоянной сотрудницей в журналах «Сатирикон» 1908 — 1913 и « Новый Сатирикон » 1913— 1918 , которыми руководил её друг Аркадий Аверченко. В 1911 году приняла участие в коллективном романе « Три буквы » на страницах « Синего журнала ». Поэтический сборник «Семь огней» был издан в 1910 году. Книга осталась почти незамеченной на фоне оглушительного успеха прозы Тэффи. Всего до эмиграции писательница опубликовала 16 сборников, а за всю жизнь — более 30.
Кроме того, Тэффи написала и перевела несколько пьес. Её первая пьеса «Женский вопрос» была поставлена петербургским Малым театром. Следующим её шагом было создание в 1911 году двухтомника «Юмористические рассказы», где она критикует обывательские предрассудки, а также изображает жизнь петербургского «полусвета» и трудового народа, словом, мелочную повседневную «ерунду». Иногда в поле зрения автора попадают представители трудового народа, с которыми соприкасаются основные герои, это большей частью кухарки, горничные, маляры, представленные тупыми и бессмысленными существами. Повседневность и обыденность подмечены Тэффи зло и метко. Своему двухтомнику она предпослала эпиграф из « Этики » Бенедикта Спинозы , который точно определяет тональность многих её произведений: «Ибо смех есть радость, а посему сам по себе — благо». Тэффи в годы Первой мировой войны В 1912 году писательница создаёт сборник «И стало так», где описывает не социальный тип мещанина, а показывает обыденность серых будней, в 1913 году — сборник «Карусель» здесь центральный образ — простой человек, раздавленный жизнью и «Восемь миниатюр», в 1914 году — «Дым без огня», в 1916 году — «Житьё-бытьё», «Неживой зверь» где описывается ощущение трагичности и неблагополучия жизни; положительным идеалом для Тэффи здесь являются дети, природа, народ. События 1917 года находят отражение в очерках и рассказах «Петроградское житие», «Заведующие паникой» 1917 , «Торговая Русь», «Рассудок на веревочке», «Уличная эстетика», «В рынке» 1918 , фельетонах «Пёсье время», «Немножко о Ленине», «Мы верим», «Дождались», «Дезертиры» 1917 , «Семечки» 1918.
В конце 1918 года вместе с А. Аверченко Тэффи уехала в Киев, где должны были состояться их публичные выступления, и после полутора лет скитаний по российскому югу Одесса , Новороссийск , Екатеринодар добралась через Константинополь до Парижа. Судя по книге «Воспоминания», Тэффи не собиралась уезжать из России. Решение было принято, можно сказать, моментно: «Увиденная утром струйка крови у ворот комиссариата, медленно ползущая струйка поперек тротуара перерезывает дорогу жизни навсегда. Перешагнуть через неё нельзя. Идти дальше нельзя. Можно повернуться и бежать». Тэффи вспоминает, что её не оставляла надежда на скорое возвращение, хотя своё отношение к Октябрьской революции она определила давно: «Конечно, не смерти я боялась.
Я боялась разъярённых харь с направленным прямо мне в лицо фонарем, тупой идиотской злобы. Холода, голода, тьмы, стука прикладов о паркет, криков, плача, выстрелов и чужой смерти. Я так устала от всего этого. Надежда Александровна Тэффи Надежда Александровна Тэффи урожденная Лохвицкая, в замужестве Бучинская родилась 24 апреля по другим сведениям, 9 мая 1872 года в Петербурге в дворянской семье. Отец Надежды Александровны, Александр Владимирович, был известным адвокатом, профессором криминалистики, издателем и редактором журнала «Судебный вестник». Мать урожденная де Уайе была обрусевшей француженкой, хорошо знала русскую и западноевропейскую литературу, поэзию. Надежда Тэффи: Том 1. Юмористические рассказы Все дело испортил!
И, немного успокоившись, но все еще хохоча, прыгнула к нему на шею. Ведь я хотела уложить чемодан и даже выйти за дверь, а уж оттуда закричать: "Первое апреля! А ты все дело испортил! Значит, я. Целуй свою Лизетку, которая тебя так хорошо надула! Значит, ты знала, что я получил деньги? Не все ли равно, есть у тебя деньги или нет? Я тебя люблю.
А как ты сказал, что дело провалилось, так я сразу и решила комедию разыграть. Ну-ка, думаю, -- поверит или не поверит? А ты, дурашка, и поверил. Я сама -- золото. Вчера Винский мне категорически обещал устроить меня в синема. Видишь, -- на что мне теперь деньги? А еще говорил, что любишь! Я дурак.
Надежда Тэффи — 1-ое апреля: Рассказ
Видео Инсценировка рассказа Надежды Теффи "Первое апреля" канала Ekaterina Bovt. 1-ое апреля для детей на ночь и родителей на сайте РуСтих Сказки. Первое апреля —Надежда Тэффи —читает Павел Беседин. Видео Инсценировка рассказа Надежды Теффи "Первое апреля" канала Ekaterina Bovt. Первое апреля Первое апреля единственный день в году, когда обманы не только разрешаются, но даже поощряются. 1 апреля тэффи краткое содержание | Образовательные документы для учителей, воспитателей, учеников и родителей.
Рассказ Тэффи "1 апреля". Мало что изменилось за 100 лет, надо сказать
Буквы можно, для изящества, раскрасить синими и красными карандашами, окружить завитушками и сиянием, а под ними приписать уже мелким почерком: "Первое апреля". И поставить три восклицательных знака. Этот способ интриги очень забавен, и, наверное, получивший такое письмо долго будет ломать себе голову и перебирать в памяти всех знакомых, стараясь угадать остряка. Многие изобретательные люди посылают своим знакомым дохлого таракана в спичечной коробке. Но это тоже хорошо изредка, а если каждый год посылать всем тараканов, то очень скоро можно притупить в них радостное недоумение, вызываемое этой тонкой штучкой. Люди привыкнут и будут относиться равнодушно: - А, опять этот идиот с тараканами! Ну, бросьте же их поскорее куда-нибудь подальше. Разные веселые шуточки, в роде анонимных писем: "Сегодня, ночью тебя ограбят" - мало кому нравятся. В настоящее время в первоапрельском обмане большую роль играет телефон. Выберут по телефонной книжке две фамилии поглупее и звонят к одной.
Все ваши родственники уже там и просят поторопиться. Затем трубку вешают, и остальное предоставляется судьбе. Но лучше всего, конечно, обманы устные.
Но вам незачем дожидаться ее благодарности за вашу милую шутку. Лучше уходите скорее. Очень недурно и почти всегда удачно выходит следующая интрига: разговаривая с кем-нибудь, неожиданно воскликните: - Ай! У вам пушинка на рукаве! Конечно, найдутся такие, которые равнодушно скажут: - Пушинка?
Ну и пусть себе. Она мне не мешает. Но из восьмидесяти один, наверное, поднимет локоть, чтобы снять выдуманную пушинку. Тут вы можете, торжествуя, скакать вокруг него, приплясывая, и припевать: - Первое апреля! Первое апреля! С людьми, плохо поддающимися обману, надо действовать нахрапом. Скажите, например, так: - Эй! У вас пуговица на боку!
А Соловейчик говорит: «Идемте к мадам Целковник, у нее дочка, так уж это дочка! Имеет приданого три тысячи. Будете иметь деньги на аптеку». Я так обрадовался… ну, думаю себе, пусть уж там, если уже все было худо, так может и еще немножко быть! Поехал себе в Могилев, стрелял в большую аптеку… Что вы смотрите? Ну, не совсем стрелял, а только себе целил. А мадам Целковник денег не дает и дочку прячет.
Дала себе паршивые пятьсот рублей задатку. Я взял. Кто не возьмет задатку? Покажите мне дурака. А Шелькин повел меня к Хасиным, у них за дочкой пять тысяч настоящими деньгами. Хасины бал делают, гостей много… так интеллигентно танцуют. А Соловейчик выше всех скачет.
Я себе думаю: возьму лучше пять тысяч и буду стрелять к Карфункелю в аптеку по самой площади. Ну, так Соловейчик говорит: «Деньги? У Хасиных деньги? Пусть у меня так не будет денег, как у них! Вы же должны знать, что у него две лавки и кредит; это не мы с вами. Ну, прямо сказать, он таки женился на мадмазель Хасиной, а я на Целковник. Так она еще велела везти себя в Петроград на мой счет!
Видели это? Ей-богу, это такая рожа, что прямо забыть не могу! Ходил сейчас по Большому, хотел стрелять в аптеку. Ну, что там! Вот встретил вас, так уж приятно, что свой человек. Жертва Соловейчика удивленно вскинула брови. Мы не знакомы?
Ну, вы меня мертвецки удивляете! Позапрошлым летом ездили вы в Шавли? Ходили с господином землемером лес смотреть? Так я вам скажу, что зашли вы к часовщику Магазинеру, а около двери один господин вам упредил, что Магазинер пошли кушать. Ну, так этот же господин был я, а! В стерео-фото-кине-матоскопо-био-фоно и проч. У вас пушинка на рукаве!
Конечно, найдутся такие, которые равнодушно скажут: — Пушинка? Ну и пусть себе. Она мне не мешает. Но из восьмидесяти один, наверное, поднимет локоть, чтобы снять выдуманную пушинку. Тут вы можете, торжествуя, скакать вокруг него, приплясывая, и припевать: — Первое апреля! Первое апреля! С людьми, плохо поддающимися обману, надо действовать нахрапом.
Скажите, например, так: — Эй! У вас пуговица на боку! И прежде чем он успеет выразить свое равнодушие к пуговице или догадку об обмане, орите ему прямо в лицо: — Первое апреля! Тогда всегда выйдет, как будто бы вам удалось его надуть — по крайней мере, для окружающих, которые будут видеть его растерянное лицо и услышат, как вы торжествуете. Обманывают своих жен первого апреля разве уж только чрезмерные остроумцы. Как одарённый писатель, Тэффи нашла признание не только в среде разных сословий, но и при царском дворе. Одним из поклонников её таланта был царь Николай II.
Известно, например, что на вопрос кого из современных писателей пригласить для участия в юбилейном сборнике, посвящённом трёхсотлетию Дома Романовых, праздновавшегося в 1913 году, царь ответил: «Тэффи, только Тэффи». По сравнению с первой книгой стихов «Семь огней» 1910 , оставшейся почти незамеченной, вышедший в этом же году сборник «Юмористические рассказы», был воспринят критиками и читателями более благосклонно. Эти рассказы, как и появляющиеся вслед за ними другие прозаические произведения Тэффи, пользовались оглушительным успехом. Всего же до эмиграции вышли в свет 16 сборников. В их числе: двухтомник «Юмористические рассказы» 1911 , «И стало так», «Карусель», «Житьё-бытьё», «Нежный зверь», «Восемь миниатюр» … Подобное впечатление производили её пьесы, ставившиеся на сценах ведущих театров страны: «Женский вопрос» и др. События, происшедшие в 1917-м и частично в 1918-м годах, нашли отражение в очерках рассказах «Заведующие паникой», «Петроградское житие», «Рассудок на верёвочке», «Уличная эстетика» и др. В дореволюционное время её называли «жемчужиной русского юмора».
В своих «Воспоминаниях» Тэффи рассказала о подробностях её отъезда в конце 1918 года из России в эмиграцию. Подчеркнём лишь, что решение об эмиграции ею было принято спонтанно после полутора лет скитаний по российскому югу, где намечались её совместные публичные литературные выступления вместе с А. Она добрались до Константинополя, а затем из Турции попала в Париж. С одной стороны, у неё теплилась надежда на скорое возвращение на родину. С другой, её одолевал страх перед жестокой реальностью, возникшей в России. Она писала: «Конечно, не смерти я боялась. Я боялась разъяренных харь с направленным прямо мне в лицо фонарём, тупой идиотской злобы.
Холода, голода, стука прикладов о паркет, криков, плача, выстрелов и чужой смерти…». Её творческая деятельность в период эмиграции была насыщенной, плодотворной и успешной. Факты говорят сами за себя. Ей удалось продолжить сотрудничество со многими газетами и журналами, охотно публиковавших её, правда, немногочисленные поэтические произведения, а главное — прозу. Её очерки и рассказы появлялись в таких эмигрантских изданиях как «Общее дело», «Возрождение», «Руль», «Сегодня», «Звено», «Современные записки», «Жар-птица» … В её рассказах нашли отражение, в частности, зарисовки дореволюционной России. Начиная с тридцатых годов, вплоть до пятидесятых, она обращалась к мемуарному жанру. Так появились автобиографические рассказы «Первое посещение редакции», «Псевдоним», «Как я стала писательницей», «45 лет»… Особое место в её творчестве заняла серия художественных очерков — литературные портреты писателей, поэтов, политических деятелей.
В основном они были посвящены тем, с кем она встречалась, либо была хорошо знакома, приятельствовала или дружила. Она оставила для потомков яркие воспоминания об А. Аверченко, Л. Андрееве, И. Бунине, К. Бальмонте, З. Гиппиус, А.
Керенском, А. Куприне, В. Писательская судьба Тэффи складывалась на удивление удачно. Уже к 1910 году, став одной из самых популярных писательниц в России, она печатается в наиболее известных журналах Санкт-Петербурга. На её стихи даёт положительные рецензии Николай Гумилёв, выходят сборники талантливых юмористических рассказов, психологических миниатюр. Круг её общения в это время — петербургская литературная элита. Казалось бы, всё складывается как нельзя лучше.
Но, волею обстоятельств, с 1919 года, начинается эмигрантская одиссея Тэффи, насыщенная самыми невероятными событиями. Надежда Александровна Лохвицкая 1872—1952 родилась 27 апреля в Петербурге в родовитой дворянской семье. Отец был профессором криминалистики, известным адвокатом, книголюбом и не менее известным петербургским острословом. Мать — француженка, любившая поэзию и хорошо знавшая русскую и европейскую литературу. В семье было четыре сестры, каждая из которых не без успеха пробовала свои силы в литературе. Самой известной из них была поэт Мирра Лохвицкая 1869 — 1905. Её называли «русской Сафо», сравнивая с древнегреческой поэтессой, чья лирика была посвящена теме любви.
Избрав литературное поприще, младшая Надежда вынуждена была взять псевдоним, чтобы её не путали с уже знаменитой сестрой. Достаточно полное представление о Тэффи как писательнице читатели смогли получить после выхода в 1910 году сборника рассказов «Семь огней» и двух томов «Юмористических рассказов». Следуя традиции Чехова, Тэффи использовала огромное разнообразие типов. Она изображала мелких чиновников, журналистов, путешественников и целый ряд чудаков. Все вместе они создавали образ «человеческой комедии». Причём, она, в отличие от многих юмористов, не выдумывала смешные моменты, чтобы получить комический эффект. Она подмечала действительно смешное в жизни и писала об этом просто, образно и понятно каждому.
Юмор Тэффи был добродушен, но, в то же время, по сюжету порой чувствовалась горечь смеха — она сопереживала герою. Так, к примеру, в рассказе «Проворство рук» она показывает факира, который с треском проваливается перед почтеннейшей публикой. Фокус не удался. Рассказ Тэффи "1 апреля". Мало что изменилось за 100 лет, надо сказать Н. Фрагмент 01. Пассажиров в первом классе было на редкость мало: огромный толстый купчина в картузе с женой, старой и тихой, священник, две недовольные пожилые дамы.
Наталия Э. Композитор - Михаил Л. Звукорежиссёр - Артём А. Иллюстрации: ьева. Тут вы можете, торжествуя, скакать вокруг него, приплясывая, и припевать: Первое апреля! Тэффи Первое апреля. Слушать онлайн Скачать На звонок.
Скачать Тэффи — Первое апреля. Инсценировка рассказа Надежды Теффи "Первое апреля" Очень часто Тэффи намеренно пародирует, искажает логические приемы. Чёртик в баночке. Вербная сказка. Как Дон Кихот пережил объект своей пародии — рыцарские романы, так и рассказы Тэффи пережили предмет своих насмешек, дореволюционную Россию. Королева грустных анекдотов. Лучший комплимент для неподражаемой Тэффи Нужно сказать, что Тэффи — это совершенно особый юмор, как и совершенно особым был весь юмор «Сатирикона», основанного Аркадием Аверченко.
Место рождения до сих пор точно не установлено. По одной из версий им может быть Санкт-Петербург, по другой — Волынская губерния. Исполнитель: Тэффи Длительность: 05:01 Размер: 11. Псевдонимом Тэффи подписаны первые юмористические рассказы и пьеса «Женский вопрос» 1907. Надежда Тэффи — «Ностальгия» Тэффи. Сегодня я хочу дать вам прочесть чудесный рождественский рассказ Тэффи. Подходит для рубрики «Улучшатель настроения».
Визитерка Отдали ли вы все визиты, которые должны были отдать? Получили ли все визиты, которые должны были получить? Ведь еще можно, вероятно, поправить все упущения. Я знаю, что такое визиты. Я знаю, как возникают визитные отношения, против воли и желания визитствующих сторон, знаю, как долго томят и терзают они своих беззащитных жертв и, вдруг оборвавшись, оставляют их в тягостном и горьком недоумении. Визиты — это нечто метафизическое. Вот я вам расскажу маленькую визитную историйку, приключившуюся недавно со мною, по виду такую простую и обычную, но всю от первого до последнего слова проникнутую тихим ужасом.
Дело было вот как. В одном знакомом доме встретилась я с очень милой дамой — Анной Петровной Козиной. Она была очень любезна и приветлива, поговорила со мной немножко и, уходя, сказала: — Какая вы чудная! Как бы я хотела познакомиться с вами поближе! На это я ответила: — Ах, да что вы! Напротив того, вы чудная, а вовсе не я, и я буду страшно рада, если вы когда-нибудь заглянете ко мне. Она ласково улыбалась, и обе мы понимали, что она не придет.
Но вот недели через две встречаю ее на улице. Боясь, что она спросит меня, «как я поживаю», чего я смертельно боюсь, так как ни разу в жизни не сумела на этот вопрос ничего ответить, кроме «мерси», что довольно глупо — я сама первая затараторила: — А! Анна Петровна! Как не стыдно! Вот вы и не зашли ко мне! А я вам поверила и ждала вас. В классе у меня была соперница, Юленька Аршева.
Она тоже была влюблена в князя Андрея, но так бурно, что об этом знал весь класс. Она тоже ругала Наташу Ростову и тоже не верила, чтобы князь визжал. Я свое чувство тщательно скрывала и, когда Аршева начинала буйствовать, старалась держаться подальше и не слушать, чтобы не выдать себя. И вот раз за уроком словесности, разбирая какие-то литературные типы, учитель упомянул о князе Болконском. Весь класс, как один человек, повернулся к Аршевой. Она сидела красная, напряженно улыбающаяся, и уши у нее так налились кровью, что даже раздулись. Их имена были связаны, их роман отмечен насмешкой, любопытством, осуждением, интересом — всем тем отношением, которым всегда реагирует общество на каждый роман.
А я, одинокая, с моим тайным «незаконным» чувством, одна не улыбалась, не приветствовала и даже не смела смотреть на Аршеву. Вечером села читать о его смерти. Читала и уже не надеялась и не верила в чудо. Прочла с тоской и страданием, но не возроптала. Опустила голову покорно, поцеловала книгу и закрыла ее. Смешное в печальном Во время Гражданской войны много было забавных эпизодов, которые нигде и никем не записаны. В историю они, конечно, не войдут, а с течением времени или забудутся совсем, или изукрасятся такими выдумками, что утратят всякую истинность и интерес.
История будет отмечать крупные лица, крупные факты и события. Такого-то числа, скажет, таким-то генералом был взят такой-то город с тяжелыми боями и потерями. Будет описана тактика наступления, обороны, сдача города, паника жителей, какие-нибудь отдельные случаи зверств, — но цвета, вкуса, «живого тела» события не передадут. В маленьких забавных или трагических рассказиках бесхитростных очевидцев проступают иногда настоящие физиономии событий, живые и теплые. Помню было в газетах о том, что генерал Шкуро с небольшим отрядом взял село, занятое большевиками. Так пишут. А рассказывают об этом так: В селе, занятом большевиками, уже несколько дней ходили слухи о приближении генерала Шкуро.
Население волновалось, комиссары, запершись на ключ и завесив окна, укладывали чемоданы и спешно выезжали «в командировку». И вот в одно прекрасное утро с гиком, перегнувшись на седле, пролетел по главной улице казак. Пролетел, на полном ходу осадил коня у дома старосты и размахивая нагайкой над головой закричал: — Чтоб все было готово! Через полчаса генерал вступает в село.
| Тэффи "Первое апреля Первое апреля – единственный день в году, когда обманы не только разрешаются, но даже поощряются. | |
| Watch the video Первое апреля.Н. Тэффи online with your friends. | |
| Скачать Песню Тэффи - Первое апреля Бесплатно и слушать онлайн | | рассказ Надежды Александровны Лохвицкой (Тэффи) я прочитала в аудиоверсии, продолжительность рассказа небольшая около семи минут. |
Надежда Тэффи — 1-ое апреля: Рассказ
| Надежда Тэффи «Первое апреля» | Первое апреля №34399295 - |
| В Екатеринбурге стартовал конкурс «Студенческий ТЭФИ» | Первое апреля — единственный день в году, когда обманы не только разрешаются, но даже поощряются. |
| 1 апреля 2022. Рассказы Надежды Тэффи | Видео | Оставить комментарий. Тэффи (bmn@). |
Юмористические рассказы
Первое апреля —Надежда Тэффи —читает Павел Беседин. Главная» Новости» 1 апреля тэффи читать. Первое апреля скачать бесплатно в MP3 - слушать музыку онлайн. Если вам понравилось бесплатно смотреть видео инсценировка рассказа надежды теффи "первое апреля" онлайн которое загрузил Ekaterina Bovt 05 марта 2016 длительностью 00 ч 11.
Надежда Тэффи — 1-ое апреля: Рассказ
Первое апреля Первое апреля единственный день в году, когда обманы не только разрешаются, но даже поощряются. 1 апреля тэффи краткое содержание | Образовательные документы для учителей, воспитателей, учеников и родителей. Главная» Новости» 1 апреля тэффи краткое содержание. Первое апреля —Надежда Тэффи —читает Павел БесединПодробнее.
Тэффи первое апреля
Видео Инсценировка рассказа Надежды Теффи "Первое апреля" канала Ekaterina Bovt. Скачать Тэффи – Первое апреля. тэффи слушать онлайн или скачать бесплатно на телефон, андроид, айпад или айфон вы можете на сайте Псевдонимом Тэффи подписаны первые юмористические рассказы и пьеса «Женский вопрос» (1907). Первое апреля Первое апреля единственный день в году, когда обманы не только разрешаются, но даже поощряются. 1 апреля тэффи краткое содержание | Образовательные документы для учителей, воспитателей, учеников и родителей.